Курим и молчим

Наутро поднять их смог только третий будильник, а когда Володя довольно резко сел, то и вовсе понял, что они вчера реально перестарались. Во-первых, болело в теле почти все, а особенно ноги и спина, как ни странно. Во-вторых, сзади реально тянуло, и это было то самое «вспомни, как хорошо тебе было вчера и какой у вас темп был, конечно». Но жить можно. Это даже приятно. Постель вся в хлам. Он не знал, что с этим делать. Они уделывают белье раньше, чем оно сохнет, а спать на засохшей сперме потом тоже как-то не хочется. Холодно. Он натягивает на себя первую попавшуюся одежду, блядь, кажется, не его, идёт на кухню, попутно вспоминая, что он уже несколько дней с утра не курит, странным образом, но им запретили, да запретили так, что и не хочется. Душ, вымыть голову и не только, откопать где-то фен, потому что сдуру забыл, что времени не так-то много, глянуть в зеркало и прикрыть глаза… Просто череда засосов, и самый верхний из них начинается едва ли не под челюстью. «Болел я», да, попробуй так и скажи, кто тебе поверит, пусть даже у тебя два дня назад была трижды мигрень. Он даже бриться не стал, пусть хоть помятый вид отвлечет от всего остального. Попить наспех чай, собраться и пойти искать одежду, и, хотя бы шейный платок, хотя бы! Это дело не спасет, конечно, но череда засосов по всей шее, это не то же, что выглядывающий один из-под платка, ну, или два. Оставалось надеяться, что сегодня разъездной. Он поцеловал спящего Макса в щеку и умотал одеваться в ванную. Ему ещё доехать надо успеть. Одни ключи Максу на тумбочке, с собой телефон, зарядка, аккумулятор, трекер, блокнот, деньги, шарф, потому что на улице холодно. Город спешит, и Володя спешит вместе с ним. В редакции все помятые, даром что четверг, и в ожидании пятницы, не иначе. Игнатьича нет, Семёнов смотрит долгим взглядом, но ничего не говорит, молча протягивая лист с планом мероприятий на выходные, зато случай сталкивает Володю с Матвеем. — Ты не хочешь поговорить? — без прелюдии начинает Матвей. Он немного напряжен, но в целом почти спокоен. — О чем? О статье моей? — Володя отрывается от листа и коротко смотрит на него, потом снова возвращается к чтению. — Я звонил вчера. Ты не взял. — А я позавчера. Ты тоже не взял. Что у тебя? — Да ничего, — Матвей дёргает плечом, Володя замечает это даже краем глаза, и почти сразу уходит. Ничего не понятно, и фиг разберёшься. Володя обзванивает пару мест, договариваясь об интервью по ватсапу — сдавать все равно письменно, с одним источником и вовсе в переписке. Наливает себе кофе — и тут в отдел вваливается Игнатьич, который, похоже, был на каком-то выезде — слишком бодрый для опаздывающего. — Что-то Матвея какая-то муха с утра укусила. Столкнулся с ним в дверях, он даже не нахамил. Ты чего такой вздрюченный? — Работаю, — отозвался Володя, помечая что-то у себя в списке. — Я вижу. После таких вещей работается тяжело, правда? — Игнатьич наткнулся на его взгляд и поднял руки. — Я ж ничего, я ж только рад, что ты личную жизнь нашел… — А ты? — перевел стрелки Володя, но Игнатьич будто ждал этот вопрос. — А… Я тебе сейчас расскажу. Потому что это вообще какой-то… внезапность просто какая-то… В общем, вчера я как позвонил тебе и ты мне это все сказал, ну, где ее искать и все такое, я такой еду и думаю, интересно, а что она все же к тебе поехала? Сначала я думал, что она твоя… новая девушка, но так гляжу потом, все по имени-отчеству да по имени-отчеству. Ну, думаю, вряд ли. Она и меня тоже по имени-отчеству, ладно. А потом такой вспоминаю, что она про какого-то Максима то без отчества говорила. Ну, думаю, ладно. Тут ещё паспорт, посмотрел, мало ли, нет, семьи нет. Не знаю, Владимир, она какая-то душевная и простая такая. Бывшая жена у меня другая была, все пафосная, а эта нет. Ну, приехал я, значит, звоню в домофон, а там мне мужик какой-то отвечает. Ну, думаю, приехали, что к чему, непонятно ничего. Поднялся, с Машей прямо на лестнице столкнулся, я из лифта, а она по лестнице спускается. Ну и дверь тут открыли. Стоит такой мужчина внушительный, я вообще хотел Маше паспорт отдать, да завозился, а мне «да вы зайдите, что вы так», мужчина этот, значит, зовёт. Ну я зашёл, слово за слово, тут какие-то пироги, я уже что-то про работу рассказываю, а потом и спрашиваю, а кто он-то, а то мы так и не познакомились. И мужчина то мне говорит, «Павел Анатольевич я, дядя ее» и подмигивает. И такой — Мария Алексеевна… И тут я понял, что реально родственник, вон у них в семье так принято всех по имени-отчеству. Павел Анатольевич мне про день рождения рассказывать начал, что завтра остальные родственники приедут и все такое. А вот Мария Алексеевна пораньше… Ну в общем, засиделся я там. И под конец такой спрашиваю, а кто такой Максим-то? Ну, ты про него все рассказывала… Маша так улыбнулась и говорит, что Максим ей приехать помог. Что она все хотела работу в городе поискать, а ее все не отпускали. Даже к дяде не отпускали, прикинь, что за порядки там, потому что он двоюродный. В общем, жуть. Ну и Павел Анатольевич такой — да, Максим хорошо помог, прямо и Мария Алексеевна вовремя приехала, и мне хорошо, и ей тоже возможность есть работу поискать… Она почему-то сказала, что он в редакции будет работать… — Максим — это водитель наш новый, — ответил Володя. — Он заболел просто, и Павел Анатольевич его лечит, ну и наблюдает заодно. Он у меня остановился, чтоб Маша могла приехать, куда ее. — В общем, Владимир, голова кругом у меня, — признался Игнатьич. — Павел Анатольевич теперь все спроваживает нас погулять, вроде как «Марии Алексеевне будет скучно с их занудными посиделками», и она вроде как не против, а я на свидания то уже лет десять не ходил, если не больше, в то время только в парк водили, да в кино. Может, посоветуешь что? — Ты главное иди туда, где тепло, а то похолодало что-то, — честно сказал Володя. — Насколько я знаю, Мария девушка культурная и порядочная, ты ж тоже не дурак, журналист вон… — Ага… ладно, я что-нибудь придумаю… О, прикольное колечко! Володя не успел закрыть случайно выскочившую выкладку, ткнув не туда, а потом пришлось делать вид, что все в порядке вещей. — Просто смотришь или подбираешь прям? — Игнатьич даже голос понизил. — Может, ты жениться собрался? — Собрался, — хохотнул в ответ Володя. — Не боись, я, как Матвей, не буду вам выносить мозг целый год… Да шучу я! — А Матвей, похоже, того, с Лидой, расходятся… — внезапно серьезно добавил Игнатьич. — Она его с каким-то мужиком спалила. — Да иди ты? — Володя даже телефон уронил, благо на стол. — В смысле спалила? — Ну он что-то телефон на столе забыл, а там какая-то переписка была, что-то о встрече и про «я тебе кое-что покажу, тебе понравится». В общем, Лида устроила скандал, а Матвей сказал, что это не ее собачье дело. — Да уж… — Володя только выдохнул, покачав головой. — Они тут что-то собачились, что она к тебе ездила, я им говорю, «отстаньте от человека, у него вообще выходной». Ну в общем, жарко тут у них… Ты извини, что я тебе все это рассказываю… — Да ничего, все нормально. Стоило день на работе не появиться, уже такие страсти! — Ну в общем, да, они тут отжигали, и главное, никто не работает! Тут уже Семёнов орал, мне все равно, говорит, кто тут с кем встречается, что вы ведёте себя как пидорасы, это он Матвею. Не, ну и правда, Владимир, Матвей, я не знаю, что у него там творится, но он пидорас ещё тот, причем в самом дурном смысле. Мне, когда его колонку отдали, так там такая была бардачища, ну просто ужас, ни одного отчета не было. А как он на Лидке жениться захотел, так вообще зазвездило. Ходит вон теперь, дверями хлопает. Игнатьич вздохнул и замолчал. В кабинете больше никого не было. — Тебе много ещё? Могу потом подвезти тебя, если надо. Много ещё? — Я ещё пять минут. Подождёшь? Семёнов только махнул рукой, когда ему сдали один из материалов, а остальные пообещали завтра и послезавтра. И задерживать не стал. Но вид у него был донельзя загруженный. Когда Макс проснулся, было уже полдвенадцатого дня. Ничего себе выспался, — подумал он. Прошлепал на кухню, поставил чайник. Голова немножко гудела, и мышцы болели, но это была такая… приятная боль. Наконец он начал ощущать, что выздоравливает. В прихожей был кавардак. На банкетке валялись шарф и два каких-то платка. Явно Володя собирался на работу. Макс попялился на банкетку и обалдел: шарф. И платки. Володька искал, чем завязать шею?.. Даааа. Кажется, они вчера реально слишком увлеклись. Но — Макс решил, что погодит себя обвинять. По крайней мере, это Володино право, когда он вернется… да и то: может, ему было при этом так классно, что он и ругаться не будет. Подумаешь, пришел на работу в засосах! После выходного — имеет право. А на засосах, пардон, не написано, кто ему их поставил. Может, какая-нибудь эта… Лида, — он усмехнулся про себя. Но судя по всему, какой-то шарф Володька все-таки напялил. И хорошо. Кстати, интересно, как он чувствует себя… с другого конца. Но и на этом Макс решил не застревать. Потому что — ну, если ему что-то не понравилось, они могут запросто это обсудить и учесть на будущее. А если понравилось, так, что он готов терпеть побочные явления — так вообще какие проблемы? Чайник закипел. Макс залил кипятком в кружке чайный пакетик, достал из холодильника остатки сыра и ветчины — сделать бутерброды. Подумал, что надо бы выйти в магазин, и окно вот: явно из него сифонит, нужно посмотреть. Но сначала он взял телефон и написал Володе в вотсапе: «Привет! Как ты?» И поставил окосевший смайлик, а потом еще один. Улыбающийся. Без сердечка. Хрен знает, может, на работе коллеги имеют дурную привычку лазать в чужие гаджеты. А у него телефон без защиты. Володя ответил ему ещё из машины, когда они только выезжали из редакции, одним окосевшим стикером, который упал рожей в клавиатуру. На большее пока не хватило — Игнатьич отвлек, да и вообще. Чуть позже он все-таки дописал, что будет через пару часов, здраво рассудив, что Максу дома без него может быть… странно. Володя единственный раз оставлял его там одного, и то тогда Макс явно проспал большую часть дня. Игнатьич и правда подвёз его почти до дома, но Володя вышел чуть раньше. Нужно было немного пройтись, да и заглянуть в одно место хотелось, а, чтобы Игнатьич это видел, не хотелось. — Ну как знаешь, — сказал он, высаживая его. — У меня ещё один выезд, и я тоже на сегодня все. Потом за Машей поеду. Давай, поехал я. Володя кивнул, закрыв дверь и направляясь в ближайшую ювелирку: посмотреть, что там творится, глазками.