Действие

— Вы очень бледны, — заметил он негромко. Они направлялись за кладбище, дальше от возможных свидетелей, судей, карателей. Генерал часто поворачивал голову в её сторону, и каждый раз на его лице появлялась горькая гримаса. Очевидно хотел завести разговор. Лара это понимала и игнорировала каждую попытку, не поддаваясь искушению. Шла с прямой спиной, будто под конвоем. Под мелким промозглым дождём, похожим на туман, степь совсем потускнела. Сырые травы, тяжелея, прибивались к земле. Временами поднимался ветер. Нездоровый воздух оставлял на языке металлический привкус. Лару слегка мутило из-за бессонной нервной ночи, которая вспоминалась ранним утром каким-то наваждением. Никакого удовлетворения Равель от подобной роли не испытывала. Раньше она представляла: стрелять в генерала — это так же легко, как стрелять в отретушированный портрет. Лара видела всего один, и на нем Блок выглядел моложе. Но все портреты лгут. Лгут книги о кровной мести. Справиться с живым человеком, согласившимся подставить себя под пулю, сложнее, чем казалось. Александр ничего не отрицал. Конечно, он помнил капитана, отступившего с остатками своего батальона и нарушившего приказ. Ясно помнил расстрел на Карстовых Бродах. Стоя совсем близко, держа руки за спиной, генерал не скрывал мрачной заинтересованности и смиренно принимал все резкие слова как должное. Он миролюбиво заявил: «Я всё потерял, Равель. Если и вернусь в столицу живым, то мгновенно попаду на трагикомедию, где будет только два действия: трибунал и виселица. Лучше уж погибнуть от вашей руки». Прибыв на место, генерал спросил её, можно ли закурить. — Курите, — разрешила Равель. Помолчав, добавила: — Я хочу спросить… — Да? — отозвался Александр и, держа папиросу в зубах, чиркнул спичку, накрыв ладонью огонь от ветра. — С какого расстояния расстреливают людей в нашей стране? — Зависит от условий, оружия… У разных ведомств свои инструкции. Но вопрос о том, как погиб ваш отец, так? Она кивнула. Блок затянулся, смерив её взглядом, задумался. — Из револьвера точно не попадете. — Откуда вам знать? — разозлилась Лара. — Видел, как вы его держите. Лучше, — он замялся, — в затылок с близкого расстояния. — Ваше «благородство» стоит мне поперек горла. — Просто здравый смысл. Чем скорее закончите, тем лучше для вас же. Блок был удивительно спокоен. Лара с обмирающим сердцем размышляла, как быстро закончилась прежняя непреклонность. Что-то отравило её и вело по вызывающей омерзение дороге. Всю жизнь Равель сочувствовала, жалела, помогала по мере сил, отдавала себя по частям. Теперь сил не хватало даже на ненависть. Степь вокруг была гиблой или виделась такой, потому что Лара её не понимала. Хотелось, чтобы в них обоих попала молния. — Хоть на несколько шагов, но отойдите от меня и не поворачивайтесь спиной. Блок продолжал пристально смотреть на неё. Движение его рук выдало едва уловимое волнение. Выбросив окурок, он сделал три ровных шага. Лара повела плечом и холодно произнесла: — Недостаточно. Ещё два шага. — Хватит, — сказал Александр. Равель достала револьвер. Переставив ноги, крепко сжала в замерших руках оружие. Она вгляделась в лицо генерала и покраснела от негодования, заметив почти ласковую улыбку. Грубо спросила: — Что смешного? — Простите, — он слегка покачал головой. — Просто подумал: это не самый плохой финал. Мне жаль, что всё так вышло. Простите меня. Вы смелая девушка. Надеюсь, вы забудете эти кошмары и будете счастливы. Лара оторопела, потом сорвалась с места и приблизилась к нему. Неожиданно громко заговорила, не сдерживая страшную грудную силу, которая вместе с голосом рвалась наружу: — Ничего вы не поняли, Александр. Я уже умерла. Там, во рву, на проклятых Карстовых Бродах, когда вы стали народным героем. И после того, как ваши солдаты разгромили мой дом и перебили друг друга, стало окончательно ясно, что жизни больше нет — и ничего не будет. Хватит с нас. Я с самого начала не рассчитывала выжить, после встречи с вами. Блок нахмурился в недоумении. Снова проявилась тяжелая злая тревожность, которая была в нём, когда Лара увидела генерала в первый раз. — Это же глупость, — ответил он сбивчиво. — Мы же пришли сюда, чтобы вас не задержали. Чтобы вы жили. Вдруг послышались окрики. Лара, испугавшись, вздрогнула и повернулась на шум. Где-то за кладбищем маячили тени, они постепенно сливались в одно неровное пятно темно-красного цвета. — Верные псы ищут вас. Не хочу попасть к ним в руки. — Давайте отложим. Я ещё дам шанс расправиться со мной. Не нужно себя убивать, — быстро и беспокойно проговорил Блок, сосредоточенно бросив взгляд в сторону зовущих. Его черты лица ожесточились, тело напряглось. Держа руки перед ней, Александр сделал полшага навстречу. Но Равель, отступив, направила на него револьвер. — Лара, остановитесь. Целясь точно в голову, паникуя и теряя чувство земли под ногами, она выговорила со слезами в голосе: — Хотели уйти со спокойной совестью? Я для вас фея-освободительница? Не выйдет. Вы, может, не самый плохой человек, но я так больше не могу. Прощайте, генерал. Обреченная жалость всё-таки настигла Лару в последний момент, отдавшись необъяснимой физической болью. На бледном лице Александра появилась тень смерти. Собрав последние силы, Равель выстрелила.