Огонь, веревка, пуля и топор

Flëur — Кома ______________       Карминский вернулся в Столицу раньше срока. Об этом стало известно в одном из правительственных дворцов — жизнь в нём точно сбавила обороты в ожидании прибытия эмиссара. Яркая, нежная зелень разрослась по всему внутреннему двору огромного здания. Пряный запах распустившейся сирени стоял в удушливом, тяжёлом воздухе, предвещавшем грозу. Кристина наблюдала за Марком через широкое коридорное окно. Он, непривычно спокойный, говорил с высшим офицером. Она сопротивлялась желанию сорваться с места, быстро спуститься вниз по служебной лестнице, открыть гремящую цепью металлическую дверь, чтобы оказаться там — во внутреннем дворе. Но Серж, проведя пальцем по толстому стеклу, подумала, что вечером она, скорее всего, заберет атласную ленту, которую оставила на столе инквизитора неделю назад. Кристина может зайти в его кабинет без предварительной записи, минуя целый взвод угрюмых секретарей. Она — “та самая девица из отдела криптографии”, имевшая особое значение для всесильного Карминского. Инквизитор радикального толка, никогда не повышавший на неё голос, — проницательный антигерой и возлюбленный с обжигающей биографией. Поцеловав его впервые, Серж, привлеченная тайной личности загадочного эмиссара, подумала, что она так не выросла из гимназических фантазий. Кристина грезила наяву и не желала знать, что говорят о Карминском в кулуарах министерств, и что говорят о нём по всей стране. Он откровенно сказал ей, что навсегда останется заложником своей службы, — девушка должна смириться с этим, если желает быть рядом с ним. Признание сопровождалось обдающими холодом словами: “Инквизиция — злое дитя катастроф прошлого. Мы — радикалы во власти. Мы никогда не изменимся”. Перевязанная ладонь сжала её плечо. (Марк так и не сказал, где повредил руку.) Запуганные мелкие служащие старались не обсуждать инквизиторов — никто не предостерегал Серж, не давал советов. И только в какой-то момент вокруг неё образовалась пустота: никто не желал связываться с любовницей ученика Сагатки.

***

Недавно закончилась гроза. Веяло ночным холодом. В машине — сумрачно. Серж не любила её и называла “катафалком”. Марк на это только посмеивался. От его дорожного плаща пахло горьким дымом. Раздосадованная Кристина, обняв Карминского за шею и прикоснувшись губами к виску, почувствовала: он далёк от неё. Сосредоточенно обдумывая что-то, Марк был холоден и угрюм. Молва приписывала ему нечеловеческую природу, но Серж слишком часто видела его сомневающимся, раздраженным от усталости и зависимым. Правительственный механизм под управлением Карминского ворочался и разрастался. Он не мог остаться без Хозяина. Они ехали долго. С трудом разглядев незнакомую улицу за окном, она спросила: — Это какая-то другая дорога? — Нам нужно навестить одного человека. И мне нужна твоя помощь. Кристина чуть отстранилась от удивления: он никогда не вмешивал её в свои дела. — Мы едем к генералу Шефнеру. Слышала о нём? — Да. Немного… — Для него настали непростые времена, — сказал Марк и недобро сверкнул глазами. — Что мне нужно делать? — настороженно спросила она, выпрямившись. Он достал что-то из внутреннего кармана плаща, потом взял руку Кристины, небрежно провел большим пальцем по голубой вене на её запястье и положил в расслабленную ладонь военный орден. — Отдай ему это и просто посиди с нами, пока мы будем говорить. Ничего не запоминай. Будь милой и дружелюбной девочкой. Старик два года не разговаривал с дочерью. Она взволнованно взглянула на орден: в сумраке знакомые крылья на щите выглядели совсем не угрожающе, даже смиренно. — Марк, я ничего не понимаю… Он? — Ему угрожает опасность. Я собираюсь помочь ему. Генерал должен выйти из этой истории живым. Сейчас Власти этого не понимают. Инквизитор ободряюще ухмыльнулся и потрепал её по распущенным волосам. Серж перестала различать выражение его лица. Внутри неё зародилось дурное, тёмное, иррациональное предчувствие: Карминский не всесилен — на этот раз он проиграет.