И время это останется в памяти его, И не будет уверен он, Захочет ли вернуть всё вспять, Или же «забальзамировать» эти воспоминания…
14 апреля 1999 года. Хогвартс.
Вновь проснувшись поздней ночью, перетекающей в раннее утро, Драко потёр уставшие глаза. За прошедшие месяцы ему снилось многочисленное количество снов, которые, пожалуй, не снились за всю его недолгую жизнь. В испуге взглянув на спящую девушку, он сразу же успокоился. Приятное чувство, будто рукой погладившее по голове, быстро сменил страх — она всё так же меняла мир вокруг Драко, создавая его собственный. Водоворот событий промелькнул в его голове. Все эти долгие месяцы, казавшиеся прекрасной сказкой, омрачали лишь до безобразия ужасные, ничем не исправимые сны. Тогда на свадьбе их друзей, Грейнджер не сказала заветное «ДА», но и не отказала в его предложении связать вовеки их жизни, став миссис Малфой. Она отложила свой ответ в долгий ящик, объясняя тем, что соглашаться на такой шаг им обоим после недели пребывания в новом статусе пары, как минимум опрометчиво. Драко и сам был частично согласен с этим, только вот для него их неделя совместной жизни не казалась такой уж неделей. Смотря на все свои прожитые годы в Хогвартсе, войну и чувства, вспыхнувшие к этой ведьме, он точно знал… Нет, пожалуй он был уверен, что всё не началось внезапно, как выглядело на первый взгляд. Всё началось гораздо раньше и не имело никакого смысла тянуть с неизбежным. И пусть он был отчасти согласен с Гермионой, предательское чувство обиды и засасывания в бездну овладевало им каждый раз при мысли о том, что он не услышал желанного ответа. И ведь на самом деле Гермиона была достойна самого лучшего предложения в мире. Мерлин, да у него даже не было кольца. Его намерения были вызваны каким-то душевным порывом, идущим из глубины сердца. Он посчитал такой вариант более правильным. Драко отгонял все эти мысли прочь, теперь уже желая просто понять для себя: Какое место он занимает в её жизни? Вопросов о том, кем она является на самом деле, прибавилось с лихвой. Они наслаивались, словно приправленные джемом капкейки, прилипающие к друг другу за счёт сладкой массы. И с течением времени такие небольшие стопки превращались в огромные горы. Снаружи всё выглядело красиво, только вот от приторно-сладкого вкуса «лжи во благо» становилось противно во рту. До сих пор он не понимал: их союз образует желаемое «мы» или она просто позволяет ему быть рядом? В каждый счастливый миг, в каждое приятное мгновение он чувствовал, что она где-то не с ним, где-то не рядом, абсолютно не здесь. Когда они чистили вместе зубы по утрам, пачкая друг другу лица пастой и разражаясь заливистым смехом, толкая друг друга бёдрами, шуточно соревнуясь за место возле раковины, он думал «Что за человек Гермиона Грейнджер?» Когда она читала книги, пристроившись головой на его коленях, а Драко тем временем накручивал завитки её локонов на пальцы, он думал «На что способна Гермиона Грейнджер?» Когда она учила защите разума и методикам, о которых он даже не слышал, беспокоясь о его дальнейшей жизни, Драко думал «Действительно ли этот человек открыт перед ним?» Когда она показывала свои способности вопрос о том, что ещё умеет эта девчонка, напрашивался сам собой… Это превращалось в неконтролируемую паранойю, рождаемую и подпитываемую его безумными снами. Они всё чаще становились серыми, мрачными, и лишь иногда он видел Гермиону беременной или своей невестой, в струящемся свадебном платье… Лишь силуэт, но эти сны были тем, чего он желал сам. Но после гнетущих кошмаров в этом не было никакого смысла, никакого будущего… Или кто-то желает, чтобы Драко сошёл с ума, или он сам решил принять серую сторону и отдаться своим демонам? Добровольно, на мирное растерзание… Усталость застилала его глаза, он спал, но не мог выспаться. Жизнь по крупицам оставалась в его снах. Дамблдор, родители, недавно родившаяся сестра Адара, как две капли похожая на его мать, Гарри, ставший ему близким другом, старые друзья —все они умирали в его снах… В муках, корчась от боли, под истязающими пытками человека, прятавшегося под длинной тёмной мантией. И словно за стеклом, с непроницаемой маской безразличия сидел палач — Грейнджер — виновница всех этих смертей, наблюдающая за пытками дорогих ему людей словно за представлением, не имеющая в нём никакого интереса. И не только поэтому прошедшие месяцы были сложны, как физически, так и морально. Моро метал в Гермиону свои сальные взгляды, будто старался облапать каждый миллиметр её тела невидимой рукой. Это откровенно раздражало. Драко хотел раздавить своими руками этого индюка, который был чертовски продуман, что выводило ещё больше. Обвинение выдвинуть так и не смогли, он был чист, как слёзы единорога, его виновность не была доказана, Макгонагалл ничего не помнила и была бесполезна в каких-либо манипуляциях с памятью, чувствуя себя слабой из-за этого. Драко и Гермиона навещали её в Мунго в каникулы, Малфой «слегка» приплатил за лечение директора и в новом семестре она появилась отдохнувшей и здоровой. Драко подметил, что с десяток морщин исчезли с недавно уставшего, постаревшего лица Минервы, и оно приобрело румяный оттенок. Он был уверен, что с ней всё будет в порядке. Филиппов не объявлялся, но Драко чувствовал, что готовится что-то ужасное, стараясь себя морально подготовить к крутому жизненному повороту. Тео словно вытащил голову из своей задницы, перестав быть тем беспардонным засранцем, каким был весь уикенд на Фиджи. Это случилось сразу после возвращения в Хогвартс. Временами у него проскальзывала какая-то странная манера общения, но в скоре всё совершенно точно устаканилось. Астория добилась своего, став его девушкой, и теперь все они смело могли проводить время как вместе, так и парами. И в каждой паре царила гармония и идиллия, взрывающая Хогвартс сплетнями и интригами. Известие о свадьбе Блейза и Пэнс перевернуло магический мир, газеты и школу, но лавры славы, конечно же, достались отношениям Драко и Гермионы. По ним прошлись абсолютно все издания, включая спортивные и научные, первое время Грейнджер смеялась с вновь разбушевавшегося ажиотажа вокруг своей жизни, читая прессу, заголовки которой не подавали надежды на что-то приятное: «Гермиона Грейнджер, героиня войны, и Драко Малфой, жертва Тёмного Лорда, ВМЕСТЕ. Действительно внезапно вспыхнувшая любовь или холодный расчёт?» «Простая девочка Гермиона Грейнджер и Лорд Драко Малфой. История любви или гонки за привилегиями? Раскроем секреты на второй странице» «От Героя войны к Пожирателю Смерти… История золотой девочки с нотками серой морали» «Крам, Поттер, Маклагген, Уизли, Нотт… Драко Малфой. Кто будет следующей жертвой Гермионы, разбивающей сердца? Невероятные подробности жизни влюблённых от друга, пожелавшего остаться «инкогнито»» Лишь только «Придира» написал правду об их отношениях с подачи Луны. Это был единственный правдивый номер из всей прессы, которому, разумеется, не каждый поверил. Людям было приятнее думать, что эти двое рядом из-за денег и славы или каких-то иных вещей, нежели из-за настоящих чувств. И вскоре получать по утрам подобную почту Грейнджер надоело. В один из таких дней, нервно скомкав очередную газетёнку и перейдя к номеру «Ежедневного пророка», который даже не открыла, Гермиона сожгла его, оставив лишь крохотную горстку пепла на столе и достав из сумочки пергамент, быстро что-то написав, отправила его кому-то вместе со школьной совой. Вскоре чужие фантазии прекратились, и Драко вновь для себя отметил влиятельность Грейнджер, которая парой набросанных строчек пресекла словесные потоки всех издательств без исключения. Испытывая неприятные ощущения после вновь прожитой ночи, отмахиваясь от безумных снов, смотря на Гермиону, видящую прекрасные сны, Драко точно знал — он любит её, очень сильно любит. Особенно. Раньше она многое делала для других, не требуя отдачи — и в учёбе, и в жизни, и в дружбе… И это никак не касалось Драко. Но сейчас она посвящала всю себя именно ему. Она помогала в учёбе, готовила к поступлению в Школу бизнеса в Лондоне, налаживала алхимическую лабораторию подаренной отцом фабрики, тренировала… Всё чаще выходные они проводили вместе, редко уделяя время друзьям, собираясь с ними лишь после очередных обид в свою сторону. Гермиона окружала Драко заботой и любовью, но что-то было в ней слишком скрытное, отталкивающее. Иногда он просыпался ночью не находя её рядом, бродил в тишине спящего Хогвартса, рискуя попасться Филчу после отбоя, осматривал места, где Гермиона могла быть, но возвращаясь в комнату находил её спящей. На вопросы утром, где она была ночью, Грейнджер отвечала уклончиво, что была либо в уборной, либо прогуливалась по школе и они наверняка разминулись, а она просто не хотела его будить из-за отсутствия собственного сна. С ней он чувствовал себя и счастливым, и переживал за их будущее, попросту не видя его. Это состояние было сродни птице. Такой, чьи крылья недавно рассекали воздух на просторах природы, но та вдруг оказалась в искусственных условиях, ограниченной свободе, компенсированной любовью и нежностью. Это была жизнь одного дня, больше походящая на приятную ложь. Страх однажды проснуться без неё и понять, что он её больше не увидит поселился в Драко, захватывая все чувства и принижая главное — любовь к Грейнджер, чистую и взаимную. Посмотрев в зеркало он увидел старого себя, прежнего, того самого Драко во времена Волдеморта. Как он оказался в ванной старост? Драко не помнил. В эту минуту придавать значение такой мелочи не было смысла. Он просто шёл по ночному замку, и вдруг ноги сами повели его. Чистое, привычное когда-то, безумие, смотрело на него в отражении старинного зеркала. Драко рассмеялся себе и со всей злости замахнулся… Удар. Осколки с характерным стуком посыпались на пол, звон от бьющегося стекла эхом пронёсся по ванной комнате. Драко посмотрел на сбитые костяшки и рассечение кожи с мелкими осколками внутри. Ему стало легче… Кровь стекала по кисти, крупные капли падали на белый кафельный пол. Драко спокойно смотрел на своё отражение в разбитом зеркале, схватившись за раковину, всё, как тогда, перед получением проклятья от Гарри. Кровь струилась из рваной раны, окропляя белоснежную плитку. Он открыл холодную воду и поместил кисть под струю. «Как же хорошо…» Ворох мыслей постепенно улетучивался, проясняя затуманенную голову. Всё слишком смешалось в последнее время. Все эти сны словно были ниспосланы ему за обретённое счастье, будто кто-то Свыше решил, что слизеринский принц этого не достоин. Словно некто волевым решением подписал приговор тихого схождения с ума, вернув Драко Малфоя обратно во времена Тёмного Лорда. Течение времени ощущалось как никогда раньше. Словно тикающая стрелка отсчитывала секунды, помогая восстановиться сознанию. Поправив разбитое зеркало, придав ему прежний вид, Малфой направился в своих мыслях туда, куда должен был — к Гермионе.***
Вернувшись к ним с Грейнджер в комнату, которую ранее занимал только он сам, Малфой бесшумно сел на край кровати, наблюдая за спящей. Он провёл рукой по вьющимся волосам любимой принцессы. Она видела добрые сны смешно морщив нос, выглядела так беззащитно, словно прекрасный ангел, спустившийся с небес. На сердце сразу потеплело. Он коротко чмокнул её в плечо и направился к комоду, осматривая свои запасы. Найдя экстракт бадьяна, Драко капнул пару капель на очищенную рану, перебинтовав свою руку. Пока он перекрывал старый слой бинтов новым, в голову снова полезли нехорошие мысли. Обдумывая перспективу остаться с Гермионой он анализировал их отношения и не видел ни единой причины разрыва. «Да, она что-то скрывает, но действительно ли это знание так важно? А что, если и вправду от этого зависят наши жизни, и я ничем не смогу помочь, а лишь наврежу? Нам хорошо вместе? Да нам чертовски охренительно!» И вправду, в первый месяц после возвращения в школу дурные сны являлись лишь дважды и не были такими мрачными, как сейчас. Драко и Гермиона провели остаток каникул на Фиджи, занимаясь любовью, весь день валяясь на пляже, гуляя по улочкам Сувы. Всего пару раз они встречались компанией с остальными, предпочитая уединение. А по возвращению в Хогвартс открыли для себя потаённые места замка с другой стороны. Он ощущал их близость словно это было где-то в космосе. Каждое касание, нежность кожи и её изгибы шептали о любви. Если он своей паранойей разорвёт их связь, то будет самым большим идиотом на свете. Когда она проснётся, они всё обсудят. И всё разрешится. Они придумают, что делать с его снами, ведь за долгие месяцы мучений он не рассказал, что именно ему снилось, даже не приблизился к сути своих кошмаров и не раскрыл их для Грейнджер. Тем временем дело близилось к утру. Сидя в кресле и наблюдая самую милую спящую ведьму на свете, к Драко пришло полное долгожданное спокойствие. Ему не терпелось всё обсудить с ней, но сон отчего-то даже не намекал на свою возможность случиться с ним в оставшиеся свободные от уроков часы, ни намёка на дремоту также не наблюдалось, и Драко знал лишь одно место, где сможет расслабиться в ожидании заветных восьми утра.***
Поднимаясь на Астрономическую башню слизеринец вновь почувствовал приятное трепетание лёгких крылышек где-то внизу живота. Он думал о Грейнджер, о том, что она спит в его кровати и он, наконец, обретёт свой заветный покой, осознав с ним происходящее счастье. Сразу, как только они всё обсудят. Оказавшись на площадке перед входом в башню Драко напрягся, завидев издалека знакомую ненавистную макушку. Моро стоял на смотровой площадке, облокотившись о перила. Полы его мантии слегка развивались, ветер взъерошивал тёмные волосы. В одной руке он сжимал палочку, а в другой сигарету. Драко бесшумно развернулся, стараясь скрыться из места, где любой из них сейчас был очень некстати, потому как съездить ему по лицу даже разбитой рукой для Драко абсолютно ничего не стоило. Малфой прикладывал львиную долю усилий, чтобы этого не произошло во время уроков, а сейчас препятствия пройтись по его физиономии и вовсе отсутствовали. — Стой, — прилетело прямо в спину уходящему, заставив остановиться, — Нам нужно поговорить. Малфой развернулся, закипая от такой наглости. Эта фраза должна была принадлежать ему, но никак не паршивому гадёнышу, выдающему себя за преподавателя. Он в изумлении изогнул бровь, дав всем своим видом понять, насколько выше он себя чувствует в этой ситуации. Его ухмылка на лице говорила сама за себя, и Моро в ответ лишь злобно поджал губы. — О чём мне с тобой говорить? — делая акцент на слова, Драко засунул руки в карманы брюк, интуитивно сжимая палочку, внутренне настраиваясь на любой исход разговора. — Поверь, Малфой, нам есть о чём поговорить, — усмехнулся брюнет, наколдовывая себе массивный дубовый стул, и под пристальным взглядом Драко, ехидно усмехнувшись, наколдовал маленькую табуретку, жестом приглашая его присесть, — разговор пойдёт о Гермионе, пожалуйста, присядь, — непринуждённо кивнув на табурет, Моро собирался сесть на своё более выгодное место, но Драко ловко выбил почти у приземлившегося на твёрдую поверхность сидения Джонатана стул, отчего тот еле устоял на ногах. Драко вальяжно расселся на нём, закидывая ногу на ногу, кивком указывая на маленькое место рядом с собой. — Привычка забирать чужое — отличие вашей породы, не так ли? — с наигранным спокойствием в голосе, Моро трансфигурировал свой табурет в такой же стул, как у Драко, сел напротив. — Я забираю только то, что мне принадлежит. Но если ты о Гермионе, она не вещь, чтобы её забирать. И если это то, что ты хотел сказать, то ради Мерлина прошу, не вынуждай меня применить то, чему во времена войны меня научила моя тётка, клоун, — процедил сквозь зубы блондин, чувствуя себя выше во всей этой ситуации даже не стараясь скрыть этого. Моро надел непроницаемую маску равнодушия, улыбнувшись уголками губ. — Напасть на преподавателя в школе? Ты отчаянный парень… И, если честно, ты скверно выглядишь. — Могу сказать тебе тоже самое. Моро выглядел неважно, бледность лица и осунутость контрастировала с мешками под глазами, от его смоляных волос лицо казалось ещё бледнее, создавалось ощущение, что он высушен. Некогда атлетического телосложения мужчина, сводящий с ума женскую половину Хогвартса, выглядел так, будто беспрерывно истязает себя в дар чёрной Магии или находится на голодовке. На уроках Драко вовсе не замечал такого странного вида. Моро фыркнул, поводив носом, доставая ещё одну сигарету и прикуривая её от палочки. — Как ты думаешь… Драко, — выпуская дым, профессор будто невзначай повёл беседу, адресованную больше не Малфою, а самому себе, — Как думаешь, насколько долго она протянет рядом с тобой или ты с ней? Ты смертник? Герой? Глупец? — раскидываясь на стуле, Джонатан заметно нервничал, говоря о Гермионе, потирая руку. Драко молчал, держа себя в руках. Эти разговоры вновь пробудили внутреннюю панику, разбудили чувство тревоги. Всё, на что он настроил себя перед приходом сюда, будто растаяло, оставляя после себя дымку обрывков правильных мыслей. — Она нужна Знающему, и он не успокоится, пока не заполучит её, — с твёрдостью в голосе учитель выпустил дым почти в лицо раздражённому юноше. «Попался!» — То есть, ты признаёшь, что располагаешь сведениями о планах Знающего? — Я этого не говорил, а лишь констатировал факты. Читаю между строк, сопоставляю информацию, в общем, делаю изящно то, что ты — с трудом. — Язвительность тебе вместе с преподавательским значком вручили? Моро проигнорировал реплику, продолжая: — Она не та, за кого себя выдаёт. И чем скорее ты это поймёшь, тем быстрее отпустишь её. Когда-нибудь она встанет перед выбором и не сможет выбрать тебя. Я лишь оказываю тебе услугу, снимая твои розовые очки. Говорю тебе, как преподаватель защиты, ну, и как осведомлённый в таких… делах. Этой девочке тут нечего делать. Ей тут не место, — Джонатан вновь усмехнулся, смотря куда-то перед собой, — Я даже не знаю, где то место, где она чему-то сможет обучиться. Она уникальна. Она умеет то, что не снилось ни тебе, ни твоей тётке, ни кому-то из ныне живущих. И не все её умения светлая магия, пропитанная сраными феями и единорогами. Ты думаешь, она нужна Ему только из-за своей Особенности… и того, что спрятано в её хреновой сумке? Малфой уловил в его тоне нотки обожания и восторга, раздражаясь ещё больше. Этот псих знает, что Гермиона — Хранитель времени, и возможно, дела обстоят куда хуже, чем Драко мог себе представить. Слизеринец молчал. Он не хотел показывать ни одну свою эмоцию, ни один мускул не дрогнул на его лице. Внутри же разгоралось бушующее пламя. Ещё пара фраз, и он взорвётся, даже не применив ни один урок всё той же Гермионы по самоконтролю. А Моро как на зло продолжал, словно понимал, что нащупал Ахиллесову пяту. — Если бы ты не был так слеп и так опьянен ею, то понял бы, что за человек рядом с тобой, — не потрудившись уничтожить окурок, Моро выкинул его с башни, сразу же доставая новую сигарету и закуривая. Он делал большие паузы между словами, словно сам вдумывался во все собственные фразы, — Задай себе вопрос, Драко, насколько честна с тобой Гермиона? У тебя нет ощущения, что ты лишь пункт ожидания. Вы когда-то разговаривали о будущем и совместной жизни? И он давил. Давил. Давил. Ковырял не зажившую рану, которую Драко совсем скоро хотел залатать вместе с Гермионой. Он проклинал это утро, свои решения прийти на эту башню, свою слабость и себя самого. Какой-то прихвостень подражателя безносого урода вселяет ему мысль о том, что его девушка — волк в овечьей шкуре, а он так легко ведётся на всю эту фальшь. — Зачем ты всё это мне говоришь? — У меня миссия — довести её до правильного решения. И оно только одно — добровольно занять правильную сторону мисс Грейнджер. Иначе и мне, и тебе конец. Я ясно объяснил? — Моро помедлил, будто решая, что сказать дальше, и как это сделать, чтобы не вышло боком самому, — Я рискую разговором с тобой, если ты не глуп, то понимаешь это. И если ты думаешь, что ты узнал её за время, что вы провели вместе и уверен в том, что она вся такая светлая, и в том, что её прошлое для тебя хоть немного понятно, то ты полнейший идиот. Она никогда не будет ни с кем, она заложница своей судьбы. И чем быстрее ты её отпустишь, наши шансы на жизнь возрастут. «Дракл его дери, эта гиена пытается запудрить твои мозги. Съезди ему по морде разок, чтобы успокоиться и беги к Гермионе» Драко вскочил на ноги и поравнявшись лицом с Джонатаном прошипел: — Тебе повезло, что ты преподаватель, и мы на территории Хогвартса. Держись подальше от меня и моей девушки, — с присущей ему манерой выражения угроз, он выбил сигарету из рук учителя, — Я тебе этот окурок засунул бы в твой поганый рот, да руки марать неохота. Твёрдой походкой сорвавшись с места, Драко остановил усмехающийся голос Джонатана. — Ну и дурак же ты, Малфой. Сколько раз она уже удивила тебя, миллион? Спасла твою задницу, сколько, ну? Не прося ничего взамен, ничего не объясняя, не находишь странным, а? А может у нашей девочки синдром спасательства или это привычка исполнять то, что велено? Ты хоть задумывался о том, что она могла уже натворить этой своей вещицей, сколько могла изменить? — разразившись прознающим до костей хохотом сумасшедшего, Моро развернулся, устремив свой взгляд куда-то вдаль. Драко рванул по ступеням вниз, заглушая шагами гул, стоящий в ушах, отдалённо слыша затихающий крик Моро: — Беги-и-и и помни: Она не та, за кого себя выдаёт…***
21 мая 1999 года. Хогвартс. Вечер.
Драко и Гермиона организовали импровизированный пикник на поляне у чёрного озера. Гермиона вслух читала учебник по трансфигурации, которую они должны сдавать в понедельник, устроившись на коленях у Драко, а он тем временем гладил её по голове и кормил кусочками фруктов, предварительно окунув их в растопленный шоколад, температуру и жидкую консистенцию которого поддерживала горящая свечка, находившаяся в ёмкости под чашей с шоколадом. Их босые ноги покоились на шелковистой траве, слух ласкал щебет птиц, но большим бархатным пением здесь был именно голос Грейнджер, доступно излагающий текст книги, и как обычно со своими примерами. Он неспешно гладил её по голове, перебирая пряди волос, то и дело целуя то в милый носик, то в лоб, то за ушко. — Мы ведь не учим, а вновь увлечены друг другом, — хмуро посмотрев в его глаза, Грейнджер хлопнула Драко по руке, которая тянулась к фруктам, — До экзамена мало времени. — И что? Я знаю эту книгу уже наизусть, а тебе и учить не нужно, —широко улыбаясь, Драко постарался отвести в сторону воротник её блузки, но тут же получил лёгкий хлопок по руке. — Тогда что написано на 317 странице? — нахмурив брови, Грейнджер хитро прищурилась. — Хм-м, дай подумать, — Малфой сделал наигранный задумчиво вид, посмотрев в глаза улыбающейся ведьме, — Чтобы поцеловать свою девушку, вы обязаны выучить три тысячи книг из библиотеки Хогвартса, а чтобы прикоснуться к её пленяющим, торчащим через блузку… — Эй! — стукнув его учебником, Грейнджер залилась смехом, — Ты невозможен! — То, что я тебя сейчас трогаю означает, что я как раз-таки возможен. — выхватив из рук её учебник, Драко отодвинул его в сторону, заламывая руки девушки, наконец сливаясь своими губами с её, что-то бормочущими про экзамены. Ослабив хватку он прикусил её нижнюю губу, которая сразу же, поймав момент, высвободилась из плена и вместо предполагаемых тумаков, поддалась влиянию слизеринца и запустив пальцы в его волосы, сильнее притянула к себе, углубляя поцелуй. Её губы были сладкие от шоколада, он смаковал вкус смеси фруктов с приятными молочными нотками у себя на языке, понимая, что приходит в возбуждение. После той ситуации с Моро он решил ни о чём не говорить с Гермионой и старался взять свой разум под чёткий контроль. Он всё больше времени уделял обучению всем её магическим приёмам защиты, и их близость происходила не так часто, как хотелось бы. Они были заняты экзаменами, обучением, лабораторией Драко. Часами проводили в библиотеке и на предприятии, изучая свойства трав и синтезировав субстанции. Грейнджер предложила делать упор на лекарства, а не производстве сырья для чужих творений. Таких предприятий было много, но не было такого, кто широко производит зелья на экспорт. Это был курс, который она предложила. И младший Малфой был полностью с ним согласен. И вновь она преуспела в своих доводах. Дело шло как по маслу, но отнимало много сил, и вот уже неделю они искали управляющего и методы расширить лабораторию. Они устали. Поэтому тем ценнее было время наедине, без грандиозных планов и изнуряющих тренировок. К тому же, кошмары продолжали мучить Драко, отчего его самочувствие ухудшилось, и это не укрылось ни от остальных, ни от, тем более, Гермионы, которая работала над зельем, чтобы исправить это недоразумение. И даже пару раз просила проникнуть в его сознание, на что получила решительный отказ. — Завтра идём с друзьями в кино? — прервав поцелуй, Грейнджер прильнула распухшими губами к шее парня, оставив влажную отметку. — Ну-у... — нахмурив брови, потерев переносицу, — У нас другие планы, —продолжая гладить её уже переместившимися под блузку руками, Драко наконец добрался до своей цели, что ещё недавно дразнила своим видом сквозь блузку. И да, на ней не было лифчика, он сомневался, думая, что этот предмет одежды просто из слишком тонкой ткани, раз её острые соски так явно проглядывались через рубашку, но сейчас уравнение решилось. Эта бестия специально не надела его, а строила из себя прилежную ученицу и недотрогу, — Мы почти пять месяцев вместе, и у нас ни разу не было настоящего свидания. Я хочу пригласить тебя. И действительно, все их свидания были парными. А походы в кино и кафе с друзьями он не считал свиданиями как таковыми. Идея устроить романтичный вечер появилась уже давно, но реализовать её было сложно из-за обоюдной загруженности. Гарри посоветовал место, куда водил Джинни, и Драко сразу же спланировал их незабываемый день. Он дважды был в квартире Гермионы, поэтому решил встретить её именно там и сводить в самый старинный ресторан Лондона — Rules Restaurant. — Ты хочешь пригласить меня? Завтра? — её брови взлетели вверх, удивлённо проговорив, Гермиона приподнялась на локтях, прерывая движения рук раздосадованного парня, — Джинни обижается на меня уже пару недель, сейчас мы мало проводим времени вместе. Завтра мы собирались посидеть вместе в башне старост за просмотром «Унесённых ветром». Я давно собиралась его показать девочкам. У нас запланировано что-то вроде пижамной вечеринки со сливочным пивом и вкусностями из Сладкого Королевства. — Я поговорил с остальными, они найдут, чем занять своих девушек на эти выходные, поэтому шестидесятилетние нудные фильмы про неопределившихся женщин можно перенести на следующие выходные, что скажешь? — Я скажу, что ты самый хитрый, самый коварный человек из всех, что я зна… Драко опрокинул её на мягкий плед, накрывая губы жарким поцелуем, доставая из кармана брюк волшебную палочку, сквозь зубы шепча маскирующие заклинания, пока Гермиона занималась непослушной пряжкой ремня Драко.***
22 мая 1999 года. Лондон. Квартира Гермионы Грейнджер.
Гермиона сидела в спальне у туалетного столика, нанося последние штрихи макияжа. Этот вечер обязательно будет незабываемым. Чёрное блестящее платье приятно переливалось на приглушённом освещении, тонкий шлейф её духов придавал запаху новизны квартиры новые нотки. Она недавно закончила здесь ремонт и чувствовала себя по-настоящему уютно. Эта квартира была продолжением Гермионы, вторя её мечтам и желаниям. День медленно близился к вечеру, до назначенного времени оставалось совсем немного. Оценивающе взглянув на себя в зеркало, Гермиона нанесла прозрачный блеск для губ, подчеркнув их сочность и улыбнулась своему отражению. Она весь день провела тут, в своей обители, наслаждаясь тишиной и покоем. Долгожданным одиночеством. Мысли о поведении Драко в последнее время неприятно терзали её, и было просто необходимо побыть немного вдали от него, ведь абсолютно всё своё время они были рядом последние пять месяцев. Решив немного расслабиться перед предстоящим ужином с Драко, Гермиона задумчиво покрутилась перед зеркалом, решив, что выглядеть лучше своего парня ей всё равно не удасться, она прилегла в лаунж зоне у окна, откинувшись на мягких подушках. Закрыв глаза, Гермиона постаралась забыться, но мысли медленно проскальзывали в её ясное сознание, определяя то, как она проведёт свои свободные часы. Она будет анализировать. Гермиона знала о его снах, но молчала. Переступив через себя, Грейнджер открыла сознание Драко в одну из таких бессонных ночей. Она вновь проснулась от тихих стонов парня, чьё спящее лицо выражало крайнее опустошение. Так происходило почти каждую ночь, и Гермиона уже давно начала искать способ помощи для слизеринца, ускользая поздними ночами из школы в места, где об этом что-то могли знать. Драко не спешил рассказывать содержание своих кошмаров, и предприимчивая Грейнджер вновь взяла всё в свои изящные руки. Проштудировав ни один том книг, где могло говориться о методах решения проблемы и отталкиваясь от личного опыта, Грейнджер пришла к выводу, что без знания о природе этих снов избавиться от них не получится. И это поставило решающую точку в её раздумьях над моралью собственного поступка. Она колебалась недолго, зная, что содеянное поможет её любимому человеку обрести душевный покой. И когда-то он сам стоял над Гермионой, наставив древко волшебной палочки, произнося заклинание… Оказавшись в библиотеке сознания Малфоя, Грейнджер без труда нашла информацию об этих сновидениях, проигнорировав огромные секции вопросов, связанных лично с ней, отметив для себя, насколько тяжело приходится Драко в их отношениях. Фантомы снов были отмечены самым чёрным цветом, превращая секцию в тягучую смолу, стекаемую по страницам импровизированных книг, выражая весь ужас, всю ту боль которую Драко испытывал последние месяцы. Методически отбирая самые страшные на вид книги, Гермиона окунулась в то, чего никогда не желала увидеть. От страниц исходило тусклое свечение, серые картинки, вселяющие ужас, рассказывали историю о неизвестной тёмной личности, лицом которой была она сама. Быстро поняв суть таких сновидений, Гермиона поместила увесистые книги обратно на полку, взглянув на свои ладони — они были чёрные от сажи, въедавшейся в кожу, распространяясь мелкими паучками по всему телу. Всё это было не реально, но почерк чёрной магии прослеживался так ясно, что и гадать не было смысла. Лишь один человек в их окружении был способен посылать эти сны. Выйдя из сознания и придя в себя от увиденного, Гермиона схватила свой длинный тёплый кардиган и направилась в преподавательское общежитие, полная уверенности в своих доводах, создающих ясный подтекст действий Джонатана Моро — он желает, чтобы её Драко лишился рассудка.***
Ночь плавно перетекала в прохладное апрельское утро. Её тихие шаги были еле слышны в погружённом в дремоту замке. Полная решимости, оказавшаяся у незнакомой двери, она прочитала табличку: Джонатан Амикус Моро, Профессор защиты от тёмных искусств. Занеся руку над дверью, готовая постучать, она остановилась перед распахиваемой преградой, почти влетев преподавателю кулаком в грудь. Он смотрел на неё пару секунд, быстро схватив за запястье и резко потянув на себя, втащил Гермиону в свою комнату. Он запечатал дверь и вопросительно уставился на девушку, блеснув в темноте комнаты, озаряемой лишь лунным светом, своими изумлёнными глазами. Не став дожидаться особого приглашения и беря ситуацию под свой контроль, Грейнджер уселась в углу небольшой комнаты в глубокое кресло и демонстративно достав свою волшебную палочку, укладывая её на колени и шумно выдохнув, чуть отодвинула её вперёд, ответив своим уверенным взглядом. Моро выжидал когда она наконец заговорит, сменяя уже заготовленные маски на гримасу, выражающую крайнее недовольство. Всё это время Гермиона лишь изучала его реакцию и он прекрасно это понимал. — Зачем ты пришла? — сложив руки на груди и оперевшись о высокий старомодный комод, Моро откинул чёлку и оглядел девушку с ног до головы. Гермиона выпрямилась, всматриваясь в скудное убранство комнаты, отмечая для себя несколько вещей и властным взглядом указав Джонатану на край кровати, «попросила» сесть. — Это очевидно. Пришло время поговорить. Парень ухмыльнулся, но последовал указанию, присев на край кровати и вытянув ноги. — Поправь меня, если я не права, хорошо? — её тон был властный, сухой, отстранённый. Такой, что во взгляде Моро проскользнула досада. Выдохнув, Джонатан потёр ладони. — Говорить будешь ты? — поёрзав на кровати, спросил он. — Я дам тебе слово, наберись терпения, — Грейнджер закинула ногу на ногу, обхватив руками колено, и выдохнула, — Итак, ты появляешься из ниоткуда, имея большой опыт за плечами, будучи французом с возможностями в своей стране, перебираешься в Великобританию. О тебе ничего неизвестно, блестящие рекомендации и всё в этом роде. Отличная история, не находишь? Несчастный юноша с незаурядными способностями, чьи родители случайно затерялись где-то между тропическими лесами и водами реки Конго, начинает жизнь с нового листа, становясь скромным преподавателем в волшебной школе, — выделяя слова, Грейнджер обрисовала что-то в воздухе, как бы подчёркивая значение каждой ею произнесённой фразы, — И пусть у нас нет доказательств причастия тебя к нападению на семью Малфоев, пусть не доказано причастие к умышленному отравлению Макгонагалл, пусть люди лишь гадают, какую дружбу ты водил с Филипповым, пусть все вокруг верят в то, что ты лишь молодой несчастный парень, желающий построить карьеру преподавателя, я точно знаю, что всё это лишь фикция. Джонатан рассмеялся, нервно дёрнув бровью. — Обоснуй, дорогая. Выдвигать такие обвинения, приплетать меня во все смертные грехи — особого ума не нужно. Даже не твой уровень, — постучав пальцами по деревянной спинке кровати, Моро встал, наливая себе в бокал воды и осушив его залпом, вернулся на своё место, вальяжно разложившись и выжидающе посмотрел на Грейнджер, — И информацию на меня выискала, потрудилась. Хвалю. Ну, продолжай. В чём я ещё виноват? В смерти Дамблдора? Ведь это то, что тебя так гложет, правда, Гермиона? Внутри Грейнджер заплясал жалящий огонёк, который лишь при должном контроле не перерастает в бушующее пламя. Если этому быть, она спалит всё вокруг и проблемы сейчас же закончатся, вместе с жизнью преподавателя защиты. Сглотнув ком в горле, Гермиона задвинула подальше воспоминания о недавнем случае на экзамене по уже ненавистному ей предмету. Её явные усилия к самоконтролю позабавили Моро и ухмыльнувшись, он встал со своего места и неспешно заходил по комнате, вскоре вернувшись обратно на кровать. — Сейчас у меня нет доказательств, но это лишь вопрос времени. Хочешь, я расскажу тебе, каким всё вижу? — Валяй… — вновь поёрзав на месте, Джонатан скрестил руки на груди, выказав отрешённый, незаинтересованный вид. — Ты приехал сюда ненадолго. Твоя комната не обжита, очевидно, ты не ночуешь здесь. Кровать заправлена судя по всему уже долгое время. Ты неудобно чувствуешь себя на ней, явно привыкнув к комфорту, а этой рухляди уже не одна сотня лет. Этой комнатой никто не пользовался, и въехав сюда ты вполне мог потребовать ремонт, но не сделал этого, — Грейнджер посмотрела прямо в его округлившиеся глаза, — Потому, что ты здесь не живёшь. Ты знал, что я приду. Моё появление не было для тебя сюрпризом. Ты ждал меня, явно желая произвести… Эм-м, впечатление? Предпочитая остаться лишь в пижамных штанах, думая, что на меня это может как-то сработать, — она задумчиво потёрла подбородок, — Глубокая ночь. Ты должен был спать, но… кровать не разобрана, не помята, волосы уложены. Тогда напрашивается вполне логичный вопрос: где ты ночуешь? Я думаю, что ты здесь лишь на время, и у тебя есть способ преодоления антитрансгрессионного поля. И учитывая, что я точно знаю, что ты прихвостень Знающего, которому нужна я, то могу предположить, что ты здесь именно из-за меня. И вы решили воспользоваться Драко и его семьёй, чтобы перетянуть меня на свою сторону, потому как добровольно я на ней не окажусь. — Да-а, Грейнджер. Ты удивительно проницательна. Только не учитываешь некоторые нюансы. Я могу ночевать у себя в кабинете, к примеру. А в комнате оказаться чисто случайно, возможно, мне что-то понадобилось. Всё остальное лишь твои доводы. — Я хочу внести ясность, Моро. Уже пять месяцев Драко мучают кошмары. И это непростые сны. Я видела следы тёмной магии, очень тёмной материи. И судя по твоему изнурённому виду, я могу предположить, что виновник этому именно ты, — Гермиона с вызовом посмотрела на закипающего от ярости профессора, подаваясь немного вперёд и подпирая щёку рукой, всматриваясь в его безумные глаза. — Если ты пришла рассказать мне про свои фантазии, то дверь там. А я, наконец, разберу свою кровать и окунусь в заслуженный сон. Гермиона поджала губы, покачав головой, вставая на ноги и плотнее укутываясь в кардиган в прохладной комнате. — Перестань терзать Драко, иначе я устрою тебе такую жизнь, о которой ты даже в своих самых жутких мыслях не смог бы подумать, — её тон был ровный, спокойный. Она была уверена в воплощении угрозы. Моро лишь вздёрнул бровь, задёргав губами от злости. — Скажи мне, Грейнджер, когда ты свернула не туда? Ты так защищаешь этих чистокровных трусов, что становится мерзко от всего этого лицемерия! Не против них ли ты боролась во время войны? — Война, как видишь, закончилась. Но, похоже, не для вас. Это очень хороший способ — мучать того, кого я люблю. На этих словах Моро вскочил и отвернулся к стене, нервно почесал руку, зажигая пару свечей, свет которых дал лучше рассмотреть Гермионе профессора, когда он повернулся и посмотрел на Гермиону нахмурившись. Он выглядел жутко. Лицо осунулось, тёмные круги под глазами плавно переходили в серый цвет лица, волосы стали блеклыми, сухими. Его кожа местами покрывалась плёнкой, похожей на чешую, местами покрытая глубокими трещинами. Взгляд же сейчас выражал полное опустошение. На уроках он явно использовал маскирующие чары. Моро хмыкнул, недовольно поморщившись. — Что, неприятное зрелище? Это тебе не игрушки, Грейнджер. Ты думаешь, мне нравится всё, что происходит? Ты хоть на минуту могла себе представить, в каком я нахожусь положении?! — Так поделись! Моро зашагал по комнате, обнимая себя за плечи. — Я не причастен к снам Драко. Это всё… Знающий… — Но… Чтобы посылать сны, нужно находиться в контакте с тем, кому они адресованы… — Бинго! Поражаюсь твоей сообразительности! — Хватит хамить! И расскажи, чёрт возьми, что вообще происходит! Джонатан трансфигурировал кресло в диван, садясь на один край, приглашая Грейнджер присесть. Она сразу же последовала приглашению, заинтересованная ситуацией. Попытавшись настроиться на мысли Моро, она наткнулась на бетонную стену. «Ну, этого стоило ожидать» — подумала она, пока тем временем молчание затянулось. — Да брось. Моё сознание закрыто, — странная гримаса вновь отразилась на его лице, на что Гермиона виновато отвела взгляд, — Хочешь всё знать? Будь по-твоему. Он приманил к себе сигареты и достав одну, закурил. — План был таков: я должен был устроиться в школу, и за этот год любыми способами от очарования тебя до принуждения переманить на Его сторону. — Мда. Очаровывать ты не мастер. Джонатан рассмеялся. — Ты не знаешь, на что способен Знающий. Его цель — заполучить тебя в союзники, и он не побрезгует никакими методами. Посмотри на меня, — зажав сигарету в зубах, Джонатан продемонстрировал увечья на запястьях и груди, похожие на свежие шрамы от когтей. -Это проклятье? Моро закивал, придвигаясь ближе к Гермионе. — У меня почти не осталось времени, — шумно выдохнув, мужчина посмотрел ей в глаза и уничтожив окурок, положил свою руку на её, отчего девушка вздрогнула, — У него моя семья. — Почти не осталось времени? — медленно повторила она, не отдёргивая руку, Грейнджер увидела в его глазах совершенно другой блеск. Большим пальцем, совершая круговые движения по коже девушки, Моро прикрыл глаза в каком-то блаженстве, будто её рука подарила долгожданное тепло и исцелила раны. — Если ты не сделаешь правильный выбор, последствия будут ужасными. Если ты правда любишь этого… Малфоя, — с трудом процедив сквозь зубы, профессор продолжил, — Тебе придётся оставить его и присоединиться к Знающему. Он истребит всех, кого ты любишь и это лучший исход. Худший — он будет пытать их до тех пор, пока ты этого не сделаешь. И это был тот самый исход, которого так боялась Гермиона. После войны она не была привязана ни к кому и ни к чему. У неё не было собственного дома, семьи, обычных человеческих радостей, дарящих внутреннее тепло. Даже любимый кот жил у Уизли. В то время она была неконтролируема, свободна от угроз. И обретя свой маленький островок покоя тут же расписалась в собственной уязвимости. Из-за перенасыщения чувствами, преисполняющих её внутренний мир, из-за обретённого счастья, Грейнджер подводила любимых ею людей к черте невозврата в жизнь. Ей хотелось кричать, упиваться слезами и выкричать всю ту невообразимую боль, скопившуюся внутри. Но в таком случае, она бы не была Гермионой — решительной, смелой девушкой, смотрящей в лицо опасности. Она найдет Знающего и раздавит его, лишит права жизни прежде, чем он сможет навредить кому-то из невинных людей, кому-то из её близких. Резко встав со своего места, Гермиона молча подошла к двери: — Открой её, — шёпотом проговорила она. Джонатан неспешно подошёл к ней, остановившись очень близко, вторгаясь в личное пространство, заполняя его своим запахом, от которого становилось не по себе. Это был запах чужого мужчины. Всё её нутро отталкивало от себя любые прикосновения Моро, любое его присутствие. Инстинктивно, она отстранилась, спиной прислонившись к стене. Моро подошёл ещё ближе, оперевшись о стену двумя руками, по обе стороны от лица Гермионы. Он выглядел очень опасным. Перед ней стоял вовсе не тот парень, переживающий за свою семью, а совсем иной Джонатан. Безумный Джонатан. Его глаза блеснули. Но Гермиона выпрямилась и послав испепеляющий взгляд, ответила ему не менее опасным взглядом, в котором читалось: Я тебя не боюсь. — Люблю, когда ты такая. Недоступная. Неприступная. Такая… непредсказуемая. Смотришь, как волк на овцу, готовая вцепиться в горло. Только вот, — проведя кончиками пальцев по щеке девушки, — Не думаешь ли ты, что овечка здесь вовсе не я. — Ты хочешь проверить? — прошипев, Грейнджер с силой оттолкнула его руку, вырываясь из плена и встав около двери, властным тоном добавила, — Я сказала, открой эту чёртову дверь! Джонатан рассмеялся, проведя рукой по своему лицу, потерев глаза. — Проклятье меняет меня, — открывая дверь и указывая ей на выход, он добавил, — Всё вновь зависит от тебя… А теперь… Уходи!