Следи за тихой водой

Скинув верхнюю мантию в кресло и оставшись в одной черной ритуальной рубахе, Гарри неловко отходит к окну и садится боком на подоконник. Меньше всего я хочу давить на него, и пока он усиленно изучает грязно-серый пейзаж за окном, нервно кусая губы и похрустывая пальцами, я терпеливо жду в кресле. Эта комната хранит множество воспоминаний. Хороших, по большому счету. Нашу тихую нежность и опаляющую страсть, бурные дискуссии и мечты, трепет обнаженных тел и уютное гнездо из подушек. Как сказал тогда Гарри: «смотреть камин». Я слегка улыбаюсь этим воспоминаниям: как много всего произошло за это время, Гарри проник в меня так глубоко, что даже не верится, что мы всего-то полгода вместе. От осознания, что от его бурного поцелуя, давшего волю чувствам и начало нашим отношениям, прошло ровно полгода, я невольно вздрагиваю: возможно, сам Гарри не вспомнит и не ждёт от меня ничего такого, но я-то вспомнил. Хочется сделать что-то безумно романтическое. Свидание? Ресторан? Прогулка? Видимо, лихорадочная работа мыслей отражается на моем лице, потому что Гарри смотрит на меня с тревогой. Я улыбаюсь ему, надеясь, что мягкая улыбка его успокоит. Я не хочу начинать разговор первым, не хочу торопить, хотя время утекает сквозь пальцы и нам совсем скоро придется возвращаться в Хогвартс, ему уж точно. Возможно ли, что он тянет время для того, чтобы разговор не состоялся? Мысленно одергиваю сам себя и заставляю думать о сюрпризе на мини-дату. Но и то, и другое получается откровенно хреново, потому что Гарри молча изучающе смотрит на меня, а в моей голове мозгошмыги устроили канкан идей. Нам катастрофически не хватает времени на все желаемое, а хроновороты мало того, что ненадежны, так ещё, по слухам, все уничтожены. Врут, конечно, но проверять не хочется. Наконец-то Гарри решает прервать наше затянувшееся молчание. Он прочищает горло коротким кашлем и немного хрипловато говорит: — Ты говорил, что хочешь что-то исправить… ну, наши отношения, — тревога все ещё в нем, на его лице, в его напряжённой позе, в стиснутых, переплетённых в крепкий замок пальцах. — Что ты имел в виду? — Я совершил ошибку. Я обещал, что позабочусь о тебе и не сдержал обещания. — мне достаточно трудно это признавать, и вообще говорить об этом, но я действительно напортачил. — Я не должен был давить на тебя, заставлять. Ты подумал о том, что я говорил? Чего хочешь ты? Он несмело кивает, но глаза отводит в сторону, как будто боится моей реакции или стесняется того, что будет дальше. Он знает, что сейчас я попрошу письмо. — Гарри… — Я не смог… не смог написать письмо. Прости… — он шепчет куда-то себе в плечо, окончательно отвернувшись от меня. Я осторожно встаю с кресла и тихо подхожу к нему. Протягиваю руку и мягко касаюсь его сомкнутых, судорожно сжатых. — Детка, — я почти шепчу ему в ушко, — это не страшно, милый. Жаль, конечно, с ним было бы проще обсудить твои желания… — Я хочу чтобы все было, как прежде, — Гарри резко поворачивается ко мне, так что мы едва не сталкиваемся лбами, между нашими лицами считанные миллиметры. — Ты обещал быть рядом. Ты обещал заботиться обо мне. Он говорит это капризным тоном обиженного малыша. И от этого тона меня продирает вдоль позвоночника. Маленький мой, любимый. Я скольжу руками по ткани, обтянувшей его узкие бедра, вверх по талии, поднимаю его руки и продеваю свою голову в это кольцо. Гарри растерянно ждёт и только слабо ахает, когда я подхватываю его под попу. Рубаха узкая, колени не раздвинуть, но сейчас это даже хорошо, не будет лишнего соблазна. Я переношу его на диван, но в последний момент сажусь сам, устраивая Гарри на своих коленях. Он нервно облизывает губы и прячет влажно блеснувшие глаза за ресницами. Я выглаживаю губами напряженную складочку на лбу, трусь носом об его нос и целую напряжённые губы. — Вишенка, разве я не забочусь о тебе? — я намеренно делаю вид, что не понимаю сути претензии, может быть, так он быстрее раскроется. — Разве я не рядом? Он мотает головой, расцепляет руки и гладит меня по плечам, жадно заглядывая в глаза. — Не так. Раньше… было иначе, — он ждёт, что я пойму. В раздражении от моего непонимания он делает какое-то странное движение пальцами на моем плече, а потом быстро сует большой палец в рот и обгрызает задравшийся заусенец. От этого действия у меня перехватывает дыхание, настолько это явная провокация: он знает, как меня бесит кровавое месиво на его руках. — Гарри! — вскрикиваю я. — Прекрати немедленно! Я перехватываю его руку, сжимаю в своей ладони и чувствую, как он замер в ожидании — чего? Он смотрит на меня в упор, нахмурив брови и закусив нижнюю губу, и не отнимает руку. Он ждёт моей реакции. Я теряюсь: мой первый порыв — отругать, но мы так критически близко к грани, что я даже слышу потрескивание льда под ногами. Или это огонь в камине? — Милый, я же просил так не делать, — мягко говорю я, и ловлю на его лице непонятную мне эмоцию. Это не облегчение, это другое. Разочарование? Бью наугад. — Что мне с тобой делать? Я уже знаю, что ему нужно, но он должен сказать сам. Этот выстрел — в яблочко. Гарри почти облегчённо вздыхает и утыкается лбом в мою ключицу. — Скажи, Гарри, — почти умоляю я. Мне надо, чтобы он сам сказал. Раскрылся. — Скажи. — Я-больше-не-буду, — говорит он быстро. И взмахивает пострадавшей рукой. — Ты можешь меня наказать за это. У меня пересыхает в горле: он знает, ЧТО он мне разрешил. Он понимает суть этого разрешения. Как он видит наши дальнейшие отношения. Это очень нездоровая херня, но мы уже в этом увязли, надо только привыкнуть не бояться называть вещи и явления своими именами. Я слегка отодвигаю его, глажу по щеке и приподнимаю подбородок: — Гарри, детка, мы ещё поговорим о наказаниях, но давай договоримся — за произошедшее до этого момента никаких наказаний не будет. Но в будущем, имей в виду, за неопрятный вид и непослушание последствия будут неизбежны. Ты Глава и Регент Рода, по тебе судят всех. Я мягко чмокаю его удивлённо приоткрытый рот и всё-таки уточняю: — Ты так видишь наши отношения? — Да, папочка… — счастливо выдыхает он и наконец-то расслабляется. — Спасибо! — Ты хочешь что-то ещё? — Гарри ерзает на моих коленях, придумывая ответ, который все никак не придумывается. Но судя по зарумянившейся лисьей мордочке, фантазия разгулялась не на шутку. Впрочем, как и у меня. — Что-то ммм… особенное? — Нет, достаточно, — он почти мурлычет от возбуждения, а тонкая чернота рубахи ничего не скрывает от моего жадного взгляда. — Я тебе верю. Мы сидим так некоторое время, наслаждаясь близостью и теплом друг друга, балансируя на грани сна, Гарри даже прекращает ерзать и ровно дышит мне в шею. Нашу идиллию, как обычно, нарушает ворчащий Кричер: нам пора возвращаться, мы совсем перестали следить за временем.

***

Я ворочаюсь полночи без сна, пытаясь определить масштаб катастрофы, действительную потребность Гарри в таком формате отношений. Я недостаточно в теме, но и той толики знаний мне хватает, чтобы понять — мне оказана высшая степень доверия, максимально возможная между людьми. И от этой ответственности становится не по себе: выдержу ли? Сейчас на волне эйфории он не будет саботировать мои решения, но рано или поздно он начнет давить на меня, опять проверяя границы на прочность, желая проверить, как далеко я зайду в наказаниях. Выдержу ли я постоянный контроль не только его, но и себя тоже? Рядом с ним сгорают нахрен все мои предохранители. Меня немного утешает тот факт, что этот формат отношений не подразумевает наказаний болью или унижениями на грани фола. Это одинаково неприемлемо для нас двоих. Не знаю, выдержал бы я или отказался, если бы это было необходимо Гарри, и куда бы это нас привело, но сейчас я даже рад, что его потребность в родительской фигуре вылилась в такую игру. Хотя можно ли назвать игрой образ жизни? Это не БДСМ-сессия с плёткой, ощущений от которой хватает на месяц, а то и больше. Это, вероятно, навсегда. Ставшая окончательно неудобной скомканная постель всё-таки выгоняет меня из комнаты. Прохлада коридоров успокаивает разгоряченное лицо. Я прохожу несколько раз по всем лестницам башни, чтобы устать и наконец-то уснуть, мне надо поспать — я не имею права просрать сегодняшний день. Не имею права просрать наши жизни. Замерзнув, я возвращаюсь в тепло комнаты и мгновенно проваливаюсь в сон.

***

Уже на следующее утро Гарри показывает мне, что легко мне не будет, потому что он по-прежнему выглядит так, словно его пожевал тролль. Он широко улыбается мне через половину зала, и я только надеюсь, что это никто не замечает, как и мои попытки удержать лицо. Кажется, мне придется немного корректировать планы на этот день. Хорошо, что я предупредил Гарри ещё вчера, что сразу после завтрака мы встречаемся на Гриммо. Только он все равно опаздывает. Я в бессильной злобе едва не разбиваю кулак об каминную полку. Леди Вальбурга наблюдает за мной с ехидной и мстительной ухмылкой, иногда похмыкивая каким-то своим мыслям. — Что? — не выдерживаю я после очередного насмешливого хмыка. — Вам есть что сказать, Леди, или вам просто весело без причины? — Я тебя предупреждала, мальчик, чтобы ты не брал все на себя, — холодным тоном произносит она, расправляя невидимую складочку на юбке. — Но ты все-равно сделал по своему. — Вы ошиблись, Леди, вы ошиблись! — я едва сдерживаюсь, чтобы держать ровный тон и не закричать на нее. — Если бы я не отталкивал Гарри, не заставлял, сейчас не надо было все исправлять и брать все на себя. Это не зашло бы настолько далеко. — Ты бы сошел с ума, а мне нужен разумный наследник. Роду нужен, — сразу поправляется она. Старая сука! Ей надо — и похер на все и всех! Абсолютно запредельная для меня логика. Ну чем ей мешают наши хорошие взаимоотношения, если только через Гарри я мог войти в Род? И я не сошел бы с ума, мы бы нашли выход, Гарри предлагал график — и мы ведь все-равно к нему придем, или к чему-то похожему, что будет подтверждать нашу «равную» связь. Нам все равно придется это решать, и Вальбурга знает, что наша связь будет неразрывна. Или это тупое «разделяй и властвуй»? А может она допускает, что Гарри позволит мне свихнуться из-за давления магии? Может в этой семье такие эгоистичные порывы — нормальны? Что скрывает знаменитое Блэковское безумие? Я настолько увлекаюсь этими неприятными размышлениями, что замечаю появление Нарциссы, когда она тихо кашляет, привлекая моё внимание. Боги, я совершенно забыл, что она теперь живёт в этом доме. Мы здороваемся, и после короткого обмена светскими фразами о погоде, она сообщает мне, что собирается навестить Малфой-манор, проведать мальчиков. Про бывшего мужа не упоминает и я тоже деликатно обхожу эту тему. Все мы прекрасно знаем и понимаем, что возвращение Нарциссы в Род — формальность ради спасения дитя. Ее лояльность Блэкам — гарантия отсутствия препятствий к общению с Люциусом и Драко. Я целую ей руку на прощание, и она скрывается в огненном вихре камина. Удивительно, но я практически успокоился за время нашего короткого разговора. Через пару минут Кричер доставляет Гарри. Я придирчиво осматриваю Поттера и не нахожу ни малейшего беспорядка во внешности — он задержался, чтобы привести себя в порядок и выглядит безупречно: волосы заплетены в аккуратную косу, теплый пуховик, мягкий и тонкий свитер с высоким горлом, подчёркивающий изящество его тела, и теплые карго, заправленные в начищенные до солнечных зайчиков зимние ботинки. Даже шапка, небрежно обмотанный вокруг шеи шарф и перчатки из одного комплекта. Хоть сейчас на обложку глянцевого журнала. — Здравствуй, Гарри, — сухо говорю я. — Ты задержался. — Привет! — он дёргает плечом. — Ты не говорил, что мы куда-то торопимся. Я делаю жест рукой, подзывая ближе. Он подходит с предвкушающей улыбкой на лице. Слегка сжимаю его ладонь в своей и твердо смотрю в его глаза. Взгляд чист и невинен, но меня этим уже не обмануть — я вижу чертей, пляшущих в зелёной глубине этих омутов. — Гарри, ты задержался. И недопустимо выглядел на завтраке, — я поднимаю наши руки выше, на уровень лиц. — И не привел руки в порядок. Ты будешь наказан. У него перехватывает дыхание. — Как? — сипит он. — Я скажу тебе вечером. И, Гарри, наказание не будет приятным. По его поскучневшей моське я вижу, что он ожидал чего-то другого. Я даже догадываюсь — чего. Не иначе очередной ликбез от Грейнджер. Но я давно и навсегда решил, что сексом манипулировать не буду. Наказание действительно будет неприятным. Я отпускаю его руку, сам застёгиваю его куртку, поправляю манжеты и шарф. Гарри опять блестит глазами и пребывает в полном восторге от моих действий. Мне нравится чувствовать и замечать изменения его настроения по почти незримым деталям — выражение глаз, мельчайшие подергивания мышц лица, общая напряжённость тела, — как кот чувствует вибриссами колебания воздуха. Я снова беру его за руку: — Пойдем, маленький, у меня сегодня большие планы.

***

В Бате теплее, чем в Лондоне, и гораздо теплее, чем в горах Шотландии, поэтому к концу ознакомительной прогулки по городу, мы оба расстегиваем куртки и снимаем шапки и перчатки. В очередной раз убеждаюсь, что впечатления — лучший подарок. Тем более, для Гарри. Лучше только разнообразная еда, поэтому на вторую половину дня я запланировал обед и отдых в одном из лучших отелей Бата. За обедом Гарри не выдерживает: — Аль, я опять что-то забыл? Я салютую ему бокалом неплохого местного вина и слегка киваю: — Ага, — он немедленно смущается и чувствует себя явно подавленным. — Наши полгода. — Блядь! — выпаливает он и ещё больше краснеет. Он смотрит на меня с виной и опасением. Наказания. Он помнит, что мы ещё не обсуждали условия. Но меня вполне удовлетворяет его реакция. Я не планирую запрещать ему выражаться. И мы не обсуждали раньше, будем ли мы как-либо отмечать значимые даты и какие события считать значимыми. Он утыкается взглядом в тарелку и совершенно машинально отправляет в рот кусочек утиной грудки, не замечая, что пачкает пряным соусом пальцы. Ещё одна вязкая капелька соуса испачкала кожу над верхней губой. Меня пронзает желанием слизать этот дракклов соус. Я перевожу взгляд за окно — отсюда прекрасный вид на долину внизу. Очень умиротворяюще. Вино, уютная атмосфера, мягкое освещение и любимый человек напротив — я счастлив в этом моменте. Любимый человек пыхтит и звякает приборами, отвлекая меня от созерцания, но не решается заговорить. — Боги, Поттер, перестань так громко думать! — фыркаю я. — Ничего страшного в том, что ты забыл. Наслаждайся отдыхом. Гарри несмело улыбается, но потом всё-таки расслабляется. — Я уже должен тебе два подарка, — говорит он, и уточняет, видя мое недоумение. — Первый за день рождения. — За день рождения я получил свой подарок, — урчу я, — с ленточкой, если помнишь. И сегодня рассчитывал на такой же. — Опять с ленточкой? — невинно интересуется он. — О, нет. У меня есть кое-что лучше для тебя, — я протягиваю ему скромную коробочку в серебристой обёртке и жадно слежу за реакцией. Он торопливо обдирает обёртку, комкая бумагу пальцами, снимает крышку и — ооох! Как он краснеет! Кажется, кожа лица сейчас лопнет от прилива крови, как шкурка перезревшего персика. Обожаю маггловские секс-шопы!