***
— квашонкин, а, квашонкин? леша не отвечает. только вопросительно смотрит на троицу скинов, стоящих у его подъезда. он знает. знает, зачем они тут. но до последнего надеется, что предчувствие, свернувшееся в тугой узел в животе, окажется напрасным. — с какого хуя ты с тем фриком стал тусоваться чаще, чем со старыми друзьями? — что он там думал о предчувствии? окажется напрасным? хуй там плавал, лешенька, ты что, не понял еще, что твоя жопа чувствительна на выходки судьбы? — тебя ебет? — кажется мне, лешенька, что ты в пидорков записался, — а в голосе язвительная, полная злобы усмешка. — дэн, отъебись, моя личная жизнь не должна вас волновать. — вот только ты, хуйло, променял своих друзей на какого-то отброса! — да кто тут отброс еще, — а в ответ квашонкина оплетают ахуевшие взгляды. — че ты там вякнул? ахуел? — все ты слышал. пиздите людей обычных, свои блядские психотравмы отражаете в насилии. ебанаты вы, а не скинхэды со своими позициями. мерзкие отбросы общества. в квашонкине лишь на миг мелькает желание схватить дэна за волосы и бить головой об железную дверь подъезда до кровавого следа. но леша только презрительно хмыкает в ответ на лица, полные удивления, пропихивается между мишей и пашей и уходит слоняться по городу. в груди теплится отвращение к собственному отражению в лужах, а на глазах блядская влажная пелена. леша, 17:21 мы можем встретиться? леша, 17:23 пожалуйста.***
в голове — рой пчел, и почти хочется завопить. хочется вцепиться в волосы и кричать-кричать-крич… — привет! — и навстречу бежит саша. — привет… — господи, леша, опять ты растекся болотом тягучим. хоть сейчас-то натяни свою улыбку блядскую, которой можно небо разрезать. — что случилось? — видишь, ты, блять, напугал его, заставляешь беспокоиться, а из-за чего все это? лешенька, у тебя последний шанс, давай, в руки себя, блять, возьми, улыбнись ему хоть как-то, скажи, что все х о р о ш о. — я просто… мне хуево, саш, — делает шаг в бездну. хотя, кого он обманывает? он уже эту бездну избродил, а сюда даже свет не проникает. а саша обнимает, становится тепло, и в бездонной яме мелькает солнечный свет. они стоят так пару минут, пока саша не отстраняется первым и не предлагает сесть куда-нибудь. залезают на детскую площадку, а долгополов берет его ладони в свои, и леша согревается. тыкается лбом в руки, что становится почти жизненно необходимым сейчас. — они доебались до меня. и до тебя. я, кажется… остался без друзей. я отвратительный? — нет, конечно, ты не отвратительный!.. может… это просто не те люди, с которыми тебе стоит дружить? леше только и остается, что крепче сжать сашины руки и пожать плечами. он правда не знает. квашонкин так отчаянно цеплялся за ребят, а в итоге увидел в них только отголоски потерянного поколения в прогнившем городе, — леша, очнись, ты сам давно уже стал частью этих блевотных кузьминок, за которыми мира остального не видишь. — я последний год в ебучем мраке живу, а они... серой пылью стали, понимаешь? они — такие, как все. и этот город, он... серый. эти дома давят на плечи, саш, понимаешь? ты понимаешь меня? — еще как понимаю... я только несколько недель здесь живу, а уже... не знаю... все это не для меня как-то... я мечтал покорить этот город, а меня избили в первый же день, как я вышел на улицу... даже не представляю, каково тебе жить здесь всю жизнь, — смотрит в глаза леши с тоской и… обеспокоенностью? — и тебе не мерзко? не мерзко от... всего, что я делал? не мерзко от того, что мы здесь? но саша, почему-то, только грустно улыбается. — ты ведь здесь не для того, чтобы меня избить, верно? я... тогда я злился на тебя не потому что пострадал гарик.. а потому что это сделал ты... несмотря на всю эту мишуру, мне хотелось верить, что ты не такой. и... если ты сейчас здесь, не значит ли, что я был прав? леша усмехается и бросает: — знаешь, а я вскипел ведь, когда они тебя назвали фриком, а меня — пидором. — а что, слишком задели твою гетеросексуальную честь? — о, сэр, моя гетеросексуальная честь задета уже давно. — мы могли бы… ну, знаешь… вместе покорить москву после выпуска. москву, а не это пристанище бандитов, — значительно тише говорит саша после недолгого молчания и отводит взгляд. он что, смущается? леша смотрит на сашу, а на лице тупая улыбка. «саша-саня-санечка.» он вытаскивает свои руки из хватки, только чтобы аккуратно взять сашу за подбородок и поцеловать со всей накопившейся нежностью. в леше прыгает от счастья маленький мальчик, когда саша аккуратно отвечает. — мне нравится твой план, санечка, — с улыбкой говорит леша, отстранившись. — я рад. — а потом махнем в этот твой диснейленд. саша улыбается еще шире и коротко целует в губы. солнечные лучи пробивают черное тело насквозь.