Объект вожделения – школьница

      На следующее утро осознание ещё сильнее рубило плечи. Всё то, что кропотливыми стараниями скрываемо было от чужих глаз, в момент скрошилось и разлетелось ветром по карманам прохожих, что посчитали своим долгом перемыть Дейзи с Грэгом кости. Когда с момента разоблачения прошло четыре дня, школа буквально дрожала от напряжения и неунимающегося говора; никто не стыдился сальных шуток, своих глупых догадок и ещё более изощрённых, чем сама правда, сплетен. Болтали и ученики, и учителя, и даже уборщицы, что перед уроками мыли на пару друг с другом кафельные полы и стены.       В кабинете директора оба напуганные, застыженные и до безумия друг в друге разочарованные. Пока Фостер с кем-то ругался по телефону, особенно резко отвечал на звонки сотового и не знал, с чего начать свой короткий, очевидный и довольно горький монолог, Дейзи наискосок поглядывала на Грэга, не понимая почему так сильно ноет её сердце. Такое чувство, что рассудок её крошился в отвращении к трусу, что сидел от неё на расстоянии руки по локоть, а сердце тянулось к тому Грэгу, что ещё кроется мнимым образом в её памяти.       Директор снял трубку стационарного телефона, глубоко выдохнул и осмотрел двух погорелых любовников. Розовая от печали, страха и смущения Дейзи сидела на стуле в холодном кабинете, наверняка уже бывшей своей школы и обнимала себя обеими руками то ли от холода, то ли от страха безысходности.       Она могла бы смириться с отчислением, стыдом, позором, но позволить чему-либо разлучить их с Грэгом она бы никогда не сумела. Привязанность ломала рёбра.       При глупом стечении обстоятельств, худших показаниях работников школы и директора Грэг действительно имел все шансы получить реальный срок по кричащей статье «Половое сношение и иные действия сексуального характера с лицом, не достигшим возраста согласия». Эрудированность и догадливость Дейзи ей играла совсем не на руку сейчас, под гнётом очевидных реалий, страха и паники она представляла своему воображению все печальные исходы кроме того, что им придётся расстаться — видимо, их с Грэгом разлука казалась ей ещё более ужасной, чем самый плохой исход.       Дейзи плакала и боялась поворачивать голову в сторону Грэга и, казалось, еле сдерживалась, чтобы не убежать. Быть может, он специально выбрал тот стул, что ближе к выходу. Сам он был зажат настолько, что выглядел парализованным, и глаза его стеклянные от растерянности рассматривали что-то в противоположной от Дейзи стороне нарочно. Он был абсолютно далёк от неё.       — Грэг… — Дейзи вдруг тихим шёпотом позвала его, но он не ответил и даже не обернулся, — Всё будет хорошо.       Литтлтон убрала со лба влажную прядь волос, всё ещё ожидая словить мужской пытливый взгляд, и забагровела в зажатом рыдании, когда он шикнул и махнул плечом. Он был ей нужен. Ей тоже тяжело и страшно, и одиноко, и стыдно, но она не побоялась отдать Грэгу остатки своего самообладания в то время как он уже перестал скрывать своё сожаление о том, что вообще позволил когда-то ей к себе приблизиться. Он оказался ещё слабее, чем думал сам, и чем думала Дейзи.       Ей вдруг вновь вспомнился тот миг осознания, обречения, страха потери и жгучей обиды — всё, как тогда, как в самом начале; то же смущение, стыд и трепет где-то под дрожащей грудью. На минуту почувствовала то же самое. Больная, упёртая овечка Дейзи Литтлтон, помешанная на Грэге Нэдлере, что сумел словно плотными чернилами залить её сердце. Школьница сквозь слёзы усмехнулась тому, какой дурочкой была и подумала: произойди сейчас эта их первая судьбоносная встреча, после той водки с содовой, Дейзи отправилась не в объятия к мужчине, что в страхе спрятался даже от неё самой, а прямиком домой или куда угодно, лишь бы подальше.       — Миссис Литтлтон, проходите. — отстранённо сказал директор и Дейзи уловила силуэт своей матери в дверном проёме.       — Что бы вы ни говорили и ни думали, моя дочь ни в чём не виновата. Любое обвинение в сторону Маргарет, и я нанимаю адвоката. — проговорила Элизабет грозно и осторожно сложила руки на плечи Дейзи в своей привычной хватке.       В этот момент Дейзи и удалось понять, что несмотря на самую большую любовь своей жизни, сидевшую от неё на расстоянии шёпота, поддержку и защиту, податливую и крепкую, она могла получить только от матери. И, наконец, от Грэга отвернулась. Элизабет даже не нужно было просить: женщина вошла, и воздух вмиг зардел её силой.       — Не беспокойтесь. Всем будет лучше, если решим вопрос без лишнего шума. — Фостер протёр лоб платком и сожалеющим взглядом облил обоих.       Он не издавал никаких порицаний и нравоучений, а мечтал сделать всё так, чтобы где-то выше по дереву государственного образования об этом инциденте никто и никогда не узнал.       Фостер что-то болтал без умолку, еле успевая кивать под свою болтовню, пока Дейзи, трясясь под ладонями своей матери, глядела на Грэга и сдержанно, насколько это казалось ей возможным, рыдала с гулким воем. Она старалась наклониться к нему то резко, то плавно, но Элизабет не позволяла ей сдвигаться и лишь крепче сжимала свои пальцы на её плечах. Нэдлер в это время смотрел куда-то вперёд, не обращая внимания на страдания своей любовницы, и мир вокруг него крутился куда быстрее, словно чувства злости, жалости и стыда его, наоборот, сокращали обороты.       — Решено в таком случае. Документацию на перевод я заполню и сам отправлю в Джексонвилл. Уверен, это верное решение. Маргарет рано или поздно стало бы тесно в этой школе. — Фостер проговорил довольно внятно, руки Элизабет спали с дрожащих плеч Дейзи, и школьница впервые за получасовой диалог разобрала слова директора.       — Что? — прошептала она, пару секунд помолчала, а потом в осознании вскрикнула, — Какой перевод? Я? Я никуда не поеду! — Дейзи в рыдании подскочила с места и бросилась к Грэгу на колени, стараясь ухватиться за мужскую шею, но учитель сбросил с себя её руки и немедленно поднялся со стула, краснея и вынуждая Литтлтон неосторожно свалиться на пол.       Грэг схватил со стола ручку, лист бумаги, стал что-то быстро писать, пока Дейзи казалось, что весь мир её только что предал.       — Выйдите все. — проговорила она подсохшими от рваных вдохов губами.       — Мне выйти? — усмехнулся Фостер.       — Да! — крикнула младшая Литтлтон грозно и бросила взгляд на Элизабет, обычно не поддающуюся её капризам.       Женщина посмотрела на дочь с сожалением, затем взяла под руку директора и вышла за двери кабинета.       Во впадинах девичьей памяти всплывали отрывки их с Грэгом беззаботной жизни, пока она коротким шагом шла к нему ближе, норовясь обнять его широкую спину. Нэдлер не переставал пачкать бумагу официальностями, но Дейзи, разбитую практически полностью, с себя не скинул.       — Что ты делаешь? — шептала она, морща нос и влажный лоб во всхлипах своего дрянного плача.       — Пишу увольнительную. — равнодушно ответил он и оставил свою подпись в нижнем углу листа, — Я уеду сегодня вечером.       — Куда? — истерично просмеялась школьница, отстранилась и подождала, пока Грэг впервые на неё взглянет.       — Домой, Дейзи. Ты не слушала, что говорил Фостер? — кратко ответил он и всё же набрался смелости развернуться к ней лицом. Сначала Литтлтон стояла неподвижно, а затем какой-то ток пробежался под её кожей так скоро, что сама она неосознанно, бесстыдно, мучительно, неуклюже и абсолютно безнадёжно снова завалилась на тело Нэдлера в попытках зацепиться за его горячую шею.       — Нет, останься. — сквозь плач медленно скулила она и гладила рукой плечо. — Мы уедем отсюда вместе, хочешь? Навсегда! Через год. Только не уезжай сейчас, прошу тебя. Мне нужно закончить хотя бы школу. Год, всего один год! Грэг?       Дейзи повисла на учителе бесстрашно, сжимая ноги на его талии, и снабжала мужское лицо сухими короткими поцелуями до тех пор, пока в бессилье не скатилась по его ногам на пол, рыдая ещё истошнее.       — Я не могу. Фостер прав. Если сейчас не возьмусь за голову, то навсегда потеряю всё. — Грэг искал на столе директора свой паспорт.       — Что «всё»? — спросила Дейзи, сменяя тоску на зарождающийся гнев, и отряхивала испачканные пылью колени.       — Свою репутацию, задающуюся карьеру и… — он хотел продолжить, но Дейзи его перебила.       — Репутацию? Да сколько ещё ты будешь говорить о своей вшивой репутации?! Ты всегда так яро пугался меня, ты боялся быть опозоренным? Боялся быть застыженным любовью со мной?! — Дейзи кричала и злилась с каждой секундой всё больше, но продолжала говорить то, о чём раньше запрещала себе даже думать.       — «Дейзи, не бери меня за руку», «Дейзи, я не стану тебя целовать, мы закрылись на один замок, а не на два», «Всё равно, что мы в другом городе»! Ты боялся неодобрения незнакомых тебе людей? Да кому мы были нужны? Мир не крутится вокруг тебя, Грэг! — кричала она, и слезам на её лице уже не было места.       — Да, мы были неосторожными иногда, но не только моя вина в этом! Почему всю ответственность ты свалил на меня? Почему?! Я не виновата в том, что ты трахнул меня в том баре, и в том, что Эванс показала нас всей школе, тоже не только я виновата! Ради нас я жертвовала всем! А ты? — Дейзи накрыла волна толстой обиды, она не давала Грэгу вставить и слова, — Из-за наших ошибок я теряю всё, что у меня есть! Родной дом, школу, Беттани, единственную любовь, а ты даже не теряешь меня! Почему ты думаешь, что только тебе бывает плохо?! — школьница кричала, пытаясь бороться с агрессией внезапно родившейся в её сознании.       — Репутация, будущее, карьера? Ты настолько жалок, что даже не мог выбрать между всем этим и мной! Ты знал, что у нас нет будущего! И только ты виноват в том, что это правда! Я была готова ждать, бороться, скрываться, врать, и я держу голову в холоде! Я готова была на всё, слышишь? На всё! Я расставила приоритеты в самом начале и одна тащила нас вверх, пока ты о чём-то бесполезно думал! До сих пор считаешь себя зрелым? Думаешь, превосходишь меня в чём-то? Нет. Я дарила тебе уверенность, я работала за двоих! Ты думал, я с тобой потому, что ты взрослый? Нет, это ты был со мной потому, что я взрослая.       — Дейзи…       — Не называй меня так!       Грэг молчал, нервозно тёр свои ладони друг о друга и поглядывал исподлобья на ту Дейзи, которую совсем не узнавал.       — Ты трус, Грэг. — Дейзи взглянула на мужчину через водную плёнку слёз, что скопились на её ресницах, и весь он ей показался вмиг таким скользким и противным, как салфетка, в которую высморкался больной туберкулёзом незнакомец. Хотелось сделать шаг назад, чтобы не дышать с ним одним воздухом.       — Ты сама меня таким полюбила. — проговорил он спокойно, поняв, что его образ, который Дейзи слепила в своей голове, как и суждено было, в секунду раскололся, оголив всю его подлинную сущность.       Они стояли на внушительной дистанции друг от друга, от сумасшедшего крика Дейзи кротко прокашлялась и несколько секунд намеренно подумала о том, хочет ли поцеловать Грэга прямо сейчас или нет. Подумала и уселась на стул, что стоял от него ещё дальше.       — Если подождёшь меня год, я за тобой потом хоть куда поеду. Навсегда. — Дейзи надеялась, что внезапно родившиеся в ней разочарование и даже слепое отвращение к нынешнему Грэгу является лишь следствием её истерики и скоро пройдёт, — Ты обещал сделать ради меня невообразимое, помнишь? Так делай же! Оставайся!       — Не думаю, что это хорошая идея. За этот год я столько смогу, Дейзи.       — Ты так ничего и не понял? — смеялась она, — Да ты без меня ничего не сможешь. Ты говорил, что плывёшь по течению, и поэтому у тебя всё получается? Да я была твоим течением! И это я тащила твою гниющую от страха и бездействия тушу! Эту книгу с Тесторном ты не написал бы никогда, если бы я не отправила ему то письмо! Да она фактически с меня списана! — Дейзи на секунду закрыла лицо руками, отбросила от лица волосы и снова в слезах холодных засмеялась.       — Только представь, насколько я хороша. Ты даже подумать не мог, что влюбишься в школьницу, а потом написал обо мне целую книгу. Ты любишь меня больше жизни, Нэдлер, не лги себе! Наберись смелости и пожертвуй хотя бы чем-то. Впервые поставь в приоритет моё желание. Я прошу у тебя всего год и готова отдать взамен на него всю оставшуюся жизнь, а мне всего семнадцать!        — Как у тебя всё просто, Дейзи. Я люблю тебя, но не готов ждать, понимаешь? Вдруг у нас не получится? Ты повзрослеешь, а я нет, и не получится? В таком случае я просто так упущу невероятную возможность пробиться наверх, я не хочу рисковать. Оно того не стоит. Я не хочу выбирать, но, видимо, обстоятельства всё решили за нас. Книга с Тесторном подарит мне блестящую карьеру. Мне нужно уехать. Одному. — Грэг начал ходить из стороны в сторону и остальное несвязно бормотать, — Мне нужно подумать, взвесить все «за» и «против» и только потом принять решение.       Дейзи молчала, а затем процедила:       — Если сейчас ты меня бросишь, я не оставлю тебе и шанса. Учись рисковать, неси ответственность за свои решения, имей мужество действовать, а не ждать.       Грэг обдумал мысль несколько секунд, взял в руку свою слегка помятую увольнительную и поднял глаза на отстранённую Дейзи, что в контрасте мужских печалей и неопределённостей возымела смелость смотреть в его глаза с улыбкой.       — Если мы действительно предназначены друг для друга, и всё это не было нашей ошибкой, мы обязательно встретимся снова, а сейчас прощай. — и взял в руки найденный паспорт.       — Твоей ошибкой. Я ни о чём не жалею.       Грэг схватил свою сумку и вместо того, чтобы уйти, застыл в дверях, несознательно ожидая некого напутствия. Вмиг в младшей Литтлтон проснулся низменный инстинкт вновь, как впервые, побежать за ним по коридорам, хвататься за рукава, надеяться, гадать, ничего не понимать, соблазнять, доверять, шантажировать и всегда молчать, как высокий отголосок той самой зависимости, с объектом которой она не привыкла прощаться навсегда. Сама она ещё не осознавала, что Грэга того самого, каким Дейзи его видела, каким она его себе перед сном представляла, теперь уже нет. И на деле никогда не было. Он бесследно пропал из её сознания.       Дейзи подошла к мужчине и в своей привычке закидывать руки ему на шею обняла. Обняла мягко, без особой страсти, страха разлуки или желания прочувствовать грудью его пульс. Она обняла на прощание объект своей самой большой, навсегда исчезнувшей в пучине ранней юности искренней любви. И поняла, что встреча в её голове Грэга реального и Грэга того, что был её горящей мечтой, стала точкой полного невозврата.       Нэдлер раскрыл дверь кабинета и не без стыда покидал школьные коридоры, боясь, что Дейзи, быть может, свойственно себе всё же побежит за ним, однако Маргарет с сознательной и крайне заурядной улыбкой сидела на том самом стуле у выхода и ждала, пока Грэг уйдёт из её жизни навсегда.