И никакие ветра не собьют её с пути,
И никакие люди не заставят склониться низко,
И никто не сможет взять контроль над ней,
Кроме того, кому она подарила своё сердце…
Когда молчание перешло с секунд на минуты, Нарцисса притянула к себе кресло, плавно приземлившись в него рядом с Драко, взяв его ладони в свои руки, до сих пор не проронив ни слова. Он молча обдумывал всё сам, выглядя чрезвычайно задумчивым, его дыхание пусть и выровнялось, но до сей поры Драко не поднял своего взгляда, уставившись в пол, не находя никакого для себя «правильного» выхода. Он не понимал, нужно ли говорить матери про её письмо Дамблдору, до сих пор он не имел и малейшего понятия, где искать Гермиону и что произошло с ней за эти годы, всё настолько запуталось, что, казалось, выход не найдётся никогда, как ни ищи. Нарцисса выжидающе смотрела на него своими голубыми глазами, широко распахнув их, стараясь не выдавать внутреннего состояния, то и дело открывая рот в желании что-то сказать, но с лёгким вздохом закрывая, слегла причмокнув нижней губой. Они молчали. И это молчание слишком затянулось, крадя драгоценное время. — Теперь я понимаю, что ты имела в виду, когда сказала, что она спасла мою душу, — укутываясь в плед, который мама заботливо накинула ему на плечи, Драко смотрел в одну точку перед собой, — Я не представляю, как расценивать то, что где-то в памяти Грейнджер существует вселенная, в которой я стал убийцей Альбуса Дамблдора. У меня не хватило сил прикоснуться к воспоминаниям о существовавших мирах, — он глубоко вздохнул и запрокинул голову на спинку кресла, громко и рвано выдохнув, — у меня вообще нет больше сил, мам. Нарцисса отвела взгляд в сторону, не представляя как посмотреть ему в глаза. Правда ударила в виски, прикручивая женщину к полу, сжав ей горло до невыносимой боли, не давая спокойно вздохнуть. Она сглотнула сухой комок, тяжело выдохнув с каким-то шипящим звуком, переведя взгляд в потолок, приказывая слёзным каналам не вырабатывать эту мерзкую жидкость, слегка смахнув пальцами образовавшуюся слезу в области века, стараясь быть сильной. — Я поступила так, как должна была поступить, — прошептала она тихо, — Я понятия не имела, что Альбус предпримет что-то подобное. — Она действительно спасла меня. И я вижу, что ты знаешь всё о ней, — он несильно схватил её за руку, — Мам, посмотри на меня… — уставившись на неё Драко ожидал встречи с взглядом, — Пожалуйста. Женщина вытерла тыльной стороной руки мокрую щеку, взглянув на измотанного сына. Ей было невероятно тяжело. Ей приходилось врать ему. Сама она была очень похожей на Грейнджер, и разрывалась на части от свалившейся на неё правды. Она не могла проигнорировать то, что человек вроде неё находится на перепутье и ему некому помочь, и она точно не могла поступить иначе. Гермиона была ей родственной душой, она спасла её сына, и для Нарциссы не было никакого другого варианта, кроме этого. — Я не смогу посмотреть всего, что там лежит. У меня нет времени, сил и… — он вздохнул, помотав головой, нервно проведя руками по запутанным волосам, — Чёрт побери, у меня не хватает твёрдости рассудка, чтобы не сойти с ума от собственных мыслей и предположений. Пожалуйста, мам. Расскажи мне всё, что ты можешь рассказать, — он слегка сжал пальцы её правой руки, — Я прошу тебя. Она цокнула языком, вырывая руку и потерев колени ладонями. Ей было невыносимо душно, не хватало воздуха. Возможно, это паника, возможно, она просто не знает, как отвечать на вопросы собственного сына, возможно, для неё самой было слишком много собственной лжи… Бегая глазами по комнате женщина остановилась, решая как ей поступить. — Откуда у тебя её воспоминания? — подтолкнул её Драко своим вопросом. — Их приносила Франческа, — не раздумывая ответила она. — Да откуда она вообще взялась?! — недовольно фыркнул Малфой, — Владелица трактира, обычная девчонка… — И внедрённый агент министерства… — вздохнув, перебила его Нарцисса, — Пожалуйста, Драко, прими как факт то, что ты находишься в чужой хитросплетённой паутине, из которой нет никакого выхода. Тебе тут же станет легче, — сбивчивым, нетипичным для неё тоном сказала Нарцисса. Она поднялась с места, заходив по комнате, — Трактирщики — всегда приближённые к кому-то люди. Они становятся свидетелями многого, они в курсе всего, конечно же многие из них находятся на чьей-то стороне. У Фортескью никогда не было племянницы, он приютил Франческу, которая не попала в программу проблемных детей и растил её как свою. Когда она выросла — пошла на службу в министерство. — Она может знать, где Гермиона? — неуверенно спросил Драко. — Она может знать, где была Гермиона. Не более того. Я не представляю, где она вообще может быть, — как-то нервно ответила Нарцисса, — Пойми, Драко. Я чувствую свою вину за всё, что произошло с тобой в последние пять лет. — Перестань, — постарался её успокоить сын. Он упёр локти в колени и опустил голову, встряхнув ей, словно выбрасывая тем самым дурные мысли из своей головы, — Забудем об этом. — Нет, не забудем, — громко перебила его Нарцисса, похолодев в голосе, — Тогда на Фиджи я наврала тебе об увиденном в твоём воспоминании, — Цисси притихла, лихорадочно теребя подол своей юбки пальцами, поворачиваясь к нему спиной, чтобы не смотреть в глаза, — Гермиона разговаривала с девушкой, которая показывала ей на своём теле руны… хаоса. Обвиняя её в беспечности и неминуемой собственной смерти. Она передала ей какие-то чертежи, и по разговору я поняла, что Гермиона собиралась искать причину их возникновения. Эта девушка училась в Махотокоро и была изгнана из школы за связь с вашим Моро, занимаясь чёрными магическими практиками. Она передала Гермионе все сведения о нём, обвиняя за отношения с тобой: чтобы сберечь твою жизнь, она, по её словам, должна была сама очень пострадать, и японка почему-то не могла этого допустить. Я не знала что и думать, — повернувшись, воскликнула она, проследив за его возмутившимися лицом, — Я вызвала Гермиону на разговор, и она уверила меня, что изменит свой путь если поймёт, что тебе грозит серьёзная опасность, но я не представляла, что она оставит тебя! — с сожалением заключила она, продолжая теребить подол юбки, тяжело вздыхая, — Через месяц после её исчезновения со мной связалась Франческа. — Я подозревал, что ты сказала не всё. Да, собственно, какой в этом смысл сейчас, — он вновь закурил, даже не ловя на себе укоризненный взгляд матери, которая, судя по всему, и сама бы поступила точно так же, если бы имела такую привычку, — Я знаю про эту азиатку почти всё, — вздохнул он, потерев усталые глаза, — Вчера она напала на нас в Версальских садах. — Что?! Как напала?! Бог ты мой! — отчаянно воскликнула Нарцисса, — Как напала, ответь мне?! — Тише, мам. Всё хорошо. Я цел, почти здоров, немного сошёл с ума, но с этим никак не связано вчерашнее нападение, — он горько усмехнулся от собственной глупой шутки, которая сейчас была более похожа на правду, — На руке Гермионы тоже руны Хаоса, что ты знаешь об этом? Нарцисса побледнела. И без того бледная кожа стала похожа на кожу почившего эльфа, прожившего на этом свете не одну сотню лет, с явно просвечиваемой картой вен. — Что у неё на руке? — понизив голос переспросила она, округлив глаза и подавшись вперёд. — Руны Хаоса, — ответил он, — Я помню, что это тёмное наречие, и…— он вымученно ухмыльнулся, — Я представляю, что ей грозит опасность… — выдавил из себя Драко. Он представлял, что ей грозит смерть, а никакая не опасность, но озвучить это вслух было равносильно принятию. — Сколько их было? — Три, а может четыре. — Сколько точно?! — почти прокричала она, приближаясь к нему и вырвав сигарету из рук, достала палочку и тут же ту уничтожила. — Я не помню! Какая разница?! Нарцисса вновь обняла себя за плечи, заходив по комнате, словно колокольчик звеня длинной юбкой из какой-то шуршащей при движениях ткани. — У той японки была одна руна, и это считается серьёзной опасностью для жизни, — она прерывисто вздохнула, — Когда-то я знала человека с тремя рунами, и он умер спустя две недели после нашей последней встречи, до этого целый год он искал способ избавления от этой метки, так и не найдя никакого средства, которое бы могло помочь. Я даже не представляю, что грозит Гермионе, Драко. — Что ты знаешь о них? — как-то резко спросил он. Но в глазах его читалась такая безнадёжность и страх, что у его матери не осталось никакого другого выхода. — Такие руны дрожат от собственной силы. Они похожи на необычные звуки, которые сами по себе почти ничего не представляют, пока их не произносишь, а соединяясь вместе чинят полнейший Хаос, несут смерть… Немногие тёмные волшебники, а если быть точной, то я не знаю сейчас ни одного, кто в качестве защиты чего-либо использовал бы их, знакомы с ними… А кто знает — боится даже взглянуть на эти символы. Ведь никто доподлинно не представляет себе отдачу их силы, — она наколдовала воды, отпив несколько глотков и облокотилась о стол, повернув голову на портрет мужчины, который тут же ушёл куда-то вдаль, оставляя их наедине, — Я думаю, тебе нужно найти что-то из того времени, когда Гермиона… оставила тебя. Наверняка она искала способ избавления от них. Учитывая, что руны подпитывают её жизненную энергию и находятся с ней в симбиозе, она наверняка нашла способ сдерживать их силу, иначе… Он кинул короткий взгляд на коробку, не представляя, с чего начать. Драко не мог призвать ни одной правильной мысли, сосредоточиться… Его руки отчаянно потели, во рту саднило, ему было просто невыносимо тяжело принимать всю обрушившуюся на него правду. Но вдруг Нарцисса протянула ладонь к пустой колбе без единой метки и уверенно взяла её в руки. — Вот это, — протягивая сыну сосуд, сказала женщина, — Если бы я была на её месте, я бы сделала точно так же. — Почему? — он неуверенно принял вручённую ему вещь, в недоумении покосившись на мать. — Вы не подмечаете очевидных вещей, разбредаясь по обилию кричащих надписей глазами. Ранее только чутьё вело тебя к нужной информации. Зная Гермиону, многие воспоминания добавлены сюда специально, чтобы сбить человека с пути, если бы они попали в неправильные руки. — Вот как всё можно так ловко продумать, мам? — всплеснув руками, он продемонстрировал самое своё крайнее опустошение. Его взгляд потускнел. Даже самая удивлённая интонация уже не была таковой, — Неужели это настолько очевидно? Она лишь пожала плечами и слабо кивнула, взглядом указав на омут.***
Тибет. 2000 год
Гермиона медленно шла босыми ногами по дороге, вымощенной старой шлифованной плиткой, покрытой временными трещинами. Одетая в красное кашая и обритая наголо, она кротко склонила голову вниз, плавно проходя мимо монахов, которые не обращали на неё никакого внимания, рассевшись в шахматном порядке. Все они находились в молчании, внимательно слушая подобного им мужчину, сидевшего к ним лицом уставившегося в старинный свиток, монотонно читающего су́тры, рассуждая об основе всех дхарм. Она тихо прошмыгнула мимо людей, стараясь не издавать ни звука. Гермиона перешла на шёлковую траву, отворив увесистые ворота храма, также не издав ни единого скрипа. Снаружи их охраняли статуи свирепых животных, и сами постройки выглядели огромными со своими скошенными крышами, чьи колонны украшала живописная роспись. Они напоминали Драко свирепых воинов, и Грейнджер на фоне их величественного вида казалась крохотной щепкой. Покинув территорию, оказавшись на небольшой поляне возле него, на выложенном камнем круге, она тихо вздохнула. Сев в центр, девушка приняла позу для медитации, соприкоснувшись пальцами, склонив голову и погрузилась в долгий аналитический транс. Драко обошёл Гермиону вокруг, стараясь подметить какие-то детали, но её сверкающая на солнце обритая голова то и дело сбивала его с толку. Сквозь одеяние он смог рассмотреть только одну руну, покоящуюся на её запястье. От вида символа становилось как-то не по себе, будто мертвецкий холод подкрадывался сзади, как туман в сумраках, претендуя на его душу. Руна действительно подрагивала от собственной силы, а поверх неё был нанесён знак, отдалённо похожий на солнце, как защита от Хаоса, несущего посредством злых знаков смерть, отпечатанную на теле девушки. Но сейчас её это никак не пугало… Она была очень спокойна, безмятежна, расслаблена. Её тонкие пальцы соприкасались друг с другом, спина ровная, глаза закрыты. Даже ресницы не трепетали от дуновения ветра — мыслями Грейнджер явно была не здесь. Неожиданно старец в таком же одеянии подошёл сзади, тихо опустившись рядом и приняв подобную позу. Его скукоженное лицо и приблизительно не выдавало истинный возраст, на лбу морщины собирались в причудливый рисунок, отходя тонкими линиями вдоль лба к наружному уголку века. Ни единой растительности на лице, так же как и ни единого зуба во рту Драко не смог рассмотреть тогда, как старик беззвучно причмокнул. Его возраст однозначно перевалил за сотню. Он опустил свою длинную кхакхарурядом и погрузился в немое чтение молитв, так же улетая из этой точки планеты куда-то за её пределы. Они сидели в тишине, даже природа стихла. Ни единого звука, вообще. «Оба ушли в себя, я не могу выйти из воспоминания, блестящая кожа на голове Гермионы слепит мне глаза и вводит в тихую панику. Прекрасно…» Прошло какое-то время, когда гнетущие умиротворение двух людей придавило Драко словно увесистый камень, и он молил всех Богов и почившего Мерлина о каком-то развитии этой немой сцены, криво сев в похожую позу и вертя головой в разные стороны, будто лебедь с перебитой шеей, издавая что-то отдалённо похожее на звук «М». Как вдруг монах, почти не прилагая никаких усилий, молниеносно поднял свой посох, устремив его сторону Грейнджер. Острие могло проткнуть её насквозь, словно дичь, насаженную на вертел. Но девушка тут же среагировала, отведя рукой брошенное в неё орудие и подскочила на ноги, вступив в спарринг со стариком, который не только ловко обходился со своей кривой длиннющей палкой, но и с собственными ногами и руками. Эти приёмы не были известны Драко. Ему вообще ничего не было известно о единоборствах и стилях атак, но Грейнджер явно была не учеником и не первопроходцем. Она легко совладала с собой, предугадывая то место, куда соберётся бить противник, уворачиваясь, и снова вступая в бой. Её движения чем-то отдалённо напоминали Драко движения животных, но он никак не мог разобраться каких. Всё происходило слишком быстро. Ему оставалось лишь открыть рот и заворожённые наблюдать за своей, некогда, девушкой, которая уворачивалась от монаха, пока тот не поднял свой посох и не сбил её с ног, приставив рукоятку к горлу и пристально посмотрев ей в глаза, затем слегка улыбнувшись. Лишь уголки губ еле заметно взлетели вверх, и Грейнджер ответила тем же, сбив тем самым старика с толку и вытащив ловким движением из его рук кхакхару, подскочила на ноги, поменяв тем самым их положения в поединке, наставив острие на своего противника, и замерла. Только их упёртый друг в друга взгляд объяснял эту недосказанность. Их тела застыли, но в глазах разгоралось настоящее пламя. Словно сейчас они продолжают поединок уже на каком-то ином уровне, который Драко не сможет осмыслить даже если очень постарается. Вдруг Гермиона поклонилась и вручив орудие своему наставнику, получила в ответ лёгкое похлопывание по спине. Они медленно сели в исходные позы и погрузились в былую духовную идиллию, будто только что ничего не произошло.***
Драко вынырнул из воспоминания, ошарашено мечась по комнате взглядом. «Лысая Гермиона… Тибетский храм. Наверное, моё иссохшее тело находится где-то в белоснежной мягкой комнате, насквозь пропитанное препаратами, но я отчаянно сражаюсь за жизнь, поэтому сознание производит какую-то поебень…» Нарцисса пристально следила за сыном, отодвинувшись от злосчастной коробки, которую она детально осматривала всё это время. — Это то, что нам было нужно? — спросила она как-то искривив набок губы, — Мне кажется, тут ещё много всего… — Нет, для меня, пожалуй, достаточно, — отрешённо сказал Драко, взглянув на часы, — Уже ночь?! Что-то внутри поменялось. Он сам не понимал, что именно случилось, ведь он не увидел ничего даже приближённо радостного или оптимистичного. У него до сих пор не было ответа ни на один вопрос. Более того, столько информации, сколько он получил сейчас о её жизни, слизеринец не сможет вынести из этой комнаты без последствий для собственной души и здравого рассудка. Но какое-то ебанутое небесное озарение, словно сама Фея-крёстная своей блестящей палочкой, шандарахнуло его по голове, и он точно понял две вещи: ему нужен Поттер — в первую очередь, им с Поттером нужно в Тибет — во вторую… Цисси лишь еле кивнула, сама долго вглядываясь в двигающиеся стрелки часов, показывающих второй час ночи. — Мне нужно на Гриммо, срочно… Спрячь всё обратно в свой сейф, если мне что-то понадобится, я пришлю Патронус, и ты сама посмотришь. — Но Драко… Куда ты? Гарри наверняка спит, у него маленький ребёнок и… Он лишь недовольно хмыкнул. — Это же чёртов Поттер, у которого шило в одном месте, который ещё полгода назад таскал меня несколько дней по грязным канализациям, когда половина его отдела слегли в Мунго после обезвреживания Тёмного артефакта на каком-то их полупровальном задании, лишившего их зрения и слуха. Я отмывался неделю. И никого не смутило, что у него маленький ребёнок, — как-то чересчур ободрившись цокнул он, — И у меня есть зацепка! — почти на лету проговорив это, Драко быстро чмокнул маму в щёку и засобирал свои вещи. Он вылетел пулей из тайной комнаты Нарциссы, оставив её в недоумении и рассуждениях: «а не спятил ли мой собственный сын?»***
1 июня 2004 года
Площадь Гриммо,12
Второй час ночи
Драко шумно ввалился в гостиную дома Поттеров, отряхивая золу с красной вытянутой кофты прямо на ковёр, натыкаясь в интимном полумраке на сверкающие глаза Кикимера, который словно стерёг этот камин в надежде, что надерёт кому-то зад, кто словно невежественный свин поступит ровно так же, как сейчас это сделал Малфой. Он выразительно изогнул подобие брови, покрутив в стороны длинным носом и слез с кресла, ворча и вздыхая, щёлкая пальцами по пути, моментально убирая всю золу с ворсистого ковра возле камина. Ещё одно движение пальцев, и он вытащил прямо из под ног Драко сам коврик, отчего тот еле удержал равновесие, приманив его и не поворачиваясь в сторону лестницы, скручивая и засовывая себе его подмышку, нежно провёл по нему пальцами словно успокаивая и поглаживая. Помимо стандартного странного поведения домовика, к которому он уже порядком привык, Малфой был уверен, что тот сейчас разбудит Гарри и отправит его вниз, поэтому направился прямиком на кухню в поисках какой-то еды и алкоголя. Ему необходимо было выпить хоть каплю спиртного, чтобы освободить бедную голову хотя бы от той порции мыслей, которые, помимо всего произошедшего ужаса с ним за последние часы, ворохом витали в ней, разрывая черепную коробку. Он шумно проследовал в кухню громко шурша, доставая бутылку скотча, оставшуюся у Гарри специально для таких моментов, когда Драко бесцеремонно врывается в его дом среди ночи, обычно в невменяемом состоянии, пьёт, уничтожает еду из их холодильника и ругается с телевизором в гостиной. Но это было одно из самых его любимых мест в мире. Здесь он был всегда желанен, ему всегда были рады и именно в этом доме ему было спокойно. Сюда иногда он приезжал на несколько дней просто из-за душевной обстановки, невольно сравнивая отношения своего дяди и отца Гарри с их собственными. В доме на площади Гриммо у Драко даже была отдельная собственная комната, но большую часть времени он проводил именно в столовой или гостиной. Хватая со стола поднос для завтраков и открывая холодильник, Драко хаотично накидывал что-то прямо на деревянную поверхность подноса, попутно засовывая в рот куски дичи и ароматного перечного сыра. Мысль о том, что ему нужно направиться в Тибет, вернула парня к жизни, в прямом смысле этого слова. Он понял, что есть глупая надежда на хоть какое-то понимание ситуации, и если Гермиона жила там, наверняка, со стопроцентной уверенностью, именно там она что-то узнала о рунических символах на своей руке, а значит именно это место — ключ к её поискам. Кроме того, разговор с Гарри внесёт хоть какую-то ясность в произошедшее, но как сказать ему о том, что Гермиона всю их учёбу была для него личным загонщиком, отбивающим от его персоны несущиеся на бешеной скорости неприятности с указки министерства, словно бладжеры — он не знал. Да и стоит ли об этом вообще говорить — неизвестно… Прошло десять минут и два опустевших бокала, как в столовую вошёл сонный Гарри, нацепивший очки набекрень, поправляющий их находу. Его растрёпанные волосы напомнили Драко причёску Трелони, а выражение лица — мимику его супруги Джинни, когда та в очередной раз ищет Драко для подписания какого-то важного документа, о котором он и думать забыл. — Драко чёртов Малфой, ты задница! — с порога накинулся Гарри, оглядывая его жалкий внешний вид, несколько раз моргнув, — Что на тебе такое вообще надето?! Захмелевший блондин криво улыбнулся, кивая ему на стул возле себя, и одним лёгким жестом налив ему бокал, придвинул к его части стола поднос с нарезками и порцию спиртного. — Садись, у нас будет сложный разговор. Поттер послушался, всматриваясь в его одежду, вытягиваясь в лице. — Это что, вещи Рона? — удивлённо спросил он, тут же смекая, — Погоди… Где Гермиона?! Малфой пожал плечами, пододвигая к нему бокал ближе, жестом предлагая чокнуться. — Давай выпьем за нашу интереснейшую, ебанутую, полную отчаянного пиздеца жизнь, дорогой друг. Гарри неуверенно взял бокал и стукнул о бокал друга, но тут же поставил его на стол. — Где ты был? Что вообще произошло? Я пытался связаться с Карен, но никто не знает, где она. Все в шоке, Джинни вернулась и собиралась утопить тебя в Чёрном озере, всё управление легло на неё, но это полбеды, — он тяжело вздохнул, — Два дня назад Пожиратели совершили несколько терактов, и они вновь ищут Гермиону. А сегодня утром был убит Венсан Перес, из-за которого сдерживался магический конфликт между Великобританией и Францией и реальная война между странами. Драко на миг замер, остановившись в своих движениях и удивлённо посмотрел на друга. Он с силой потёр рукой своё лицо, стараясь снять с себя весь свалившийся на него груз событий, выстраивая хоть что-то похожее на общую картинку произошедшего. — Ты давно виделся с Кингсли? — Сегодня утром. К чему этот вопрос? — Эх, Гарри, всё очень сложно. Как бы объяснить всё это… Как объяснить? Хороший вопрос. Как можно рассказать то, чего не понимаешь сам? Малфой выглядел задумчивым, ушедшим в себя, измотанным и слегка безумным. Его мутные расширенные зрачки выглядели почти чёрными, и Гарри точно выучил за прошедшие годы, что это не означает ничего хорошего. И Поттер ждал объяснений. Любых. Но, как оказалось, и сам мог внести какую-то ясность, хотя ещё не знал этого. — Тогда, после наших посиделок в Мэноре, Кингсли вызвал меня к себе и поручил задание, подвластное, с его слов, лишь мне — вернуть тайного агента тринадцатого сектора «Отдела тайн» обратно в Англию. Знаешь, что такой существует? — получив отрицательное покачивание головы, Малфой усмехнулся и продолжил, — Я приехал в Париж и обнаружил, что этим агентом является Грейнджер, и её заданием был именно Перес. Но, как оказалось, никакой она вовсе не агент, и не всё это время была во Франции. — Что?! — Поттер посмотрел на него, как на обезумевшего. — Перед назначенным днём мы встретились в кафе и решили бежать раньше. Она не могла пользоваться магией и ещё куча всего другого, что могло препятствовать нам. В общем, если вкратце, нас чуть не прикончили Пожиратели и какие-то японские головорезы. Мы оторвались, переночевали в какой-то богадельне на трассе, и я впервые почувствовал себя самым счастливым на свете за последние пять лет, но утром проснулся без неё. — Где она? Как без неё? Куда она делась? — Поттер взял свой бокал и опрокинул его одним уверенным движением. — Я не знаю. Не могу знать. Я не понимаю, что дальше делать, но оказывается, моя мать была в курсе, что… — он набрал в лёгкие побольше воздуха, — ты… в общем, эм… Она… Ну, короче говоря, вот так вот… — Да что ты мямлишь, Драко? В курсе чего?! Драко закатил глаза и громко рыкнул, получив в ответ недовольное шиканье Гарри, который тут же шепнул ему про Джеймса, мирно спящего сейчас в отличие от них. Малфой схватил свою пачку Marlboro, доставая одну сигарету, откусывая фильтр и тут же закурил, прокашлявшись от горечи. Он морщился и корчился от слов, которые должен сказать, а его друг всё это время следил за странным его поведением, не представляя, что вообще сейчас происходит. — Да блять! — прорычал Драко, — Я всё равно это как-то должен сказать, — вздохнул он и забарабанил пальцами по столу, поворачиваясь на Гарри, смотрящего на него круглыми глазами, такими же, как его очки, — Гермиона — ребёнок из программы министерства, приставленный к тебе, чтобы спасать твою жизнь. Он сказал это быстро, на одном дыхании и сначала зажмурился, будто получит хороший удар в лицо, но после открыл глаза и стал изучать реакцию Гарри, который лишь повёл бровью и потёр свой нос. — Я знаю, — ошарашил его Избранный, — Дамблдор завещал мне своё хранилище в Гринготтс, там находилось письмо для меня. В него я попал только после решающей битвы. В письме говорилось об этом. Я тоже был в программе опасных детей, но моя заключалась только в жизни с Дурслями и ничем более. — Почему ты мне ничего не рассказал? — нервно прокричал он, но Гарри лишь пожал плечами. — Я узнал ещё на последнем вашем курсе в Хогвартсе, поговорил с Гермионой, мне нужно было знать, что ею двигало, но я понял, что наша дружба настоящая, и решил, что для меня это не имеет никакого значения. Я даже не сказал ничего о том, что знаю, кто она. Ведь, если так разобраться, жизнь её была куда хуже моей, и именно я тому виновник, — Поттер улыбнулся, вспоминая о своей подруги, чьё отсутсвие било по его сердцу ничуть не хуже, чем по самому Драко, — Я очень люблю её, понимаешь? Она не бросила меня, она рисковала собой, и всё это было не оттого, что я какое-то дурацкое задание. К Драко приближалось со скоростью света осознание того, насколько Поттер морально сильный человек и насколько силён духом, в отличие от него самого. Он спокойно принял то, с чем Драко пришлось бы ещё долго мириться на его месте. Сейчас у молодого бизнесмена складывалось ощущение, что его собственная жизнь и мирское восприятие настолько остались в стенах волшебной школы и застыли на одном уровне, насколько он сам никогда не предполагал. — Есть ещё кое-что. А если быть точным, много чего ещё. Я даже не знаю, как это всё выразить, чтобы не задохнуться от собственного шока. Знаешь, я уже порядком забыл, когда в последний раз мыслил рационально или здраво. Мне всё ещё хочется, чтобы кто-то стукнул по моей голове, и все мысли в ней пришли в какое-то подобие порядка… — запустив пальцы в волосы и взъерошив их, Драко затушил сигарету об пепельницу, которая, к слову, находилось в этом доме только лишь из-за него, налив себе новую порцию скотча и положив в рот кусочек вяленого мяса, — Гермиона — Хранитель времени, её маховик никуда не делся, Макгонагалл его ей даже не передавала, с детства её учили противостоять смерти и любым страхам, и, поверь мне, моя безумная тётка не идёт ни в какое сравнение с её учителем. Гермиона стирает за собой вселенные, и на неё ведут охоту именно из-за её уникального артефакта родом из Японии, и всё это время она охраняла сознание Переса, который, как ты уже сказал, был убит, сразу после её исчезновения. И… — он сделал огромный глоток воздуха, чтобы наполнить иссохшие лёгкие, — нам нужно направиться в Тибет, потому что она жила там, но для начала мы должны попасть к Франческе Фортескью, которая вовсе не племянница умершего старика, а агент министерства как Карен и новая секретарша Кингсли. Гарри медленно переваривал информацию. Его очки уже давно лежали на столе, он сощурил глаза, мысли витали в его голове, рисуя довольно извращённую картину, соткав жалкое полотно из догадок и иллюзий по поводу адекватности перед ним сидящего. Но во всех его словах была какая-то логика. Они многое друг другу недоговаривали, и сейчас пришло время раскрыть карты. — Мда, — протянул Поттер, крутя палочку в своих пальцах, — Я не могу сказать, что не догадывался, и сейчас многое сложилось. Но откуда у неё маховик? Почему нам нужно в Тибет? Звонок. — Это Карен, — посмотрев на надпись мобильного телефона сказал Драко, вставая и заходив по причудливой траектории, заглядывая в окна. Ему казалось, что она наверняка знает, как попасть в дом на площади Гриммо, и после открывшейся тайны её жизни, молодой мужчина был уверен, что для его ассистентки нет ничего каким-либо образом ей неподвластного, — Ты где? — ошарашил он девушку вопросом в лоб, которая собиралась поведать ему что-то срочное, — Не важно. Встречаемся в трактире Франчески Фортескью ровно в… — он посмотрел на часы, растерянного Гарри и собственное отражение в большом деревянном кухонном комоде с зеркальными вставками, — В восемь утра. Он сбросил звонок не дав девушке пропищать ни слова, утягивая Поттера в долгую беседу и рассказывая все подробности его увлекательной недели, сопоставляя факты и опуская важный, казалось бы, один из самых главных для него моментов о том стёртом мире, где он стал убийцей. Ближе к утру Драко заснул в гостиной и был заботливо укрыт Джинни Поттер, которая, уперев руки в бока, посмотрела на два лежащих тела — своего мужа и друга, взглянула на часы и самостоятельно сходила за двумя вязанными своей матерью мягкими, пёстрыми пледами в ближайшую к гостиной комнату. Она зачесала свои волосы набок, изучающе смотря на странную одежду Малфоя, узнавая в ней потёртые джинсы Рона и ненавистную ему толстовку, задумчиво искривив губы и сморщив нос. Время близилось к семи утра, когда она забросила изучение документов и проследовала в кухню, где обнаружила корявым, размашистым почерком написанную Гарри записку:Милая,
разбуди нас в семь утра.
Джинни вздохнула, как-то слишком по-девичьи расхохотавшись. Она тихонечко пробралась в гостиную, медленно переставляя ступни, одетые в белые, плотные трикотажные носки, аккуратно стянув с головы своего мужа плед, откинув его наполовину, наложила на комнату заглушающие чары, чтобы не разбудить своего ребёнка и приставив к своей шее палочку, во всё горло закричала: — А ну вставайте оба! Живо!!! Поттер среагировал как истинный ловец, от неожиданности шмякнувшись с дивана на паркетный пол и больно простонав, а Драко словно не слышал ни единого звука. Он спал. Лишь сомкнутые брови и причмокивание языка показали что он, возможно, что-то всё-таки услышал, но всё ещё находился даже не в поверхностной фазе сна. Джинни фыркнула, недовольно потянувшись к плечу спящего, потрепав его очень настойчиво, приложив к этому немалые усилия. — Вставай же, Драко! Гарри, — грозным тоном обратилась она к нему, — Я не видела записку, почему ты вообще решил, что я увижу. — Любимая, ты встаёшь в шесть утра каждый день и идёшь на кухню, — виновато почесав затылок произнёс он слегка охрипшим ото сна голосом, изучая её мимику, — Этой ночью у нас был мозговой штурм, и мы просто вырубились к утру. — Ну конечно, — пихая Драко в бок ответила нахмурившаяся Джи, — пустая бутылка скотча и обнесённый холодильник, — покачав головой добавила она, — Вас стоило хотя бы пастой испачкать, что ли. И не будить вовсе. — Ничего так не поднимет с того света, как твой недовольный тон голоса, Джиневра… — глухо произнёс Драко, натягивая на себя плед, — Но я безумно рад его слышать. — Тебе вообще слова не давали, Малфой! Куда ты исчез? Где Карен? Почему твоя компания заботит меня больше, чем тебя самого? — Потому, что ты лучшая в мире управляющая, дорогая миссис Поттер, — лучезарно улыбнувшись ей, Малфой потянул на себя опешившую девушку и завалив её на диван, накинул ей на голову плед, закрутив его вокруг словно кокон, тут же улизнув, громко взбираясь вверх по лестнице, крича напоследок, — Ванная моя! Борьба с покрывалом была короткая, намекающая Гарри на его собственную смерть от рук своей жены. Волосы Джинни растрепались, щёки пылали огнём. — Нет, он снова это сделал, ты видел?! — прокричала она, — Гарри, наш друг — невозможная задница! — она села на диван, выпрямившись в спине и поправив развязавшийся длинный халат, из которого показалась обнажённая грудь из-под съехавшей чашечки ночной сорочки. Поттер проследил за её действиями и шумно сглотнул слюну. Она была прекрасна, всё так же невероятно красива, как и прежде. Он любил её всем сердцем, и с годами это чувство лишь усиливалось. Девушка поймала его внимательный взгляд и смущённо улыбнулась, но тут же похолодела во взгляде, требуя объяснений. — Тут такое дело, — почесав затылок начал Гарри, понимая вчерашние чувства своего друга, — Я даже не знаю, с чего начать…***
31 мая 2004 года
Мотель на трассе А29
Раннее утро
Во сне Гермиона чувствовала себя самой счастливой и желанной женщиной в мире. Не той, чья судьба состоит из стекла и пороха, не той, чьи ноги истерзаны в невыносимой дороге жизни, не той, кто отдаёт слишком много для счастья окружающих. Можно перечислять бесконечно, но сейчас она не чувствовала себя той, кем является. Все эти бесконечно тянущиеся пять лет, проведённые в гонке, у которой нет конца, а самое главное — без него, растаяли, утекли словно капли воды. Она в его объятьях. Драко утыкается голой грудью в её спину. Она чувствует биение его сердца и не ощущает собственных ран, болезненных меток на руке, сковывающих её тело, она где-то на границе облаков, и самый тираничный Бог, Уран, ласково гладит её по голове рукой, сжалившись над хрупкой девушкой, которой странной волею судьбы пришлось пережить столько всего. Её ухо щекотали его платиновые волосы, такие мягкие и приятные наощупь, она вновь чувствовала пьянящий запах его тела с нотками мускуса, можжевельника, тикового дерева и яблока — её любимый аромат, за который она была готова отдать многое, поэтому сделала всё, чтобы его обладатель остался в живых. Внизу живота разливалось приятное тепло, она спала, но сейчас сон её был слишком поверхностный, хотя в первый час их объятий достаточно крепкий. Она чувствует, как он обнимает двумя руками её за живот, неосознанно поглаживая пальцами сквозь сон, крепко прижимая к себе обеими руками, а другая его рука нежно гладит её запястье в области выжженных символов… Стоп. «Какая ещё другая рука?!» Девушка в испуге распахнула веки, моргнув, и привыкнув к слабому освещению комнаты всмотрелась в лицо непрошенного гостя, который отошёл от неё и сел на стул напротив кровати. — Ты?! — удивлённо полушёпотом проговорила она, слегка приподнимаясь и подаваясь вперёд. — Я, — улыбчиво, самонадеянно и очень коварно заявил он, — Здравствуй, Анна-Мари.