И стирая время за собой, следуй тем правилам,
Что предначертаны,
И если не можешь оставить что-то неизменным,
Готовься груз нести тяжкий,
И если готова нести его,
Подумай о том, кто близок…
— У тебя же есть возможности, которые нужно будет использовать, если Драко осмелится на то, чего не должен совершить. Он медленно прошёл к своему столу, доставая свёрнутый, маленький клочок пергамента, слегка постучав пальцами по нецелостной печати, на которой отчётливо виднелся герб. Герб семьи Малфоев… Альбус подошёл к Гермионе, вручив пергамент и обойдя её сбоку, приставил палочку к своему уху, доставая нить воспоминаний, и запечатал её в пробирку, пока Гермиона пробегала глазами по написанным кем-то строчкам, тут же меняясь в лице, проговаривая последнюю фразу. — …Умоляю вас, спасите моего сына, — она сглотнула ком в горле, забегав глазами по кабинету, сворачивая листок, не дав Драко даже секунды, чтобы разглядеть написанное, но он уже прекрасно осознавал, что будет далее, — и освободите его душу от участи убийцы… Нарцисса Малфой. Ему стало так дурно, что захотелось осесть вниз. Он не представлял, как досмотреть то, что будет дальше, просто поддаваясь своему желанию, садясь рядом со старинным письменным столом, облокачиваясь о него спиной. Его губы затряслись и глаза хаотично забегали по потолку. «Она спасла твою душу, сын» — эта мысль поселилась в его голове не случайно. Она была вложена его матерью заранее, чтобы не было так больно осознавать этого. Чтобы не было так паршиво от того, что, вероятнее всего, не сам он избежал участи убийцы и не только при помощи крёстного. «Нет, нет, нет! Не-ет!!!» Он устало смотрел на шмыгающую носом Гермиону и напряжённого Дамблдора, который, похлопав её по плечу, вновь заговорил. — Я обратился к Северусу, но не могу точно знать, как всё сложится. В такой ситуации сложно просчитать исход, — вздохнул он, — Если это сделает Драко, обещай мне, ты вернёшься в прошлое и всё исправишь, ты вернёшься… — видя её немые протесты касательно его смерти, он взял паузу и пристально посмотрел в глаза не решающейся на ответ Гермионы, — Прошу тебя… И ни в коем случае не бери на себя ответственность за моё спасение. Ты знаешь, что может случиться, если души, которые должны покинуть мир, останутся на земле. — Но почему вы решили, что обязаны покинуть этот мир?! — с шёпота девушка перешла почти на крик, словно обвиняя директора в глупости. Будто он несёт полнейшую чепуху. — Потому, что я слишком стар и знаю, что ко всему есть предпосылки, — таким тёплым и проникновенным тоном он говорил с ней, прося о невозможных вещах, — Моя смерть необходима, Гермиона. Я должен умереть от руки Северуса.***
Наконец, Драко вынырнул из воспоминаниям, тяжело вдохнув воздух. Он обессилено плюхнулся на пол с глухим звуком, хватаясь за голову, которая, казалось, пылает огнём. Ему катастрофически не хватало кислорода. Он представлял себе картину, в которой стал убийцей. Всё завертелось в голове водоворотом воспоминаний: его разговор с Моро, матерью, скрытность самой Гермионы, которая… Он даже не мог подобрать слов… В миг вскочив на ноги, он подлетел к стеклянной коробке, хаотично шевеля внутри пальцами, ища то, что было ему неизвестно. Он желал найти тот день, в который погиб Дамблдор, обращая внимание на колбу с названием «Воспоминание Гарри». Неуверенно подцепив её Драко шумно выдохнул, поднося ко рту собственный кулак, с силой закусив его и заметавшись взглядом по комнате, но всё же наконец собравшись, он подошёл к омуту и нехотя опрокинул содержимое, тут же расплывшееся тягучими каплями.***
30 июня 1997 года
Поттер стоял на ярус ниже, наблюдая оттуда момент, которого точно не могло бы случиться. Которого просто не могло быть, даже в теории. Драко обезоружил Дамблдора, вступив с ним в недолгую дискуссию — всё как и тогда, в тот самый июньский день. Его руки трясутся, тело вибрирует от страха и осознания происходящего. Он должен стать убийцей Альбуса Дамблдора… — Позволь помочь тебе, Драко… — Вы не понимаете, я должен… Они убьют мою семью… — Ты не убийца, Драко… — профессор оборонительно выставил руки и мельком взглянул на Гарри, словно успокаивая его. Он пытался вразумить сбившегося с пути юношу, не рассчитывая внутренне на благоприятный исход. — Он пытает мою мать… — почти всхлипнув ответил Малфой, продолжая направлять свою палочку на Дамблдора, — Я должен… Короткое молчание и вместе со скатившейся слезой с его губ срывается тихое: — Авада Кедавра. Рука опустилась, с уст сорвался немой стон. Его серебряный взгляд потух под свет восходящей луны, которая озарила собой падение вниз Альбуса Дамблдора и взгляд его голубых морщинистых глаз, посмотревших на неё последний раз в жизни.***
Он вынырнул из воспоминания, но вынырнул ли… Ему казалось, что он утонул. Всё. Всё кончено. Она стёрла вселенную, в которой он смог… Она спасла его от жизни в которой нет места счастью, в которой он — убийца. В которой он отнял жизнь другого. Но он смог… Он смог. Ему понадобилось время, чтобы прийти в себя. Курить? — Нет. Нет сил. Смотреть дальше то, что лежит там? — Нет. Нет сил. Убийца ли он? — Как ответить на этот вопрос… Какими бы ни были его намерения по спасению родителей, по спасению собственной жизни — он смог. Он отнял жизнь другого. Он кричал, срываясь на протяжный плач, тихо подвывая себе под нос, подавляя собственные стоны, медленно, но успокаиваясь внутренне. Что испытывал Драко в этот момент? Пустоту. Гнетущую, разрывающую сердце, оставляющую внутри лишь пепелище… Это время принятия, либо роспись в собственной беспомощности. Она спасла его. Всё, что говорил ему Моро, стоя на этой же башне, в одной из вариаций вселенной на которой он стал убийцей великого человека Альбуса Дамблдора — было правдой. Откуда-то он знал, что Грейнджер спасала его. Она спасла его душу, тело, его самого. Она спасала своих друзей. Она спасала Гарри. Но она не спасёт себя. Не трудно было догадаться, что происходит с Хранителями этого маховика при виде рун Хаоса на её теле. И, более того, не сложно догадаться о том, что пророчество для Грейнджер не пройдёт даром. «Она может погибнуть… Я не дам ей умереть» — думая об этом, он невольно взял себя в руки. Снова. Остатки его истерзанной души спасают его тело в который раз. Его берегли, словно небесное божество, систематически спасая его душу. Возвращая к жизни, давая шанс на эту самую жизнь. Узнав о смерти Дамблдора от его рук, она не отвернулась, а разглядела в нём нечто большее, чем он сам видел в себе. Его мать, крёстный, Дамблдор и Грейнджер решили, что он достоин лучшей участи, делая всё для его спасения. И только одна сторона чужого героизма не была ему ясна: чем он заслужил это спасение? Он думал об этом и не видел в прошлом себе никаких причин, чтобы стать тем человеком, чью душу будут оберегать столько великих людей. Драко поднялся, стирая с лица остатки слабости. Его опухшие глаза готовы были принять всё, что угодно. Он не сможет посмотреть все воспоминания. Не понимая как, но он собрался. Нет времени предаваться ностальгии, он даёт себе слово, что обязательно вернётся к этой коробке вместе с Гермионой, и они переживут их заново. Его взгляду представился пузырёк с маленькой золотистой надписью «смерть Альбуса Дамблдора». Он набрал в лёгкие побольше воздуха, шумно выдохнул и решительно опустил нити в омут памяти.***
30 июня 1997 года
Гермиона лежала в своей кровати в спальне девочек, затаив дыхание. Она была одета в повседневную одежду, не рассчитывая оставаться здесь после отбоя, но накрыта одеялом по горло, чтобы никто не смог увидеть этого. Отрешённо отказавшись беседовать с Джинни, она закрыла глаза, имитируя засыпание, но услышав лёгкое сопение, тут же медленно встала с кровати, откинув одеяло и тихонько пробралась мимо спящих, скатываясь по спуску из спален девочек в гостиную Гриффиндора и скрываясь за портретом. Она шла по тихому Хогвартсу медленно, еле ступая ногами, постоянно проверяя маховик, покоящийся на собственной шее. Её тяжёлое дыхание разрушало спящую идиллию замка, раздражая уснувших людей на картинах, которые провожали её шиканьем и еле слышными ругательствами, но девушка на это не обращала никакого внимания. Повернув к лестницам, Грейнджер достала из кармана свёрнутый лист пергамента и коснувшись его палочкой, тихо проговорила: — Торжественно клянусь, что замышляются только шалость. Карта открылась ей. Драко слышал, что у Поттера была такая, наверняка она стащила её или сделала похожую, но сейчас это не было таким важным. Девушка кого-то высматривала. Кого-то… «Меня…» Она увидела движущиеся фигуры Гарри, Драко и Северуса, стараясь не попасться Пожирателям, услышав в этот момент, как Беллатриса кричит в Большом зале о том, что: — Альбус Дамблдор мёртв! Мой племянник убил Альбуса Дамблдора! Драко Малфой исполнил волю Тёмного Лорда. Истошно, гордясь этим, она вызвала неконтролируемое тошнотворное чувство к самому себе у Малфоя, который быстро шёл за Грейнджер, скрывающейся за колоннами, тут же переходящей на бег при приближении движущейся фигуры Поттера в поле её зрения. И тут она внезапно перехватила дезориентированного Гарри, который бежал за ним же в желании убить, выкрикивая по пути заклятия, хаотично тыкающего палочкой в воздух, сорванным голосом повторяющего перепутанные слова заклинаний. Она схватила его за руку, всматриваясь в мутные, обезумевшие глаза, шумно выдыхая через нос, поборов желание обнять и утешить своего друга понимая, что у неё не так много времени. — Кто это сделал?! — повелительным тоном спросила она. Гарри опешил, но тут же ответил. —Малфой! Он убил… —Тише, — прислонив палец к его губам, она достала пробирку для воспоминаний из кармана, настойчиво вручив её Поттеру, — Достань свои воспоминания и закупорь их сюда. — Зачем?! — он тяжело дышал, вытирая об штаны влажные ладони, стараясь убрать сухость во рту, волоча языком из стороны в сторону. — Сделай это, Гарри, — настойчиво сказала она. И он подчинился. Руки не слушались, и Гермионе пришлось помогать ему достать серебристую нить, которую она сама тут же убрала в пробирку, закупоривая и пряча в карман брюк. — Сколько точно времени прошло? — Минут семь, — почти не дыша сказал Поттер, упираясь руками в колени, стараясь выровнять собственное дыхание, но удивлённо повернулся к подруге, задавая свой главный вопрос: — Что мы собираемся делать, Гермиона? Уставившись на неё Поттер не представлял, что будет дальше, но девушка молча уселась на скамью и взяв под его недоумевающий взгляд маховик в руки, быстро что-то настроила, воспользовавшись тем, что Гарри замешкался, ведь он узнал эту вещь и почти задохнулся от вопроса и желания накинуть цепочку на свою шею, отправившись с ней в прошлое, но был остановлен самой девушкой. — Ты — ничего… Воспоминание поменялось. Она переместилась в прошлое. Грейнджер тут же понеслась на Астрономическую башню, спотыкаясь по пути. Время замерло с её легкой руки. Неизвестно, о чём она думала, пробираясь по высокой лестнице вверх, но лицо её выражало крайнюю сосредоточенность. Она остановилась возле Драко, обезоружившего Дамблдора, с сожалением всматриваясь в его глаза, что-то для себя выискивая в его взгляде и решая как поступить, тяжело вздохнув, подушечками пальцев коснувшись виска, оцепив в круг пальцев его запястье, сдерживая от необдуманного решения. Гермиона недолго думала, нашёптывая ему на ухо, вселяла в него мысль того, что Реддлу будет мало смерти профессора, что это не последнее деяние, которое он совершит ради тьмы, что она поглотит его. Но это должным образом не влияло на Драко, страх которого до сих пор перевешивал эту чашу весов, оставляя неуверенность в своих действиях далеко позади, давая этому страху управлять им. И тогда Гермиона обняла его за плечи, нависнув над ним. Она шептала сильные слова о его добром сердце. О том, что он внутри не такой, каким себя считает. Он отчётливо помнил это чувство внезапной теплоты, так нелепо возникнувшей в этот момент, мимолётного чувства уверенности в том, что у него не хватит сил. Он не чувствовал тогда её присутствия, не мог ощущать его, но она была рядом. Она была так непозволительно близко и сделала всё, что было в её силах… Её слова исходили от самого сердца и они остановили его. Он не смог… Гриффиндорка всё быстро обыграла, умело завершая партию, только игра эта была на чужих условиях, исход которой — чья-то смерть. Она обставила всех в этой игре, подчиняясь человеку, попросившего у неё так много… Появившийся Снегг был так же подвластен её влиянию. Он колебался, но чётко осознавал безвыходность момента. Последняя фраза Дамблдора, внушённая ей же, побудила Снегга на совершение деяния: — Северус, пожалуйста… Поставила для Снегга точку. Зелёный луч вырвался из палочки чёрного дерева, хозяин которой произнёс заклятие твёрдо, почти не шевеля губами. Только его глаза не выказали никакой уверенности, лишь горькое раскаяние, что Драко не смог бы тогда даже представить, вновь ощутив то самое опустошение, которое заполнило его сердце в эту июньскую ночь. Дамблдор начал падать вниз, посылая в пустоту последний свой взгляд. Именно туда, где сейчас стояла Гермиона. Драко встал рядом с Грейнджер, смотрящей вниз. Словно в замедленной съёмке он проследил за тем, как тело профессора поддаётся притяжению земли и с глухим звуком приземляется. Её нижняя губа дрожала, на трясущихся ногах Гермиона проследовала в спальню Гриффиндора, отдалённо слыша ликующие крики Беллатрисы о том, что Альбус Дамблдор мёртв… и звук бьющегося стекла. Только в этот раз Драко не услышал собственного имени. Он тихо шёл рядом с Гермионой, постаравшись коснуться её руки. Это было невозможно, но он будто чувствовал это касание. «Спасибо, Гермиона…» — прошептал Драко зная, что она не сможет его услышать, заходя за ней в проём, ведущий к гостиной Гриффиндора, смотря ей в затылок, видя, как она ссутулилась, еле передвигая ногами и переживая внутренне за то, что она не торопится соединиться с собственным телом, хотя прекрасно зная конечный исход. Тем временем она зашла в комнату, где в этой реальности всё ещё лежала в кровати, накрытая по горло одеялом, сливаясь с собой воедино в этой точке вселенной. Её глаза блеснули… И одновременно с тем слёзы заструились по щекам. Она с силой закусила губу, проскулив, пока ученицы её факультета просыпались от странных звуков, натягивая на себя одежду, пытаясь растормошить её, но Грейнджер лишь накрылась одеялом с головой и умолкла. И только когда ученицы покинули комнату, устремившись в недра замка, стараясь выяснить произошедшее, и Гермиона осталась одна — она громко зарыдала. Грейнджер дала волю эмоциям, тяжело глотая ртом воздух. Это не было похоже на приглушённый вопль или на гортанный крик, этот звук был словно рычание медведя — такой отчаянный, вырывающийся прямо из лёгких, перекрывая кислород. Вскакивая с кровати и вытирая рукавом слёзы, она несколько раз прошептала заклинание, убирая красноту и припухлость глаз. Грейнджер понеслась вниз… И Драко вновь пришлось призвать всё своё мужество, чтобы быть с ней в этот момент, хотя сейчас для неё это ровным счётом ничего не значит. Она не может почувствовать его присутствие, ведь это прошлое, которое Она создала своими руками. Это прошедшее время, которого не изменить. Но для него это было очень важным. Он пройдёт до конца, он посмотрит на тело человека, которого чуть не убил, он будет с ней, даже если его тогда не было рядом. Гермиона неспешно прошла вперёд сквозь толпу, встав рядом с Роном, мельком бросив свой взгляд в сторону Дамблдора, тут же прикрыв глаза, не решаясь подойти, и тихо шмыгнула носом. Драко слышал её тяжёлое дыхание, видел накрапывающие слёзы. Ему было очень жаль… Всё это произошло по его вине. Он и представить не мог, что такое вообще возможно. Зачем она спасала его? Почему она делала всё для него? За что? Он стоял рядом с ней, хотя сейчас для неё это ничего бы не изменило. В отличие от него.***
Воспоминание вытолкнуло Драко, он тяжело вздохнул, прокручивая в голове прошедшие часы, просто не представляя как ему быть дальше. Эмоции отошли на задний план. Наверное, он всё-таки мужественный, как и говорила его мать, раз выносит столько. Его эмоциональное состояние… Да что о нём говорить. Состояние небытия. Он думал, что ему было ужасно паршиво последние пять лет, но сегодняшний день удостоверил, как он сильно ошибался… Сейчас ему нужно собрать в кулак свою волю, не поддаваясь эмоциям. Ему необходимо отыскать в этой коробке ответы на вопрос: где может быть Гермиона? Остальное не имеет значения. Он бессознательно водил пальцами, хватая пробирки наобум, вчитываясь в надписи. Здесь было и их свидание, в котором, как уже известно, он умер, но смотреть сейчас рассказанное не было времени, и множество приятных моментов с её друзьями, которые она захочет пережить сама, и огромное количество пробирок с вариациями вселенных — их вообще было страшно смотреть, на что Драко никогда бы точно не решился. Большая секция принадлежала людям, которым она меняла воспоминания. Здесь был и сам Драко, и его семья… Макгонагалл… Некоторые учащиеся Хогвартса. Большое количество людей, работающих в министерстве, о реальности существования некоторых он даже не подозревал. «Астория!?»***
Июль 1998 года
Он увидел себя спящим в маленькой комнатушке, которую Гермиона снимала в Дырявом котле. Кровать была несоизмеримо большой для комнаты, Драко казалось, что он будто вновь почувствовал этот запах свежести накрахмаленного хрустящего постельного белья и того самого аромата волос Гермионы, от которого приятное покалывание в теле преследовало его почти весь тот прожитый день. Он лежал на животе и точно видел добрые сны. Грейнджер сидела рядом, она была уже одета, явно готовая к выходу, но никуда не торопилась, нежно гладя его по оголённой спине. Аккуратно, чтобы не разбудить, проводя подушечками пальцев по шее, откидывая назад светлые волосы. Она тяжело вздохнула, оставив почти целомудренный поцелуй на его лбу. Драко увидел записку, что она ему оставила на столе, и недоумевал, почему именно этот отрезок времени видится ему в воспоминаниях с пометкой «Астория». Прямо перед уходом она должна была прислать Патронуса для Драко, что станет предпосылкой в долгих месяцах их с Грейнджер метаний друг от друга, но прозрачного голубого зверя до сих пор не было видно. Тем временем Гермиона продолжала смотреть на спящего Драко, ласково улыбаясь и томно вздыхая, проводя пальцами по его коже. — Жаль, что всё так выходит, — с горечью в голосе сказала она, — Прости, но так будет лучше. «О чём она?!» Гермиона в последний раз провела пальцами по его скуле и взяв палочку, наложила на Драко свои следящие чары. «Мерлин, как же я крепко сплю… С таким успехом я могу не услышать визжащих пьяных мандрагор, скачущих около моего уха в цветочные горшки друг к другу, беспорядочно сношающихся возле меня прямо на этой кровати» Девушка закончила манипуляции и вызвав Патронуса, передала ему сообщение для Гарри с Джинни, что ждёт их в магазине «Твилфит и Таттинг» через два часа… А затем отправила ещё одного Патронуса Астории… Которую попросила явиться через час в трактир Франчески Фортескью, якобы все они собираются именно там. «Стоп… Что?!» Он шёл за ней матерясь, крича на неё и стараясь заговорить априори зная, что это провальная идея. — Что ты собираешься делать?! Мать твою, Грейнджер! Ты невыносимый человек, который вечно всё за всех решает! Если бы я знал где ты сейчас находишься, я бы придушил тебя голыми руками! Грейнджер вошла в трактир, слишком тепло поприветствовав владелицу, как-то загадочно кивнув ей, и та жестом пригласила её пройти до самого крайнего столика в глубине заведения, который был абсолютной мёртвой точкой, находившийся за тёмно-бордовой трикотажной завесой. — Рада приветствовать тебя, Гермиона, — оставляя меню на столе, русоволосая молодая волшебница с длинной косой и россыпью веснушек лучезарно улыбнулась ей, — Что желаешь? С тобой будет ещё кто-то? — Два кофе, пожалуйста, — достав из своей сумочки прозрачный пузырёк с мутноватой жидкостью, — Один сейчас, другой попозже, когда сюда придёт молодая красивая беловолосая девушка и спросит меня. В мой побольше молока, — протягивая ей пузырёк сказала Гермиона, — В её — много сахара и десять капель вот из этого пузырька. Остальное уничтожь. Девушка с восторгом приняла флакон, посмотрев на Грейнджер с обожанием и кивнув, упорхала, словно её окрылило это задание. «Я достаточно охерел, пожалуйста, Грейнджер, услышь меня: лимит осознания масштабов этого пиздеца уже давно исчерпан, прошу тебя, не нужно…» — Привет, Грейнджер! А где все?! — Тори залетела в заведение словно вихрь, выискивая глазами слизеринцев, и Фортескью тут же проводила её в назначенное место, поставив перед девушкой чашку кофе и, прикрыв глаза, слегка кивнула Гермионе, намекая на то, что задание исполнено. — Все немного задерживаются, — отпивая глоток своего кофе, Грейнджер кивнула на её кружку, — Заказала для Джинни, но ты лучше пей, а то остынет… Кто знает, куда попутный ветер их с Гарри занёс. Блондинка подозрительно посмотрела на кружку кофе, но сделала один большой уверенный глоток, поморщившись от количества сахара и странного вкуса. — Вкус какой-то… — Джинни любит сладкое, — пожала плечами Гермиона. — Я тоже. Но… Будто зефирного монстра стошнило прямо в этот кофе, бр-р-р, — сморщив нос, Тори всё равно продолжала пить неприятный ей напиток, сама не ведая почему, — Ну что, — продолжила она, осматривая лёгкий румянец на щеках девушки и в целом слишком умиротворённый вид, — Как прошла ночь… с Драко? Не смотри так на меня, — хихикнула она, — Дафна сказала мне, что вы остались вдвоём. Я слишком хорошо его знаю, все эти его взгляды… Он запал на тебя, — девушка сложила руки на столе, уставившись на Гермиону, ехидно пощурив глаза, — Я на него ничего не имею, расслабься. Он просто хорош… в посте…ли… Недоговорив последнюю фразу Астория замолкла. Её губы не смогли бы выпустить ни единого слова, потому как девушка впала в глубокий транс, стеклянным взглядом смотря чётко перед собой в одну точку. Гермиона отодвинула кружку, наставив на неё палочку и произнесла заклинание, которого, как и при произнесении имени её учителя не было слышно. Драко осознал в этот момент, что, вероятно, Грейнджер специально уничтожала в своих воспоминаниях то, что не должно попасть в руки никому, кроме неё самой, и тем самым вновь поразила его своими продуманностью и опережением всех на несколько шагов вперёд. Только простоты ему это осознание отнюдь не добавляло. Гермиона вышла из её сознания болезненно простонав и размяв собственную шею круговыми движениями. — А теперь подытожим, — сказала она ещё ничего не соображающей девушке, — Ты серьёзно увлечена Драко и имеешь на него все права. Он безумно нравится тебе, наверное, это даже влюблённость, и, возможно, у вас с ним всё получится. Просто не упусти своего шанса.***
Как жить человеку, если он окончательно и бесповоротно запутался в собственной жизни? Драко не знал ответа. В его голове царил хаос. Беспощадный, ломающий все выстроенные границы и сносящий порядок, как простую щепку, переломанную кем-то в один щелчок пальцев. Он не понимал, где в его жизни место для правды? Её словно вытолкали за пределы, оставив место лишь сладко-приторной лжи, которая была всецело направлена на его собственную защиту. Боль. Тихие душевные мытарства от мысли к мысли не спасали, а лишь ухудшали положение. Он слишком много думал, анализировал. Как понять, какие чувства принадлежали ему самому? На что он был способен, и на что способна Гермиона? Есть ли границы её заботы о нём? Есть ли вообще какие-то границы во всём этом? Она так сильно полюбила его, но когда это произошло? А что если его чувства к ней вовсе не настоящие, а придуманные ею. Зачем ей было спасать его душу, рисковать всем ради него, когда за годы обучения они и двумя лестными словами не перебросились… Он окончательно запутался. — Мам! — приставив к горлу палочку он закричал, вложив в свой крик последние силы, и словно ослаб. Он обмяк в кресле, издав какой-то отчаянный писк, похожий на вопль умирающей чайки, которая на закате собственной жизни сама стала для кого-то добычей. Он даже приблизительно не догадывался, услышит ли она его, и вообще строить догадки сейчас было как-то несвоевременно. Но внезапно послышавшиеся шаги Нарциссы встрепенули его. Он повернулся, встретившись с ней взглядом, показывая самое неподобающее своё состояние, граничащее с невероятной силы нервным срывом или нескрываемым безумием. Его красные от слёз глаза и бордовые крылья носа с шелушащейся кожей вокруг остановили его мать в каких-либо действиях, и женщина просто замерла, изучая его лицо, не решаясь подойти ближе. — Драко… — Нет! — сдавлено прокричал он, — Нет… — вздохнув, он набрал побольше воздуха и схватив со стола сигарету, закурил, позволяя себе делать это в компании матери второй раз в жизни. Он потёр пальцами переносицу, сбрасывая с напряжённых век весь навалившийся груз, запрокидывая голову назад и понимая, что мама всё ещё не решается к нему приблизиться, — Я не знаю, что сказать тебе. Я не знаю, что вообще можно говорить в этой ситуации. Она сделала неуверенные два шага, подойдя ближе к сыну, затем ещё. Стараясь коснуться ладонью до его лба, но Драко поймал её руку, притягивая к себе, и несколько раз бессознательно поцеловал её кисть, прижимая к груди. У миссис Малфой потекли слёзы и затрясся подбородок, она притянула своего ребёнка ближе, заключая в объятья, успокаивая его тихим шиканьем, больше похожим на какую-то колыбельную. Они молчали. Молчание больше слов. Это была их умиротворённая тишина.