Действие

      Когда-то давно в Вербах стоял запах розового масла. Живые и искусственные цветы украшали комнаты. Вещи из шёлка, хрусталя, фарфора, серебра и бронзы не были спрятаны или распроданы. В доме звучали песни. Детский театр занимал большой зал. И вроде бы сам хозяин дома делал изысканных марионеток из дерева. Когда это было? Равель уверена, что там бывала не только она, но и отец. Лара помнит его сдержанный смех с хрипотцой, ладонь с большим перстнем, лежавшую на ярком подлокотнике. — Прости, Анна, но я не успела переделать твоё платье. В выходные я сама тебе его принесу, — спокойно говорит Лара Анне Ангел, явившейся в Приют. Гостья, осторожно осматриваясь, хлопает накрашенными ресницами — улыбается слегка заискивающе, но так искренне и открыто, что офицерской дочери становится стыдно. — Это ничего. Я, знаешь, зашла без особой причины, — мелодично произносит Анна. От общения с певицей у неё болит голова, временами тянет в сон. Несколько блуждающих в памяти Лары сцен, покрытых облаком цвета пыльной розы, не связываются воедино. Равель, замирая на полуслове, неожиданно выпадает из настоящего. «Не открывай дверь, Вера. Не пускай её внутрь». Дом Анны Ангел не любит солнца. Он сделан из потемневшего картона и полон невыплаканных слёз. Над крышей особняка — марево обмана и предательства. Городские юродивые, вечные пьяницы слышат, но не понимают его речи. И, должно быть, на полу давно рассыпан взятый с пожарищ раскрошенный уголь. Малодушие губит. Пропадают невинные, бесхитростные, красивые и едва узнавшие жизнь. Кто-то просит внимания Лары, зовя без слов, требует вспомнить детские клятвы. Хватает её за рукав и тянет ближе к земле, не всё способной стерпеть. — Лара! От прикосновения ледяной руки Анны наваждение уходит — распадаются очертания образов. — Тебе нехорошо, Лара? Ах, как же ты побледнела! Может, позвать Исидора? Равель болезненно, растерянно приходит в себя. Ошеломлённо смотрит, не понимая, почему не может поверить в то, что жила когда-то на свете большеглазая девушка, которая оставалась в воспоминаниях Лары ласковым, рыдающим призраком. — Не нужно. Всё в порядке. Скорее всего, это просто погода, — неуверенно говорит она, не веря своим чувствам, стыдясь их. — Ты будешь чай? — Да, конечно, — отвечает Анна, и сквозь слой пудры видно, как у неё розовеют щёки. — С удовольствием.