Действие

«Прокляну я, пойду из избы дверьми, из ворот воротами, выйду в бурую степь, в восточную сторону, под недоброе солнце. Солнце-батюшка, ходишь высоко, видишь далеко, за опасными лесами, за крутыми холмами, за топкими болотами. Ты усмотри, угляди раба твоего, подсеки резвые ноги, опусти сильные руки, расстреляй белую грудь, черную печень, кровь горячую, вострые глаза, лихую голову, напусти на раба болезнь. Пропали, пронзи, чтоб на месте не высидеть, лежать — не вылежать, хлебом-солью не заесть, питьем не запить, не закурить табаком. Приведи его ко мне на верную гибель». Долго стояла Лара у ворот казенного дома, горела черным огнем, обещала, что доберется горе до тяжелых погон, до коронованной колючей проволокой головы, до чугунных душ. Выли собаки, измученные людской скорбью, грызли землю. Беда заходила в Приют ласковой мачехой, знала дорогу, не боялась обидного слова. Окостенело сердце, умерло — выброшено в чумную яму. Отцовский дом пропадал. Не выдерживало старое дерево ненависти. Плакали камни. Вещи истлевали в руках. Все ножи испортила Лара: искала место пагубы по совету старухи с окраины. Но ничего не нашла, только силы истратила. Оговорилась, ошиблась — сама прокляла себя. Не исправить ничего, не воротить сказанного. Горестно смеялся, метался по углам от радости ревнивый дух мести. Потеряла девушка сон и поняла, что придет срок, и она заплатит высокую цену. Шастала порча под окнами, скреблась — вошла и улеглась на грудь. Словно цепью привязало её к дому — не уйти, не спрятаться. Душил морок. Совсем не стало жизни Ларе: съедала изнутри тоска. Появлялась другая гостья, кривила большой некрасивый рот, ластилась к хозяйке и лгала. — Ты, воровка, не ходи сюда. Знаю, кто ты. Я жду ту, кто придет в полном теле и во весь рост, а ты, костяной осколок, уйди от меня, — отвечала на всё Лара. Через пелену в глазах видела она побоище напуганных и жестоких детей, одетых в красное сукно. В гневе стреляли и резали. Назревал яд в венах — отмерял минуты. Затихли навсегда солдаты. Рухнул проклятый командир на белые руки. Привела кривая дорога жениха, да не так, как нужно. — Ты дыши, пока дышится, — говорила она обескровленными губами, касалась ладонями горячей головы, лежавшей на её коленях. — Скоро кончится, дорогой мой. Тяжело пленнику, быстро исходила жизнь из глубокой раны. Он говорил, а Лара не слышала, не разбирала слов. Лились по щекам досадные и ненужные слезы. Ликовала жадная сила.

***

Она вспомнила, как ругал батюшка в детстве за игры с огнем. Ещё оставался укрытый от властей керосин, предназначенный для помощи живым, он поможет им, мертвым в ещё живых телах, обреченным и злым. Множество костров жгли в чумном городе. Черный дым был едва различим издалека на темном задымленном небе. Слишком поздно спохватились, прокричали: — Да это же дом Равелей горит! Пожар! Приют горит!