Курим и молчим

Звонок в дверь застал врасплох, Володя аж вздрогнул от неожиданности. В это время никто не должен был вроде прийти. Но звонок повторился, и пришлось принимать это во внимание. — Я сейчас, — всё-таки сказал он, отпуская Макса. — Посмотрю, кто пришёл. За дверью оказался Павел Анатольевич. Окинув Володю критическим взглядом, он прищурился и спросил то, на что Володя даже не сразу нашелся, что ответить. — Как вы, Владимир? Не заболели? А то вид слегка лихорадочный. Как больной? — Я? Нет… — с одной стороны Павел Анатольевич был не вовремя, с другой — сказать это человеку, которого он вчера дёрнул посреди ночи — ну, он не мог. Реально не мог. — Получше вроде… ну как мне кажется… — Я войду? — уточнил доктор, только после подтверждения переступая порог. Пока Павел Анатольевич мыл руки, Володя только и успел предупредить Макса, что к ним врач пришел, а больше и ничего. — Что-то душно у вас тут. И… накурено? — едва появившись на пороге, спросил Павел Анатольевич. Володя словил его суровый взгляд и понял, что он идиот. — Вы что же, курите здесь, Владимир? — почти ледяным тоном осведомился врач, и от этого тона реально хотелось куда-то провалиться. — В таких условиях пневмония не вылечится. — Здравствуйте, доктор, — поспешил на выручку Макс. — Да мы не курим совсем! В том смысле, что никотином не дышим. Это вейп, он же безопасный, обычная водичка, да, Володь? — Кхм, — сказал Павел Анатольевич. И нахмурился. — Владимир, если позволите, у меня к вам один вопрос: из какой деревни вы вывезли этого своего… гостя? И сами давно ли вы оттуда выехали? Да если из двух зол выбирать меньшее — боюсь, лучше бы вы никотином баловались! — Давно, Павел Анатольевич, — промямлил Володя, приоткрыв немного форточку, совсем чуть-чуть. — Я не подумал… Павел Анатольевич не стал комментировать это, его взгляд и без комментариев был понятен, а потом обратил свое внимание на Макса. — Как себя чувствуете, молодой человек? Вижу, сегодня вы хотя бы не находитесь в полубессознательном состоянии. Как к вам обращаться? — Эээ… меня Максим зовут… — О, это забытое ощущение полыхающих ушей, как в детстве! — Скажите, доктор, а что… эта штука вредная, да? — Для тех, у кого проблемы с органами дыхания — да. Я вообще к курению отношусь категорически отрицательно, но это личное дело каждого. Но в данном случае, это не то, что способствует вашему выздоровлению, Максим. Мне надо вас послушать. Футболку поднимите, пожалуйста? Сколько температура сегодня? — 38,2 утром было, — отозвался Володя. — Сейчас вроде меньше. Лекарства принял… — Это хорошо, — отозвался Павел Анатольевич, грея в руках фонендоскоп и ожидая, пока Максим поднимет футболку, потом принимаясь слушать. — Что ж, диагноз почти подтверждается. Ещё пара дней, и вы будете изображать симфонический оркестр, Максим, если продолжите в том же духе. Хрипы в обеих сторонах уже начинаются. Очень надеюсь, что мы не опоздали с антибиотиками. Владимир, — обратился он к Володе, попутно считая пульс у Макса, — температуру мерить каждые четыре часа и записывать. Если к завтрашнему вечеру она так и будет держаться в тех же пределах, звонить мне, поменяем антибиотик. Да, пульс частит. Давайте температуру, — он сунул Максу ртутный градусник и повернулся к Володе. — Я понял, — отозвался тот. — Я запишу. — Вы точно хорошо себя чувствуете? — уточнил Павел Анатольевич. — Конечно. Мне просто работать ещё надо, — отозвался Володя, думая, что его возбужденный румянец и впрямь можно принять со стороны за лихорадку. — Гмм. Не сочтите меня занудой, но после того, как градусник освободится, я подвергну той же процедуре и вас. Вы как-то тяжеловато дышите, и лицо у вас странно красное. А хотя… — доктор покачал головой, — разрешите, я вас тоже послушаю? Пневмония, конечно, не заразна, но — на всякий случай. Как говорили мои учителя — лучше перестраховаться, чем недо. Давайте? Пришлось соглашаться. Володя чувствовал себя идиотом втройне, но что было делать. Павел Анатольевич так просто не отстал бы, это ясно, профессиональная хватка у него была что надо. Терпеливо ожидая, пока он выслушает что нужно с этим своим «дышите-не дышите», Володя думал о том, что стоит ему понервничать, напрячься или возбудиться, так что сразу становится видно на лице. — Кроме жёсткого дыхания от курения, как я полагаю, ничего не слышно, — ответил Павел Анатольевич, послушав его. Но градусник всё-таки вручил, предварительно посмотрев и сбросив. — 38,5. А пульс частит, как будто 39, не меньше. Слабость есть, Максим? Тошнота, головная боль? — спросил он, помечая что-то на бумажке и дописывая назначение. — Хронические заболевания какие-нибудь? — Хронические? Да вроде нет. Разве что насморк, — Макс усмехнулся. — А так — ни на что вроде пока не жаловался. Тошнота утром была, но мы поели, и прошло вроде. Голова побаливает, немножко, ну так болею же? — Понятно, понятно, — Павел Анатольевич глянул на него внимательным взглядом и дописал что-то ещё. — Пока все в пределах ожидаемого. Тут история на две недели, не меньше… Что там у вас, Владимир? Володя молча протянул градусник, Павел Анатольевич глянул и удовлетворённо кивнул. — Хорошо, видать у вас просто душно. Хорошо, что вы не болеете… — Доктор, скажите, а можно глупый вопрос задать? — Макс долго сомневался и наконец не выдержал. — Пневмония эта… она точно не заразна? А то мало ли что! А то очень не хочется, чтобы он… чтобы Владимир заболел. А то неудобно прямо: мало того, что в гости свалился, да еще и заразу буду разносить. — Если только она туберкулёзом не вызвана, то не заразна, — серьезно посмотрел на него Павел Анатольевич. — Но у вас явно не это, он так остро не начинается. Так что не переживайте, Владимир точно не заразится, это же не вирус. Он измерил Максу давление, удовлетворившись результатом и пометил это на бумажке. — Постельный режим соблюдать, молодой человек, — ещё раз строго сказал он. — Никакой лишней нагрузки, организм сейчас и так ослаблен. Покой и больше ничего пока толком не делать. — Нам документы надо забрать в понедельник, — грустно сказал Володя. — Иначе на работу не возьмут. Какие две недели… — Пневмония так быстро не проходит. — покачал головой Павел Анатольевич. — А кто-нибудь другой может их забрать? Или совсем никак? Потому что вряд ли в понедельник состояние улучшится до уровня активного функционирования. — Я не знаю, мы не выясняли ещё, — ответил Володя, задумавшись. Кто-то другой заберет документы? Вариант был только один пока что… Когда доктор ушел, Макс уселся на кровати, подперев голову рукой, и уставился в стену. — Какой-то тотальный пиздец, Володь. Ну допустим, мы, скажем так, пренебрежем рекомендацией доктора и поедем за документами вместе. Что нам это даст? Меня оформят на работу окончательно. Игра стоит свеч? Риск — благородное дело и все такое? Но с другой стороны, если меня после развезет — а я уже и об этом думаю, да — тебе, прости, мало не покажется. Но отпускать тебя одного в эту дыру? И потом, кто тебе отдаст мои документы? Ты мне официально совершенно никто, а наши с тобой душевные переживания там уж и подавно никого не волнуют! Сам-то что думаешь, есть какие идеи? — Я в любом случае поеду в «эту дыру», как ты сказал, потому что у меня командировка. Кто отдаст мне твои документы, я не знаю, — Володя приоткрыл форточку чуть шире. — Но попробовать можно. Ты можешь там кому-нибудь позвонить? Вообще кто-то адекватный у вас там есть? Он вернулся в кровать, забираясь под одеяло к Максу и глянул на время. — Так, температуру мерить через четыре часа… Но ехать я бы тебе и правда не советовал. В редакции, я думаю, договорюсь, чтобы тебя подождали, это не вопрос… Другое дело, что мотаться в эту деревню второй раз, если уж я еду туда и так в понедельник, мне бы не хотелось… Ты говорил, тебя не будут особо держать, давай позвоним кому-то, чтоб хоть в курсе были, что за документами приедут? — он вздохнул, покачав головой. — Сегодня ж суббота. — Подожди минуточку, — сказал Макс. — Подожди, я подумаю. Он какое-то время еще поразглядывал стену, а потом обернулся: — Есть. Придумал. Самая адекватная в этой деревне в мое отсутствие — это моя мама, прости за нескромность. Плюс к тому она дружит с женой нашего кадровика, который спит и видит пихнуть на мое место своего племянника. Кстати, маме все равно надо позвонить, два дня прошло, как я типа у друга, хоть как-то о себе дать знать не лишне. Значит, я звоню маме и сообщаю ей две новости. Плохая — я тут заболел. Хорошая — я нашел работу в Москве. Поэтому мне срочно нужны мои документы, приедет человек и заберет. Я ей скажу, что ты мой начальник: по сути ведь так и есть? Ты работаешь в той системе, которая меня наняла, и очень может быть, в том числе и тебя мне придется возить по всяким разным командировкам. Мама все сделает, и к понедельнику документы будут у нее на руках. Приедешь ты, заберешь их и вся недолга. Ну скажи, разве не здорово я придумал. Он взял Володю за руку и продолжил, перебирая его пальцы: — А невесте моей не рассказывай пока ничего. Ей достаточно будет информации, что я нашел работу в Москве: она очень порадуется. Но забрать ее к себе мне пока некуда, так что… Он помолчал. Сжал Володины пальцы сильнее: — А потом я ей сам позвоню. Или напишу. И честно все расскажу: что я жениться передумал и она свободна. — В общем-то логично, — отозвался Володя, слегка сжав его пальцы. — Невесте твоей знать реально пока ничего не обязательно. Я б вообще с ней не встречался, намеренно в смысле… Да, думаю, так мы и сделаем. Он немного помолчал, глянув на Макса и спросил: — Надеюсь, ты не думаешь, что меня задевает, что ты сразу не посылаешь свою невесту? — Вот уж совсем не думаю, правда. Более того, если я сейчас ее пошлю, она сделает все, чтобы я на работу в Москве не устроился. Подожжет правление, перережет провода, спалит тебе машину… да мало ли! А так пока она будет думать, что вслед за мной и сама в Москву переберется, и всячески будет тебе способствовать. Кстати, а еще может быть так, что она начнет подкатывать к тебе. Это чтоб ты был готов и тебя оно не удивило. — Нет, пострадавшей машины мне точно не надо, — улыбнулся Володя, покачав головой. Девушка и правда могла, судя по всему, так велико у нее было желание стать замужней. — Когда звонить-то будешь? В понедельник то уже я поеду, сегодня ты немного разобранный, завтра? — Когда звонить? Да, завтра утром, наверное, как раз. Сегодня голова туповатая. И Володь… — он сглотнул и замялся. — Я хотел… поговорить.