A Good Thing

Коннор пишет ему в тот же вечер. К тому времени Хэнк уже вернулся домой, а время перевалило за полночь. Добираться до брата Роуз далеко, а на границе не движение, а бардак из-за наплыва стремящихся в Канаду андроидов и эвакуированных во время беспорядков людей, что теперь пытаются вернуться домой. Телефон Хэнка, оповещая о входящем сообщении, завибрировал на кофейном столике между пустыми банками из-под пива — неделю назад он избавился ото всех крепких алкогольных напитков в доме, но позволил себе оставить немного пива в качестве поблажки. Коннор: Ты ещё не спишь? Хэнк: Нет. Нормально добрался? Телефон в руке Хэнка зазвонил, и он увидел входящий вызов с номера Коннора. — Привет, — послышалось на другом конце провода. — Мы только что добрались. — Как оно? — Пока нормально. Я хотя бы немного знаком с Кэрой. И для меня приготовили комнату. — Это хорошо, — Хэнк пытается подбодрить его. — Наверняка это лучше, чем спать на диване. Коннор недовольно фыркает: — Мне нравится твой диван, — похоже, он раздражён предположением Хэнка. — Я знаю, — быстро говорит Хэнк. — Но там, должно быть, тоже неплохо. — Да, — отвечает Коннор, и Хэнк не уверен в том, что тот действительно так считает. — Кстати, я хотел сказать спасибо. За подарок. — О, ты нашёл его. Я просто увидел его и подумал о тебе. — Прости, что ничего не подарил тебе в ответ. — О, боже, прекрати, — тут же возмутился Хэнк. Он не представляет, как Коннор бы это провернул, не имея возможности куда-либо пойти, тем более без денег. — Хотел бы я знать, как мне отблагодарить тебя за то, что ты приютил меня, ещё и так надолго, — грустно и отстранённо сказал Коннор. Хэнку почувствовал горечь и стыд. Стыд за то, что единственный, кого Коннор считает другом, — конченый ублюдок, который однажды наставил на него пушку и сказал, что не прочь бросить его в мусорный бак и поджечь. Ему было горько, что тот полагается на такого как он, цепляется за него; горько, что большинство андроидов ненавидят Коннора не меньше, чем люди; горько, что он был вынужден застрять с Хэнком. — Эй, послушай. Вокруг тебя целый мир. Ты можешь найти работу, собственное жильё, друзей, своё призвание в конце концов. Да даже ходить на свидания, если захочешь. А когда ситуация наладится, сможешь вернуться в Детройт, если не передумаешь. У тебя всё будет хорошо. Он пытался загладить свою вину за всё то дерьмо, что когда-то говорил ему. Он желает Коннору только лучшего. А лучшее, что он мог сделать для него сейчас, это просто помочь ему увидеть, что с ним всё будет хорошо. Хэнк действительно так думает. Пусть Коннор не совсем понимает где сейчас его место, он очень харизматичен и притягателен, так что он легко сможет найти друзей и завести семью, построить свою жизнь в Канаде. И те несколько недель с Хэнком станут лишь далёким воспоминанием. Сейчас Коннор скучает по нему, но как долго это будет продолжаться? — Хорошо, — тихо отвечает Коннор. — Я ведь могу тебе звонить? — Конечно, да. В любое время, когда пожелаешь, понял? — Понял, — подтвердил Коннор. — Мне стоит отпустить тебя в постель. Хэнк умолчал, что, вероятно, вообще не сможет заснуть. Вместо этого он говорит: — Да, наверное. Уже поздно. Тебе тоже стоит отдохнуть. — Но мне ещё неделю не понадобится отдых, — голос Коннора звучит слегка удивлённо, и это напоминает Хэнку о том, что он почти ничего о нём не знает. — Точно, — Хэнк прочистил горло. — Прости. Я всё ещё многого не знаю об андроидах. — Всё нормально, — тихо отвечает Коннор. — Спокойной ночи. — Ночи, Кон. Коннор звонит ему на следующий день, и на следующий после этого, и заметно, что с каждым разом ему становится лучше. У брата Роуз есть маленький белый пудель по имени Пикси, и Коннор и Алиса иногда берут его с собой на прогулку. Он может съездить в город , чтобы купить что-то для своей комнаты, а Кэра и Лютер берут его с собой в одну из групп поддержки, созданных для андроидов-беженцев. Хэнку горько, когда Коннор впервые не звонит ему ни разу за весь день, но это хороший знак. Звонки постепенно становятся реже. Сначала через день, потом раз в три-четыре дня, пока, в конце концов, они не решают созваниваться по понедельникам вечером. Через несколько месяцев Коннор переезжает в собственное жильё. Он работает охранником в местном колледже, и у него есть маленькая квартирка, которую он показывает Хэнку по видеосвязи, как только обставляет её получше. Он заводит друзей, а в один из понедельников он пытается поскорее закончить разговор, сообщая, что занят: — Прости, я... ну, вроде как на свидании. — О. И кто эта счастливица? Коннор усмехается, и его голос кажется довольным: — Я гей, Хэнк. Я думал, это очевидно. Хорошей недели, я скоро позвоню. В целом, всё происходило так, как и представлял себе Хэнк. Коннор живёт, как, возможно, и не стал бы при другом раскладе, но, похоже, его всё устраивает. А вот с Хэнком всё по-прежнему. Он приступает к работе, как только истекает срок его отстранения от дел из-за дисциплинарного взыскания за нападение на Перкинса. Он чувствует себя более мотивированным, чем раньше, даже если продолжает получать отметки о дисциплинарных взысканиях в своё досье. Он пьёт меньше, но всё равно пьёт: он не знает как окончательно бросить, но догадывается, что у него зависимость. Он старается быть лучше, потому что после Коннора и всей этой революции чувствует в себе меньше цинизма. Вот только старые привычки трудно искоренить и, конечно, его жизнь почти неизменно такая же, как и была. Хэнк всё ждёт того дня, когда Коннор просто оставит его за бортом, но он всё никак не приходит. Коннор очень хороший. Он преданный. Хэнк знает, что тот регулярно видится с Кэрой и Лютером и поддерживает связь с Маркусом и другими лидерами Иерихона в Вашингтоне. Просто он, в отличие от многих, умеет находить время на других не в ущерб личной жизни. Тем летом Хэнк продаёт свой дом. Он думает, что переезд в место, где Коул никогда не был, туда, где нет призраков прошлого, поможет ему. Он устраивает Коннору виртуальную экскурсию по своему новому дому, и Коннор радуется этому так же, как Сумо — заднему двору. Хэнк сидит на одном из шезлонгов возле дома, Сумо гоняет мяч, а на видеосвязи Коннор. Хорошая ночь. Он тоже пытается встречаться с кем-то. В основном с женщинами, но был и один мужчина. Это не приводит ни к чему серьёзному, даже не приносит радости, так что в конце концов Хэнк просто перестаёт пытаться. Он ни разу не рассказывал об этом Коннору, сам не зная почему. Коннор вот не смущается рассказывать о своих похождениях, но Коннор молод и красив. Он был очарователен ещё когда они работали вместе, но это только усиливалось по мере ослабления контроля Киберлайф над ним. И в этом нет ничего плохого. Иногда Хэнк подумывает о том, чтобы навестить его, но боится неловкости, когда они оба поймут, что между ними всё изменилось и они слишком разные. Коннор тоже не затрагивает эту тему. Может, его беспокоит то же самое. Дела в Детройте постепенно налаживаются, ведь беспорядки и насилие, извечно сопровождающее их, в основном прекратились. Иногда из Вашингтона приходят хорошие новости, демонстрирующие успехи Маркуса и других лидеров Иерихона. Вероятно, пройдут годы, даже десятилетия, прежде чем всё придёт в полноценный порядок. Но, по крайней мере, они идут в верном направлении. Хэнк продолжает заниматься делами по андроидам, и это вполне естественный переход от дел по девиантам, которые он расследовал ранее. Иногда Коннор расспрашивает его о работе, и это наталкивает на мысль о том, что тому не хватает его напарника и их совместной работы. В ноябре Хэнк отправляется на реабилитацию. Он не сообщает Коннору об этом — он просто говорит, что его не будет как минимум две недели, и всё это время они не смогут созваниваться. Он не знает, почему не говорит ему правду — Коннор видел его и в состоянии похуже, когда он без сознания лежал на полу в кухне —, но всё равно ощущает стыд. Не за то, что получает помощь, а за то, что она ему вообще понадобилась. Коннор спрашивает: — Ты собираешься в путешествие? И Хэнк чувствует себя дерьмом из-за того, что собирается солгать ему: — Да. У меня появилось немного свободного времени, так что мы с Сумо отправляемся к озеру, а сеть там плохо ловит. — О, это здорово. Я рад за тебя. Ты это заслужил. И от этих слов Хэнк чувствует себя ещё большим дерьмом. Реабилитация — отстой. Реабилитация отстой, ломка тоже отстой, а озарение, насколько сильно от травил себя все эти годы, ещё больший отстой. Хэнк скучает по собаке, скучает по Коннору, и неоднократно всерьёз задумывается о том, чтобы позвонить ему как только получит, наконец, телефон где-то в последние две недели его месячной реабилитации, но не делает этого, сам не зная почему. Он не хочет грузить Коннора, не хочет говорить об этом, но больше всего он хочет сделать вид, что у него тоже есть собственная жизнь. А ещё он думает о том, как Коннор выбил из него всё дерьмо в ту ночь, когда нашёл его на полу без сознания, и что это было бы более действенно, чем реабилитация, которая начинает казаться слишком банальной. В итоге Хэнк проходит полный курс реабилитации, оставляя позади худшие из симптомов абстинентного синдрома. Он чувствует себя намного лучше и думает, что на этот раз он окончательно бросит. Не считая помощи Коннору, это была одна из немногих вещей за все эти годы, которой он действительно гордится. Он возвращается домой за несколько дней до Рождества. Прошёл уже год с тех пор как он отвёз Коннора к канадской границе. Он отправляет ему подарок— всего лишь парочка галстуков с принтами в виде собак. Честно говоря, он без понятия, любит ли Коннор собак до сих пор, спустя год после девиации, но он всё равно отправляет посылку прежде чем успевает передумать. На следующий день на крыльце его ждёт коробка, на которой Коннор указан в качестве адресанта. Внутри упаковка сладостей, игрушка для Сумо и книга с незнакомым Хэнку названием. "Прочитал это несколько месяцев назад и подумал о тебе, — гласила надпись на форзаце, и Хэнк понял, что впервые видит почерк Коннора. Тот более неряшливый, чем он ожидал. —Счастливого Рождества, Хэнк". Хэнк откладывает подарок в сторону и звонит Коннору, несмотря на то, что сейчас не их привычное время для созвона. Гудки идут достаточно долго, Хэнк уже было подумал оставить ему голосовое сообщение, когда Коннор берёт трубку и тепло произносит: — Привет, Хэнк. Как ты? Он не дома — сейчас утро субботы, а Хэнку слышны голоса вокруг него. — Я в порядке. Просто звоню, чтобы сказать спасибо. От меня и Сумо. — О, ты уже получил посылку, — констатировал Коннор. — Да. Тебе э-э-э... тебе тоже кое-что скоро придёт. Что-то небольшое. — Спасибо, — голос Коннора выдаёт его улыбку. — Да не за что. Не буду тебе мешать. Хороших выходных, Кон. — Хэнк, — позвал Коннор, прежде чем тот повесил трубку, — на днях я получил сообщение от Джеффа. — Джефф? — повторяет Хэнк. — Джеффри Фаулер? — Да. Он предложил мне работу. Хэнк ни капельки не удивлён. Джеффри уже несколько месяцев сокрушается по поводу отсутствия у них детективов-андроидов, которые могли бы работать с жертвами-андроидами, и даже жалуется, что скучает по Коннору. Однако Хэнк не знал, что тот попытается его завербовать. — Вот как, — выдаёт своё удивление Хэнк. — В смысле... ты сам-то этого хочешь? — Боже. Ты что, не в курсе? — В курсе чего? — Я ведь не гражданин Америки. — О чём ты говоришь? Они же приняли закон о признании независимости андроидов ещё несколько месяцев назад... — Вот только этот закон не относится к андроидам, которые не проживают в Америке. Они просто нашли способ контролировать нашу численность, знают же, что в прошлом году многие переехали в Канаду, когда дела стали совсем плохи. — Какого хрена? Вас изготовили здесь... — Можно попросить тебя не использовать слово "изготовили"? Оно мне не нравится. — Прости. Но ты понял, что я имел ввиду. — Да, — отозвался Коннор, — я понял. Впрочем, это не имеет значения. — У них что, нет рабочих виз? — Хэнк, — произносит Коннор тем самым голосом, когда думает, что Хэнк немного туповат, — они не хотят, чтобы мы были в Штатах. Конечно, они не упростят для нас способы возвращения домой. Они допустили возможность брака с гражданином США, но на этом всё. — О, — тихо отвечает Хэнк. — Прости. Не нужно было тебе говорить. Но не похоже, что в ближайшем будущем что-то изменится. — Но ты бы хотел? — допытывается Хэнк. — Вернуться и работать в полиции, как раньше? — Не важно, чего я хочу, — говорит Коннор, и у Хэнка перед глазами непроизвольно встаёт тот разговор с Элайджей Камски год назад. Сколько времени прошло, как много изменилось внешне, и как мало — в самой сути. — Коннор. Если бы тебе позволили, ты бы вернулся? — Я не знаю. Мне нравилось быть детективом. Я был счастлив. Охрана, это, конечно, тоже неплохо, но она не приносит счастья. И я думаю, Джефф прав, вам нужен андроид. — Да, я тоже так думаю. До Хэнка доносятся обрывки разговора на том конце провода, когда Коннор говорит: — Прости, я с Кэрой и Лютером. Мне нужно идти. — Да, конечно, — Хэнк тяжело сглатывает. — Бывай, Коннор. — Счастливого Рождества, Хэнк. Хэнк всё ещё думает, что у Коннора всё хорошо, возможно, даже лучше, чем у него. Но, быть может, и в его жизни есть трещины, которые тот пытается скрыть. Когда на следующий день Хэнк приходит на работу — опоздал, конечно, но не так сильно, как позволял себе в прошлом году —, то тормозит возле кабинета капитана и тут же заходит внутрь. — Привет. Ты действительно пытался вернуть Коннора? — без предисловий начинает лейтенант. — О... — Фаулер растерянно смотрит в ответ. — Да, но... похоже, это не сработало. — Да, я слышал. — Я и не знал, что вы много общаетесь. Хэнк пожимает плечами: — На самом деле, нет. Он просто прислал мне кое-что к Рождеству, а я посчитал нужным позвонить, чтобы поблагодарить его. — Он написал, что работает там охранником, — нахмурился капитан. — Да, в каком-то колледже. Джеффри качает головой, а на его лице чётко написано отвращение: — Он был отличным детективом. А ещё он хорошо влиял на тебя. Какая потеря. Был, да. Действительно. Хэнк удивляется, что эта идея не пришла ему в голову раньше, до Нового года, который Коннор проведёт с друзьями, а он либо на работе, либо в одиночестве. Как же долго до него доходило. Коннор ведь открытым текстом сказал, что возвращение в США не является для него невозможным. Нужно просто соблюсти условия, и тогда Коннор снова будет там, где он хочет, заниматься тем, чем хочет. Путь открыт, пусть и нетрадиционный. Хэнк в разводе. А ещё он вот буквально только что купил дом со второй спальней, которая ему на самом деле не нужна, так что у него есть свободная комната. Так что... это выход. Наверное. Хэнк понятия не имел, заинтересует ли это Коннора, и достаточно ли сильно тот хочет вернуться, чтобы вписаться в эту авантюру. В любом случае, это будет не первый брак ради Грин-карты в истории. Люди всегда добивались своего любыми доступными способами. Это только кажется стоящей идеей, пока Хэнк не начинает слишком усиленно думать о том, захочет ли Коннор вступать в брак, пусть и фиктивный. Решимость тает на глазах, и он уже было решается отказаться от этой затеи, ведь Коннор молод и великолепен, встречается с молодыми парнями, а Хэнку звонит только из сентиментальности или вежливости к тем нескольким неделям, проведённым вместе год назад. Хэнк чувствует себя настолько глупо, что впервые за несколько недель он хочет выпить, только бы заглушить это обжигающее чувство стыда, но после реабилитации в доме нет ни капли алкоголя, так что он просто ложится спать. Проблема в том, что эта мысль не покидает его и утром. Возможно, он жалеет Коннора, или он думает о выгоде, что может получить от него Департамент полиции, ну или просто жаждет искупить всё то дерьмо, что наговорил ему в прошлом ноябре. В любом случае, мысль навязчиво ходит по кругу и покидать его голову не собирается. Поэтому следующий вечер Хэнк тратит на изучение этого вопроса и узнаёт, что они должны подать документы за два месяца до свадьбы, а после пройти опрос об их браке, и Коннор будет иметь право на работу в Штатах в качестве резидента. Им придётся прожить вместе три года, прежде чем Коннор станет полноправным гражданином и они смогут развестись. Достаточно долго. Это не пугает Хэнка, но это может быть слишком долго для Коннора... если он вообще захочет вернуться в Детройт. Хэнк слишком глубоко увяз, чтобы теперь остановиться. На следующий день он заглядывает в кабинет Джеффри и с порога говорит: — Привет. Есть минутка? — Да, заходи, — согласно кивает в ответ капитан. Хэнк подождал, пока за ним закроется дверь, и сказал: — Ты действительно хочешь вернуть Коннора? — Эм... Я бы хотел, чтобы он вернулся, да. — Я сейчас скажу кое-что, и ты подумаешь, что я мешок с дерьмом, но я прошу отнестись серьёзно. — Ла-а-адно... — подозрительно протянул Джефф. — Если мы с Коннором поженимся, ты сможешь найти лазейку, чтобы мы снова были напарниками? Джеффри выглядит так, будто ему еле удалось не выплюнуть свой кофе. — Что за нахер, Хэнк? — Ты же знаешь, что сейчас это единственная возможность вернуть его в полицию, — Хэнк пожал плечами. — Господи, — Фаулер провёл рукой по лицу, — ты ведь несерьёзно? — Я же сказал, что серьёзен. Просто выслушай меня, ладно? Это можно как-то обойти в отделе кадров? Джефф тяжело вздыхает: — Он не сможет ни подчиняться тебе, ни быть твоим напарником — что, откровенно говоря, составляет добрую треть его полезности, так как он держит тебя в узде. Но, полагаю, я мог бы сделать исключение, чтобы вы оба занимались делами по андроидам, а поскольку они узкоспециализированные, экспертное мнение не так просто получить. — Значит, ты позволишь. — Я мог бы, — ответил капитан. — Что теперь? Собираешься делать предложение? — Нет, — отвечает лейтенант, хотя единственное что осталось, это поговорить с Коннором. Фаулер, похоже, ему не верит: — Послушай, я понимаю и не хочу в это лезть. Но я не хочу, чтобы потом тебе было больно. — Спасибо, Джефф, — откликается Хэнк, потому что Джеффри хороший друг, а он не знает как сказать, что ему действительно плевать на себя. У него есть неиспользуемая комната в доме, и он может либо провести эти три года в одиночестве, либо сделать что-то хорошее для того, кто этого действительно заслуживает. И да, в конце концов, он всё равно снова окажется в одиночестве... но он знает каково это. Он справится. В какой-то момент он становится одержим своей идеей. Хэнк полагает, что всё, что ему осталось, это увидеть как сильно Коннор хочет вернуться домой. Они должны были созвониться сегодня, так что Хэнк решил прощупать Коннора на этот счёт, и уже от этого отталкиваться. И если Коннор действительно хочет вернуться, то... что ж. Хэнку ничего не останется, как заключить помолвку по телефону. Он полночи сидит у телефона, в основном потому что нервничает и не знает что с собой сделать. Он беспокоится, что, поскольку они уже разговаривали на выходных, Коннор уже распланировал сегодняшний вечер и просто отправит сообщение с просьбой перенести разговор на следующую неделю. Он прокручивает в голове все эти мысли, думая ещё и том, как глупо выглядит, сидя у телефона, но самое главное, он думает о том, как было бы здорово, если бы Коннор вернулся сюда. А ещё ему кажется, или Джефф полагает, что Коннор ему походит? Немного эгоистично, да. Но если это на пользу обоим, то какая разница? Так что Хэнк сидит у телефона и ждёт, зная, что может позволить себе передумать. Но также он знает, что не будет этого делать.