***
***
Меня передергивает от отвращения при виде монструозной внешности Волдеморта: я бы заавадился самостоятельно, если бы жил с такой-то мордою. Только вот ни он, ни его сопровождающий, ни мы с Гарри никак не ожидали, что как только он перешагнет порог, змеиный облик с него стечет, будто в него запустили Гибелью воров. Гоблины только ухмыльнулись шире на такой пердимонокль. Лорд почти неприлично красив: ладная фигура, которую не скроешь даже под самой широкой мантией, почти черные слегка вьющиеся волосы, высокий лоб, красивый ровный нос, четкие губы и аристократические руки пианиста. Нет, не пианиста — карманника: приютское детство не располагает к музицированию. Готов спорить, что половина его последователей в прошлом шла за ним в надежде, что кому-то может перепасть короткая роль фаворита. Впечатление портили только его холодные амарантовые глаза. Гонт крутит палочку, как заправский барабанщик, и я мысленно облизываюсь, представляя что могут вытворять эти пальцы. Рядом медленно, сквозь зубы, выдыхает Гарри, наверняка его мысли тоже далеки от приличных. Короткий смешок Волдеморта выбивает меня из дурных мыслей: у меня, конечно, защита от легилименции, но думаю, что у меня сейчас на морде лица все более чем красноречиво написано. Ну и пусть. Мне не стыдно любоваться таким образчиком не-человеческой красоты. Акулы мне тоже нравятся, например. Том останавливается у стола и выжидающе смотрит на нас. Гарри улыбается и молча ждет: по всем правилам этикета здороваться должен Гонт, но у него, очевидно, иное мнение. Молчание затягивается и напряжение нарастает, пока Готхард не опускает толстую папку на стол: — Приветствую, господа. Регент Блэк, Наследник Блэк, Наследник Гонт, мистер Долохов, — он называет нас по очереди, но вместе с тем становится понятно, что это ранжирование значимо даже для самих гоблинов. Гонт улавливает это мгновенно, расслабляется и протягивает Гарри руку для рукопожатия. — Гарри Поттер, — говорит он со странной интонацией. — Здравствуй, Том Гонт, — Гарри ухмыляется все шире и заразительно, Том улыбается в ответ уголками губ, но улыбка не затрагивает его глаза. — Наверное это первый случай в нашей истории, когда ты не пытаешься меня убить при встрече. Волдеморт на мгновение зависает, но потом его палочка скрывается в складках рукава, и он показывает Долохову жестом, чтобы тот садился. Том располагается напротив Гарри, Долохов напротив меня. — Это оказалось весьма неприятным опытом, — Гонт недоволен, но я не сумел убедить Гарри не бесить его с порога. Безбашенность Поттера сегодня вышла на какой-то новый уровень. Или это близость Волдеморта так действует на него? — Я рад, что ты отказался от очередной попытки, — произносит Гарри, и Том удивленно вскидывает бровь. — Что? Хочешь попробовать еще раз? Мне показалось, или ты сказал, что тебе не понравилось? — Поттер, — шипит Гонт. — Как ты выжил с таким характером? — С трудом, Том, с большим трудом. Так же, как и ты, — все-таки Гарри — совершеннейший отморозок. Но это работает. — С чего начнем? — Терпение не является добродетелью Поттера. — Позвольте мне, — скрипит Готхард. — Прежде чем вы перейдете к обсуждению интересующих вас тем, я бы хотел прояснить кое-какие моменты. Вы, Регент Блэк, Наследник Поттер и вы, Наследник Гонт, являетесь братьями по крови и магии. Друг другу не наследуете, но можете быть регентами в родах друг друга в случае необходимости. В ваших интересах, чтобы этой необходимости не возникло, — в воздухе повисает не озвученное вслух предупреждение о предателях крови и магии. Полагаю, Волдеморта уже уведомили, что он буквально на волоске от этого статуса. — Далее, есть ряд финансовых обязательств между упомянутыми Родами. Я бы рекомендовал закрыть взаимозачетом, дела трехвековой давности не интересны даже нам. В случае согласия Наследник Гонт останется должен Регенту Блэку одну тысячу триста семьдесят галлеонов. — Согласен на взаимозачет, — быстро говорит Гарри. Гонт вскидывает бровь, но тоже бурчит: — Согласен. Это все? — Да, — Готхард взмахом руки делит свою папку на две тонких и протягивает их Поттеру и Гонту. Они расписываются в подготовленных бумагах и возвращают их гоблину. — Братец, значит? — Лорд слегка наклоняет голову и внимательно рассматривает Гарри. — И что мы будем делать, братец? — Жить, — твердо произносит Гарри. — Обсудим, — кивает Гонт. — Ну так с чего начнем? — опять спрашивает Гарри. Легонько стукаю своим ботинком об его, чтобы не забывался и не нарывался. От этого его нервного веселья нам Фелицис не поможет, а Гонта разозлит. — С пророчества. Ты слышал его, прежде чем разбил? — Том опять напряжен. Не то, чтобы меня это волновало — гоблины гарантируют безопасность и палочками тут не поразмахиваешь, но будет лучше, если он расслабится. Нам слишком многое надо обсудить. — Нет. Это не важно. Я считаю, что это фальшивка, — за эту неделю мы неоднократно обсуждали с Гарри все варианты тем для разговоров. Я буду вмешиваться только если увижу, что он нуждается в моей прямой поддержке или для наводящих вопросов, если он что-то не озвучит сам. — Фальшивка? — О, Том, неужели ты об этом не думал? Да не поверю! — Конечно, — кивает Поттер, — сам подумай: место, время, участники, два младенца на выбор, два шпиона, чтобы наверняка, — Гарри показывает Гонту кулак, а потом разгибает палец на каждый пункт, показывая в итоге раскрытую ладонь, и кокетливо шевелит пальчиками. Еле удерживаюсь от смешка. — У тебя не было никаких шансов избежать ловушки! Волдеморт барабанит пальцами по столу, раздумывая. Потом пристально, с жадным интересом смотрит на Гарри. — А что сказал Дамблдор? — А Дамблдор втирал мне про любовь, и что один не сможет жить спокойно, пока жив другой. Я решил последовать его совету: я нашел любовь и спокойно жить не планирую, — Гарри протягивает мне руку, и мы переплетаем пальцы. Кольцо на руке Гарри ярко вспыхивает и привлекает внимание Тома. — Мир такой большой и интересный, я хочу увидеть его и узнавать новое каждый день. — Любовь. Наследник Блэк с маггловской фамилией, — непонятным тоном произносит Волдеморт, глядя на меня. — Как так получилось? Очевидно, что отвечать придется мне. — Бастард, принятый в Род. И я не магглорожденный, моя мать — сквиб. Наследник Гонт, как вы думаете, сколько официально прервавшихся Родов имеют невыявленных наследников среди якобы магглорожденных? Мы спорили с Гарри об этом до хрипоты: я считаю магов отдельным биологическим видом, который или не может иметь потомства с магглами, или в результате их связи рождаются сквибы. Ребенок-волшебник может получиться только от союза двух магов или магов со сквибами или двух сквибов, иначе магов, магглорожденных магов, было бы гораздо больше. Элементарная генетика, в общем. Готхард кашляет, а потом говорит: — У нас есть такие сведения, но, как вы правильно отметили, многие из них — маггловоспитанные бастарды, и не желают брать на себя ответственность за деяния и долги предков, которых они не знали. — Вот как? Это интересно, — Волдеморт действительно удивлен комментарием гоблина. Но опять переводит взгляд на Гарри. — А что насчет остального? Гарри хмурится. Это опасная зона, но ему придется рискнуть. — Вира. Ты четыре раза пытался убить меня. — Но не убил же. — Так и я тебя не убил. А еще, судя по твоему виду, я дважды вернул тебе кое-что, — Гарри постукивает пальцем по шраму. Нахал. Адреналинщик проклятый. Когда на кону жизнь, можно давать в прикуп. Кажется, у Гонта дым из ушей сейчас повалит, так полыхают огнем его глаза. — Ты?! — по тону Волдеморта понятно, что у него припасено немало оскорбительных эпитетов в адрес Гарри и его способностей портить планы. У меня самого их не мало. Но выросший в приюте Том без сомнения даст мне фору. Он безупречен, он столько лет воспитывал в себе идеальность, что мне даже интересно — умеет ли он расслабиться? Умеет ли он бесцельно гулять по темным весенним улочкам, вдыхая аромат цветущих деревьев, по берегу моря, умеет ли он видеть разнообразие зелёного цвета или у него вся зелень сосредоточена в луче Авады? Я встряхиваю головой — меня не должен волновать отдых Волдеморта. Я почти уверен, что мне не нужно ничего об этом знать. Дракклово любопытство. — Я. Извини, но я защищался, — Гарри наклоняет голову к плечу и ждет, пока Волдеморт успокоится. Мы все ждем. Вид Долохова может составить конкуренцию Лавгуд, узревшей мозгошмыга: я есть, я здесь, я всегда. А потом Гарри шипит на парселтанге. Если он не импровизирует и действует как договаривались, то сейчас он рассказывает Тому про дневник, про кольцо, которое нашел Дамблдор, и про неучтенный крестраж в Гарри, и что ему надо к умному ритуалисту. Том шипит и посвистывает в ответ. У меня мурашки от их диалога. С усилием отвлекаюсь от них, рассматривая Долохова: в молодости он тоже был красавчиком — высокий, поджарый, со смоляными кудрями, красивыми черными глазами — умными, насмешливыми, с приятными лучиками-морщинками. Но сейчас кудри изрядно присыпаны солью, а лицо искривлено парезом* и изборождено глубокими морщинами. Если я правильно помню, он был лучшим боевиком в свое время. А может и сейчас лучший. Наконец-то Гарри и Том прекращают шипеть друг на друга, Гарри довольно улыбается, Гонт стучит пальцами по столу, но тоже успокаивается. — Хорошо, — кивает Волдеморт, — пока планы не меняем, приказ Малфою остается в силе. Есть предложения? О, предложений у нас уже на пару свитков убористым почерком. Гарри достает их из внутреннего кармана мантии, протягивает Волдеморту и поясняет: — Реформирование системы образования, расширение списка предметов. Детские сады, начальная школа, приюты, патронажная служба для магглорожденных волшебников, — внезапно Гарри вспоминает о самом главном, и испугано вскидывается. — Ты же не планируешь геноцид магглорожденных? — Не планирую, — Гонт пробегает взглядом первый свиток. Я вижу, как дергаются уголки губ в мимолетной улыбке. — Очевидно, проблемы стали еще более явными, потому что это, — он помахивает пергаментом, — даже лучше того, что планировал я. Сам придумал? — Альтарф помог. У него своеобразный взгляд, — Гарри слегка сжимает мои пальцы. Я наклоняю голову в согласии. — Там еще вопросы про Статут и министерские запреты, и в целом про работу Министерства. Но мы в этом плохо разбираемся, так что может глупости это все. — И ты не будешь мне мешать, если я приду к власти? — Когда, — поправляет Гарри. — Не буду. Если приход к власти произойдет без жертв, разрушений и геноцида. Я бы предпочел остаться в нейтралитете, мне надоело быть «Избранным», — Гарри изображает пальцами кавычки на последнем слове. — Принято. Что-то еще? — С магглами лучше не воевать. Со времен Второй мировой они сильно продвинулись в изобретении оружия массового поражения и вышли в космос, даже долетели до Луны. Через несколько лет везде будут системы слежения, новая техника, которую не обмануть магглооталкивающими чарами. Мы давно под пристальным надзором, и если они захотят уничтожить магов — они найдут способ. Средневековая инквизиция была весьма действенной, а ведь тогда были только мечи, огонь и вилы. Их банально больше, сейчас около шести миллиардов. Гарри говорит, а у Волдеморта округляются глаза с каждым словом — я бы не поверил, если бы не видел сам. Он переводит взгляд на гоблинов, и те подтверждающе кивают. Он действительно не планировал воевать или не подозревал, что население планеты настолько огромно? Что-то я сомневаюсь в его адекватности, если второе. — К твоему сведению, я никогда не планировал воевать с магглами, — Волдеморт сурово сжимает свои красивые губы. — Наша политическая позиция основывалась на ужесточении Статута и разделении миров. В идеале — надо выходить на полную автономность магического мира в домениальных слоях. — Не боишься второй Атлантиды? — Опасаюсь, но так у нас будет время и возможности для развития. Маги деградируют, и ты прав: Статут в нынешнем виде ограничивает любую деятельность, шаг в сторону — и нас раздавят магглы. Нам нужен стимул для создания нового мира. — Как же получилось, что политическое движение перешло в террор? — я не выдерживаю: я считаю правильными идеи Волдеморта и мне не нравится политика Дамблдора. Понятно, что историю пишут победители, но что-то у победителей хреново получилось, наверное, потому что учились плохо и слишком многое решили запретить. — Не было террора. Были вооруженные столкновения и взаимные провокации двух оппозиционных партий, — века идут, а в человеческих стремлениях и методах ничего не меняется. — Ладно. Это еще обсудим позже. Чем вы планируете заниматься после Хогвартса? — Дела Родов. Ученичество. Путешествия. Общественная работа с детьми — у нас магические обязательства. В политику лезть не планируем, но это по обстоятельствам, — Гарри сама простота. Ну просто зайчик! Волдеморт оборачивается к молчащему всю встречу Долохову, протягивает ему свитки, и говорит: — Ты посмотри: расписали мне план работ на ближайшие десять лет, а сами — не планируют в политику. Долохов довольно хмыкает: — А ты думал, Снейп просто так на Поттера жалуется, что он наглый паршивец? — голос у него хрипловатый, то ли от долгого молчания, то ли сам по себе, приятный рокочущий баритон. Мы переглядываемся с Гарри: это они сейчас при нас шутили? Ни-хе-ра себе! — Кстати, о Снейпе. Ты планируешь назначить его на пост директора Хогвартса? — с максимально невинным видом интересуется Гарри. — А ты что предлагаешь? — Том знакомо изгибает бровь. — Убить? — Зачем? — У Поттера поистине дьявольская ухмылка. Мальчик быстро научился плохому, и это производит на Волдеморта впечатление. — Пусть работает где есть. Но без власти. И строгий контроль за его действиями, чтобы не переусердствовал в своем рвении выслужиться. И Долорес Амбридж тоже. — Амбридж? Помощница Фаджа, которая в прошлом году была инспектором в Хогвартсе? — Гарри согласно кивает, а Том складывает свои восхитительные пальцы домиком, опустив руки на подлокотники кресла. — Это очень по-слизерински. Ты же понимаешь, что Хогвартсу нужна крепкая рука? — Шляпа предлагала Слизерин, но мне не понравился Малфой, — Гарри пожимает плечами. — Я предлагаю Флитвика. Я кошусь на гоблинов: это серьезный ход. Они переглядываются, как мне кажется, растеряно. Волдеморт сидит молча, обдумывая. — Я могу пояснить, — выдержки Поттеру не хватает, но голос достаточно равнодушный. — Не стоит. Ты прав. Кстати, почему ты решил, что я планировал поменять директора? — Какой приказ ты отдал Малфою? — Гарри забрасывает пробный шар. Но Волдеморт только насмешливо приподнимает бровь в ответ. — Ой, неужели ты оставишь Дамблдора без внимания? — Нет, конечно. Но тебя это не касается, если ты не будешь мешать. — Не буду, — недовольно бурчит Поттер. Гоблины предлагают чай, и беседа переходит в более неформальное русло. Гарри и Волдеморт снова обсуждают систему патронажа детей-волшебников, что это должна быть не команда обливиэйторов, а кто-то вроде тьютора, который и объяснит, и поможет, и должен быть в контакте не только во время выброса. Я вспоминаю, что говорил мне целитель о связи стресса и магических выбросов у детей, что это вредно и ребенок может испугаться до магического истощения и стать сквибом. Рассказываю про это и что сам не подозревал о магии до письма из Хогвартса из-за травмы, — Гарри поддакивает, что тоже не знал, — говорю, что дети часто бывают травмированы взрослыми или другими детьми. Я считаю, что дети-маги должны воспитываться в магическом мире, а не как мы все, на два мира. Впрочем, не мне им рассказывать о жестокости взрослых. Волдеморт согласно кивает, с задумчивым видом, он же тоже с этим сталкивался. Я не говорю конкретно о Гарри и его детстве, но в общих чертах обрисовываю ситуацию, что бывает от страха перед непонятным. А еще религиозные течения, экзорцизм и прочая херня. Обскуры, конечно, редкость, чаще ребенок погибает до того, как становится им. Я понимаю, что увлекся, а меня молча и внимательно слушают, не перебивая, только когда в горле окончательно пересохло. Возвращаюсь к чаю, Гонт все так же молча читает наши свитки, а в Гарри вцепляется Долохов, выясняя что-то про маггловское оружие и технику. Поттер в этих темах плавает, поэтому я периодически вставляю реплики, а потом просто посылаю ликвидировать безграмотность в Национальную библиотеку Великобритании. В общем и целом встреча с Волдемортом прошла успешно. Под завершение встречи Гарри и Гонт закрепили Непреложный обет о непричинении умышленного вреда, самозащите и сотрудничестве при необходимости. Перед уходом Волдеморт все-таки спросил Поттера, почему он сменил мнение и пошел договариваться с убийцей родителей. Гарри погрустнел, потом пожал плечами и сказал, что родителей он не знает и не помнит, а жалеет только о своем детстве никчемного сироты, и раз Магия решила, что они — братья, то так тому и быть. Вдруг что-то получится. И тут же с улыбочкой маньяка посоветовал услать Беллу куда-нибудь на континент, потому что Сириуса он ей не простит, несмотря на то, что они тоже родственники. По-моему, Гонта фраза про никчемного сироту поразила больше всего остального сказанного за вечер. Мне даже на секунду показалось, что он обнимет Поттера на прощанье, но он только пожал Гарри руку и пообещал, что встреча не последняя, а переписка будет продолжаться через Малфоя.***
Гоблины же, едва дождавшись завершения переговоров, потащили нас решать дела Рода Блэк. Семейка у нас, конечно, была та еще. Основатель Рода — один из сыновей Эдуарда Черного Принца, в магическом мире он взял фамилию Блэк, а от его брата пошел Род Принцев. Разнообразием деятельности не отличались: великолепные боевики, пираты и политики. Богатство накапливали веками, не брезгуя ничем — были флибустьерами и работорговцами в колониях, взламывали проклятия, грабили и вывозили артефакты из гробниц и пирамид по всему миру, разрабатывали рудники и добывали редкие ингредиенты, торговали пряностями и тканями. Многочисленные сыновья Рода, невзирая на Статут, ходили на кораблях в Ост- и Вест-Индию, принимали участие в Семилетней и англо-бурских войнах, тащили все, что плохо лежит, и трахали все, что шевелилось. Впрочем, женщины Рода тоже не отличались тихим темпераментом, умели мастерски дать отпор агрессорам на своей территории и развлекались ядоварением и интригами. Говоря, что сумма на счетах Рода Блэк была астрономической, я нисколечко не преуменьшал, потому что на данный момент она была одиннадцатизначной. К сожалению, сейчас основные доходы шли от вложений в акции крупных маггловских банков, таких как Ллойдс и Барклайс, и чайной компании Твайнинга. Сугубо магические доходы шли от арендных соглашений за пользование ненаносимыми землями в смешанных поселениях типа Аппер-Фледжли. Был еще манор, но от домениального хозяйства остались одни руины, воспоминания и записи в бухгалтерских скрижалях. Зато расходов на поддержание убыточных предприятий, в числе которых были ткацкая и кожевенные мануфактуры и типография, и долгов по уже разорившимся было предостаточно. Долги было решено погасить, а на убыточные предприятия заслать ревизию из нанятых тут же гоблинов. Аналогичные распоряжения были отданы относительно домов Рода Блэк — осмотреть и составить сметы на ремонт. Особенно меня порадовало наличие небольшого коттеджа на окраине Хогсмида, через три дома от «Дэрвиш и Бэнгз». Какое счастье, что счетами и имуществом Поттеров мы займемся не раньше летних каникул.***
Несмотря на то, что мы немного успокоились, пока занимались делами Рода, отходнячки начали ловить сразу, как вышли из Гринготтса. И если меня просто тихо нервно колотило, то Гарри ещё истерически хихикал, цепляясь за меня руками. Чудом не попавшись никому, мы вернулись в Хог и сразу же пошли вниз. Очень хотелось выпить. Но я боялся, что ни к чему хорошему это желание не приведет. Тем более, плещущийся в организме Фелицис ещё неизвестно как может среагировать со спиртным. С Умиротворяющим бальзамом его употреблять нельзя, например, составные части войдут в конфликт — и привет! — острая интоксикация с летальным исходом. Я стаскиваю галстук со своей шеи. Гарри свой содрал ещё на выходе из банка, чудом не потеряв булавку. Швыряет пиджак небрежно, стащив его вместе с мантией. Аккуратно снимаю заколку с его волос, прочесываю пряди пальцами и массирую кожу головы. Поттер жмурится от удовольствия и едва не мурлычет, откидывая голову назад и открывая шею, выгибаясь низлом в моих руках. Не удерживаясь от соблазна, вожу губами по шее, жарко выдыхая за ушко и оставляя короткие поцелуи вдоль бешено пульсирующей венки. — Как я испугался, когда его увидел! Жуть! — внезапно выдает Поттер, развернувшись лицом и обняв меня за талию. — Ммм?.. — я тоже охуел от змеиной внешности Гонта, но это не то, о чем я сейчас хочу думать и, тем более, разговаривать. — Ну и морда у него была. Я уже забыл, да и не до разглядываний было в предыдущие встречи, я все больше думал куда бежать от этой твари. Не удивительно, что он захотел подправить внешность, — обсуждения Волдеморта нисколько не влияют на крепкость стояка. Напротив, ощущение, что мы были на грани гибели, только подстегивает возбуждение: считается, что после пережитой опасности организм тянет размножаться. В данный момент я готов согласиться с этим мнением. — Думаю, так случайно получилось… — я ни на секунду не отнимаю губы от его кожи. Он такой… Искушение мое! До спальни надо пройти ещё шагов десять, а до кровати все двадцать, и этот путь сейчас кажется бесконечным и непреодолимым. Мы стоим скульптурной группой посреди кабинета, не в силах оторваться друг от друга. — Ммм?.. — я проглаживаю ладонями от нижней челюсти по плечам, стаскивая с него рубашку, оставляя ее болтаться на запястьях. Он горячий. Он всегда такой обжигающе-горячий, до покалывания в губах и кончиках пальцев. Как в кипяток нырнуть. — Мерлин, Гарри, я хочу тебя, а не обсуждать Гонта, — он выгибается, подставляется под поцелуи, пока я ласкаю его ключицы и нежную впадинку между ними. — Потом, все потом, мой сладкий! Он льнет всем телом, вцепившись в плечи, проводит губами вдоль линии волос на моем виске, и хрипло говорит: — Пойдем. Хочу тебя, — и уже вывернувшись и потянув меня за руку, уточняет, — в себе. Настроения возражать нет. Меня немного забавляет его требование: обычно в парах борьба за доминирующую роль, а у нас все не как у людей. Но несмотря на явно выраженное желание, чтобы «сверху» был я, поведение Поттера сегодня более агрессивное: он целует-кусает мои губы, вылизывает с жадным урчанием, трахая своим языком мой рот. И пресекает все попытки вырваться, держа уверенной рукой за затылок. Меня ведет от такой напористости, перехватывает дыхание от возбуждения. Не имея возможности целовать его всего, я мог только трогать, избавляя от одежды, но от твердости мышц под горячей гладкой кожей желание накатывает еще сильнее. Я хочу туда, в этот обжигающий жар его тела, в жадную влажную глубину. — Давай же, ну! — Гарри нежно лизнул мои губы, обводя языком нижнюю. Я едва успел чпокнуть крышкой флакона со смазкой и сделать пару щедрых мазков, как он рванул на меня. — Тише… Медленнее, детка… — ему больно, я вижу это по дернувшейся щеке и прикушенной губе, но он упорно желал насадиться сразу до конца. Я дернул его вбок, перекатываясь на кровати и подминая под себя. — Все, тише, тише… Люблю тебя! Люблю!.. Я целую прикрытые глаза, влажные губы, пробегаюсь цепочкой мелких поцелуев по нижней челюсти, не прекращая шептать как я его люблю, какой он нежный, и мягко двигаю бедрами. — Сильнее! — практически приказывает он. — Пожалуйста, сегодня сильнее… И то ли от его властного тона, то ли потому что он впервые приказал мне что-то делать, без заигрываний и просьб с моей стороны, но сорвались мы конкретно. То, что творилось потом, нельзя было назвать любовью, это был даже не секс, а что-то дикое, яростное, буйное, как кошачий гон по весне. Наутро Гарри вертится перед зеркалом, трогая отметины на своих искусанных плечах и мечтательно улыбается. Придурок мой любимый!***