Янтарное пламя

      С тех пор, как они вернулись с Дуаньу, Лань Ванцзи начал замечать за супругом странности, но в то же время это кажется чем-то естественным, ведь они — супруги, не только давшие обет перед предками, небом и землёй и друг другом, но и совершившие обмен лентами. Вэй Ин то и дело смотрит на него, словно думает, что муж не видит; Лань Ванцзи, замечая взгляд супруга, оглядывается каждый раз, но успевает увидеть, как юноша стремительно отворачивается, занимая себя каким-нибудь делом.       Вэй Ин находится среди учеников клана целый день, помогает то тут, то там, выполняя поручения Сичэня, у которого, как обычно и бывает, прибавилось работы. Лань Ванцзи тоже помогает брату, и чаще всего это документы или необходимость отправиться с группой адептов на охоту. Времени у супругов почти не остаётся друг на друга, и они даже не посещают гору, потому что или второй наследник клана приходит в цзинши много позже звона колокола, или он проводит до трёх дней на охоте, или же супруг возвращается настолько уставшим, что сразу валится в постель, едва пересилив себя, чтобы стянуть пыльные одежды.       День за днём дел становится меньше.       Они снова сидят в цзинши, и в этот раз никто не спешит отправиться в кровать и заснуть. Колокол звенит по всем Облачным Глубинам, глухим звуком пробираясь в покои супругов; ветер тихо воет за окном, оповещая о приходящей осени. Света свечей в покоях достаточно, чтобы видеть друг друга, сидя по обе стороны стола, лист бумаги, выводимые на ней иероглифы и кисть. Большая часть цзинши погрязла во мраке, и свет огня не может достать до самых дальных углов.       Вэй Ин лениво накручивает прядь на палец, глядя на мужа; пиала перед ним почти пуста, но юноша не спешит подлить вина — маленькое нарушение, позволенное вторым господином Лань. Лань Ванцзи сосредоточенно смотрит на бумагу, изучая тексты учеников, и иногда делает пометки или исправляет иероглифы полностью, зачёркивая те, что написали ученики, и рисуя рядом свои.       Отложив ещё одну работу в стопку проверенных, мужчина поднимает голову на супруга. Тот смотрит расфокусированно и не сразу замечает взгляда, направленного на него, а когда замечает, вздрагивает и улыбается в извинении.       — Ты что-то хочешь?       Мужчина кладёт кисть на подставку, возвращая внимание супругу. Тот продолжает улыбаться, и в глазах юноши Лань Ванцзи читает что-то, что ему трудно распознать как-то точно. Непонимание и лёгкое волнение — всё, что он может увидеть.       — С чего ты взял, Лань Чжань?       — Ты смотришь на меня, — мужчина отворачивается к окну, чтобы проверить время по небу, которое удаётся увидеть сквозь неплотный туман, — уже час.       Супруг издаёт тихий звук, напоминающий легкое недовольство, и прячет лицо за волосами, неловко смеясь.       — Я просто задумался, Лань Чжань. Ты же знаешь, я могу так.       На самом деле, Вэй Ин нечасто уходит в себя, а если и делает это, то никогда настолько, что это напоминает медитацию, которую юноша в принципе не любит. Такое состояние для кого-то вроде него — странно.       Отмахнувшись, Вэй Ин берётся за пиалу и отпивает то, что осталось на самом дне посуды. Заклинатель морщится и оглядывает цзинши в поисках ещё одного сосуда вина, который супруг подаёт, встав и вытащив из-под полов, под которыми прячет алкоголь.       Частых гостей в их покоях нет, но иногда может заглянуть или Сичэнь с просьбой о помощи, или Вэнь Цин, которая все еще пытается понять, почему тело Вэй Ина реагирует на большие скопления ци так остро. Увидит кто из них вино — проблем, конечно, не будет, но и объясняться Лань Ванцзи не желает.       — Спасибо, Лань Чжань.       Вэй Ин улыбается, наливая себе вина, и неспешно и с долей лени в движениях возвращается к рисунку. Лань Ванцзи, недолго наблюдая за супругом, также переводит взгляд на отчеты адептов, которые ему снова необходимо проверить, и берётся за кисть.       Спустя неделю Лань Ванцзи берет супруга за руку, наблюдая, как тот чуть краснеет щеками и ярко улыбается, точно совершенно всем доволен. Вэй Ин ластится к нему, прижимаясь ближе, и мужчина не имеет никакого желания напомнить правила, которые запрещают находиться так близко у всех на виду даже супругам.       Дорога перед ними пуста: адепты занимаются утренними процедурами, в число которых входит и холодный источник, и медитация, и физические упражнения. Солнце едва освещает выложенную камнем тропинку, однако погода тёплая — а днём и вовсе станет жарко. Лань Ванцзи, как он и делает каждый год в это время, чаще всего или сидит в цзинши, – и теперь компанию ему составляет супруг, – или идёт к брату.       В отличие от предыдущих лет, этот ожидает их изменениями.       — И все равно не пойму, — сонно произносит супруг, на ходу почти укладывая голову на плечо Лань Ванцзи, — почему надо так рано вставать. Да никто не прибудет в такую рань!       В ответ мужчина негромко хмыкает, потому что уже сейчас адепты другого ордена должны подойти к Облачным Глубинам. Насколько известно Лань Ванцзи, приглашённые ученики прилетели в Цайи прошлым днём и сняли номера в гостинице.       — Интересно, увижу ли кого-то знакомого. — Вэй Ин смотрит на мужа — и тот молчит, не желая раскрывать карт раньше положенного времени. — Ну же, Лань Чжань, скажи, кто приезжает?       Что тогда, когда они решали этот вопрос в Пристани Лотоса, что сейчас, когда ученики почти на пороге их Обители, Лань Ванцзи не говорит и ведёт супруга к воротам Облачных Глубин.       Ожидавший ответа Вэй Ин фыркает, лицом упираясь в руку мужа, приглушенно сетуя на отсутствие ответа и то, что его муж, похоже, самый непробиваемый мужчина. Заклинатель почти не реагирует — только коротко хмыкает, чуть сильнее сжимая руку юноши.       Несмотря на отличную погоду и раннее время, драконы летают над горой, вершину которой невозможно увидеть, если на человеке нет лобной ленты клана Лань. Правила, которые они установили для приглашённых учеников, с этого дня вступают в свою силу — они записаны в своде правил, приготовленном для приезжих адептов.       У ворот Облачных Глубин заметно оживлённее, и адепты клана Лань не относятся к этому недоброжелательно. Вэй Усянь не то чтобы создаёт много шума, но за уже прошедшие полгода это стало чем-то обыденным в обычно тихой Обители. Адепты толпятся у входа, переговариваясь между собой, и до Лань Ванцзи долетают обрывки фраз, а если он прислушается, сможет услышать, о чем именно идёт речь — но он не делает этого, потому что подслушивать запрещено. Тем не менее, мужчине удаётся расслышать среди шума слова о красоте Облачных Глубин, вопросы об одежде и о том, что их вообще ожидает. Кто-то из приезжих адептов Цзян говорит про адептов клана Лань, но эти слова слишком тихи, чтобы наследник драконьей крови мог их уловить даже случайно.       Напротив толпы, беседуя с одним из адептов, охраняющих вход в Облачные Глубины, стоит Лань Сичэнь, одетый немного параднее обычного. Как глава клана, старший брат не может пропустить столь важное для обеих семей событие. Старейшина Лань, их дядя, все ещё против и союза с кланом Цзян, и против Вэй Усяня, и всего происходящего сейчас в принципе — и пусть почти половина совета Старейшин с ним согласна, глава клана стоит на ступень выше. Тем не менее, Лань Цижэнь не смог переступить через себя и выйти встретить адептов.       Завидев и точно услышав подходящих Лань Ванцзи и его мужа, Лань Сичэнь оборачивается к ним, приветливо улыбается и кивает. Второй наследник клана делает то же самое в ответ, в то время как Вэй Усянь, резко выпрямившись, сжимает руку мужа и смотрит на него, широко раскрыв глаза.       — Лань Чжань! — с притворной обидой (Лань Ванцзи уверен, что это не иначе, как притворство) произносит Вэй Ин, положив свободную руку на сердце. — Как ты мог не сказать мне, что сюда приедет А-Чэн?!       Они слишком далеко от толпы, чтобы быть услышанными, но их видят, и все звуки, на секунду стихнувшие, разгораются с новой силой. Лань Ванцзи, имеющий более чёткий слух, обреченно прикрывает глаза, не говоря супругу о том, что второй наследник клана Цзян — не единственный, кто является неожиданностью для Вэй Усяня. Мужчина обводит толпу взглядом ещё раз и замечает тонкую фигуру девушки, которая приветливо машет, чуть выглядывая из-за спины адептов. Лань Ванцзи кивает ей, и Цзян Яньли скрывается от взгляда Вэй Ина раньше, чем тот снова заинтересованно смотрит на толпу.       — Идём. Брат ждёт.       Тихий смешок брата, услышанный точно одним им, и смешинки в его глазах Лань Ванцзи не может не заметить. Терпеливо прикрывая глаза, мужчина ведёт супруга к адептам Цзян под тихие восторженные бормотания рядом.       Возмущения Цзян Чэна и тихий голос его сестры, говорящей, что в этом (сцепленных руках) нет ничего плохого, Лань Ванцзи старается пропускать мимо ушей, сосредотачиваясь на разговоре Сичэня со старшим адептом Лань.       Стоит подойти ближе, Вэй Ин тут же вырывает руку из чужой и подбегает к брату. Юноша, едва начав говорить, замечает и сестру, и восторгу, с которым на секунду супруг смотрит на Лань Ванцзи, нет предела. Вэй Усяня отвлекают адепты, Цзян Яньли и Цзян Чэн, и им это позволяют на некоторое время.       Отступив к брату, Лань Ванцзи стоит рядом молчаливой стеной и не влезает в разговор со старшим адептом, который, как оказывается, пару минут назад явился с донесением о проблеме, которую необходимо срочно решить. Мужчина смотрит на юношу и брата и замечает взгляд, которым глава клана выражает извинение. Лань Ванцзи, взглянув на Вэй Ина, качает головой.       — Справишься один? — уточняет Лань Сичэнь, бросив короткий взгляд в сторону Вэй Усяня.       — Мгм, — мужчина кивает и оборачивается к брату. — Дева Цзян будет здесь день.       Лань Сичэнь недолго смотрит на младшего брата, выдыхает и кивает, принимая решение Ванцзи. Мужчина, кивнув, благодаря тем самым за понимание, снова смотрит на супруга до тех пор, пока приглашённых учеников (их всего не более десяти, исключая Цзян Яньли) не призывают к тишине.       До конца экскурсии, которую они проводят адептам Цзян, Вэй Усянь идёт подле брата и сестры, ведя с ними разговор на всевозможные темы, ловко уходя от вопросов о драконах и жалуясь на правила клана Лань, которым сам следует через раз. Лань Ванцзи не желает подслушивать — но голоса супруга и его родных звучат громче прочих.       — Если ты действительно думаешь, что я отпущу тебя одного, — Вэй Ин хмыкает и скрещивает руки на груди, — то ты сильно ошибаешься.       Всё, что может сделать Лань Ванцзи, — беспомощно вздохнуть и посмотреть на супруга.       — Дева Цзян пробудет в Облачных Глубинах день, — пытается отговорить его Лань Ванцзи.       На секунду опустив глаза, юноша встряхивает головой и возвращает взгляд к мужу. Мужчина продолжает смотреть на супруга с мольбой — и напрасно даже думать, что это проймёт заклинателя, стоящего перед ним с мечом за поясом.       — Мы встретимся с ней через месяц, — искривив лицо в недовольстве, Вэй Ин фыркает.       Через месяц на свадьбе Цзян Яньли и Цзинь Цзысюаня, которого Вэй Усянь ненавидит. Как младший брат невесты, Вэй Ин был приглашен на данное событие, и Лань Ванцзи, как его супруг, тоже.       — Вам есть, о чем поговорить.       — Лань Чжань, — вздыхает Вэй Ин, — она все прекрасно поймёт. Я уже сказал ей о том, что собираюсь на охоту. И мы с ней обсудили все, что было можно. До её свадьбы найдётся достаточно тем — тем более, что мы прибудем на три дня раньше, как родственники.       Не имея возможности возразить, потому что на каждый его выпад у Вэй Усяня найдётся ответный удар, Лань Ванцзи соглашается, встаёт на меч и ожидает того же от вмиг встрепенувшегося супруга.       Место их охоты — лес близь кладбища неподалёку от Облачных Глубин. Жители пары ближайших деревень жаловались на странные звуки не то из леса, не то с кладбища, а пара людей и вовсе говорили, что видели ходячих мертвецов или призрака. Прежде чем проверять само место, супруги по обычаю останавливаются в самой ближайшей к месту деревне и находят местного старейшину, с которым ведут недолгий разговор.       За разговором они узнают, что деревню беспокоит полчище мертвецов с соседнего кладбища. Причину понять трудно: из слов Старейшины заклинатели не узнают ничего полезного. Последним это кладбище посещал один старик, к которому супруги позже заглянут. Спустя неделю, как Цзы Ло посетил захоронение жены, мертвецы и стали беспокоить местных жителей. Ни странных событий, ни возможных расхитителей, ни бродячих заклинателей.       Задумчиво стуча пальцем по крыльям носа, Вэй Ин смотрит по сторонам, словно хочет что-то сказать. Лань Ванцзи поглядывает на супруга и сам молчит, ожидая его догадок.       — Мог ли старик потревожить чью-то могилу? — наконец произносит юноша, взглянув на мужа. — Или кто-то ходил на кладбище после, но не сказал об этом?       Мимо них пробегает, толкнув Лань Ванцзи плечом, ребенок. Мужчина смотрит тому вслед, нисколько не возмущенный бестактным поведением; Вэй Ин кричит вдогонку ребенку о том, что тому стоит смотреть на то, что происходит вокруг, и извиниться.       — Вот же ребёнок, — ворчит Вэй Ин и оборачивается к мужу, — ты в порядке?       Лань Ванцзи, всё ещё глядя в сторону, куда убежал босяк, едва кивает.       — Не беспокойся, — тут же отвечает мужчина.       Не слишком убежденный, Вэй Ин мычит и смотрит в том же направлении, что и его муж.       Недолго побродив, супруги достигают дома старика, который последним — если старейшина не врёт — посещал кладбище.       Дверь им открывает седой мужчина, на вид которому не меньше шестидесяти лет. Он смотрит на гостей тяжелым взглядом человека, повидавшего в жизни многое. Серый взгляд задерживается на Лань Ванцзи, и мужчина чувствует странный холод, прошедший по спине.       За всю свою жизнь Лань Ванцзи видел темного заклинателя только раз. То был мужчина в тёмных одеждах с горящим алым взглядом. Практик стоял посреди зала, оглядывал присутствующих и тряс скованными заклинанием руками, безумно улыбаясь. Того человека приговорили к смерти за убийство нескольких заклинателей на ночной охоте.       Лань Ванцзи участвовал на том совете вместо брата. Совместно с другими главами кланов мужчина выносил приговор и слушал доказательства злодеяний практика. Чувство, какое Лань Ванцзи испытал прежде, чем на заклинателя накинули печать, он никогда не забудет.       Никакого отвращения или ненависти к тёмным практикам мужчина не испытывает. Да и как он может, когда его супруг изучает этот путь? Однако не узнать в старике перед ним человека, когда-то — точно не сейчас — изучавшего тёмный путь, Лань Ванцзи не может.       Наконец, пожилой господин переводит взгляд на Вэй Усяня.       — Вы из клана Лань?       Скрипучий голос врезается в уши. Рядом стоящий юноша коротко вздрагивает.       — Верно, — говорит Вэй Ин, — получили просьбу от вашей деревни. Говорят, у вас тут по ночам мертвецы бродят.       Старик кивает.       — Проходите.       В доме веет холодом, пахнет пылью и травами. Несмотря на то, что старик похож на бывшего темного заклинателя, дом внутри выглядит так, как и у любого человека. Вещей в помещениях мало: шкаф полупустой, заполнен фолиантами без названий, на одной из полок стоит целебное растение; стол и подушки выглядят так, словно им более тридцати лет; сервиз, в котором хозяин дома подаёт им чай, немного надколот и посерел цветом.       Вэй Ин, осторожно и неуверенно обхватив пиалу руками, смотрит на мужа. Лань Ванцзи, кинув беглый взгляд на старика, кивает.       — Вы были последним, кто посещал кладбище, — Вэй Ин смотрит на хозяина дома, занятого чем-то за столом и повернушегося к гостям спиной, — вы ничего странного не замечали?       Громыхнув чем-то, что очень напоминает стекло, старик наконец оборачивается к заклинателям. Всё те же серые глаза смотрят будто в душу.       — Я ходил на могилу жены, — говорит им старик, устраиваясь за низким столиком, и голос его делается внезапно более мягким, но он всё также звучит с хрипотцой, — принёс ей цветы, посидел рядом недолго, где-то с четыре цзы, потом ушёл, — хозяин дома наливает пиалу себе, добавляя каких-то трав — целебных, уверен Лань Ванцзи, — и сразу отпивает немного. — Никого не было, когда я приходил или уходил.       Кусая губу, Вэй Ин едва подносит пиалу ко рту, точно не зная, проявить ли уважение к хозяину дома или поберечь здоровье. Лань Ванцзи, решив выбрать первое, пробует чай — и он оказывается на редкость вкусным и таким, который точно понравится супругу. Юноша, уловив кивок, тоже пробует — и на его лице расцветает яркая улыбка человека, довольного всем.       — Совсем никого? — продолжает заклинатель, в привычке стуча пальцем по крыльям носа. — И после вас никто не ходил, верно?       — Насколько знаю, — отстраненно отвечает старик.       После Вэй Ин задаёт несколько вопросов не по их теме, возвращается к проблеме деревни, интересуясь, как этот старик воспринимает и видит происходящее.       Прежде, чем ответить на вопрос заклинателя, старик смотрит в окно, словно прямо сейчас за ним кроется ответ; на деле на улице ярко светит солнце. Взгляд хозяина дома тяжелеет, и всего на секунду Лань Ванцзи кажется, словно в чужом взгляде мелькает алый отблеск. Мужчина моргает, и это видение исчезает.       — Они ходят ночью, словно что-то, — старик смотрит на гостей тем же тяжелым взглядом, — или кого-то ищут. Мертвецы не атакуют людей, но жители всё равно их боятся.       Уходят супруги полные смешанных чувств, и даже Вэй Ин молчит, уставившись куда-то в землю. Лань Ванцзи проверяет время по положению солнца и решает, что они успеют не только пообедать, но и опросить человека три или четыре.       Молчаливо и будто бездумно, супруг следует за Лань Ванцзи. Юноша не смотрит ни вперед, ни по сторонам, словно камни под ботинками интереснее прочего. Именно поэтому Вэй Ин не сразу понимает, куда они пришли, и осматривается, глупо хлопая глазами. Мужчина, коротко усмехнувшись себе под нос, ведёт супруга за стол, усаживает его и садится сам, подзывая официанта. Как по традиции, потому что он уже достаточно выучил вкусы Вэй Ина, Лань Ванцзи заказывает пару острых блюд и вино — супругу, пресную еду и зеленый чай — себе.       — Спасибо, Лань Чжань.       В ответ мужчина только кивает и смотрит на их окружение украдкой. Люди, как везде, но их мало, почти все молодые и проездом. Днём, как понимает Лань Ванцзи, никто не боится выходить, более того — те, кто проезжают через эту деревню (потому что у неё такое удобное расположение), вероятно, не знают о местной проблеме.       Пока они ждут заказ, Вэй Ин немного расслабляется, при этом оставаясь всё таким же задумчивым. Юноша смотрит в стол и глухо стучит по поверхности, изредка издавая тихие и невнятные звуки.       — Вэй Ин, — зовёт супруга Лань Ванцзи, начиная беспокоиться, — всё хорошо?       Заклинатель реагирует не сразу. Мужчине приходится повторить имя супруга ещё пару раз, когда тот наконец поднимает голову и смотрит на мужа.       — Прости, — тут же спешит извиниться юноша, — пытаюсь понять, в чём может быть дело, — Вэй Ин отбрасывает волосы, спавшие на лицо, назад. — Ни заклинателей, ни тёмных практиков, ни сосредоточия тёмной ци, ни тех, кто мог ходить на кладбище после этого старика...       Лань Ванцзи прерывает и поток слов, и мыслей, взяв супруга за руку, лежащую на столе. Мужчина не сильно сжимает чужую ладонь, и Вэй Ин затихает, краснеет и смотрит, такой удивленный и уязвленный, на спутника.       — Не думай сейчас.       Неторопливо кивнув, юноша коротко улыбается — наконец-то — и смотрит на их соединённые руки.       — Ты прав. Прямо сейчас я очень голоден и хочу думать о тепле твоей руки, а не о каких-то мертвецах.       Смущённый неожиданными словами супруга, Лань Ванцзи отводит взгляд в сторону; уши горят огнём, а губы так и норовят растянуться в улыбке.       Руку сжимают, и Лань Ванцзи всё равно не смотрит на супруга вплоть до того момента, когда им приносят заказ.       Обычно болтливый, Вэй Ин впервые следует правилу их клана и ест молча, ярко улыбаясь и совсем не желая отпускать чужую руку.       К моменту, когда бледный лик луны уже виднеется в небе, но солнце ещё не скрылось за горизонтом, супруги успевают опросить ещё троих человек.       Мертвецы действительно только блуждают между домами, словно призраки, могут посмотреть на кого-то, но не нападают. В полночь мёртвые покидают кладбище и до часа кролика бродят по деревне, пугая жителей. Помимо этого, один из мужчин в разговоре упомянул сироту, пробегавшего мимо — другой мальчик, не того, что толкнул Лань Ванцзи утром. По словам местного жителя, этих бедных детей в их среднего размера деревне больше, чем бродячих животных.       Звякнув мечом, Вэй Ин вовсю готовит им талисманы: те, которые замедляют нечисть, изгоняют её, сжигают; готовит и другие, не менее необходимые. Лань Ванцзи, наблюдая за супругом, мечащимся от одной стены их комнаты к другой, только коротко вздыхает, размышляя, как долго продлятся эти метания.       — Понадобится ли нам талисман очищения?       Вэй Ин смотрит на мужа, в руках у него талисман, точно сделанный им самим. Иероглифы супруга Лань Ванцзи ни за что не перепутает ни с чьими другим: они немного кривые, их бывает трудно разобрать, если юноша не рисует талисман, но линии нарисованы четко и так черно, что точно побледнеют лет через сорок, не раньше.       Талисман очищения используют чаще всего для очистки места с излишком темной ци, но также их можно использовать для изгнания демона из тела человека — в крайних случаях.       — Мгм, возьми.       Кладбище может быть наполнено тёмной ци — иначе мертвецы не поднимались бы из могил. Даже если кто-то просто потревожил чьё-то захоронение, мёртвые не проснулись бы без какой-либо подпитки.       Вэй Ин забирает последние талисманы — пустые, — киноварь и встаёт у двери в позе готового к бою человека, выставив руки в бока. Лань Ванцзи, уверенный, что, несмотря на ситуацию, так много талисманов им не понадобится, кивает и встаёт из-за стола. Взяв Бичень, до того прислонённый к стене (потому что подставок для оружия на постоялом дворе не водится), мужчина последним покидает их комнату.       Ночь холодит и заставляет шестое чувство кричать об опасности. Вэй Ин идёт возле мужа, напряжённый до кончиков пальцев; Лань Ванцзи, глядя по сторонам, понимает причину поведения супруга: уже тут, на улицах, в отдалении от кладбища, чувствуется неприятное дуновение. Спиной словно ощущаются жаждущие их смерти взгляды.       Когда его дёргают за рукав, Лань Ванцзи останавливается и озадаченно смотрит на супруга. Тот тихо и едва заметно в темноте кивает в сторону, и взгляд его становится невероятно печальным.       В тёмном переулке, собравшись в группы, сидят дети. Те самые сироты, которые грабят местных и приезжих. И девчонки, и мальчишки даже не замечают заклинателей, продолжая видеть сны. Кто-то из детей привалился к другому, кто-то — к стене; — кто-то — к прогнившему куску дерева.       Постепенно жаркие дни сменяет прохлада, всё чаще идёт дождь — и помимо еды этим детям не хватает крыши над головой и тёплых одеял, одежды и заботы. Однако они люди, и Лань Ванцзи, у которого на это намётан взгляд, не видит в этих детях потенциала заклинателя. Всё, что они с Вэй Ином могут сделать: дать им завтра горячей еды и — Лань Ванцзи уверен, что так и будет — тёплой одежды.       Вэй Ин тянет мужа за руку, и мужчина послушно идёт следом.       — Их тут много, — тихо, но достаточно слышно для наследника драконьей крови, говорит супруг спустя время, — этих детей. Почему?       — Проезжие.       На короткий, но весьма говорящий ответ, Вэй Ин сильнее сжимает руку мужа, точно недовольный подобными поступками людей.       Очень часто люди, проезжающие через деревню, оставляют тут детей. Клан Лань получал сообщение с просьбой решить эту проблему, но едва ли они могут что-то сделать. На памяти Лань Ванцзи его клан забрал под своё покровительство двенадцать детей. Каждый из них до сих пор учится в клане, многие выросли прекрасными юношами и девами. Помочь чем-то ещё сложно, потому что в первую очередь это является заботой деревни.       Кладбище встречает их прохладой и дуновением негативной энергии. Лань Ванцзи ведёт плечом, ощущая это сильнее супруга, и хмурится, изучая местность.       Помимо того, что могилы совершенно точно потревожил человек, кто-то проводил тут запрещенные ритуалы, что вызвало всплеск темной энергии, пробудивший мёртвых. Могилы вскрыты, но мертвецы всё ещё лежат в своих гробах. Надгробия перекошены, исцарапаны, покрыты пылью, некоторые стоят без названий. Вдали слышится хруст веток, и оба заклинателя кладут руки на мечи: человек ли, мертвец ли, они должны быть готовы. Супруги ждут с цзы, тишина начинает давить, и Вэй Ин делает шаг первым.       — Проведём обряд, пока они не встали? — предлагает, не теряя бдительности, юноша.       Сощурив взгляд, мужчина кивает, продолжая смотреть по сторонам.       Вместе они готовят талисманы, ставят барьер вокруг кладбища и делают первые подготовки. Вэй Ин встаёт у края барьера с одной стороны, Лань Ванцзи — с другой. До того, как наступит час крысы, они начинают обряд: Вэй Ин поддерживает собственной ци талисманы, Лань Ванцзи играет на гуцине.       К наступлению темноты они заканчивают и остаются на кладбище, делают обход и проверяют действенность проделанной работы. Час крысы наступает, и ни один мертвый не поднимается из могил.       — Возвращаемся?       Лань Ванцзи смотрит на супруга и переводит взгляд на лес, обрамляющий кладбище. Навострившись, мужчина слышит неровное дыхание одного человека и тихий хруст коры, которую сжимают руки.       Супруг озадаченно смотрит на мужчину. Лань Ванцзи, вытащив меч на цунь, идёт к дереву, у которого слышит присутствие человека. Вэй Ин следует за ним, также схватившись за рукоять меча.       За толстым стволом дерева они находят мальчишку лет десяти, одетого в рваную и очень тонкую одежду, худого и потрёпанного, как и прочие босяки деревни. Сирота смотрит на заклинателей, точно на злодеев. Стоит супругам подойти ближе, в них тут же летит камень; лицо мальчика искажается в гневе, дыхание прерывается, а руки сжимаются в кулаки, точно ребёнок готов вступить в бой со взрослыми.       — Это ты потревожил могилы?       Вэй Ин шумно выдыхает рядом. Босяк хмурит брови и смотрит на заклинателей, точно хочет бросить вызов.       — Я! И что с того?!       — Это опасно! — тут же возмущается супруг, снова выдыхая. — Все в деревне были напуганы. Разве ты не видел мертвецов, что поднимаются из могил? А если бы кого-то поранили или убили?       На мгновение мальчик теряется. Он отводит взгляд в сторону, хмурится, задумываясь; во взгляде ребёнка Лань Ванцзи читает сомнение. Прочие эмоции, кроме гнева, исчезают быстро.       — И что? Какое мне до них дело? — мальчик снова смотрит на заклинателей. — Им нет дела до меня, так почему они должны заботить меня?       Вэй Ин задыхается в возмущении.       Прежде, чем наступит спор, Лань Ванцзи, нахмурившись, спрашивает:       — И ритуал проводил ты?       Ребёнок кивает, стушевавшись под взглядом заклинателя. Вэй Ин едва слышно свистит от удивления.       — Зачем?       Отвечает босяк далеко не сразу. Он совсем опускает голову и начинает бормотать себе под нос что-то невнятное.       — Хотел вернуть маму, — говорит едва слышно мальчик, — она похоронена тут.       — Кто рассказал тебе о ритуале?       — Кое-кто, — уходит от ответа мальчик.       Переглянувшись с мужем, Вэй Ин чешет затылок. Сам Лань Ванцзи, обычно не любящий это делать, придаёт лицу самое мрачное выражение и смотрит на ребёнка. Босяк ожидаемо пугается — и это даже не растерянность, а чистый испуг, который притупляет и гнев.       — Я просто нашёл книгу! Кто-то оставил её на той скамье!       Глянув в указанную сторону, Лань Ванцзи замечает две низких скамейки без спинки, выцветшие от времени.       Выяснить, кто оставил книгу, не получается: мальчик не видел никого, кто мог бы оставить книгу, и сделать что-либо с ребёнком супруги не могут. Вэй Ин полушутя ругает мальчика, велит ему не брать неизвестные вещи и книги подобного рода. Лань Ванцзи, в свою очередь, пытается учтиво объяснить ребёнку, что ничто не сможет вернуть тому мать. До того, как мальчик расплачется, Вэй Ин встревает и говорит то же самое более мягкими словами.       С кладбища они уходят почти одни. Мальчик, увязавшись за заклинателями, идёт на расстоянии от них. У одного из поворотов босяк, остановившись, всё же уходит в сторону подворотни.       Остановившись следом, Вэй Ин смотрит вслед ребёнку.       — Мы им точно не можем помочь?       Следующим днём, как и ожидал Лань Ванцзи, Вэй Ин покупает еду и тёплую одежду. Поддерживая супруга в его порыве помочь, мужчина помогает, несёт часть вещей, кошелёк доверив юноше.       Всё в той же подворотне ютятся дети разных возрастов. Среди прочих Лань Ванцзи замечает и виновника их прибытия. Ребёнок смотрит на них и хмурится.       Восторг детей был невероятен. Вэй Ин, которого сироты облепили со всех сторон, возится с ними, неустанно рассказывая о чём-то.       В Облачные Глубины они возвращаются поздним вечером. Дева Цзян уже покинула клан Лань, вернувшись домой, и остался только Цзян Чэн, определённо недовольный многим. Тем не менее, наследник клана учтиво молчит.       Вэй Ин остается подле брата, толкает его плечом и что-то говорит, ни на секунду не умолкая. Лань Ванцзи, кинув в сторону супруга взгляд, уходит, чтобы доложить брату о произошедшем.       — Книга? — удивляется Сичень.       Кивнув, мужчина вытаскивает из цянькуня чёрную и потрепанную временем книгу, которую мальчик отдал Вэй Ину, можно сказать, в оплату еды.       Внутри книги расписано несколько ритуалов, однако они несут после себя последствия даже в том случае, если его применял человек.       — Неизвестно, кому она принадлежала?       Сичень откладывает книгу и смотрит на брата в ожидании. Тот, не зная, качает головой.       — Хорошо, — выдыхает глава клана, — я пошлю адептов, чтобы они проверили деревню. И, — мужчина разворачивает текст с отчётом чуть в сторону, — пора бы помочь им с сиротами.       Согласный с решением, Лань Ванцзи кивает.       Решив, что на этом их разговор окончен, мужчина идёт к выходу из ханьши, как его окликает брат:       — И, Ванцзи, прости, что прошу, но не могли бы вы с Усянем отправиться завтра в поселение Чжу? Их беспокоит нечисть, поселившаяся в пещере.       И потому, что брат полон дел, как и мало свободных адептов, и учителей их клана, и потому, что отказать Сиченю он не может, Лань Ванцзи соглашается. Брат протягивает ему письмо старейшины Чжу и прощается.