Слово — серебро

Все дело осложнялось тем, что подсобка запиралась на ключ только с другой стороны. Поэтому, в любой момент кто-то мог зайти и увидеть, как ученики Лицея предаются плотским утехам. Строго говоря, от Лицея осталось только дореволюционное название, располагалось оно в бывшем загородном доме одного из членов партии, которая исчезла с развалом СССР. Но тут все ещё имелись строгие правила, в которые точно не входила взаимная дрочка. — Затейник, сука, — на выдохе прошептал Лёша, дрожа коленями. Приходилось постоянно тянуться вверх, чтобы не дышать Аркадию в живот. А это было довольно проблематично, потому что он резко, но сладко отдрачивал Лёше, да так, что искры из глаз сыпались. — А кто жаловался, — с расстановкой заговорил Аркадий, — что скучно? Разнообразия хотел? Получай. Он снова двинул по стволу вверх-вниз, прижал плотнее. Лёша оскалился, толкнулся вперёд, неосознанно ухватившись за крепкое предплечье. Даже через форменную рубашку кожа Аркадия ощущалась раскалённой, каждая мышца дрожала. Ещё бы, Лёху тоже колбасило не по-детски. Во-первых, возбуждение гнало кровь по венам с космической скоростью, во-вторых, мозг беспрестанно сигнализировал об опасности. Страх быть застигнутыми за этим делом нехило так добавлял остроты ощущений. Лёша почти отключался, его топило в удовольствии, мокрые звуки смешивались с шумом крови в ушах и неразборчивыми ругательствами Аркадия. Кто бы мог подумать, что он вообще знает такие выражения? Лёша даже выдавил из себя что-то вроде смешка, но вдруг замер. — Стой, — он упёрся ладонью в тяжко вздымающуюся грудь Аркаши. — Слышал? — Что? — нетерпеливо фыркнул он. Лёша ощущал, как нетерпеливо колотится его сердце. Ярость в глазах Лёши была видна даже в полумраке. Аркадий послушно напряг слух. Гимназия жила обычной послеобеденной жизнью: со второго этажа текли звуки фортепиано, слева, через коридор, доносились глухие удары баскетбольного мяча. Аркаша перевёл непонимающий взгляд на Лёшу. — Слушай, что… Договорить не получилось, ладонь Лёши впечаталась в губы. Пришлось снова прислушаться. И в этот раз Аркадий услышал лёгкие шаги. — Матвей, хватит. Твой папа сказал, что я могу зайти в подсобку и что ключи у тебя. Так что просто открой мне дверь. — Да зачем тебе это? Неужели нельзя завтра провести уборку? — Нельзя. Сегодня я дежурная. — Твою мать, — прошипел Лёша. Возбуждение отошло на второй план, смешалось с тоскливой обречённостью. Матвей был не один, это значит, что кто-то ещё неизбежно узнает, чем они тут с Аркадием занимаются. Лёха, конечно, был далеко не пай-мальчиком, но всё-таки ему не очень хотелось выставлять личную жизнь на всеобщее обозрение. Матвей был такой один, держащий язык за зубами, он-то хранил тайну друзей с особенным усердием. Вряд ли кто-то ещё мог бы так бережно относиться к чужим секретам. — Так пропусти очередь! — Матвей держал оборону до последнего. — Попроси подменить. — Нет. Просто открой дверь. Так сложно? Шаги стихли, зато голоса стали звучать отчётливее. Аркадий завозился, очевидно, пытаясь натянуть штаны, но Лёша удержал его руки. Какой смысл? Все равно их сейчас спалят. Пусть тот, кто их потревожил, полюбуются на то, на что потом будет послан. — Сложно, — гнул свою линию Матвей. Его голос дрогнул. — Ты ключ потерял? «Нет, не терял. Просто одолжил друзьям, чтобы они потрахались в подсобке», — подумал Лёша. Он сам же и уговорил Матвея оставить связку им, чтобы закрыть подсобку после того, как всё закончится. В каком же идиотском положении они были! И Матвей, как дурак, молчал. Уже давно бы взял и увёл этого неизвестного любителя соблюдать порядок. — Ну, что ты молчишь? Судя по голосу, диалог с Матвеем вела девушка. И она явно чуяла подвох во всём этом. И не менее явным было то, что ей не очень нравились все эти пляски вокруг да около. — Матвей, да что с тобой не так? Тебя просят, как человека. Или сам хочешь класс драить? Так я тебе эту возможность предоставлю. Только открой дверь и возьми швабру. — Давай встречаться. Лёша чуть не поперхнулся воздухом. Пришлось закусить губу, чтобы не заржать, потому что у Аркаши глаза на лоб полезли от услышанного. Потом, правда, он нахмурился, уж больно у девчонки голос был разочарованный. — Издеваешься? — горько спросила она. — Нет. Даже сквозь закрытую дверь было слышно, как много искренности в словах Матвея. Была там, конечно, и львиная доля смущения, но он ни капельки не врал, это было ясно любому, кто знал его хоть немного. — Ты мне с седьмого класса нравишься. Когда Марина Тихоновна заболела и на химию нас к вам привели. — Матвей нервно усмехнулся. — Ты тогда ещё руку не опускала. И Дарья Ивановна говорила: «Алиса, я знаю, что ты знаешь, но мне и другим надо оценки поставить». Она вздохнула, помолчала. — А что ты три года молчком ходил? Матвей засопел, как делал всегда, если стоял у доски и маялся, пытаясь припомнить, кто там занимал пост главы государства после какого-нибудь Андропова. — Боялся, что ты откажешь. — А теперь не боишься? — Боюсь. Наступила тишина. Опять наверху кто-то заиграл на фортепиано, снова в спортивном зале глухо застучал баскетбольный мяч. — Не бойся. — Значит, ты согласна. — Да. — Всё было так просто… — Только потому, что ты тоже мне понравился. Когда первый раз помог мне с черчением. Лёше почему-то стало неловко. За дверью такие признания, а он стоит тут со спущенными штанами и стоящим членом. Похоже, Аркадию тоже было не очень, потому что он тяжело переступил с ноги на ногу, чертыхнулся одними губами. «Матвей, чёрт тебя дери, давай уже быстрее», — мысленно взмолился Лёша. Как бы богохульно это ни звучало, небеса услышали просьбу. — Я ключ потерял, кажется, — сообщил Матвей после тихих хлопков. Видать, сообразил для большей правдивости побить себя по карманам. — Пошли к моему папе, попросим запасные. После того, как шаги стихли, Аркадий возобновил движения. Спустя пару минут, относительно приведя себя в порядок, они выползли из подсобки. — Надо будет Матюхе шоколадку купить, — рассмеялся Аркадий. — Ага, — кивнул Лёша. — За спасение наших задниц.