Объект вожделения – школьница

      Дейзи понимала, пора сказать Грэгу о том, что как минимум ещё с двумя людьми в этом мире они делят свою зловещую тайну, обтянутую паутинами стыда и беззакония, но не знала даже как начать разговор, поэтому болтала обо всём на свете, рассчитывая, что «Грэг, моя мама знает, что мы трахаемся каждый день» само слетит с губ.       — Знаешь, что я хочу на день рождения? — школьница сидела на втором стуле за учительским столом перед первым уроком и болтала голой ногой.       — Что же? — Грэг готовился к занятию с десятым классом, что-то чиркал в ежедневнике и гладил свободной рукой тёплую коленку Дейзи.       — Поставить одну галочку.       — Что за галочка? — спросил он отстранённо, пытаясь сосредоточиться на том, почему ручка вдруг перестала писать.       Дейзи обольстительно улыбнулась, неожиданно роняя ладонь на ширинку мужских брюк.       — С момента нашего второго знакомства хочу, чтоб ты целовал мои бёдра на этом столе. Представь, какая я терпеливая. — облизнула его щёку, — Или не только бёдра.       — Чтоб что сделал? — испуганно перевёл взгляд на Дейзи, что уселась на столе, раскинув ноги по разные стороны туловища Грэга, буквально скрюченном над учительской работкой, — Ты шутишь? Мы в школе, Дейзи.       Литтлтон передразнила Грэга и кончиками белых пальцев стала поднимать с бёдер свою юбку.       — Ты озабоченная.       — Нет, просто у меня овуляция, а ещё мне шестнадцать. Не хочешь стать папой, действуй безопасно.       — Ты пьёшь противозачаточные.       — А ты пьёшь по утрам морковный сок, и что? — Дейзи взяла в руку грубую мужскую ладонь и положила себе на живот, — Да ладно тебе, ты не можешь отказаться, я ведь такая хорошенькая. — протяжными стонами тянула секунды короткого отрицания.       Где-то на дне дрожащего девичьего живота находился буквально символ её цветущей женственности. Рука Грэга самовольно, будто отдельно от его протестующего мозга, скользнула вниз, под хлопковую юбку. Он не мог противостоять Дейзи и её молодому и крепкому, пахнущему свободой и тайнами, молоком и кровью бешеному либидо.       — Урок через час. — целовал он внутреннюю часть бедра Литтлтон и старался шептать тише, чем дышал, лишь бы секреты навсегда оставались секретами.       — У нас полно времени, в школе ещё никого нет, не пытайся внушить мне страх, я всё равно не куплюсь, мне нечего бояться. — Литтлтон бросила назад голову, стараясь закинуть на мужскую спину свои ноги.       Дейзи абсолютно ничего не стоило получить всё, чего только могла пожелать её молодая душа от Грэга, который обладал многими умениями, но никогда не умением рисковать и отказывать.       С жаром нескончаемых поцелуев, сквозь белые трусики на слабой резинке и с мерцанием прикрытых ресницами глаз, нахмуренных бровей и безудержными вздохами в сердце Литтлтон тлела ещё одна причина приходить в школу за пару часов до начала уроков. Где-то в груди, одетой в трескучую ткань вздымалась целая морская волна, и губы её цвета облизанного барбарисового леденца бросали что-то неразборчивое каждый раз, стоило Грэгу толкнуть кончиком языка трепещущее лоно.       — Я люблю тебя. — пищала Дейзи, стараясь держать на локтях свой едва не каменеющий корпус.       Грэг поцеловал губы Литтлтон, только она хотела сказать что-то ещё, и чувствовал, как член сквозь плотную ткань брюк упирается в столешницу, когда сам он встаёт и наклоняется над школьницей в порыве очередного поцелуя. Стянув трусики Дейзи до самой щиколотки, Грэг перебирал губами нежные складочки и теплом своим, меняя жар Литтлтон, не терял наваждения проникнуть в самые тёмные уголки её естества.       — Я буду кричать. — шептала Дейзи, жмурилась и знала, что может сдержать это слово.       Сквозь секунды следующего молчания, неосознанное сжатие нежных бёдер и искусанные губы Литтлтон ощутила всю свою мгновенную немощность. Сжатый стон разорвал тишину душного кабинета.       — Больше никогда так не делай. — Грэг поцеловал колени Дейзи.       — Как?       — Опрометчиво. Да, хотя какой смысл тебе что-то говорить? — махнул рукой.       — Что ты имеешь в виду?       — Ты знаешь, что я не могу устоять, но всё равно соблазняешь. Я не хочу тебя в школе, я не хочу тебя в примерочных магазинов и в кино тоже, Дейзи. Не хочу ровно до того момента, как ты не оставляешь мне выбора. Я больше всего на свете боюсь быть распознанным, как ты не понимаешь? — высказывал недовольства и тянул вверх по ногам Литтлтон её влажные трусики.       — Ещё маме пожалуйся. — смеялась школьница, — «Эта девочка меня соблазнила и изнасиловала!» Не я сую твой член себе в вагину, Грэг. Ты ведь всегда можешь отказаться, просто не очень то хочешь, а я этим умело пользуюсь.       Дейзи что-то шутила, продолжая сидеть на столе до тех пор, пока Грэг не провернул замок двери своего кабинета, давая шанс остальным десятиклассникам хотя бы на час своего внимания, когда Дейзи имела право на все возможных двадцать четыре. Впрочем, за полчаса до начала урока ни один из одноклассников Дейзи ещё не явился, что неудивительно.       Пока Грэг высматривал какие-то подробности сегодняшнего расписания в коридоре, Дейзи воспользовалась возможностью глупо разыграть Грэга и, недолго думая, сняла с себя трусики и бросила их в верхний ящик его рабочего стола, уже представляя его до мерзости застенчивую реакцию.       — Если он не откроет этот ящик на уроке, я не заберу их никогда. — смеялась она и прикрывала юбкой оголённые ягодицы.       — Звонок через двадцать минут, не хочешь прогуляться? — Грэг вошёл в кабинет, спустя секунду с того, как Дейзи задвинула деревянный ящик.       — С тобой?       — Нет.       — Тогда не хочу. — посмеялась школьница и уселась за первую парту, шагая через стул так, будто забыла, где только что оставила свои трусы.       Урок, начавшийся вовремя, незатейливо шёл в своём привычном ритме, одной лишь Литтлтон не терпелось дождаться момента, когда Грэгу понадобится мел или скрепки. Минуты тянулись, как за час до Рождества, за особенностями эпохи Ренессанса в английской литературе пошли особенности неоклассицизма, а игра Дейзи ещё так и не началась.       Что ж, она девчонка не из робкого десятка. Стоило лишь словить отстранённый мужской взгляд и перекинуть ногу на ногу. И вуаля!       — Тема на самом деле очень интересная, мы обязательно вернёмся к детальному её изучению в следующем… — замер, буквально замер! — Заня…ти-ю. — взгляд его читался сумасшедшим, стыдливым и до безумия жалостливым.       Несколько секунд тишины, гулкой до свиста, пара смешков Литтлтон и вот снова её ноги рвутся в дикий пляс, пока Грэг не теряет надежды больше не смотреть вниз и вообще на Дейзи в принципе.       — Ты чего такая румяная? — Бетт уставилась на возбуждённое интересом лицо своей подруги, — Кстати, я заходила за тобой, Элизабет сказала, ты уже в школе. Чего так рано?       — А? Да я решила пораньше прийти, — Дейзи не отрывалась от Нэдлера, гуляющего вдоль своего стола и с силой крестила ноги.       — Иногда мы опаздываем даже на вторые уроки. Чего тебе сегодня тут только приспичило? — Бетт улыбнулась и вдруг отвлеклась, — Постой, а Нэдлер чего так носится?       — Ходит, как обычно. — Литтлтон скрытно ухмыльнулась тому, каким встревоженным Нэдлер выглядит.       — Да у него как будто олимпиада по спортивной ходьбе, ты посмотри! — рыжеволосая тихо рассмеялась.       Грэг о чём-то увлечённо рассказывал, переплетая ногами всё быстрее и быстрее, и от этого Дейзи становилось ещё смешнее.       — Он всегда такой, когда о Генри Филдинге рассказывает, — мято смеялась белокурая и уже позабыла о сюрпризе, что спрятала в ящике учительского стола.       Как раз в тот момент Грэгу понадобился новый кусок мела. Уже бы говорил и говорил, ещё одного подобного приступа он просто не переживёт — подумала Дейзи и ей стало совсем не до смеха, когда мужская рука потянулась к ручке.       — Итак, Генри Филдинг, известнейший писатель четвёртого периода в английской литерату… — не договорил, вмиг узнал светлое бельё, бросил холодный взгляд в потолок, в класс, резко толкнул ящик в гневе и отправился за мелом к директору, пытаясь при ходьбе сбавить свою поджарую злость.       — Чего это он? — Бетт напугалась.       — Не знаю. — слукавила Литтлтон и неловко усмехнулась.       Стоило уроку закончиться, а старшеклассникам разбежаться по туалетам и курилкам, Дейзи уже представила, какой скандал её ждёт.       — Да ты просто фея порнофильмов, Дейзи! Тебе бы сниматься, серьёзно! Ты с ума сошла? Я же тебя по-человечески попросил. Чего ты устраиваешь? — Грэг был зол и очень расстроен.       — Прости, я не думала, что ты отреагируешь на всё так серьёзно. — оправдывалась Литтлтон и снова натягивала на себя холодные трусы.       — Я прошу тебя быть осторожнее каждый день! Когда ты уже поймёшь? — Грэг ходил из стороны в сторону, и нельзя было точно понять, какие чувства в нём бушуют. Злость? Страх? Или простое разочарование и безысходность?       — Я хотела поиграть, мне становится скучно с тобой и от того, какой ты серьёзный. Я думала, мы повеселимся.       — Повеселилась? Да я чуть не умер! Дейзи, ты чокнутая, тебе говорили?       — Прекрати на меня кричать, я же извинилась. — перекинула ногу на ногу и уже не чувствовала себя виноватой.       — Просто будет глупо, если мы расстанемся, потому что меня посадят в тюрьму.       — Да ладно тебе, мы никогда не расстанемся. — Дейзи по-доброму посмеивалась.       Стоило мужчине промолчать, а негромко согласиться, кровь школьницы вскипела мгновенно, словно молоко, и на лице её застыла гримаса острой, хорошо ею скрываемой запальчивости. Грэгу, знающему Дейзи за малым всю, эти дрожащие линейки губ и узкие глаза внушали тревогу, но он не желал оправдываться и осознал — то, что Грэг понял очень давно и носил в своей голове так долго, Литтлтон должна была узнать сейчас и не минутой позже. Наконец, настал подходящий момент.       — Подожди, Дейзи… — начал он на выдохе разочарованно и опустил тяжёлые руки.       — Молчи. — догадавшись, простонала школьница и, готовая покинуть кабинет, в дверях моментально развернулась, уселась обратно — Хотя знаешь, наверное, стоит послушать. Говори.       — Тебе всего шестнадцать. — начал Грэг, пытаясь подбирать слова, и бродил вокруг своего стола, за которым уже сидела Дейзи, — Ты бредишь мечтами о переменах, переезде, деньгах, любви и сексе. Ты непосредственна, наивна и очень молода.       — Я тебе не верю. — Дейзи понимала, Грэг хочет сказать, что у них нет будущего, и мужественно вела разговор, однако чувствовала, как слёзы собираются на крашеных ресницах толстой пеленой.       — Ты ещё ребёнок, Дейзи. — закончил мысль учитель и встал строго напротив.       — Считаешь себя педофилом?       — Что? Нет!       — Значит, считаешь меня взрослой. — Дейзи в дрожи улыбнулась и слеза, предательски покатившаяся по щеке, вмиг была стёрта её горячей ладонью.       — Я люблю тебя… — начал Грэг.       — Я знаю. — перебила школьница бесцеремонно и монотонно и рвано вдохнула, быстро-быстро заболтала ногой, что лежала на другой ноге.       — Я люблю тебя всю такой, какая ты есть сейчас, но что будет, когда ты станешь старше? Вырастешь совсем?       Дейзи молчала, и тишина, смешавшаяся с жаром, что от неё исходил, нервировала Грэга ещё больше. Он продолжал говорить, и голос его тяжелел и срывался всё чаще, однако видно было, как он пытается сдержать свой жалкий гнев, основанный на страхе собственной Маргарет ненужности.       — Толстокожая, жадная, упрямая! Ты изменишься, а я останусь прежним. Будет ли в твоей жизни место для меня? Для такого меня, который был под стать лишь девчонке-подростку? Для такого меня, которого ты ещё не видишь? Что станет с нами, когда ты снимешь розовые очки? Я боюсь привязаться, я боюсь, что без тебя не смогу, я осторожен, я очень осторожен, но ты! Ты крепкая, а я слабый, Дейзи, я ничтожество!       Грэг замолчал, уловив себя на грани истерики и том, что сказал лишнего. Его бешенство так контрастно и звонко столкнулось со спокойствием Литтлтон, что та буквально повалила его на колени одним лишь своим вопросом.       — А сам ты готов будешь любить ту меня, которой так боишься? — Дейзи сказала тихо, и её растерянность выдавала лишь её взмывающая вверх грудь от каждого короткого вдоха. — Считаешь, ты всегда будешь таким, какой есть сейчас? Ты сам уже не тот, каким был до нашей встречи; думаешь, я не заметила? Глупый Грэг. Мы меняемся оба. Но это уже неважно, а знаешь что важно?       Грэг молча взглянул на школьницу.       — Ты столько мне обещал, столько загадывал вместе со мной, зная, что вместе мы не будем никогда. Ты врал мне в лицо! И сейчас просто напросто пытаешься стать жертвой. — встала и ушла.