Его Высокопреосвященство

      Тьма. Она застилала глаза и приносила невыносимую боль. Он помнил, что несколько раз просыпался, но с каждым новым пробуждением сознание оставалось ясным, тяжесть вины никуда не уходила, а даже наоборот — усиливалась, сдавливая грудь и «выбивая» сердце. Олег открыл глаза. Они болели, а голова раскалывалась. Он был гол. Руками септон пытался нащупать свою робу, но ничего не вышло. А холод тут же пробежался по телу, как только он откинул одеяло, заставив поежиться. Темнота застилала взгляд, и, судя по всему, за пределами септы сейчас хозяйничала ночь.       На столе стояло несколько кубков. За ними, думал Олег, скорее всего следили служки, которые коротали время за элем или ещё чем. Покачиваясь, словно на корабле во время шторма, Олег прошёлся к столу и, схватив первый попавшийся кубок, попытался влить содержимое себе в рот. Его не смущало, что кто-то из него уже пил. В горле пересохло настолько, что даже сплюнуть было нечего. Губы потрескались, как будто он неделю провёл под солнцем в песках Дорна. По подбородку потёк тёплый эль, заставив септона выдохнуть и закашляться, выплеснув половину жидкости, а затем снова присосаться к кубку и жадно делать глотки.       Олег повернул голову. То, что произошло, тяжёлым ударом легло на его душу, а забыть такое не представлялось возможным. Образ старика Барта преследовал его всё время, пока он находился в небытие. Он прикончил старика, который этого и не заслуживал. Теперь его руки в крови. И казалось, что всегда будут в ней, а самое страшное — он чувствовал всю боль своего поступка и не знал, как с ней справиться.       Разум отказывался подчиняться септону, выдавая одно желание за другим, и мысли путались. Он хотел есть, пить и спать, но в тоже время понимал — это не самое главное. Олег отчаянно пытался найти хоть одну причину, по которой убийство старика считалось необходимым. Кирк уже оттолкнул его, а он цинично прикончил старика. Старый болван, если бы он сам не полез!..              Босыми ногами, чувствуя холод, Олег двинулся по каменному полу кельи к двери. Тела Барта уже не было, как и лужицы крови, что осталась от опального септона. Со скрипом Олег отворил дверь в зал септы и вышел. Темнота окружала его. Даже луна не осветила ему путь к одной из статуй Семерых. Ему нужен был лишь один, он хотел отвести душу, он помнил, что молитвы помогали привести мысли в порядок.       «Это средневековье. Вестерос. Край смерти и крови», — прозвучал в его голове голос жёсткий, как сталь, и ему вторил другой, более тонкий и спокойный, — «Оправдываться этим, значит стать похожим на монстров, что порождают лорды и леди».       Он добрался до статуи и рухнул на пол. Колени столкнулись с полом, и он почувствовал лёгкую боль. Точно будут синяки.       «Он заслужил этого. Он мешал твоему пути, сами Семеро вложили орудие в твои руки», — продолжал твердить голос в голове, а второй ему отвечал, — «Нет, Барт был глуп, и он не мог понять твоей цели», — на секунду голоса притихли. Олег испугался. Он вдруг понял, что ещё немного и точно потеряет разум. Стоило попытаться взять себя в руки, но сделать это в тот момент было очень сложно, — «Глупцам не место в игре престолов. Ты либо выигрываешь, либо ты мёртв. Третьего не дано... и ты прекрасно это знал, когда согласился вступить в эту игру. Знал с самого начала, просто никогда не обличал эти знания в слова. Хватит врать самому себе».       Олег взглянул в темные глазницы Неведомого. Вдруг стало понятно, почему люди так неохотно ставят тому свечи и молятся. Черные очи одного из ликов вызывали в нём страх. Страх неотвратимого наказания. Люди не молятся ему, потому что знают — они грешны, и им не хочется видеть свои грехи. Намного проще смотреть в лицо добросердечной Матери или сурового, но справедливого Отца, который точно простит. Неведомый так просто не простит. Он всё знает и всё видит, в каком-то роде он - это ты, что само по-себе страшнее любых мук седьмого пекла. — Я сделал это, — сказал Олег хриплым голосом, смотря в лицо статуи. Он понимал: она не ответит. Но в этом мире боги не пустой звук. В отличие от большинства остальных, ему это было известно так же чётко и ясно, как жителям Скорбного городка известно, что небо наверху, а вода мокрая. Боги видят и слышат, а значит, могут наказать, — Я не должен был этого делать, и всё же я…       Позади послышались шаги, и он затих. Не оборачиваясь и не дыша, он замер, ожидая, что будет дальше. Маленький, словно лучик солнца, огонёк прошёл через небольшую арку и двинулся по залу септы. — Это его вина, и нет ничего более страшного, чем убийство, — голос Кирка слышался отчётливо и рубил топором палача. — Я знаю его дольше тебя, — возразил ему тяжелый голос Элберта, — Он… — Он убил септона, будучи сам септоном. Ты же не станешь это отрицать? — пауза Элберта заставила Олега поежиться. Его защитник засомневался, — Ты видел тело, Эл. Не будь глупцом, Рей мог остановиться, но не захотел. Жажда власти захлестнула его! — Власти? Ты не понимаешь, — послышался скрип дерева, и Олег наконец-то повернул голову. Элберт сел на скамью, а Кирк стоял перед ним держа свечу. Они не пытались скрыться или как-то перейти на шепот. — Я видел своими глазами то, что септон Рей убил Барта. Я спас его, и дальше не требовалось ничего. Старик в своём безумии бы ушёл, но Рей решил избавиться от него. — Не избавиться, нет, — голос Элберта дрогнул, и Олег мог его понять. У них у обоих руки в крови, но тогда он смог убедить служку, что так и надо было, а кто убедит его самого? Другое дело, что сейчас Элберт пытался убедить прежде всего самого себя в том, что Рей поступил так, как должен, но слов, судя по его робким попыткам, оправдать настоятеля он не находил. — Если это не ревность, не попытка утвердить себя, тогда… — Утвердить? — Элберт взревел, как медведь, — Если бы это было так, он бы не пролежал три дня в забытье. Кирк — септон Рей всегда был со мной добр и защищал меня. — Это не даёт ему право… — Не даёт, — перебил своего друга кривой служка, — Но если я его брошу, кто у него останется? Я единственный, кто может понять его и помочь.       Бедный Элберт. Олегу вдруг вновь стало дурно. Глаза наполнились слезами, а сам он рухнул головой перед статуей, повторяя молитвы и шепча прощения. — Что это? — охнул Элберт. — Не знаю, — раздражённо произнёс Кирк, но всё же двинулся по залу в поисках источника шума.       Олег слышал, как шаги служки дошли до его молитвенного места. — Септон, — голос Кирка был угрюм. Имени он не назвал, осуждая его за совершённый поступок, служка не понимал, что делает душевную боль Олега ещё сильнее, — Вы продолжаете измываться над… собой. — Господин, — мягкий голос Элберта появился рядом. Олег не мог обернуться. Ему было страшно, однако, он почувствовал радость от того, что хоть кто-то появился рядом с ним. — Кирк, — усталый, хриплый и одновременно дрожащий голос Олега разнёсся по септе словно гром, этот голос принадлежал комо-то другому и на обычный голос Олега был совершенно не похож — Мне нужно исповедаться.       Кирк чуть не уронил свечу от удивления. Однако сдержал некий порыв. Что это было — осуждение или сострадание, септон знать не мог. Нависшая тишина между ними тремя нарушалась лишь бормотанием Олега. Его ноги замёрзли, так же как и руки, и всё тело. Глаза не проходили, и он знал, что они скорее всего красные от слёз. — Господин, — всё же выдавил из себя Кирк, — Вам нужен другой септон, ближайший в нескольких днях пути и… — Ты примешь мою исповедь, — твердым голосом произнёс Олег и посмотрел на служку, — Ты будешь моим септоном, и тебе выносить мне приговор.       Что бы не сделал Кирк, Олег понимал: это то единственное и немногое, что могло хотя бы облегчить его боль. Он понимал, что лорды, рыцари, да даже обычные работяги в этом мире резали друг друга, как свиней, и почти никогда не испытывали угрызений совести. Нет, Олег был не таким - и точно знал, что никогда не будет. Он не принадлежал этому миру, но это не главное. Он взял на себя обязанности септона, а значит сделанное было для него непозволительно. — Это ваше право как настоятеля сделать такой выбор, — кивнул Кирк, — Элберт, приведи септона Рея в порядок, если он желает исповедаться, я буду ждать его.       Олег вернулся к молитве, но вдруг крепкие руки бывшего конюха подняли его под мышки и медленно повели в келью. Септон не возражал. Он молчал, когда Элберт омывал его и подстригал. Его длинные волосы падали на каменный пол, оставляя Олега почти лысым. — Что ты делаешь? — охнул Олег, ему вдруг стало страшно, что его готовят к каторге. — Не бойтесь, господин. Это необходимо в знак вашего покаяния.       Служка знал об обрядах церкви Семерых больше Олега, чем ещё больше пристыдил его. Он помнил, как Серсею также обрили, когда она проходила свой путь покаяния. Острая бритва продолжила своё чёрное дело. — Что стало с...? — Вам лучше не знать, господин, — тихо произнёс Элберт, — Кирк был недоволен, но согласился. Барт закопан вдалеке, за септой, Кирк провёл обряд как мог. Олег медленно кивнул. Солнце запустило свои лучи в келью настоятеля, давая ему лёгкую надежду на будущее.

***

      Кирк сидел напротив Олега, смотря на него суровым взглядом судьи, к тому же он был одет в робу септона, что сразу придало юноше статуса.       Олег знал, что подобного быть не должно и Кирк нарушает правила церкви Семерых по его просьбе. Ему было известно, что преступлениями в церкви и её служащими, занимаются сами септоны. Как септон, Кирк должен провести расследование, а уже потом суд. Конечно же это будет суд Семерых, который Олег вряд ли бы пережил. Он лишь надеялся, что сможет убедить Кирка не рубить с плеча, хотя всё ещё чувствовал вину за убийство. Неважно, каким человеком был Барт, прежде всего он человек.       Олег сидел на каменной скамейке и чувствовал всё неудобство своим задом. Кирк весьма уютно разместился на высоком кресле. Как некогда Мортейн в Красной септе, он готовился принять его грехи. — Помилуйте, ибо я грешен, — начал Олег, — Я совершил преступления против Семерых. — Что за грех тебя тяготит? — грозным голосом спросил Кирк. Его руки свисали с подлокотников кресла, а сам он, ссутулившись, смотрел на Олега горящими очами. Определённо, Кирк успел войти во вкус, ему это даже шло, пожалуй. — Убийство, — шумно сглотнув, выдавил из себя септон, — Убийство брата по вере. — Семеро карают за убийство, а за убийство своих слуг — карают вдвойне. — Мне известно, — кивнул Олег, — Я сделал это, потому что Семеро его не защитили. — Семеро не давали тебе власти быть судьей и уж точно не давали тебе права быть палачом. Ты септон… надежда и опора людей. Ты вёл их к свету Семерых из тьмы невеженства и жестокости, а в итоге сам пал в неё.       Олег устало опустил голову. Ему не требовалось здесь выдумать, как и что говорить. Если бы Кирк захотел он бы и без его вранья давно бы отправил его во власть Верховного септона, где тот уж точно бы не простил его преступления. К тому же, лгать он и не хотел. Слишком сильна была боль вины, которую он ощущал. Сделав «глоток» воздуха, Олег произнёс: — Я сделал это из-за невежества, да... боясь за себя и за своего слугу. — Ложь не приветствуется в стенах этих святых мест, — немного опустив голову, добавил Кирк. Он действительно думал, что Олег убил Барта из-за власти? Похоже, всё-таки Кирку не понять всех стремлений Олега, всех его целей и помыслов, даже после их долгих разговоров и дискуссий. — Не только боязнь за слугу Кирка и мою жизнь заставила меня нанести удар, — согласно добавил Олег, чувствуя, как боль и отчаяние отступают, но в то же время чувство вины никуда не девается, — Ярость и гнев застелили мне глаза и разум. — Почему вы гневались, септон Рей? Уж не из-за того, что септон Барт отнял у вас то, чем вы дорожили? — Септа. Я действительно вложил в неё силы, но Барт не представлял опасности для власти. Он был невежественен в своей прямоте. Он решил, что легко и правильнее разрушить порядки, которые были до него, чем попытаться понять их.       Кирк покачал головой, давая понять, что Олег не прав. Однако здесь Септон отступать не намеревался. Раз уж он пришёл исповедаться, значит расскажет всё. Чуство ярости опять вспухнуло в груди Олега, когда он вспомнил как Барт планомерно разрушил всё, что он строил и возводил за последний год. О да, гнев сильнее страха и неуверенности, но Олег постарался взять все эти чувство под контроль и сначала думать, а потом говорить. — Я был не самым верным слугой Семерых, но я менялся и старался изменить других. Я вел их к вере так, как считал правильным. — Также, как и септон Барт, — мудро заметил бывший служка, — Почему же вы посчитали, что ваш путь лучше и праведнее? Олег не ответил. Он понял, что новоизбранный септон прав. — Это решаем не мы... и всё же, я старался, всего себя отдал ради этих людей, ради этой септы и этой земли. Мысль, что все эти труды будут раздавлены под сапогом упрямства и малодушия, привела меня на этот ошибочный путь. То, что я сделал…. Семеро давно меня покарали. Я не могу ни спать, ни есть, и боль ест меня изнутри. В твоей власти рассказать обо мне и наконец-то увидеть мою голову. Мне больше нечего сказать.       Кирк поднялся. Он выглядел величественно. Прямо как Олег, когда выказывал свою власть и уверенность, говоря со своей паствой. Похоже парень всё-таки чему-то научился за это время. — Семерым угоден твой путь, септон Рей. Я видел, смотря на то, как паства любит тебя и как готовится идти за тобой. Ты выше меня по становлению пути Семерых, но всё же ты просил исповедь у меня. Ты говорил честно, я заметил твою искренность. Однако, Семеро не готовы простить тебя за такую дерзость. Тайна твоя сохраниться и грехи твои иссякнут, если ты выдержишь испытание. — Я готов, — произнёс Олег, а в душе появилась тревога. Что за испытание выдаст ему Кирк? — Семь дней, по каждому из лика Семерых, ты проведёшь в молитвах, посте и молчании... для начала. Лишь так у тебя появится шанс заслужить прощение.

***

Я так долго искал, как добиться своего пути. Я выбрал путь Семерых, когда…изменился и стал Реем — септоном церкви Семерых. Я думал, что смог добиться праведности людей, обучая их правильному пути в моём понимании. То, что я видел и делал, я делал для себя, но в тоже время и для простых людей: я ведь один из них. Я не лорд и не рыцарь. Я скромный слуга Семерых, который должен сделать так, чтобы война не унесла много жизней, а лорды и леди не угнетали своих слуг и крестьян. Не тот век и не та эпоха, конечно, но я могу, я уверен! Боль постепенно уходит от того поступка, что я совершил. Кирк прав, Барт вёл людей по своему пути. Я же поведу по своему. Барт не был святым, но он и не был грешником. Он септон, который просто учил людей тому, чему учили и его. Забавно. Я, человек, который пытался положиться на силу слова и хитрости, предпочёл переговорам и убеждениям обычный мордобой. Что ж. Семь дней прошло, я выполнил обещание и даю ещё одно. Больше я никогда не возьмусь за оружие. От моей руки не пострадает ни один человек. Я продолжу двигаться по выбранному мной пути, и все поймут, что я не ошибся. Семеро будут тому свидетелями.

***

— Почему так произошло? — Олег шёл рядом с Кирком вокруг септы и разговаривал. Душа всё ещё болела, словно была физической частью его тела, но раны медленно затягивались. Напоминанием о его грехах стали лысая голова и постоянное присутствие вины, которое отступало слишком медленно, чтобы тщательно сосредоточиться на дальнейших планах. Он всё же смог убедить Кирка в том, что его путь верен, хоть он единожды и оступился с него. Давало ли признание успокоение? Частично да, но упрекающий взгляд служки, а ныне септона Кирка, служил вечным напоминанием его преступления. — Барт не был дураком, — сказал Кирк, спрятав руки в рукава и идя поодаль от Олега, — Он посчитал, что в септу годны заходить все, в том числе и те, кто оскорбляют своё тело пьянством. — А поля? — А здесь он не доверял вам, — улыбнулся Кирк. Его улыбка была сдержанной. Так он показывал, что, хотя и верит Рею, не намерен давать ему снисхождение, пока не убедится в окончательном раскаянии септона, пусть он и являлся настоятелем, — И данное недоверие перенеслось на меня. Я давал ему торговые бумаги, но тот не понимал в них ничего, а нанять другого слугу он не решался. Кто знает почему?       Олег кивнул. В руках у него было зажато письмо, которое прибыло к нему из Королевской гавани. Евнух Варис, видимо, решил выяснить, как у него дела, и маленький мальчонка принёс клочок бумаги с несколькими сообщениями. Они были разными, и не каждое добрым.       «Мой уважаемый Мир, спешу сообщить, что достопочтенный десница — лорд Джон Аррен — скончался около недели назад. Горе нашего короля не знало границ. Тем не менее, государство нуждается в крепкой руке и сильном разуме. Король посчитал, что на Севере он найдет нужного ему человека. Наш общий друг, септон Колун, в свою очередь посчитал своим долгом сопроводить короля и наставлять его в вопросах веры. Что касается лорда Ренли, он счёл ваши действия не самыми удачными. Я убедил его не хвататься за меч раньше времени, но будьте готовы к тому, что по возвращению в столицу вас ждут весьма трудные испытания.

Ваш добрый друг и самый преданный читатель.»

      Олег всё ещё переваривал слова в письме. Из него следовало, что Варис не знал о Барте или решил не рассказывать об этом в письме. Однако, он знал о тайной переписке Олега со своим слугой, пусть и не знал всех наименований. Евнух смог выяснить, что сам Олег подписывается как «Мир». Знает ли он, что Кирк это «Жрец», вопрос спорный, но вот в чём Олег уверен точно, что остальных мастер над шептунами вычислить пока не смог.       Джон Аррен умер, как и должно было случиться, и Роберт в поисках десницы отправился на Север к Эддарду Старку. Колун отправился с ним, Дарион или Варис его сбагрил значения не имело. Роберт проведёт в пути больше трёх месяцев, если Олег правильно помнил, а значит ему следовало навести порядок в своих владениях за меньший срок и вернуться в столицу до возвращения короля. Кроме того, по словам мастера над шептунами — лорд Ренли был готов рвать и метать, но Паук его остановил.       Придётся дважды подумать, прежде чем вступать в палаты к Ренли и объяснять ему свой поступок. Заготовки разговора он уже рассчитал, но всегда что-то может пойти не так. Всегда всё именно идёт не так! Ему нужно строить свои дальнейшие планы таким образом, чтобы в любой момент можно было отказаться от них, и попробавать действовать по-другому, если он хочет не просто выжить, но воплотить все свои идеи в реальность. — Ты же знаешь, моё доверие к тебе и Элберту безгранично, — произнёс Олег. Вместе с Кирком они прошлись мимо септы. Он был рад вернуть её в свои владения, пусть и передаст управление своему казначею. Кирк умел считать и управлять, а Олег позволил ему делать всё что тот захочет, лишь бы септа и доходы от её земель росли. Кроме того, его ученики вернулись, и вскоре он сможет заполнить ими своё окружение. Где-нибудь, будь то Красная септа или же что выше. — Каков наш дальнейший план, господин? — Кирк уже не стеснялся спрашивать его, хотя после исповеди выдавливал из себя некоторые обращения, но жизнь возвращалась в прежнее русло и следовало двигаться дальше. Какой бы тяжелой не была рана у Олега. — Сильные мира сего вскоре вернутся в Красный замок, король Роберт назначит десницей Эддарда Старка, и он согласится. — Откуда такие познания? — удивился Кирк.       Олег хитро улыбнулся. Хотя хитрой улыбкой это даже назвать нельзя. Скорее мышцы рта выдавали его реакцию по инерции. Так бы он поступил раньше, сейчас же лишь желал показать свою уверенность перед своим слугой в тех тайнах, в которые его посвящал. Сам Олег как бы отстранился от своих эмоций глубоко внутри. Эмоции привели его к убийству Барта. Он не будет совершать одну ошибку дважды. — Есть осведомители, — произнёс он с напутственной серьёзностью, быстро спрятав свою недо-улыбку.       Кирк закивал, делая вид, что понимает. Действительно ли он понимал, что происходит... Олег в этом сомневался, но во что он действительно верил, так это в разум Кирка, который способен сложить все крупицы этой мозаики, если получит достаточно кусочков. Олег не собирался ему давать эти кусочки, пусть играется с тем, что дают. — Король — император, а кто же лорд Старк? Олег понял, что он говорит об обозначениях в письмах. В первый раз, когда он направил ему письмо он указал не всех «персонажей» его игры. Он задумался. Судьба Эддарда будет незавидной, если, конечно, он не вмешается. Однако… — Повешенный, — ответил Олег. — Почему? — Потому что, мой друг, император всегда работает в связке с повешенным, - пробормотал он, обращаясь больше к самому себе, чем к Кирку.       Олег ушёл, оставляя озадаченного Кирка размышлять над этой загадкой.

***

      Олег сидел за столом, сверяя торговые книги, которые пришли практически в негодность после правления Барта: он их попросту не заполнял. Все торговые дела, которые ему надо было вести быстро, пришли в запустение из-за ограничения поставок, воровства крестьян и налета разбойников, о которых говорил Седрик.       Предстояло вновь собрать всех разбежавшихся крестьян, вернуть полям их прежний или хотя бы хоть какой-то вид. С крестьянами проблем быть не должно. Олег всерьёз рассчитывал на свой былой авторитет, и он был уверен, что как только работники его земель узнают о возвращении преподобного, они тут же вернутся, хотя это и спорный момент.       Помимо этого, Барт не вёл никаких обещанных Реем работ, что слегка снизило репутацию септона Рея, и, тем не менее, ему теперь придётся разрешить финансовые вопросы самостоятельно. Он привёз с собой ту самую сумму, которую выиграл на ставках во время турнира в Королевской Гавани, этого должно хватить, чтобы частично восстановить хозяйство.       Почесав лысую голову, вспоминая мимоходом свои роскошные волосы, Олег ещё раз прочёл торговые накладные, составленные ранее Кирком, и с удовлетворением убедился, что несмотря на растраты и потери, новый септон не растерял своих способностей казначея. — Господин.       Олег поднял голову и, увидев Элберта, тепло ему улыбнулся. Отложив книгу, он махнул ему рукой: — Проходи, проходи Элберт, что ты мне хотел сказать?       Служка поставил поднос с едой и сел напротив Олега. Пока септон уплетал за обе щёки завтрак, слуга лишь отломил краюшку хлеба и сделал глоток свежего эля. Уж что-что, а этот дрянной напиток стал лучше с их последнего приезда, или же Олег просто по нему соскучился. Он вообще стал куда менее привередливым за последние дни, сам себя удивляя. — Септон Кирк просил передать, что он сумел вернуть своих старых учеников и готов продолжить их обучение, — начал докладывать служка. Получив в ответ кивок, он продолжил, — На последних проповедях он сообщил, что септон Барт покинул септу в неизвестном направлении.       Олег поперхнулся. Упоминание Барта всё ещё тяжело отдавалось в его разуме. Ему было трудно забыть тело на полу этой самой кельи, и иногда он просыпался по ночам. — Х-хорошо, — вновь кивнул септон, отодвигая чашку и наливая себе эль. Ему вдруг захотелось напиться до беспамятства, но это не самая хорошая идея, которую он быстро обрубил на корню. Конец всегда весьма предсказуем. — Я бы хотел спросить вас, господин. — Спрашивай, — дал разрешение септон, вновь открывая книгу и начиная делать записи. — Как долго мы будем находиться в опасности? Если наша миссия так важна, как вы говорите, то разве нам не будут угрожать? Септон Барт не был нам врагом, но даже он мог убить вас.       Олег стиснул зубы, вспоминая те сильные руки, что чуть не сломали его шею. Элберт прав, но к чему он вёл, Олег пока не догадывался. — Я не всегда буду рядом, а если мы уедем, то и Кирка не будет. — Предлагаешь взять охранника? — хлопнув книгой, спросил септон, водружая томик на башенку из таких же книг. — Просто подумайте об этом.       Септон толкнул книги Элберту и приказал отнести их Кирку. Как только септон закончит, ему предстояло взяться за подсчет и распределить суммы на нужды септы. Благо денег хватало. — И ещё, — неожиданно произнёс Элберт, — К вам прибыл тот торговец драгоценностями.       Этому моменту Олег не придал значение. Положив одну ногу на другую и подперев подбородок кулаком, он вдруг задумчиво стал перебирать слова служки. Если посудить, то он не так уж и далёк от истины. Сперва Мортейн, теперь Барт. Они не были в безопасности. Кроме того, если уж предстояло марать руки, а Олег постепенно начал смиряться с тем, что это будет нужно делать, то пусть лучше их пачкают те, кому это просто — рыцари, наёмники, гвардейцы. Кто-то вообще за это золотые получает. Пусть отрабатывают, раз умеют лучше всего только это.       Неожиданно септон вскочил и подошёл к своей библиотеке. Она изрядно поредела, видимо, Барт избавился от тех книг, что посчитал недостойными для его почётного святого сана. Вздохнув с облегчением от того, что книга по истории Вестероса оказалась на месте, Олег вернулся за стол и принялся яростно листать. Его интересовали ордена Семерых.       Святое воинство, один из сильнейших военно-духовных сил Семерых. Именно на него полагался Верховный септон при решении силовых вопросов. Он делился на две ветви - Сыны Воина и Честных Бедняков. Каждый из них выполнял определенную задачу, но в данный момент они уже уничтожены и распущены. Нынешние законы Семи Королевств запрещали церкви организовывать военные ордены, и это было не самой хорошей новостью.       Олег задумался. Слова Элберта правильны, но как найти рыцарей и дать им цель, и при этом не попасть под вопросы о том, что септон восстанавливает Святое Воинство. — Мне нужны воины, — вслух сказал Олег, — Даже если закон их запрещает, можно попробовать организовать небольшие отряды, которые будут со мной.       Ему вдруг вспомнился Седрик, который стоял на воротах в замке лорда Баклера. Он ясно дал понять, что готов взяться за меч в любом месте, где это необходимо, нужно было лишь убедить его.       Бандиты в округе также не давали ему покоя. Если лорды не могут решить проблему банд, нужно просто выставить охрану. Предположим он нашёл бы рыцарей, но как сделать так, чтобы они подчинялись ему и не шли в услужение к лорду?       На этот счёт у Олега возникла интересная мысль. Он мог бы найти рыцаря, достаточно дисциплинированного и обладающего определённой воинской репутацией. Он займётся подготовкой новобранцев, а те в свою очередь будут кормиться за счёт его септы. Если расположить небольшие лагеря вокруг его земель, привязать рыцарей к крестьянам и позволить им жить там, то они будут защищать землю и его людей, а платить им будет Кирк из того золота, что будет оставаться в септе. — Рискованно, да ещё как! Но стоит попробовать, — пробормотал Олег, делая очередную пометку для Кирка.       Его новому казначею предстоит пересчитать их средства и сразу начать откладывать на первую плату рыцарям или наемникам. Если выгорит, то у него будет небольшой отряд, защищающий его людей, септу и секреты, а нет, тогда останутся дополнительные деньги, которые он придумает, куда пустить.

***

— Впечатляет, преподобный, — хмыкнул Иста-Кнай-Тхуур, осматривая стены септы и статуи Семерых. В отличие от полей и крестьян, септа не пострадала от рук Барта. Почти не пострадала. Элберт и маленькие служки Кирка сумели привести зал в порядок после небольшого беспорядка, оставшегося от «гостей» Барта.       Старый знакомый Олега прибыл на рассвете со всеми своими мешками, где лежали камни, сапфиры и изумруды. Он принялся демонстрировать различные цепочки, украшения, кольца и ещё много чего. Словно торгаш, он заманивал септона в свои сети до тех пор, пока Олег не скрестив, руки на груди: — В прошлый раз я не мог оплатить ваши услуги, с чего вы взяли, что сейчас могу? И откуда уверенность, что они мне сейчас нужны?       Кнай оскалился. Его зубы были частично золотыми. Будь торговец хоть весь из золота, он бы не заставил Олега доверять ему, но вот воспользоваться его талантом будет не лишним. — Ваши слуги ходят по городку и покупают то, что раньше не могли купить, — пояснил Иста, закрывая свои мешки, — А уж вашего кривого я никогда не забуду. — Разве вас не интересует, откуда такие деньги? — улыбнулся септон, протягивая руку и указывая на дверь, как бы приглашая прогуляться гостя.       Иста-Кнай-Тхуур жест оценил. Он махнул рукой своим слугам, и те быстро вынесли мешки и побрякушки. — Честного торговца не должно волновать, откуда у его покупателя деньги. Другое дело, что я помню: вас давно не было здесь, а септой руководил седой старик. «И ты туда же. Слишком много вопросов», — разозлился Олег, но, сделав пару медленных вдохов, сдержался, — Это приказ Верховного септона, ослушаться я не мог. Так же, как и септон Барт.       Иста-Кнай-Тхуур протянул странный звук, похожий то ли на свист, то ли на писк. Сложив руки за спиной, он пнул попавший под ногу камешек и опустил голову: — Я думал, вам нужен кристалл для вашей септы. — Уже нет, — покачал головой Олег. Он принялся размышлять о том, чтобы ему попросить у этого ушлого ювелира, который, как только услышал о деньгах, тут же прибыл к нему на поклон, — Скажите, мой дорогой друг, откуда вы прибыли? — Из Квохора — города лучших ремесленников среди всех земель, — принялся хвастаться Кнай, — Поверьте, даже в таком прекрасном месте не найти человека лучше меня. Олег приподнял брови, и уголки рта поплыли в разные стороны. — Проверим, — уже жёстко ответил Олег, — Мне нужен меч. — Меч? — опешил Тхуур, — Я же не кузнец, достопочтенный господин. Да и зачем человеку веры меч? — Он нужен не мне, — пояснил Олег, — Это подарок, но мне нужен не сам меч, а специальная отделка. Рукоять, обсыпанная рубинами и… голова льва.       Иста-Кнай-Тхуур задумался или сделал вид, положив палец на губу, он повертел головой и кивнул: — Благородное животное, вашему другу понравится. — Ещё, — не дал ювелиру заговорить септон, — Мне нужен сейф, хранилище. — Сейф? Полагаю, что тоже необычный? — Да. Он должен быть небольшим и достаточно лёгким, чтобы я мог… предположим, носить его на поясе.       Такой заказ удивил и в то же время впечатлил Квохорца. Судя по тому, как сильно заблестели его глаза, он такие заказы получал редко, а может быть и вообще не получал. — Замочек с секретом? — захихикал Иста-Кнай-Тхуур, — Неужели такому человеку как вы нужно что-то скрывать? — А это уже не касается вашего мастерства, — отрезал Олег. На самом деле, сейф ему был и не нужен на данный момент, но никогда не говори никогда. — Такой заказ будет вам дорого стоить, — осторожно заметил Иста, — И полагаю, что меч я тоже должен взять за свой счёт. — Я оплачу все ваши расходы, — уверенно заявил Олег, — Но вам придётся поторопиться. Иначе вы можете меня здесь не застать.       Иста-Кнай-Тхуур вытащил руки из-за спины и достал небольшую книжечку в кожаном переплёте. Она была весьма изящно перевязана веревочкой. Щёлкнув пальцами, он призвал своего слугу и тот тут же откупорил чернильницу, которая висела у него на поясе, и достал перо, уже заточенное под письмо. — Я сделаю всё и даже больше, — сказал ювелир, когда закончил писать, — Ваши секреты в надёжных руках.       Это Олегу и надо было.

***

      Дни тянулись очень медленно. Олег буквально с головой окунулся в работу по восстановлению септы. Она буквально оживала на глазах. Юные служки приводили церковь в порядок под руководством Элберта. Кирк учил их писать и считать, а сам Олег читать, и вёл их по путям Семерых.       Септон постоянно был в отлучке, разъезжая по окрестным землям, пытаясь вернуть крестьян и их веру в себя. Где-то получалось, а где-то не очень. Особенно крестьяне злились на то, что Олег честно говорил: он собирается покинуть их, но оставляет за себя септона Кирка, который не менее добр и сведущ в делах септы. Хотя это мало кого убедило в том, что их септон продолжает их любить, крестьянам ничего не оставалось, кроме как поверить. На землях септы у них были дома, и они кормились с части урожая.       Каждая такая поездка выматывала Олега, а возвращаясь в септу, он переводил дух и тут же уходил на вечерние проповеди, дабы не дать людям заскучать и продолжить восстанавливать своё доброе имя. Некоторые обратили внимание на изменении во внешности настоятеля септы, но вопросы никто не задавал. Лысина хоть и напрягала Олега поначалу, но со временем он привык к такому изменению и даже задумывался о том, чтобы продолжить сбривать волосы.       Пока Олег пытался вернуть расположение своей паствы, септон Кирк входил в дела. Он начал с утренних проповедей. Олег видел, что его ученик довольно подробно прочёл его книгу и использует его же собственные приёмы, вроде плавных жестикуляций, повышения или понижения голоса. Пока что Кирк не совсем понимал, когда это необходимо, но учился он быстро. Кроме того, он успевал записывать и торговые книги септы, распределяя товары на продажу и раздачу бедным. Последнее было идеей самого Олега.       Когда Олег уже готовился к тому, чтобы отправиться назад, он написал два объёмных письма. Одно Варису, а второе Ренли. У Вариса он просил поведать все события, которые произошли за время его отсутствия, а он в своё время обещался поделиться кое-какими новостями из септы.       А вот Ренли он написал другое письмо: «Милорд, пишу вам со всей покорностью и смиренностью. Будучи слугой Семерых, я вынужден был оставить Королевскую гавань, но мне ужасно стыдно за то, что я не оправдал ваше доверие и не предупредил вас об отъезде. То решение, которое принял Верховный септон, не могло решиться без моего участия. Не уверен, что вам рассказали о приказе Его Преосвященства, но я уверяю вас, что действовал согласно вашим приказам и интересам. Теперь, когда септа вновь находится под моим руководством, я могу влиять на положения дел в Скорбящем городке. Уж поверьте, все увидят то, что именно Вы поспособствовали улучшению жизни местных жителей. В свою очередь я с прискорбием прошу принять мои слова. Я приму любое наказание, которое вы посчитаете справедливым, но в тоже время, я могу дать вам больше нежели простые слова, если вы соизволите принять меня по моему прибытию в столицу.

Септон Рей»

      Пробежав глазами по написанному и убедившись в правильном подборе слов, Олег поставил печать и передал письмо Элберту, дабы тот отправил его. Вздохнув и протерев глаза, септон решил прогуляться. Однако в зале септы его ждали. — О, господин Рей, — улыбнулся своими золотыми зубами Иста-Кнай-Тхуур. В руках его лежала необычная шкатулка и большой свёрток, перемотанный со всех сторон, — Я уже испугался, что не застану вас: люди поговаривали будто вы не выходите из септы. — Порой размышления наводит тишина, а у меня её в последнее время очень мало.       Септа была пуста. Лишь служки слонялись по углами, вытирая пыль и подметая грязь. — Тогда я развею вашу тоску, — хихикнул ювелир и, подойдя к скамейке, поставил ларец, а потом протянул сверток Олегу, — Как и заказывали, меч лучшего качества. Не валирийская сталь, но вполне пригодная, чтобы разрубить неприятеля пополам.       Олег развернул сверток и чуть не уронил меч на пол. Осторожно взяв его в руки, он покрутил его и взглянул на рукоятку. Огромная голова льва, раскрытая пасть, готовая разорвать своего врага на мелкие кусочки. Глаза были сделаны из мелких рубинов и блестели красным. Сама рукоятка весьма искусно и обильно обсыпана различными драгоценными камешками — сапфиры, топазы и ещё много чего. — Надеюсь, вы довольны, — улыбнулся Иста, прежде чем открыть ларец, — А вот и ваш хранитель секретов.       То, что лежало в ларце, заставило Олега тихонько ахнуть. Кнай не расстарался, не стал делать золотой сейф или обсыпать его золотом или камнями. Вместо этого он сделал небольшую шкатулку размером примерно с кулак септона. Она представляла собой что-то вроде куба, с разрисованными звёздами и маленькими ликами Семерых. — Она достаточно большая, чтобы спрятать там бумаги, если их будет не так много, например письмо, — пояснил Тхуур, — А может быть и менее весомое или тайное, — хитро улыбнулся ювелир, — Скажем, пузырек эля.       Олег сомневался, что кто-то пьет эль в пузырьках, но намёк он понял. — А теперь позвольте, — квохорец взял в руки ларчик и нажал тремя пальцами на три головы Семерых, — Ваши боги будут хранить ваши секреты, никому в обиду их не давая.       Послышался щелчок, и маленький куб открыл дверцу. — Открыть может любой? — спросил септон, беря в руки занятную вещицу. — Любой может попытаться, но если он попробует сделать это через другие лики, то боги его покарают.       Как пояснил Иста-Кнай-Тхуур, в случае если нажать неправильные гнезда, то маленькие и довольно острые иглы вонзятся в руку вору. — А если разломать куб? — спросил Олег. — Тогда то, что находится внутри, с большой вероятностью будет уничтожено. Предположу, что даже бумага, но она всё же может быть восстановлена.       Олег кивнул. Подарок ему понравился. Хорошая вещица. С маленьким сейфом шла и цепочка, которая крепилась на пояс и выглядела весьма эффектно, будто септон носил с собой лики Семерых. — Цена будет весьма и весьма высока.       Иста-Кнай-Тхуур не соврал. За подобные подарки ему пришлось заплатить целых семь золотых драконов, весьма приличная сумма даже для того, кто выиграл двадцать пять. К тому же, часть из них уже была потрачена.       К вечеру следующего дня Олег собрал всех своих приближённых. Молодые служки уже снаряжены и готовы двигаться за Олегом. Он взял двоих мальчиков и одну девочку, дабы те прислуживали ему в Красной септе и выполняли кое-какие поручения. Новых же учеников Олег оставил Кирку. — Я надеюсь на твою мудрость, септон Кирк, — произнёс Олег, — Теперь эта септа твоя, пусть и находится она под моим надзором. — Я не посрамлю вас, настоятель, — кивнул Кирк и поклонился. Элберт тоже поклонился. Теперь он уже не мог говорить с Кирком на равных, поскольку тот стал выше в септонской цепочке. — Я надеюсь, что мы все извлекли урок из происходящего здесь, — напутственно произнёс септон, — Вместе мы справимся с испытаниями, уготованными нам Семерыми. — Справимся, — в один голос произнесли Кирк и Элберт. — Да направят нас лики Семерых и благословят они наш праведный путь, — закончил свою речь Олег, прежде чем выйти из септы.       Садясь на коня, он последний раз взглянул на столь родные ему стены. Теперь они принадлежали Кирку, а сам Олег сомневался, что вернётся сюда. Он мысленно понимал, что меняется. Его имя и его поступки предыдущей жизни медленно уходили на второй план. Он помнил кем был, но в тоже время понимал, что никогда уже не вернётся домой. Теперь его дом — Вестерос, а сам он теперь септон Рей, и пора уже принять это имя и ту цель, что он поставил перед собой.