я, вообще-то, бунтарь.

— итак, записываем вывод. «в произведении евгения ивановича замятина показаны никчемные протесты против системы…» саша упрямо держит руку и уже с легким раздражением смотрит в упор на учительницу, но, видя, как его мастерски игнорируют, не сдерживается. — простите, а разве мы не должны делать вывод сами? — спрашивает он, за что получает пренебрежительный взгляд из-под очков. — долгополов, пиши молча, — грозно говорит женщина, снова переводя взгляд на книжку в руках, но саша продолжает: — мы уже в одиннадцатом классе, почему я должен писать ваше мнение, выдавая его за свое? — ольга николаевна устало вздыхает, закрывая методичку, но придерживая пальцем нужные страницы. — потому что ты еще учишься в школе, и твое мнение не будет учитываться, если идет наперекор мнению большинства. и уж тем более не будет учтено комиссией на экзаменах, если ты напишешь там отсебятину. — если не пытаться, то ничего никогда и не изменишь. — а ты надумал что-то менять? — насмешливо спрашивает учительница. — у меня хотя бы будет шанс это сделать, в отличие от подобных вам, — саша чувствует на себе удивленный взгляд гарика и видит опасно рассерженный — учительницы. но стоп-кран в голове не срабатывает. — вы ведь привыкли идти на поводу у общественности. именно из-за таких, как вы, из-за людей, боящихся неодобрения, из-за людей, которые навсегда останутся маленькими и жалкими, страна скатится в яму, а тормоза отказывают, — как и у тебя, санечка. — вы ведь не видите ничего кроме страха, а ваш мирок ограничивается этим гниющим районом. с чего я вообще должен прислушиваться к мнению человека, которого я не уважаю? они ведь не позвонят его матери, верно? саша привык отстаивать свое мнение и стоять до конца за свои взгляды, и обычно на него просто закрывали глаза, как на глупого, взбунтовавшегося подростка, что очень сильно его злило. обычно сашино мнение не брали во внимание, но спокойно принимали тот факт, что оно у него может быть. здесь же итог и вовсе довольно плачевен: оскорбленная учительница, которая теперь до конца года не оставит сашу в покое, пытаясь завалить, возможно, на каждом уроке; двойка в журнале за неподобающее поведение — вообще-то оценки ставят за знания! (слушать его, конечно, никто не стал); и наконец наставления классного руководителя и его же отрешенный взгляд на сашу, который пытается доказать, что наказывать его не за что. — уберетесь в кабинете, и пойдешь домой. впятером быстро управитесь. все, иди, мне нужно заполнить журнал. отлично отстоял свое мнение, ничего не скажешь. саша, 14:32 лиза я просто в ярости! готовься вечером к моему как минимум часовому бомбежу!!! 😡😖 долгополов не дожидается ответа подруги и, пихнув телефон в карман черных штанов, идет к кабинету, в котором у них проходят уроки русского языка и литературы. — очень смешная шутка, олег евгеньевич, отлично придумали, — бормочет себе под нос. с какой вообще стати он должен расплачиваться за свое мнение? почему взгляды старой женщины, всю жизнь прожившей в этих трущобах, априори правильнее, только потому что сашино лицо не успело покрыться морщинами? почему их классный руководитель даже не стал разбираться в вопросе и просто отправил ученика на эту глупую отработку? кузьминки, — в который раз проносится у саши в голове. обычно саша злится крайне редко, но последние дни буквально сами наслаиваются внутри этим неприятным, дискомфортным чувством. каждое утро, когда он просыпается с достаточно хорошим настроением, чтобы светиться и внутренне, и внешне, стоя перед зеркалом, он вспоминает тяжесть ботинка на своем виске, и все, чего ему хочется — это залезть в мусорный мешок и дождаться, пока он окажется на свалке. по итогу саша уже третий день ходит в одних и тех же штанах, надевает свитшоты-худи-футболки-рубашки-носки только самых темных оттенков, что есть в его гардеробе. в голове постоянно крутятся лешины слова, которые саша почему-то даже не пытается понять, а только слушает внутренний голос, как пластинку и — ничего. какой из скинхэда советник? разве мог такой человек сказать что-то толковое? вика, которая всю неделю регулярно срывала все уроки геометрии и в конечном счете довела учительницу, ушла в подсобку за всем необходимым для уборки; слава, подравшийся с кем-то во дворе школы, сейчас в пустом коридоре оправдывается перед матерью, утверждая, что это не он затеял драку; а кирилл, которого классный застал за курением в школьном туалете, сидит за первой партой второго ряда и скучающе дергает ногой. что саша вообще здесь делает? почему он должен убирать кабинет вместе с этими людьми? — идиотизм какой-то, — шепчет долгополов, привлекая внимание кирилла, который, впрочем, быстро теряет к нему интерес. когда дверь наконец раскрывается, — а голос славы все еще слышится в достаточном отдалении — саша облегченно и больше раздраженно вздыхает, переводя свой взгляд на дверной проем. он хочет уже поскорее отделаться от этого всего и уйти наконец-то домой. саша мало того, что зол на ольгу николаевну, так еще и вика так долго спускалась и поднималась какие-то два этажа. но вот она в кои-то веки пришла и… господь мой, иисус христос и святой дух, пранки — это несмешно, пожалуйста, прекратите надо мной издеваться. в дверях, в которых саша ожидал увидеть вику, стоит потерянный квашонкин, ошарашенным взглядом уставившийся прямо на него. — он-то здесь за что, — случайно вслух говорит долгополов и замечает, как лешин взгляд опускается чуть ниже его глаз. я уже понял, что ты считаешь меня чудиком, как и вся остальная школа, давай не будем акцентировать на этом внимание. саша начинает чувствовать себя до жути нелепо, когда понимает, что они играют в гляделки — снова. он уже собирается отвести взгляд, как вдруг слышит женский голос: — ну, че встал? когда леша наконец-то заходит в класс, за ним проходит вика со шваброй и большим ведром в руках. саша благодарно принимает подарок судьбы и переключает все свое внимание на вику, начинающую раздавать указания, как назначенная ответственной классным руководителем. когда все приступают к уборке, слава заводит разговор с кириллом, вика пристально за всем следит, каждые пять минут отвлекаясь от уборки, и периодически вклинивается в их диалог, а леша погружается в свое привычное уныние. саша пару раз пересекается с квашонкиным взглядами, но списывает это на чистую случайность. он НЕ пялится на меня, пытается унять свою паранойю саша, и у него почти выходит, но тут он разворачивается, чтобы пойти прополоскать тряпку в раковине туалета, и утыкается взглядом в квашонкина, который бездумно водит шваброй по полу и со странной поволокой в глазах смотрит прямо на него, закусив свою нижнюю губу. леша, поняв, что его поймали с поличным, моментально опускает взгляд к полу и, кажется, еще более хаотично моет пол. саша нелепо поворачивается обратно и принимается снова оттирать уже чистую парту теперь уже с отдающим в ушах сердцебиением, которое слабо, но перекрывает внешние звуки. просто совпадение. — класс разве не надо закрыть? — интересуется слава, выходя из кабинета первым. за ним следуют вика с кириллом, а в самом конце не торопясь тащится леша. — не, евгеньич закроет. сейчас скажу ему, что мы закончили, — отвечает девушка, уже скрываясь за дверью. саша же подходит к своему рюкзаку — единственная яркая вещь на нем, — лежащему на подоконнике, и достает из кармана штанов телефон. лиза уже завалила его вопросами и сама начала жаловаться на учительницу физики, которая ни с того ни с сего решила устроить контрольную. саша, 19:48 ура я освободился! приду домой, позвоню он снова кладет смартфон в карман и смотрит в окно. темно. если даже днем его умудрились избить, то на что способна эта свора озлобленных подростков под толщей вечернего мрака? может, стоит… — я тебя провожу, — заявляет леша, неожиданно оказавшийся рядом. саша, испугавшись, резко поворачивается к нему и смотрит в недоумении. — а? — провожу тебя, говорю, — даже без намека на вопросительную интонацию повторяет квашонкин своим полукомандным тоном, успешно внушая саше глупую мысль, будто он что-то ему должен. что вообще за плата такая — разрешение проводить себя до дома? саше хочется задать ему тысячу вопросов, например: «с какой стати?», «проводишь меня?» или «бедолага, которого ты избил, все же задел твою голову, да?». но он молчит, неуверенно и смущенно качает головой, мол, ну, раз ты так хочешь. в основном леша идет в неловкой близости, едва ли не задевая сашино плечо. иногда он отшатывается и отходит подальше, но спустя пару метров его тело снова приближается. кажется, со стороны мы выглядим крайне нелепо. саша смотрит под ноги всю дорогу, и раскачивающийся при ходьбе шнурок на лешиних мартинсах начинает нервировать его еще сильнее. он поднимает наконец голову и — встречается с лешиным взглядом. тот едва заметно шарахается, но глаз не отводит; саша замечает, как у него дергается кадык. — у тебя это… шнурки… — мямлет он, указывая рукой на лешин ботинок. квашонкин еще несколько секунд смотрит на одноклассника, будто пытаясь понять, что тот ему сказал, а потом все-таки смотрит на свою обувь. — бля. саша останавливается первым, и только тогда леша останавливается сам и присаживается на корточки. долгополову непривычно смотреть на него сверху вниз, но он не может оторвать взгляд от чуть отросших волос на макушке, от опущенных плеч, обтянутых несменяемой кожаной курткой, от мелко подрагивающих рук, затягивающих узел. завязав шнурок, леша поднимается и поправляет выбившуюся из пояса штанов футболку. саша всматривается в его длинные пальцы: серебряное кольцо на среднем, царапина на указательном, содранная кожа на костяшках. интересно, у всех скинхэдов такие изящные пальцы или только у любителей помогать боксерским грушам своих друзей? — откуда ты вообще такой вылез-то? — на выдохе спрашивает леша, пихая ладони в карманы куртки и оглядываясь по сторонам. — я из воронежа. — м… ну и как там твоя воронежская цыпа поживает? — вдруг спрашивает квашонкин, снова уставившись на сашин профиль. — все еще не твое дело, — почти даже уверенно отвечает тот, продолжая смотреть вперед, боковым зрением замечая, как леша опускает голову. долгополов чуть скашивает на него взгляд и понимает, что тот опять мрачнеет, и саша уже начинает немного жалеть о сказанных словах. леша что, обиделся на это? скинхед, который держит в страхе целый район москвы, может обидеться всего-то из-за резковатой фразы? какой же бред. нет, саша отказывается верить, что леша, чей взгляд саша ловит каждый раз, когда решает на него посмотреть; который помогает прийти в себя и покупает носовые платки, порываясь отмыть грязные-кровавые ладони; который спрашивает о самочувствии прямо в школе, когда его друзья смотрят на него, как стая голодных, но все еще покорных псов; который вроде как обеспокоенно раздает советы; который едва ли не светится от счастья, когда саша впервые здоровается с ним вслух; который предлагает проводить до дома; который смущенно отводит взгляд, бросая неловкое «бывай» на прощание, на самом деле — такой. «россия для русских», леш? правда?