Курим и молчим

На связи оказался Игнатьич. — Владимир, слушай, а гостья твоя уже уехала? Так неудобно получилось, меня этот придурок Матвей дёрнул со своим «быстрее, быстрее, где ты шатаешься?» Как будто я ему таксист какой, а тут она ещё паспорт у меня выронила, хорошо, я заметил раньше, чем Матвея посадил. Вернуть бы… — Мария в 62 квартире, — честно ответил Володя. — Я ей сейчас позвоню и предупрежу, что ты будешь. Ты когда будешь? — Так через час где-то, — удивлённо отозвался Игнатьич. — Отлично, у них домофон. — А она не к тебе, что ли, приезжала? — Мы поговорили уже. — Я думал, она это… понравиться тебе хочет, — Игнатьич явно озадачился. — Про личную жизнь все твою спрашивала… — Неа, не хочет. Она по другому вопросу приезжала. А что? Она тебе понравилась, что ли? — Да даже если. Кому я нужен, старый хрен… Блядь, куда ты едешь, скотина, поворот не сюда! Игнатьич явно был на дороге. — Значит, так, — Володя решил выяснить все сейчас. — Я тебе номер квартиры скину, Марию предупрежу, хозяина квартиры — тоже. Паспорт верни, это понятно, а дальше как хочешь. И нет, она не моя девушка. И если я ничего не путаю, то не замужем. — Да я уже посмотрел, — хмыкнул Игнатьич. — Паспорт-то у меня. Ладно, спасибо… А то это как-то внезапно все… Володя усмехнулся, быстро попрощался, отписал смс, позвонил Павлу Анатольевичу, предупреждая, что приедет его коллега, привезет паспорт Марии, выслушал пару хвалебных восторженных отзывов, что она уже все взялась организовывать, порадовался за него, сбросил вызов и с чистой совестью отложил телефон. — Все, я надеюсь, больше они пока звонить не будут, — сказал он, развязывая шарф у Макса и целуя его в шею. — День только начался, а я уже от этого всего утомился… Иди сюда… — Задолбали они все, — признался Макс. — То пожрать толком не дают, то поспать, то… кхм… Вот как странно, Володь: казалось бы, мы тут чего только ни выделывали уже с тобой, а говорить об этом я все равно толком не могу. Безобразие. Это надо искоренять. Он с облегчением посмеивался, когда Володя целовал его в шею. Увлекся тот недавно, как же! Это потрясающе было, если честно. И сейчас так здорово было наконец-то целовать его в шею в ответ. И постепенно стаскивать друг с друга все слои одежды. — Я рубашку твою взял, под руку попалась, — говорил Максим, расстегивая кнопки. — Теперь вот как бы снять ее, запутался. Помоги? — Сейчас, — отозвался Володя, справляясь с кнопками. — А насчёт говорить об этом… Знаешь, что я думаю? Оно, может, и не говорится потому, что слов, которые нравятся, нет. Ну вот как это назвать? Секс? Сексом мне и самому называться не хочется, не знаю, как тебе… Что-то ещё более грубое — так тем более. А что-то другое… Я не знаю, мне кроме как близость ничего в голову не идёт, но и оно не ложится так в разговоре. — Он снял с Макса рубашку, залез ладонями под футболку и поцеловал в губы, чувствуя его тепло под ладонями. — Ааа, ну тогда уж и футболку снимай! Макс, конечно, лукавил. Ему очень нравилось, когда Володя забирается ладонями ему под одежду, трогает его под ней, словно украдкой, водит руками по коже, и возбуждение шкалит совсем неприлично. — А в трусы можешь так забраться? Прям под джинсами? — А хочешь? — выдохнул Володя ему почти на ухо, и скользнул одной ладонью вниз, расстёгивая пуговицу и осторожно распуская молнию, ровно настолько, чтобы можно было забраться рукой. Там было ощутимо горячее, вообще это ощущалось по-другому, когда в тесноте одежды ладонь накрывает пах, а ее прижимает тканью. — Ахтыж! — выдохнул Макс, выгнулся и задрожал. Руки, Володины руки у него под джинсами, в трусах, в тесноте одежды и белья, гладят кожу, перебирают волосы, трогают встающий член… До мошонки не добраться, тесно, но это потом, а сейчас — жар и теснота, и хочется подставляться, подставляться под ладони! Другой рукой на поясницу и чуть ниже, тоже в джинсы, чтобы прижать с двух сторон, подбородок на плечо Максу, слышать его дыхание, а тот явно слышит его. Под пальцами жарко, и ощущается совершенно по-другому, и это так интересно, чувствовать, не видя, что там происходит на самом деле. От второй ладони, забравшейся под пояс сзади, вообще повело крышу. Пересохло во рту, бешено застучало сердце. Макс запрокинул голову и зашептал: — Володь… Потрогай меня там… Сзади… Пальцами… Я утром… В душе… И лейку на место прикрутил… Пульс подскочил у самого, Володя перевел дыхание, послушно забираясь пальцами чуть дальше и прижимаясь ко входу. Просто прижимаясь, потому что в штанах, увы, ничего другого не сделаешь. Он даже говорить ничего не мог, так переполняло ощущениями, и трогал, трогал, трогал… — Тебе не тесно? — наконец выдохнул он, чувствуя, что его ладонь совсем прижало, ощутимо. — Давай, может, снимем… — Давай, — кивнул Макс. — И… продолжим. Я… больше хочу. Володя выскользнул обеими руками, осторожно принимаясь за джинсы — учитывая возбуждение Макса, это далось сложнее. Потом потянул и футболку, обнажая его полностью, стянул футболку с себя и потянул его к кровати. Они ее и не заправили толком. — Встанешь на локти? Я хочу посмотреть на тебя сзади… — немного смущённо попросил он, садясь на кровать. Макс молча покивал, выдохнул и поцеловал Володю в губы. Он прижимался к нему, несмотря на то, что стоящий член откровенно мешал этому. А потом, прервав поцелуй, встал на кровати поперёк. На четыре точки. Раздвинул колени и прогнулся: — Так?.. — Да… — Володя подсел ближе, проведя пальцами по пояснице до самого низа, едва не соскользнув дальше. Это было красиво и это было волнующе… А дальше Володе просто захотелось, он сам не понял, как эта мысль пришла ему в голову, но если можно касаться ртом спереди, то почему сзади нельзя? Опомнился он, когда уже сам стоял на коленях около него, слегка раздвинув ягодицы, и водил языком просто снаружи, по входу, ощущая реакцию и собственный трепет. Ощущения у Макса, как говорится, были очень смешанные. Он бы, наверное, кончил тут же, если бы не охуел так. — Володь… Аааа… Что ты… Ааа… Делаешь… Етишкинамать!!! Он выгибался, подставлялся под язык, и в то же время отчетливо недоумевал: каааак? Володька с ума сошел, это точно. — Сам не знаю, как… — честно ответил Володя, все же отвлекшись, и касаясь там пальцами. — Меня что-то накрыло от тебя и от всего этого… Неприятно?.. А сердце в ушах стучит, да так сильно, что себя едва слышит. — Да ты чтооооо… Наоборооот… Я боюсь, что тебе неприятно… А так это охуенно, я тебе потом тоже… Ааа… — Мне вообще хорошо… — выдыхает Володя, целуя его в бедро, чуть толкается кончиком пальца на пробу, но слюны недостаточно, сохнет. И он толкается уже языком, совсем чуть-чуть, чтобы почувствовать, как раздвигаются мышцы, подаваясь. Внутри все переворачивается, это просто что-то шикарное и интимное, так, что Володя даже закрывает глаза, чувствуя только прикосновениями. — Бляяяя… — стонет Макс на выдохе. — Бляяяя… Кайф какой… Это и правда непередаваемый кайф, такой, что, кажется, его вот вот сорвет в оргазм. Бедра дрожат, пульс шарашит, член требует внимания. Макс одной рукой берется за собственный член, но потом передумывает. Так — не хочется. Хочется вместе. Володя наконец замечает его движения, скользит одной рукой вперёд, на его член, облизывает собственные пальцы, потому что вставать за смазкой он откровенно не выдержит, и спрашивает: — Я пальцами… Можно?.. Потом вспоминает, что это Макс и просил, когда раздевался; толкается одним — от слюны все влажно, и входит, чувствуя, как его принимают, и проходит языком по своему пальцу же и по краю входа. — Да, да, да, — слышится в ответ. Макса откровенно таращит, он придвигается ближе, расставляет колени шире, и наконец говорит: — Володька! Дайте два! И фыркает коротко. А потом стонет на выдохе, прогибаясь ещё сильнее. Один то ощущается очень-очень, но Володе тоже хочется больше. Он добавляет ещё слюны, и на пальцы и на вход, толкается двумя, замирает… Два ощущаются очень плотно, и тем приятнее скользнуть ими дальше и прижаться прямо к передней стенке, которая просто трепещет под пальцами. И ладонью по головке, ощущая всю ее влажность и то, как скользят сейчас на этом пальцы по стволу. Уткнуться лбом в бедро, перевести дух, у самого стоит аж до боли, но не перебивает, хочется просто ощущать и трогать дальше, трогать все дальше. Когда пальцы уперлись во что-то внутри и ещё проехались по этому месту, у Макса окончательно сорвало крышу. Он заорал. — Ааааа!!! Етишкинамаааать! Подался резко назад, насаживаясь глубже: его трясло, откровенно трясло, и он еле выдохнул: — Володька… Пиздец… Кончу сейчас… Володя даже вздрогнул от такого напора, но оно и не удивительно, касаться такого чувствительного места. Пришлось чуть умерить напор и трогать не так часто, а то ж мозги вышибало им обоим, и ласкать, ласкать его рукой спереди. Потом он не выдержал, прижимаясь бедром сзади, и хрипло выдохнул. — Руку на мои пальцы… Спереди… Пожалуйста… У самого-то все уже жаром кипит едва не через край, ещё и рука собственная дрожит, которую он бедром прижал… А уж Макс-то и подавно… Это была вообще чума — кончать от Володиной руки спереди, ощущая его пальцы сзади. Внутри. У Макса в голове снова вспыхнуло дурацкое: «Как девчонка». Да и черт с ней: это просто охрененно — чувствовать в этот момент внутри хотя бы пальцы. Его пальцы. Он вцепился в Володину ладонь у себя на члене и задвигал рукой, повторяя его движения. До Володиного члена в ответ было откровенно не дотянуться, но да ладно, потом они что-нибудь придумают. Но третий по слюне вряд ли войдет. Да и ладно. Двух хватит. Они ощущались сейчас внутри горячо и плотно, и от мысли, что Володя берет его пальцами, у Макса вообще все бурлило и клокотало. — Ааа, — простонал Володя, прикосновение к руке просто обожгло, они сейчас вдвоём буквально дрочили Максу, пока он едва двигал другой рукой — слюна почти высохла, а под пальцами все так же чувствительно, а Макс все так же на них подаётся. Да, да, да, прижаться сильнее, чувствуя, как начинает ходить волнами дрожь и откровенно отзываться пульсацией в руку. — Как ты там говорил, ты во мне?.. — выдохнул Володя, чувствуя, как во рту пересохло, сейчас откровенно, как в пустыне, от возбуждения. — О да, я в тебе, да… Слышишь?.. У Макса уже не было никакой возможности говорить. Дыхание перехватило намертво, а сердце готово было выскочить. Его накрывало, накрывало бешено и мощно, и наконец, услышав Володин шепот, он не выдержал и кончил: ощущая его пальцы внутри, сжимая их, выплескиваясь в пальцы его другой руки, он упал на кровать лицом вниз, еле успев разжать собственную ладонь, и какое-то время лежал, прижимая Володину руку к своему члену всем своим весом. Оргазм катился какими-то волнами, вздрагиваниями, выбросами. И пальцы внутри ощущались как продолжение собственного тела. Володя с трудом удержал равновесие, чувствуя, как у него дрожит все, и как дрожит под ним Макс. На ладони стало горячо и влажно, потом Макс и вовсе почти на нее лег, пришлось опереться локтем и прижаться лбом к его спине. Самого колбасило не хуже, но это пошло на какой-то болезненный новый виток и заниматься этим сейчас… ну нет… Слишком сильно… Они прижимались друг к другу и молчали, пытаясь хоть немного унять частое дыхание. — Володь, — сдавленно пробормотал Макс, — а ты-то как? Давай я тебе… хоть чем помогу? — Да погоди, — с трудом выдохнул тот. — Я сейчас… не смогу. Ты сам как?.. Встань немного, я хоть отпущу тебя постепенно… Резко и правда отпускать то ещё удовольствие, да уж… Макс приподнялся, чтобы Володя мог вынуть из под него одну руку, а потом осторожно убрать вторую. — Это пиздец, Володь. Меня вырубает. Прости. И отключился, едва коснувшись головой подушки. — Да понятно, — выдохнул Володя. Ещё бы не вырубило, так трясло-то. Он накрыл Макса одеялом, несколько раз глубоко вздохнул, только сейчас вспоминая, что он в штанах, и вздрогнул, потому что в дверь позвонили.