a bright light in the darkness of it all / Яркий свет во всей этой гнетущей тьме

Даже просто нахождение вне стен особняка Люторов приносит ощущение свободы, и Лена не может поверить, что не понимала этого раньше и не проводила больше времени на улице, когда застревала здесь на время школьных каникул. Она крадучись выбирается на волю, не желая быть запертой внутри. Не то чтобы Лена жалела, что всё лето проводила дома, даже когда родители уезжали в отпуск. Она училась, много занималась, чтобы поступить в университет в таком юном возрасте, и, если ей везло, она могла проводить время с Лексом. Но теперь, с этим новым чувством, Лена задаётся вопросом: могла ли её жизнь быть другой, могла ли она сама быть другой? Могла ли она быть не такой одинокой? Один только запах кофе и выпечки бесподобен, когда Лена входит в кафе и над её головой звенит маленький колокольчик. Лютор явно разочарована, когда не сразу замечает Кару, но отметает это чувство. Она здесь не ради Кары, она здесь, чтобы выпить кофе, она здесь ради себя. Кара — это отвлечение, которое Лена не может себе позволить, не с её будущим, о котором ей нужно думать. Так почему же её сердце пропускает несколько ударов, когда Кара появляется в двери за стойкой? Почему то, что бариста тут же ей улыбается, заставляет её чувствовать, что знакомство с Карой — совсем не плохое событие? Раньше у Лены никогда не было друзей, да она в них и не нуждалась. У неё никогда не было знакомых, которые хотели бы с ней дружить, но теперь она думает, что, возможно, что-то потеряла. Сегодня заказ у неё снова принимает отец Кары. Лена находит своё обычное место в глубине заведения, решив, что хочет остаться, по крайней мере, ненадолго, чтобы впитать все эти тёплые чувства, прежде чем ей надо будет думать о том, что Майк приглашает её сегодня на ужин, прежде чем ей придётся вернуться к своей реальной жизни, выйдя из-под купола, под которым, кажется, находится это ярко освещённое кафе. — Я знала, что ты не сможешь долго отсутствовать — никто не в силах устоять перед моими удивительными навыками приготовления кофе, — говорит Кара, ставя на стол перед Леной чашку с кофе. Лютор рада, что это она. — Вообще-то его не ты приготовила, — замечает Лена, видевшая, как напиток делал отец Кары. — Это уже детали, — Кара с улыбкой машет рукой. Она поворачивается, собираясь уйти, но останавливается и снова смотрит на Лену. — Её улыбка вдруг становится не такой широкой. — Ты сегодня надолго останешься? Лена хмурится, не совсем понимая, о чём идёт речь. — У меня через час перерыв, ты ещё будешь здесь? Лена сглатывает и кивает. — Отлично, тогда я присоединюсь. Кара исчезает прежде, чем Лена успевает ответить. Кара собирается присоединиться к ней? То есть Кара будет сидеть с ней? И, вероятно, разговаривать с ней? Кара собирается по собственному желанию провести с ней свой перерыв? Ничто больше не кажется логичным. И Лена вдруг жалеет, что пришла сюда, что ушла из дома в тот первый вечер, а потом возвращалась снова и снова. Она знает, что её жизнь стала ярче от одного только знакомства с Карой. Но если бы Лена не ушла тогда из особняка Люторов, если бы не вошла в это кафе, то сейчас бы не оказалась в ситуации, когда ей нужно поговорить с Карой, в ситуации, когда девушка, вероятно, выяснит, кто она, особенно теперь, когда знает её имя. И затем, когда Кара узнает, кто она такая, Лена уже никогда не сможет вернуться сюда снова. Вот почему она никогда не выходила из дома — не только потому, что ей не позволяла Лилиан, но и чтобы не испытать разочарования, чтобы избежать того, что потенциальная дружба будет разрушена, когда люди узнают, что она Лютор. Зачем она только назвала вчера Каре своё имя? Она могла бы продолжать приходить сюда совершенно анонимно, пока меньше чем через две недели ей не пришлось бы переехать. Вот почему Лена сожалеет обо всём этом — она уверена, что Кара забудет о ней уже к завтрашнему дню. Или же воспоминания о ней станут какой-нибудь историей, которую Кара, возможно, будет рассказывать своим друзьям, — о том, как наследница Люторов пришла к ним в кафе, даже не имея достаточно денег, чтобы купить напиток. Но Лена никогда не забудет это место, не забудет это чувство, не забудет взгляд этих голубых глаз, который согревает её так, как ничто другое. Несмотря на всё это, она остаётся. Лена остаётся, потому что этого ждёт Кара. Она остаётся также на тот случай, если Кара не догадалась, кто она такая. Лютор остаётся, потому что этот кофе на самом деле очень вкусный и ей хочется ещё раз увидеть эту улыбку. Если это последний раз, когда она видит Кару, тогда, просто для себя, всего на мгновение Лена может признать, что, возможно, она действительно влюблена в эту девушку. Однако это ничего не значит, потому что теперь у неё есть Майк. Лена уже давно допила свой кофе, когда Кара снова появляется у её столика, на этот раз с подносом в руке. Бариста, похоже, нервничает и переводит взгляд с Лены на пустой стол. — После того, как я ушла, я поняла, что даже не спросила, можно ли мне к тебе присоединиться? Лена даже не думает о том, чтобы сказать «нет», и показывает на сиденье напротив. — Почему ты хочешь провести свой перерыв со случайным клиентом? — спрашивает она. Кара пожимает плечами и ставит поднос на стол. — Потому что ты кажешься мне милой, и потому что мне было весело разговаривать с тобой последние пару дней. Лена не уверена, что слово «милая» когда-либо использовалось для её описания. «Стерва» точно употреблялось. А «весело»? Это ещё одно слово, которое никогда с ней не ассоциировалось. — Вот, я подумала, что ты проголодалась, — говорит Кара, пододвигая одну из тарелок с подноса через стол. «Милая» — это определённо то слово, которое Лена использовала бы, чтобы описать Кару. — Кара, — в голосе Лютор звучит предупреждение, — разве мы не говорили о том, что тебе не следует раздавать бесплатную еду? На этот раз бариста улыбается. — Поверь мне, ты это тоже обязательно должна попробовать, сладкие булочки — мои любимые. Хочешь ещё что-нибудь попить? Я могу попросить Джеремайю приготовить тебе напиток, если хочешь. — Я в порядке, спасибо. Джеремайю? Кара кивает на мужчину за стойкой, её рот уже набит едой. Это не должно выглядеть милым — щёки девушки раздуваются от еды, однако это именно так и выглядит. Ей приходится проглотить пищу, прежде чем заговорить. — Моего отца. Лена нахмуривается. — Ты называешь своего отца по имени? — Приёмного отца. — Улыбка Кары слегка гаснет, и Лена жалеет, что спросила. — Дэнверсы удочерили меня, когда мне было тринадцать. — Они кажутся милыми, — говорит Лена, потому что на самом деле не знает, что ещё сказать. Хотела бы она, чтобы её семья была такой же. Кара мгновенно оживляется. — Они самые лучшие, не знаю, что бы я без них делала. — Меня тоже удочерили, — говорит Лена: её глупый рот снова выпаливает слова прежде, чем она успевает их обдумать. Кара делится с ней, и Лена тоже хочет поделиться, страстно желая, чтобы всего один человек знал, кто она такая. Чего Лена не ожидает, так это того, что взгляд Кары метнётся прочь, а щёки покраснеют. — Я знаю. Глаза Лены расширяются. — Ты знаешь? — Значит ли это?.. — Все в Мидвейле знают историю о том, как Лена Лютор была усыновлена семьёй Люторов, когда ей было четыре. — Как давно ты знаешь мою фамилию? — Так вот что это такое? Это не просто дружелюбие Кары, это её любопытство, желание услышать от неё рассказ, желание что-то от неё получить, как и у всех других людей в её жизни. Потому что теперь это кажется единственной возможной причиной, по которой Кара по-прежнему хочет с ней поговорить, зная, кто она такая. Было достаточно трудно пытаться подружиться с кем-то, когда Лена была моложе, учитывая влияние семьи Люторов, нависшее над ней. А после поступков Лекса это стало вообще невозможным. Она рассуждает так, будто бы у неё были друзья в детстве и юности. Джек, вероятно, был самым близким к тому, что можно было бы назвать другом — её партнёром по лабораторным работам в университете, — но он был на несколько лет старше её. По крайней мере, он всегда был милым. — С той секунды, как ты назвала своё имя. Мне показалось, что ты выглядишь знакомо, но до этого момента я не понимала, кто ты. — Почему ты ничего не сказала? — спрашивает Лена, ковыряясь в тарелке перед собой. Кара, уже доев первую сладкую булочку, принимается за вторую. Кара пожимает плечами. — Мне показалось, что ты не хочешь, чтобы кто-то знал. — Если ты знаешь, кто я, то почему до сих пор разговариваешь со мной? Кара нахмуривается. — А почему нет? — Потому что я Лютор, — говорит Лена и мгновенно сожалеет о яде, которым наполняет эту фамилию. Она прочищает горло. — Если ты знаешь, кто я, ты должна знать, что сделала моя семья, что натворил Лекс. Кара снова пожимает плечами. — Я знаю, что он сделал, но я также знаю, что это была не ты. Для меня ты просто девушка, которая постоянно приходит в наше кафе, девушка, которая заставила меня смеяться и сделала эту неделю менее скучной. Я стараюсь не судить о людях, пока не узнаю их получше. — Её улыбка становится немного нервной. — Ты хочешь, чтобы я ушла? Теперь я понимаю, что ты, вероятно, пришла сюда, чтобы побыть в одиночестве. — Пожалуйста, не надо, — тихо произносит Лена, всё ещё не веря тому, что только что услышала от Кары. Все люди обычно, только увидев её в первый раз, сразу же решают, что она, должно быть, заносчива, она, должно быть, стерва, она, должно быть, злая, — и всё благодаря её фамилии. А теперь все думают, что она такая же, как Лекс, и Майк единственный, кто вообще готов рискнуть связаться с её фамилией. Но вот перед ней сидит Кара и говорит, что ей всё равно, что она её не осуждает, что Лена заставила её смеяться, и вроде даже она по-прежнему хочет её узнать. Лютор проглатывает все закипающие в ней гневные чувства, отталкивает их прочь и улыбается Каре. — Спасибо. — А затем Лена задаёт вопрос, просто чтобы поддержать разговор, просто чтобы показать, что она не хочет, чтобы Кара ушла. — Как давно ты живёшь в Мидвейле? — С тех пор как меня удочерили, а два года назад я переехала в Нэшнл-Сити, чтобы учиться в университете. Именно тогда Элайза с Джеремайей открыли это кафе. — Кара жестом показывает вокруг. — И из-за этого я так злюсь! Они дождались, пока я уеду из дома, и теперь я могу есть всю эту вкусную еду только тогда, когда приезжаю на каникулы. — Она подчёркивает свою фразу, запихивая в рот остаток второй сладкой булочки. Впервые за долгое время, разговаривая с кем-то, Лена чувствует себя по-настоящему расслабленной. Она берёт кусочек своей еды и засовывает его себе в рот. — Ладно, — прожевав, комментирует Лена. — Я понимаю, почему ты так расстроена, они просто восхитительны. — Правда же? Алекс считает, что я драматизирую, но это на самом деле так. То есть родители присылают мне посылки с едой, но это не одно и то же. А как насчёт тебя, как давно ты здесь живёшь? Особняк Люторов стоит здесь уже много лет, но никогда не было похоже, что там кто-то есть. — Я тоже провожу здесь только каникулы. Когда я была младше, большую часть времени находилась в школе-интернате или уезжала отдыхать, а последние несколько лет провела в университете. — В университете? — Кара нахмуривается. — А сколько тебе лет? То есть, извини, это прозвучало грубо, но просто ты выглядишь на мой возраст. — Мне двадцать. Я поступила в университет, когда мне было семнадцать, и закончила его в прошлом месяце. Глаза Кары округляются. — Я слышала, что ты умная, но ничего себе, это просто потрясающе. — Она улыбается. — Ты потрясающая. Лена чувствует, что краснеет от похвалы под искренним взглядом ярко-голубых глаз Кары. — И через пару недель ты приступаешь к новой работе в городе? — спрашивает Кара. Лена почему-то тронута тем, что Кара внимательно её слушала в прошлый раз и на самом деле помнит, о чём она говорила. Лютор кивает. — Я приступаю через два дня после своего двадцать первого дня рождения. — Тебе скоро исполнится двадцать один, это так здорово, мне тоже двадцать один! — Кара улыбается так, словно это лучшая новость, которую она когда-либо слышала. Лена думает, что это, возможно, просто потому, что Кара такой человек — всегда радостная, всегда взволнованная, всегда приносящая другим положительные эмоции. Однако это напоминание не приносит Лене радости, особенно когда она думает о том, что должно произойти до этого дня. — Всё в порядке? — спрашивает Кара, и её улыбка мгновенно исчезает. Почему она так беспокоится о человеке, которого встретила только пару дней назад? — Всё прекрасно, — отвечает Лена, приклеивая к лицу лучшую фирменную улыбку Люторов. — Хорошо. — Кара смотрит на свои часы. — Блин, мой перерыв почти закончился. — Опять это слово, оно звучит практически очаровательно. — Блин? Щёки Кары краснеют. — Я не люблю ругаться, — бормочет она, и Лене вдруг становится неловко за то, что она спросила: возможно, девушку уже дразнили этим раньше. — В этом нет ничего плохого. — После этих слов Лютор Кара поднимает на неё взгляд, явно удивлённая. И Лена чувствует, как её сердце слегка оттаивает, а стена, которую она возвела вокруг него, рушится ещё немного. — Спасибо, что провела со мной свой перерыв, и за бесплатную еду ещё раз спасибо. — Нет, это тебе спасибо, что развлекаешь меня. — Кара встаёт, собирает оставшуюся посуду на поднос, но, прежде чем взять его, останавливается, вытаскивает из кармана блокнот и ручку. Она что-то записывает, затем вырывает страницу и протягивает её Лене. Лютор несказанно удивлена, увидев на бумаге торопливо написанные имя и номер телефона Кары и улыбающийся смайлик рядом. — Напишешь мне? Я знаю, что ты приходишь сюда каждый день, но на случай, если не придёшь. Лена берёт листок. Изначально для неё было неожиданностью, что Кара захотела с ней поговорить, сперва всего на несколько минут, а затем во время перерыва, но теперь Кара хочет общаться с ней и за пределами этого места? Где не будет никаких ограничений на то, как долго они смогут разговаривать? — Можно? — спрашивает Лена, протягивая руку за блокнотом Кары и принимая собственное решение. Она знает, что как только уйдёт отсюда, то уже не будет находиться под влиянием этой улыбки и сможет думать более рационально, сможет отговорить себя от всего этого, убедить себя, насколько плохой идеей было бы дружить с Карой. Лена не очень хорошо ладит с людьми, не очень хорошо заводит друзей, и в конечном итоге она только навредит и Каре, и себе в этом процессе. Но Лютор не хочет быть рациональной, она хочет хоть раз в своей жизни не думать о чём-то слишком много, она хочет снова увидеть Кару, узнать её ближе, узнать, какой у неё любимый цвет, любимый фильм, любимая книга, хочет снова увидеть её улыбку. Лена быстро записывает свой номер и передаёт его Каре, тем самым сделав так, чтобы решение было не у неё одной. Если даже она не напишет сама, если она струсит или поймёт, насколько это плохая идея, это уже не будет иметь значения, потому что теперь Кара тоже сможет ей написать. — Мы ещё увидимся? — с надеждой спрашивает бариста. Такая же надежда наполняет грудь Лены, заставляя её на мгновение забыть обо всём, кроме улыбки Кары. — Увидимся. — Лютор улыбается и, когда Кара уходит, смотрит, как она возвращается к работе, после чего снова смотрит на листок бумаги, который держит в руке. Лена активирует свой телефон, вводит номер Кары, добавляет после имени смайлик и нажимает «сохранить». Её хорошее настроение мгновенно улетучивается, когда она видит сообщение от Майка, по-прежнему висящее без ответа. Лена знает, что её мать этому не обрадуется, но принимает поспешное решение и нажимает «удалить» вместо ответа. Это, возможно, даст ей всего день или два, прежде чем она снова с ним увидится, но достаточно того, что она искренне улыбается, когда вскоре выходит из кафе, и Кара, помахавшая ей на прощание, ещё больше поднимает ей настроение. Прекрасное настроение сопровождает Лену всю дорогу до дома, и даже мать, спрашивающая о Майке в тот вечер, не портит его. По крайней мере, Лилиан верит её хмурому взгляду со словами «пока нет» в ответ. Вернувшись в свою комнату, Лена подумывает отправить смс Каре, но не знает, что написать. Она стирает несколько вариантов сообщений, каждый из которых звучит глупо, после чего в гневе отбрасывает телефон в сторону. Поэтому она и дала девушке свой номер, поскольку сама даже не знает, что написать. Лена просто надеется, что Кара напишет ей первой, а если нет, то Лютор уже знает, что завтра пойдёт в кафе. Она могла сказать себе, что хочет этого из-за кофе или из-за сладких булочек, но на этот раз Лена даже не может лгать себе — она намерена увидеться с Карой. И она, возможно, через одиннадцать дней выйдет замуж, в связи с чем понимает, что ничего романтического между ними быть не может, но собирается максимально использовать свои оставшиеся одиннадцать дней свободы и позволить себе иметь друга, если Кара тоже этого хочет. На следующий день Лена не идёт в кафе. Лилиан перехватывает её за завтраком — она нужна ей для примерки платья, а затем для остального планирования свадьбы. Лена удивлена, почему со всем этим не помогают Майк с Реей, но радуется этому факту, поскольку сегодня ей не придётся снова с ними видеться. Её хорошее настроение со вчерашнего дня уже давно испорчено, потому что сегодня она не может пойти в кафе, однако ей не нужно, чтобы рядом присутствовали Майк с Реей, что погубило бы этот день окончательно. К тому времени, как они заканчивают всё планирование, все обсуждения, и Лилиан выпускает её из поля зрения, становится поздно, слишком поздно, чтобы пойти и увидеть Кару, слишком поздно, чтобы делать что-либо, кроме как хандрить о том, что она сможет провести с симпатичной бариста на один день меньше. К счастью, в четверг утром Лилиан кажется более сфокусированной на каких-то своих личных делах, и ей всё равно, когда после завтрака Лена исчезает наверху. На этот раз Лена предусмотрительно захватывает с собой в кафе книгу, чтобы чем-то себя занять вместо того, чтобы просто наблюдать за другими посетителями или погрузиться в мысли о том, как много изменится в ближайшие девять дней. Сегодня она заказывает горячий шоколад, на этот раз у матери Кары, которая сообщает ей, что девушка приступит к работе через полчаса. Лена краснеет от намёка на то, что она здесь, чтобы увидеться с Карой. На самом деле так и есть, но ей не требуются слова от матери Кары или даже самой Кары, чтобы понять это. Она занимает своё обычное место в глубине помещения и быстро погружается в чтение. Лена настолько увлекается книгой, что даже подпрыгивает, когда на сиденье напротив кто-то резко опускается. Она уже собирается сказать человеку, что место занято, хотя в действительности это не так, когда её взгляд встречается с широкой улыбкой и сияющими голубыми глазами. Прошло всего пять дней с тех пор, как она впервые вошла в это кафе, но эта улыбка уже прочно заняла место в её сердце. — Ты снова пришла, — сияет Кара. — Мне стало скучно дома, — смеётся Лена. Кара выглядит слишком воодушевлённой для десяти утра. — Извини, что не смогла прийти вчера — я была занята. — Не переживай, я рада, что ты пришла сегодня. И если тебе действительно так уж скучно, — говорит Кара, бросая в Лену кухонное полотенце, которое приземляется на её книгу, — ты можешь помочь мне убрать со столов. Кроме того, там уже накопилась гора посуды, которую моя мама, без сомнения, заставит меня мыть. Лена смеётся, отбрасывает от себя полотенце, и оно попадает Каре прямо в грудь. — Я в порядке, спасибо. И я почти уверена, что в этом заключается твоя работа. — Да, и иногда мне даже нравится здесь работать, например, когда я обслуживаю таких симпатичных клиентов, как ты, но, должна признаться, я не самый большой фанат мытья посуды. Лена удивлена, что её голос звучит нормально, когда она отвечает. Конечно, она знает, что привлекательна, но обычные комплименты, которые слышит Лютор, — это «красивая» и «великолепная», и все они исходят от людей, которые чего-то от неё хотят. Майк назвал её хорошенькой, но это прозвучало как-то снисходительно. Кара произносит комплименты непринуждённо, безо всякого подтекста, с улыбкой, как будто она констатирует простой факт. — Я почти уверена, что никто не любит мыть посуду. — Лена надеется, что румянец на её щеках не слишком бросается в глаза. — Верно, — задумчиво произносит Кара. — Это верно. Ладно, — она снова встаёт, так же быстро, как и села до этого. Кажется, всякая нервозность в её действиях по отношению к Лене исчезла. — Мне нужно привести в порядок столы, с которыми ты отказываешься мне помочь. Ты не уйдёшь? — спрашивает она. — У меня скоро перерыв, и я могла бы снова к тебе присоединиться. — Разве ты не начала работать всего десять минут назад? Кара с усмешкой пожимает плечами. — Это те преимущества, которые даёт работа на своих родителей. Так же быстро Кара снова уходит, чтобы вернуться к работе. Она показывает Лене кончик языка, пока та наблюдает за ней. Лютор качает головой, прежде чем снова переключить своё внимание на книгу. Вот что это значит — иметь друга? Лена очень надеется, что это так. В действительности, не проходит и получаса, как Кара снова занимает место напротив неё, на этот раз с какой-то выпечкой на подносе. — Разве я не говорила тебе прекратить приносить мне бесплатную еду? — спрашивает Лена. — Элайза сказала мне, что сегодня утром ты оставила большие чаевые, так что я почти уверена, что ты за это уже заплатила. Лена без дальнейших комментариев берёт печенье, и улыбка на лице Кары говорит ей, что та считает, что выиграла этот раунд. Лена определённо положит больше денег в банку для чаевых, только в следующий раз она сделает это как можно незаметнее. — Ммм, — мычит Лена после первого укуса. — Это всё делает твой папа? Они очень вкусные. Кара улыбается. — Вкусные, правда же? Да, папа с мамой готовят всю выпечку. Однако мы с Алекс не унаследовали ни одного из их кулинарных навыков, и нам фактически запрещено пользоваться кухней. Третий пожар, который мы устроили, чуть не спалил это место. — Постой, извини, вы устроили не один, не два, а целых три пожара, пытаясь приготовить еду? — Мы были голодны. И мы их потушили, никто не пострадал. Лена смеётся. Она не очень хорошо готовит, но даже она не настолько безнадёжна. Разговаривать с Карой так легко, Лена будет наслаждаться этим, пока может. Возможно, она могла бы встретиться с ней в Нэшнл-Сити, когда Кара вернётся на учёбу, а Лена станет генеральным директором, возможно, эта дружба продлится дольше двух недель, но на всякий случай Лена сейчас хочет извлечь из этого общения максимум пользы. — Ладно, ты уже знаешь, что я ненавижу мыть посуду и не умею готовить, расскажи теперь что-нибудь о себе. Вопрос на мгновение ставит Лену в тупик — рассказывать особо нечего. Она на мгновение задумывается, пытается вспомнить что-то из своей жизни, что стоило бы рассказать. Ей грустно сознавать, что таких моментов не так уж много. — Когда мне было девять, — начинает Лена, когда ей в голову приходит одно из немногочисленных тёплых воспоминаний о брате, не запятнанное его недавними поступками, — я сконструировала робота, чтобы он следовал за моим братом по всему дому, и он даже мог подниматься и спускаться по лестнице. Сначала Лекс считал, что это круто, но уже через пару дней он его разбил. — Ты создала робота, когда тебе было девять лет?! Лена ухмыляется. — Гений, помнишь? — Ладно, мисс Всезнайка. Думаю, ты бы прекрасно поладила с моей сестрой, она тоже считает себя лучше всех. — Я не говорила… — начинает Лена, потому что это именно то, как думают о ней многие люди, а она не хочет, чтобы Кара тоже так думала. Девушка прерывает её прежде, чем Лютор успевает сказать что-либо в свою защиту. — Извини, это была шутка. Есть ещё кое-что, что ты должна обо мне знать: я люблю шутить. Лена, снова расслабившись, улыбается. — Может, тебе стоит научиться шутить получше? — Именно так говорит Алекс, — бормочет Кара, и Лена снова смеётся над обиженным лицом Кары. Это чересчур мило, гораздо очаровательнее, чем должны выглядеть надутые губы. Смех Лены обрывается, когда загорается экран её телефона, и всё тепло у неё в груди сменяется на холод, как только она видит, что это ещё одно сообщение от Майка. Ей следовало оставить мобильный дома, ведь ей вообще никто не пишет. За исключением Майка, у которого теперь есть её номер. И ещё у Кары. Лена поднимает взгляд и видит, что девушка с любопытством наблюдает за ней. Лютор нажимает «удалить», прежде чем успевает даже задуматься о своих действиях, — она не позволит Майку испортить ей день. — Всё в порядке? — спрашивает Кара. Искреннее беспокойство в её голосе и на её лице почти заставляет слёзы подступить к глазам Лены. Она не привыкла, чтобы люди о ней заботились, особенно вот так. По-настоящему. Кара настоящая, она добрая, весёлая и милая, и хотя они знакомы всего несколько дней, ей не всё равно. — Лена? — Это обращение пугает Лютор, но не так сильно, как пальцы, коснувшиеся её ладони, не так сильно, как жар, поднимающийся вверх по руке от места контакта, не так сильно, как тепло, которое распространяется в её груди, заменяя всю печаль чем-то лучшим. Лена понимает, что до сих пор не ответила, и видит, как Кара отводит взгляд, убирает руку и кладёт себе на колени. — Нет, я… — Лена подавляет неожиданные эмоции и удивляется, что улыбка, которая робко проступает на её лице, настоящая, несмотря на трепет в груди. — Я в полном порядке. — Её улыбка становится шире. — На самом деле всё хорошо. Кара в течение минуты выглядит сомневающейся, затем на её лице снова появляется улыбка. Лена совершенно уверена, что могла бы смотреть на неё вечно. — Ну хорошо. — Итак, я думаю, теперь твоя очередь рассказать мне что-нибудь о себе. Кара хмыкает, на мгновение явно глубоко задумавшись, а потом её лицо проясняется. — Я люблю собак. Лена смеётся. — Хорошо. — Нет, я имею в виду, что люблю собак. Они такие милые, очаровательные и радостные. Глядя на Кару, Лена не может удержаться от сравнения этих слов и самой девушки. — Алекс с Мэгги, кажется, я упоминала их, моя сестра и её девушка, — продолжает Кара, — подумывают о том, чтобы через несколько месяцев завести собаку, и я так взволнована, потому что это, по сути, означает, что у меня тоже будет собака. Алекс хочет назвать её Гертрудой, что, по-моему, довольно нелепо в качестве клички для собаки, и Мэгги со мной согласна, но она так влюблена в Алекс, что я уверена, что в конечном итоге она согласится. Что насчёт тебя? Ты любишь собак? Или ты больше любишь кошек? Лена смеётся. — Это была целая куча информации за один присест. Кара смущённо краснеет. — Я просто люблю собак, понимаешь? Лена улыбается. — В этом нет ничего плохого, — она замолкает, обдумывая вопрос Кары. На самом деле она никогда не размышляла эту тему — Люторы не были любителями домашних животных, а если бы у них и был какой-то питомец, она бы никогда его не видела, всегда находясь на учёбе. Но… — Собаки милые, но мне кажется, что я всё же предпочитаю кошек. Собаки требуют много внимания, а у меня вечно нет времени. А кошка… — Лена задумчиво хмыкает. — Возможно, когда я перееду в город, у меня получится завести кошку. — Да, сделай это, кошки тоже классные! Когда я была подростком, у нас жил кот по кличке Полосатый, и он был потрясающим! — Ты очень увлечена животными. — Ага. Потому что они замечательные. Лена снова смеётся, на мгновение почти забыв о Майке. — С этим я не могу поспорить. — Мне нужно вернуться к работе, — помолчав, говорит Кара и надувает губы. Это в самом деле нечестно, что она всегда при этом умудряется так мило выглядеть. Но Лена считает, что Кара в любой ситуации очаровательна — дуется она или нет. — Ты ещё будешь здесь в обеденное время? Лена задумывается, для чего она должна вернуться домой. Ни для чего. Даже слово «дом» звучит не совсем подходяще, когда она думает об особняке Люторов, хотя жила там постоянно с четырёх лет. Единственное, что там её ждёт, — это встреча с матерью, которая, без сомнения, захочет поговорить о свадьбе и спросить её, общалась ли она уже с Майком. Но это может подождать. — Мне бы хотелось закончить с этим, — говорит Лена, показывая на книгу на столе. Впервые за долгое время она может просто расслабиться и почитать, и ей это действительно очень нравится, что ещё больше усиливается непринуждённой атмосферой кафе. С каждым днём она всё меньше и меньше беспокоится о том, что её узнают. Кара сияет. — Отлично. Лена провожает её взглядом, наблюдая, как она улыбается родителям и начинает убирать со столов. Лютор смотрит на девушку чуть дольше, чем следовало бы, прежде чем снова уткнуться в книгу. Но время от времени она поднимает голову и ловит взгляд блондинки на другом конце кафе. И каждый раз Кара в обязательном порядке строит гримасу, которая в итоге превращается в широкую улыбку, а Лена лишь качает головой. Лютор уверена, что даже через всё помещение Кара видит её улыбку, которую она тоже пытается подавить.