***
Полгода до праздника в честь Ваддаха пролетели незаметно: в бегах, путешествии по стране и новых открытиях. Мир был такой удивительный. Но на праздник Ильхам уговорил Убара остаться в одном из городов подольше, отметить со всеми. Здесь был храм. Испить огонь из храмовой чаши Ваддаха, а потом ни о чём не думать и плясать под ритм барабанов — это было упоительно и дарило такую лёгкость. Ильхам в этот момент чувствовал себя счастливым. Огонь из храма пьянил, разжигал движения, и Ильхам с удовольствием окрасил небо удивительными птицами, сотканными из своего огня. Здесь не было отца, чтобы его осудить за легкомыслие. Только собственная свобода и восторг. Хотелось выплеснуть свою благодарность, показать её всему миру. Ильхам поддался порыву и крепко поцеловал Убара. Впервые. Огонь внутри горел ярко и тут же откликнулся, ликуя, потянулся навстречу воину. Может быть, просто пришло время. — Иль... — Убар застыл, и Ильхам тоже замер близко-близко, чувствуя его дыхание и гулкий зов чужого огня. А потом воин подхватил его и повёл в последний танец, присоединяясь к барабанному ритму. Огненно танцевать с кем-то вместе в честь Ваддаха было ещё слаще — Ильхам смеялся, поддаваясь чужим движениям, дополняя их. Пока Убар не взял его на руки. Ильхаму всё ещё было весело, он болтал ногами, не вырываясь, а Убар нёс его домой — в комнатку, которую они заняли временно. И там уже стало не до смеха. Убар осыпал поцелуями его лицо, по-прежнему держа в руках, не сразу опуская на кровать. От каждого прикосновения Ильхаму казалось, что он горит. — Нет, подожди... пожалуйста, подожди, — Ильхам сбился, шумно дыша, цепляясь за Убара — тот сразу отшатнулся, не удалось даже удержать объятия. — Простите, мой принц, я... — у воина задрожали руки, и Ильхам поспешил объясниться. Он не желал, чтобы Убар хоть в чём-то успел себя обвинить. — Нет, ты не так понял, просто... просто возьми масло, — Ильхам тихо рассмеялся, пытаясь скрыть свою неловкость. Так сложно было просить об этом, так трудно представить, что им впервые будет обладать мужчина. Да и про масло он случайно узнал: однажды подслушал жалобы тех, кто услаждал воинов при храме. «Хоть бы один из них вспомнил про масло». Ильхам прикрыл глаза, сгорая от стыда под взглядом Убара, и шумно сглотнул. Было немного страшно. Насколько искусен Убар? Будет ли это также приятно, как с женщиной? — Думаю, сегодня оно нам не понадобится, — голос Убара прозвучал мягко, объятия вернулись, и Ильхам вздохнул с облегчением. Стало стыдно, ведь Убар никогда бы не причинил ему вреда. Понемногу Ильхам успокоился, отзываясь на поцелуи, привыкая к тому, что Убар навис над ним, отгораживая от всего мира. Осталось лишь его дыхание и неспешное прикосновение губ. Становилось понятно, что этого мало. Пока ему позволено, Ильхам изучал могучее тело несмелыми прикосновениями и первым потянул за одежду, когда почувствовал, что готов. Под ладонями проступали мышцы и шрамы. Ильхам с любопытством гладил, изучал на ощупь, замечая, как сбивается дыхание Убара. Ему нравилось владеть чужим вниманием, чужим телом, Ильхам уже сам начинал поцелуи, сам ловил губами низкие стоны Убара, сам двигал бёдрами через одежду. Лишь на границе штанов пальцы вновь несмело порхнули — и настал черёд Убара. Поцелуи спустились ниже. Теперь Ильхам считал чужие прикосновения, темнота скрадывала черты ифрита — пока никто из них не дал волю внутреннему огню. Когда Убар коснулся пояса и сдвинул вниз, Ильхам поджал живот и замер. Их тела нагрелись, желание подпитывало огонь — стоило Убару раздеться и прижаться вновь, как Ильхам застонал. Вот так, кожа к коже, согреваясь друг другом, они ещё никогда не были. Широкая ладонь Убара прижала их члены вместе, и Ильхам коротко ахнул, готовый сгореть. Его пронзило невыносимым стыдом и желанием. Теперь Убар покрывал его плечи укусами, едва двигал бёдрами, не давал отстраниться и ласкал коротко, сильно. Ильхам вцепился ему в плечи и сдерживал дыхание, чтобы не сжечь всю комнату. Жмурясь от удовольствия, он всё равно заметил вспышку — грудь Убара наполнилась жаром, осветила комнату и... густое горячее семя толчками потекло на живот. Убар замер на мгновение, тяжело, с силой выдохнул и отстранился. Ильхам даже ничего не успел сделать, как ощутил горячие губы, которые прижались к его члену. Он распахнул глаза, с шипением выпуская воздух сквозь зубы — Убар опустился ртом ниже! Собственное пламя разгорелось, тело выгнулось в экстазе. Ильхам смотрел в тёмный потолок, широко распахнув глаза, не сразу осознав, что вцепился в волосы Убара. Излился ему в рот и держит, не отпуская. Пальцы тут же испуганно разжались, Ильхам дёрнулся, приподнимаясь, но рука Убара тяжело и спокойно легла на живот, удерживая на месте. Губы собирали семя по его животу, язык надавливал, ласкал — Ильхам упал обратно на спину, просто наслаждаясь медлительными движениями. — Я не смел об этом и мечтать, мой принц. Ильхам не стал его поправлять — давно он не принц — вместо этого потянул его голову выше, вновь вплетая пальцы в волосы. И нетерпеливо поцеловал, языком ловя горячий вкус, жадно вдыхая аромат — пока хотя бы так. Сегодня им и правда не понадобилось масло.На свободе
21 ноября 2020 г. в 22:45
Ваддах и правда сделал его сильнее. Соткав из огня изящный цветок, Ильхам убедился в этом. Да и сам огонь чувствовался теперь немного иначе: ласкающий, податливый, он мог сложиться в любой узор, любую линию. Ильхам прикрыл глаза, растворяя цветок и вознося огненному богу свою молитву и глубокую благодарность. Вот бы ещё понять, что теперь делать со своей жизнью, которая лишилась всякой опоры.
— Мой принц, — воин подошёл неслышно, и Ильхам вздрогнул, однако глупо было пугаться хозяина в его же доме.
— Какой я теперь принц? Не нужно этого титула. Да и нет у меня ничего больше — обращайся ко мне как к любому другому ифриту. Просто Ильхам, — предлагая это, он полагал, что поступает правильно, но ответный взгляд Убара был хмур и серьёзен.
— Для меня вы не можете быть «любым другим ифритом», — Убар опустился перед ним на колено и осторожно взял за руку — Ильхам не посмел её вырвать, прикованный к воину взглядом. Огонь внутри всколыхнулся и замер в предвкушении. — Позвольте... позволь мне помочь, Ильхам. Мои слова в храме были правдой: я готов разделить с тобой любой дар и проклятие. Готов быть рядом, готов сопровождать куда угодно. Мой огонь — твой огонь, — брачная ритуальная фраза, произнесённая даже не в храме, не на церемонии, отчего-то показалась Ильхаму такой уместной, такой нужной сейчас. Убар не врал. Но повторить слова в ответ Ильхам не был готов — чужое признание и чувства его оглушили. Всё, что он сумел — это склониться и коснуться губами лба воина, показывая, что не отрекается от этого признания.
— Я принимаю твой огонь, — произнести вышло лишь шёпотом, едва слышно, потому что Ильхам волновался, а огонь рвался вперёд, прочувствовать, что ему принесли в дар, связаться воедино. Но даже от этого одобрения лицо воина озарила улыбка.
— Мой принц... Ильхам, — Убар поцеловал его в ладонь, и сердцу Ильхама стало горячо. Смог бы он полюбить мужчину? Ответа он пока не знал. — Нам нужно уходить. Мне передали весть из дворца: повелитель готовится схватить тебя. Я уже собрал всё необходимое и вытряхнул золото.
Ильхам растерялся — одну волну эмоций накрыла другая. Кажется, он только что не знал, что делать со своей жизнью дальше. Вот и решили за него. Однако Убару он доверял всецело.