Курим и молчим

Отпустить пришлось чуть позже, когда заболели колени и стало понятно, что надо либо вставать, либо садиться совсем по-другому. Но его уже попустило. — На кухню-то пойдем? — уточнил Володя, всё-таки поднимаясь на ноги и подавая Максу руку. — Или нет? — Как не пойти, — улыбнулся Макс. — Чаю пожрать надо. И вдруг глянул очень странно: — А ты хочешь чаю и в душ? — Чай хочу. А в душе я уже был. Мне кажется, даже больше, чем надо за один день, потому что это будет четвертый раз, — Володя усмехнулся, убрав волосы с лица. — И правда в глаза лезут, надо в парикмахерскую сходить… А то что-то вообще, чуть покороче бы… Пошли. На кухне их встретила битая посуда, грустно выглядывающая из раковины и со столешницы. Володя про нее и забыл уже. — Я тут все разбил случайно, — сказал он, все-таки включив чайник. — Нам вместе с кольцами придется ещё и тарелки купить. В смысле, тарелки придется, потому что у меня осталось всего две, а это вообще… Как там, женился — купи посуду? — Мы купим прорву дешевых тарелок, — улыбнулся Макс. — Чтобы их бить во время ссоры, как это водится в нормальных семьях! — он заржал. — Я в таком случае согласен, что у нас семья ненормальная. Мы не будем, по крайней мере специально. Говоря это, он выкинул все осколки и начал разливать чай. — А знаешь, Володь, — сказал он внезапно, — я сейчас, там, когда мы на полу целовались, очень вдруг… тебя захотел. Вот все бы мог сделать, что захочешь! Но пожрать чаю — святое дело, и поэтому сперва чай. Печенье будешь? — Нет, не буду. Не хочется, — отозвался Володя, забираясь на диван с чашкой. — А хотя… кто его знает, я сам себя не понимаю… — он улыбнулся и глянул на Макса. — А что бы ты хотел сделать?.. Там… На полу когда?.. — Тогда давай вот так, — Макс водрузил на стол вазочку с печеньем. — Вдруг захочешь? А насчет там… Я не знаю, просто хотелось тебя раздеть, опрокинуть на пол и ртом, губами, языком… просто куда дотянусь… ласкать тебя хотел, целовать везде… А там видно было бы… Почему и подумал, вдруг ты тоже хочешь, а мы чай пить потащимся? Но как оказалось, таки сперва чай. Да ты пей, не напрягайся! Мне вон ещё в душ надо. — Да я не напрягаюсь, я переключаюсь, — отозвался Володя, облокачиваясь на спинку. — Меня попускает не сразу. И мне реально нужен сначала чай, чтобы я хоть в себя пришёл. Дурацкий день какой-то. Нас как с утра подняли, так и вообще… — Он отпил чай и глянул в окно, там было уже совсем темно, но из-за света на кухне ничего толком не видно. — Макс… — всё-таки спросил он, — я вот завтра на работу пойду… а ты все-таки пойдешь к ней разговаривать? Я просто спрашиваю, если что… — Да не пойду, Володь, ну правда, нахуя оно мне? Сегодня ещё хорошо глупостей не наделал. Я вот окном займусь, давно пора. Уфф, чай и правда к месту был! Ладно, пойду я в душ, ненадолго. Он сполоснул свою чашку и пошел в ванную. Володя допил свой чай, помыл чашку и пошел стелить простынь, потому что ту он закинул в стирку. Ее, кстати, повесить надо будет потом. Прибрал одежду, заглянул в телефон, там было странное сообщение от Матвея «?», но не перезванивать же ему сейчас, почти одиннадцать, да и вообще. Володя отложил телефон, выставив будильник, и погасил свет, потому что освещения уже пока не хотелось. Макс стоял под душем и думал. В голову лезли довольно странные вещи. Для него вообще было поступком напрямую сказать о том, что он хочет секса. Это как шагнуть в пропасть, или нырнуть с большой высоты: неизвестно, что будет. Бывало в его жизни разное, поэтому он сам давно уже перестал предлагать. И вот с Володей — вроде как расслабился, и начал что-то там высказывать иногда. Это было безопасно. И вот сейчас… мда. Мало того, что он, хоть расшибись, ощущал какую-то вину за то, что в предыдущий раз досталось только ему одному: умом было уже понятно, что это дурная вина, ненужная, лишняя, но внутри она все-таки где-то скреблась, и задавить ее совсем было сложно. Но еще и это! Минимум дважды он сейчас напрямую сказал: Володя, я тебя хочу. Ну ладно, в первый раз он еще делал лицо, спрашивал: ты правда хочешь сейчас именно чаю? Тут сам виноват, надо было напрямую сказать. А как напрямую скажешь, если человек хочет чаю, а ему навязывают секс? Чтобы он отказался или согласился из вежливости, как больше нравится? А второй раз вообще прямо сказал. Хотя тоже, прямо ли? Может, он сам идиот? Ну кто так говорит: я там на полу тебя хотел. А сейчас, значит, не хочешь? Тем более ты сам предложил там, что сперва чай, святое дело!.. Блядь. Получается, что этот чай сломал Максу всю близость. Угу, молодец, нашел на что перевесить вину. Охуеть. Но получается, Володька его не хотел? Ну и что, это разве не бывает так? И ты можешь не захотеть, если болеешь там или устал. Вот и он не захотел, имеет право. Выпил чаю и пошел спать. Потому что если бы хотел — пошел бы с ним вместе! Макс же четко сказал: я пошел в душ. Если бы он хотел — пошел бы следом! О да, конечно, саркастически сказали ему изнутри. Ты такую морду сделал — мол, ну и сиди тут со своим чаем, я пошел в душ, раз ты никак не отзываешься! Дрочить! Ты думаешь, он захочет прийти и посмотреть на это? Как ты, вместо того, чтоб с ним… в душе дрочишь? Ну тогда давай уже дрочи, чего стоишь-то? А то вот сейчас выйдешь не подрочивши, ляжешь, а он там спит и имел он тебя в виду, и будешь ты крутиться до утра. Ну да, покрутись, ничего, он вон небось крутился, пока ты дрых после того, как он тебя языком… ты-то кончил? Тебе приятно было? Ну вот, ты кончил и задрых. А он, бедный, маялся все это время. По сайтам с ювелиркой лазил. Охуеть. Да заткнись ты, — заорал про себя Макс. — Кто сказал, что он не подрочил, пока я спал? И я что, в этом виноват? Да что ты орешь, сказал внутренний голос. Вот факт: сейчас он тебя не хочет. В душ к тебе не пошел. Спать отправился, имеет право. Поэтому теперь твоя очередь думать, что с собой делать. С собой и своим возбуждением. Да нет у меня никакого возбуждения, мысленно огрызнулся Макс. Какое уж тут возбуждение, если весь мозг сам себе выжрал изнутри. Но вот сейчас приду, лягу рядом с ним — и встанет. Наверное. Поэтому хотя бы технически надо это как-то сбросить, чтобы не маяться бессонницей в постели. Раз уж так случилось, что Володя сейчас не хочет. Макс вздохнул, как перед тяжелой работой, вылил себе в ладонь немного геля для душа за неимением другой смазки, и провел ладонью по низу живота. Потом по паховым складкам. Потом по мошонке снизу. Потом по члену — тот был вялый и ни на что не реагировал. «Давай, давай, — нудел внутренний голос. — Старайся». Макс вздохнул. И вскипел изнутри: почему это я должен? Это что, долг? Работа? Да пошли вы… Ну-ну, — сказал внутренний голос. Вот щас придешь в постель, а там он спит. И никак на тебя не реагирует. Не будешь же ты его будить, чтобы предложить заняться этим всем? Макс представил себе эту картину — как он сейчас придет в комнату, а там Володя под одеялом, без ничего… Как тогда, на сеновале. Ага. Причем там было все-таки темно, и они возились среди всей своей одежды, и ничего толком не было видно. А недавно Володя на него посмотрел. При свете. Прямо сзади! Оооо… И ему тоже хочется когда-нибудь так на Володю посмотреть. Потому что — то, что он уже успел увидеть, ему очень и очень понравилось. Руки. Длинные пальцы, выраженные фаланги — Макс вспомнил, как эти пальцы были у него внутри, и его бросило в дрожь. Губы. Полные, чувственные — как девчонка, хахаха! И как замечательно его в эти губы целовать, и как он сам целуется в ответ, и что они делают во рту друг у друга языками при глубоком поцелуе. Ааа!.. Глаза. Глаза, с них все и началось, серые, стальные, и зрачки так плывут при возбуждении, господи боже мой. Ноги. Длинные, сильные, Володька высокий, даже повыше Макса, а его самого всегда звали «дылда деревенская». И как они недавно ногами переплетались, и как Макс проводил ладонью по Володиной ноге, чувствуя, как мягкие волоски щекочут кожу. Волоски, да. На руках, на ногах, на животе — внизу, дорожка… и вокруг члена, и член, ровный, красивый, его так приятно обхватывать ладонью… Опа, приехали. Макс почувствовал рукой собственную эрекцию. Член торчал уже вовсю. Ну да, развспоминался. Ооо… Ну хорошо, хорошо, ладно. В этот раз так. Он вздохнул, запрокинул голову, закусил губу и другой рукой оперся о стену ванной. И начал. По мыльной пене рука ходила легко, а в голове вспыхивали разные картины. Как Володя его целует. Как берет у него в рот. Как проникает внутрь пальцами. Как… Блядь, подумал Макс мельком, дверь-то я не закрыл. Да и черт с нею, еще не хватало, от кого закрываться-то? Да и не придет никто все равно, все давно спать легли. Максово «я быстро» было ни хрена не быстро. Володя даже озадачился, почему его это так напрягает? Потому что он его ждал? Потому что… потому что что? Странно было смотреть на часы и чувствовать… что чувствовать? Володя так и не понял, что. Напряжение? Нетерпение? Озадаченность? Это было странно, никак по-другому, кроме «странно», и не назовешь. Шумела вода, значит, Макс был все ещё там и явно принимал душ. Володя осторожно подошёл к двери и замер. Ну реально же моется, ну не заходить же, ну не заходить же без повода… «О да, тебе всегда нужен повод?» Володя заткнул этот свой голос тем, что достирал простыню, вынуть надо, и всё-таки заглянул. — Можно? — хотя ему самому было понятно, что никакой простыней он заниматься не будет, это было ясно. Творилось что-то… Что? — А? — Макс испуганно обернулся. — Кто тут? Это ты? «Да кто же ещё, идиот», сказал голос в голове. — Володь… Я тут… А! Он махнул рукой и просто сел в ванну. И треснул кулаком по стене, а потом закрыл лицо руками. Пошло оно в жопу. Но вот теперь точно: все. Наверняка. — Извини, я… невовремя… — Володя явно почувствовал себя откровенно не к месту. Вот прямо совершенно. «Приличные люди не лезут к другим в душ! Мало ли чем там занимаются!» Ситуация была откровенно неловкая, ещё и потому, что Володя совершенно не знал, зачем он пришел и что в таких случаях вообще делать. — Макс… — осторожно позвал он, замяв глупый вопрос «все в порядке?», — я… я уйти могу… но блядь… Какого хрена у них творится? Он прислонился к машинке и замер. Макс отнял руки от лица и выдохнул. И вспомнил: говори все словами. Да, тяжело. Но если он не скажет сейчас словами — все развалится. А это еще тяжелее. — Володь, — сказал он, — я тебе дважды предложил… ну… это. Мне казалось — предложил напрямую. Это сейчас я осознаю, что я выебывался как красна девица и постоянно говорил тебе — может, ты вместо этого чаю хочешь? Или поспать? И ждал, что ты мне такой: нет, Максим, я не хочу чаю, я хочу тебя! И я такой: ура! А ты — пойдем чай пить. Ну я и подумал: хули ты, я в смысле, лезешь со своей хуйней, когда человек устал и хочет чаю! Ну а когда я пошел в душ, то подумал: если ты все-таки хочешь, ты пойдешь за мной. А ты… не пошел. Я подумал, что ты спишь, и если я приду вздрюченный — я не стану тебя будить, и ты не станешь просыпаться. Поэтому мне тут надо ка-кто… У меня не стояло ни фига, а потом я стал думать про то, как ты там спишь голый, стал про тебя думать — ну и… Вот. И я не знаю, что теперь делать дальше, правда. — Блядь… — выдохнул Володя, прикрывая глаза рукой и переваривая то, что он сейчас услышал. — Знаешь… когда ты спросил про чай, я ведь воспринимаю вопросы буквально, а не формально, ну и ответил, как отозвалось, потому что в том состоянии, в котором я был там, на полу, у нас бы ничего не вышло, честно тебе говорю. Я тебе серьезно сказал, что мне надо переключиться. И опять же твое «я недолго» расценил буквально. Ну в самом деле, ты что, не можешь хотеть в душ пойти… без меня? Делаем вывод, что я не понимаю намёков, — он грустно усмехнулся и продолжил. — Я перестелил постель и завис, потому что твое «недолго» затянулось, а правила приличия говорили мне о том, что «некрасиво идти и узнавать, почему так долго-то?», потому что… потому что нет у меня такого опыта. Я не жил ни с кем на одной территории, Макс, только эпизодически встречался. Мне сложно. И тебе сложно. Потому и выходит всякая хуйня иногда, вот как сегодня это все… Но блядь… — он всё-таки улыбнулся, только грустно и сам себе. — Я же реально без тебя ложиться не собирался, ну потому что… и ждал… Володя поймал себя на мысли, что заглянуть за занавеску сейчас будет очень… глупо или как там ещё, но блин… — Макс, — всё-таки спросил он, решив, что дальше действовать намеками просто глупо, донамекались уже. — Мне присоединиться или ты вылезешь?.. Потому что я хочу… с тобой… взаимодействия… — Я щас вылезу, — решился наконец Макс. — Сполоснусь и вылезу. Потому что в ванне скользко, а взаимодействия… хочется. Тем более я так и не успел тут ничего. Он фыркнул и поднялся. И сказал: — Володь, не смотри на меня так. Я когда тут на эти мысли переключился, что я идиот, у меня все и упало. Неустойчивая вещь стояк, как это ни смешно. — Я вообще пока никуда не смотрю, — отозвался Володя, — потому что я сбоку стою и тут занавеска. Но нет, если тебя это реально так беспокоит, то «так» я точно не смотрю. Нет ничего странного в том, чтобы… ну, иногда хотеть самому себе что-то делать, хотя принято считать, что «вот партнёр есть, об него и удовлетворяйся»… Сложно говорить-то как. А стояк действительно вещь такая… Я вон днём не знал, как его сначала сбросить, а потом — как поднять, после разговора с Манькой… Глупость какая-то у нас с тобой по отдельности. — Погоди, ты что, элементарно в душ не пошел и не сдрочил? — Макс вылез из ванной и стоял перед Володей во всей красе, голый и взъерошенный. — Ну вот! Я-то себя успокаивал, что ты хоть о себе позаботился, пока я бессовестно дрых! Ой, хуйня какая, Володь, вот правда, реально легче все словами. Короче: вот я вылез. Давай обсудим, что мы дальше хотим делать. Говори ты первый? — Я не смог сдрочить, — признался Володя. — Я полез, но меня настолько переклинило и времени много прошло, что у меня просто физически ничего не вышло. Маня меня сбила на пути в ванную. А потом… в общем, так бывает… А потом я заснул и вовсе и во сне кончил, как подросток… пока тебя обнимал… — он выдохнул, глянув на Макса. — И я не хочу пока больше ничего говорить. Целовать Макса после душа было… прекрасно, хотя надо было бы все обсудить, вдруг опять чего не так поняли, но Володя больше не мог. Футболка почти сразу стала влажной, он так и не разделся, но это сейчас меньше всего его волновало. — Извини… — выдохнул он, чуть-чуть отстраняясь, — я реально… Макс, я даже слова толком не подберу сейчас, честно, мне просто с тобой хочется… Он дотянулся до полотенца, накинул ему на плечи и прошептал на ухо: — … близости. Полотенце было очень кстати, но Макс прижался плотнее, поцеловал Володю куда-то за ухом и сказал: — Я тоже хочу. Пойдем тогда… в кровать, что ли. А то тут холодно.