Курим и молчим

- Володь, - вдруг спрашивает Макс, - а ты какими пальцами печатаешь? Тебе ведь ещё работу доделывать. Может, я помогу? И это... вот такая реакция, она давно у тебя? - Печатаю я всеми, Максим, но там не печать осталась, там вычитка, а это преимущественно мышка. Думаю, я справлюсь, но за предложение спасибо, - Володя наконец открыл глаза. - Сколько себя помню, реакция всегда была. Я помню, что хлопнулся в обморок, когда в поликлинику пошел кровь сдавать, место в детском саду дали. Только этого не понял сразу никто, я ж на коленях сидел... года четыре, что ли, было. Ну вот так и пошло все... Я ещё как-то думал, ну почему так, не может же просто так быть, вспомнил потом, где-то к концу школы, как мне в детстве кто-то из родственников рассказывал - "кровь пойдет и умрёшь, если много потеряешь", как бы не мать вообще. Я ее спросил потом, а она так удивилась: "не было, говорит, такого, я вообще не знаю, что у тебя боязнь крови есть". Я подумал тогда, что она издевается. А потом понял - и правда не помнит. Не интересовало ее это. Так и тащусь с этим всю жизнь, как дурак. Другим помощь оказать могу, а себе только с закрытыми глазами. - Значит, тебе нужен кто-то, кто будет тебе помогать, только и всего. Кстати, Володь, сколько времени? Надо бы к Павлу Анатольевичу зайти, а то совсем свинство, не поздравили. - Часов пять уже... Да, точно, пять. Да, надо зайти. Мне работу сдавать завтра, так что я только рад будем, если мы мозги немного проветрим и в гости сходим на два этажа вниз. Вообще некрасиво получилось, я вчера забыл про все, хотя думаю, ему было не до нас совсем. Только я переоденусь немного... а, хотя, я так и остался в рабочем, что для эфира нашел, пойдет, думаю... Ну что, сейчас пойдем? Давай я ему позвоню, что ли, вдруг он занят? - Давай. Чтобы не вваливаться без приглашения, а то вдруг что! Павел Анатольевич сказал, что он свободен и будет рад, что они зайдут. Володя пообещал, что они будут через десять минут и пошел все-таки чуть-чуть привести себя в порядок, хотя бы умыться. Подарка у них, конечно, не было, но что поделаешь, с ходу и не придумаешь, что надо. Да и возможности не было. Минут через десять они и правда стояли у двери Павла Анатольевича. Дверь открыла Маня. Судя по довольно рабочему виду и косынке на волосах, она только недавно закончила уборку или вроде того, но видеть их была рада. - О, проходите, проходите, - это появился сам Павел Анатольевич. - У меня второй день торжества, так сказать. Вчера был день родственников, сегодня - для души. Я вон уже с друзьями из Китая поговорил, чай в прямом эфире попил, чуть компьютер не испортил, когда друг начал песню про белую берёзу на китайском наречии петь. Душевно, в общем. Хорошо, что пришли. Давайте просто чай попьем, посидим, мне приятно будет... Мария Алексеевна, вы тоже уже устали наверняка, сегодня целый день как пчёлка после этого нашего бардака вчера... - Ох, Павел Анатолич, не видели вы бардака, - гордо усмехнулась Маня. - У вас тут ничего ещё, даже после гостей! Пойдемте чай пить, я сегодня ещё пироги делала. Володя оценил, как она расцвела с адекватным-то отношением. И себя уверено почувствовала, что с бардаком может справиться, и вообще. Павел Анатольевич тоже повеселел и явно был доволен, что у него появилась такая помощь. В комнате обнаружились цветы, какие-то свёртки, открытки... А Маня и правда испекла ещё пирогов. Павел Анатольевич рассказывал что-то про вчерашних гостей и про то, как все были в восторге от консервации и даже просили рецепт. - Но к рецепту ещё золотые руки нужны, вон как у вашей мамы, Максим, или как у Марии Алексеевны... Володя впервые за долгое время чувствовал себя так хорошо в гостях. - Владимир, а ты можешь потом мой компьютер посмотреть, там что-то не то? - Могу, конечно, что за вопрос, Павел Анатольевич. Давайте посмотрим, что у вас там... У Павла Анатольевича на компьютере завелась какая-то зараза, но Володя быстро ее обнаружил. Ну что ж, хоть такая помощь, почему бы и нет, ему не сложно, а так приятно. - Ой, - раздалось в коридоре Манино восклицание. - Там лампочка на кухне сгорела. И тут же голос Макса: - Мань, ну вселенская катастрофа! Пойдем. Лампочки не сгорают, а перегорают. Ничего страшного, надо заменить. - Ой, скажите пожалуйста, - отвечала Маня, - этот... Рубинштейн нашелся! - Ты хотела сказать - Эйнштейн? Павел Анатольевич усмехнулся. Но тут на пороге возник Макс: - А лампочки запасные есть? - Да, конечно. В крайнем кухонном столе самый нижний ящик. - Нашел! - донеслось из кухни. - Маня, дай табуретку... хотя нет, сиди, я сам возьму. Ну, вот и все. Подумаешь, фигня какая. - Спасибо, Максим. - Не на чем, Мань! Вот правда! А пироги у тебя сегодня еще лучше вчерашних. Кстати, - он понизил голос, - если Павел Анатольевич разрешит, передала бы ты... Петру Игнатьевичу несколько штук? Он охрене... в смысле, очень доволен будет. - Ой, и правда... Я спрошу разрешения. Павел Анатольевич наклонился к Володе: - Кто такой Петр Игнатьевич? Судя по голосу Марии, она к нему весьма неравнодушна. - Коллега мой, - отозвался Володя, отвлекаясь от экрана. - Спортивный корреспондент, очень культурный мужчина. Они оба к друг другу неравнодушны, как я видел со стороны... - он хотел ещё что-то сказать, но Павел Анатольевич аккуратно его перебил. - А, я понял. Он же приходил к нам, голова моя садовая. Я совсем запамятовал, как его зовут, хотя сейчас вспоминаю, представлялся точно. Мы ещё сказали ему, что я двоюродный дядя Марии Алексеевны, а он ещё "ну да, вы так похожи". Похожи, вы представляете, Владимир? Хотя я иногда смотрю так и думаю, и правда похожи. Как родственники... Но нет у меня таких племянниц, все... себе на уме в плохом смысле слова. - Я почти закончил тут, - негромко сказал Володя. - Спасибо... Это было очень кстати... У вас-то самих как, все в порядке? Максим выздоравливает? - Да, вроде получше, надеюсь, на работу выйдет скоро. - Ты просто грустный, Владимир, - честно сказал ему Павел Анатольевич. - Я сегодня все наблюдаю... Максим озадаченный, а ты грустный. - Да так... играл любимую песню, струна порвалась, вон, пальцы поранил, - Володя почти не соврал. Что тут расскажешь? Что его целый день кроет всякими воспоминаниями, и он не знает, что с этим делать? Павел Анатольевич, похоже, и сам все понял, только кивнув в ответ, и благодарно погладил его по плечу. - Спасибо за помощь, Владимир. И с компьютером и вообще... И с лампочкой вон... И с тем, что нас с Марией Алексеевной познакомили... В коридоре раздался звонок телефона, кажется, Мани, она взяла трубку и ушла куда-то на кухню, Володя уже не разбирал, что там. - Пожалуйста, мне было немного неудобно, что мы просто так пришли, на день рождения так не ходят... - Как же просто так? Вон сколько помогли? Считайте, что это ваш подарок такой. Что мне ещё нужно? Внимание, общение, и что тут ещё, а от вас это все есть. - Да я в Москве, мам - Маня явно нервничала. - Ну так да, у кого же ещё. Что значит нет? Кто звонил? Я ничего не знаю, зачем им звонить на работу? Максим, Максим! - отвлеклась от телефона Маня, зажав его рукой. - Скажи маме, что я у тебя, ты же рядом! Володя нахмурился. Он услышал это даже из другой комнаты. Павел Анатольевич озадаченно глянул на него. - Я не знаю, что там, - ответил ему Володя, пожимая плечами и поднимаясь из-за компьютера. - Дай сюда, Мань, - Макс взял у нее телефон. - Добрый вечер, Людмила Григорьевна. Да, Маша со мной. У вас были какие-то вопросы еще? Нет, не смотрели пока. Нет, наверное. Да, разумеется, лучше в Москве. Вы абсолютно правы. Что? Нет, пока нет, я живу у коллеги. У него двухкомнатная квартира. Что? - Макс немного охренел, но быстро пришел в себя. - Нет, не вместе. Людмила Григорьевна, вы за кого меня держите? Я Машу уважаю, и пока не было свадьбы... Да! У меня такие правила! Непременно, я на днях выхожу на работу, возможно, мне дадут аванс, и тогда сходим. Всего доброго! И рассоединился. - Максим, ты что, - Маня смотрела ошарашенными глазами. - А если она еще поговорить со мной хотела? - Пусть сначала это переварит, - хмыкнул Макс. Обернувшись, он увидел в дверях Володю с Павлом Анатольевичем. - Значит, так, - сказал он. - Докладываю. Моя теперь уже несостоявшаяся - хотя она об этом пока не знает - теща потребовала у меня подтвердить, что ее дочь проживает вместе со мной. Потом она спросила, не купили ли мы платье, и будем ли мы расписываться в селе, или лучше в Москве. А потом она спросила, где мы живем, а потом - вместе ли мы спим с ее дочерью. И на все это я ответил следующее, - он начал загибать пальцы, - что Маня живет со мной, что платье мы еще не смотрели, но собираемся, что я живу у коллеги, у него двухкомнатная. И что спим мы с Маней раздельно, на разных кроватях. А теперь скажите, где я соврал! Павел Анатольевич глянул одобрительно: - Да практически нигде. - Именно! - кивнул Макс. - Потому что Маня реально проживает со мной, только двумя этажами ниже. И я реально живу у коллеги, у которого двухкомнатная квартира. И мы действительно с Володей обещали помочь Мане с платьем - как минимум, на машине повозить, а то и еще как. И что в селе росписи не будет, свадьба состоится в Москве - где же еще? - Подождите, - шутливо нахмурился Павел Анатольевич, - так свадьба у вас все-таки состоится? - У нас, - Макс поглядел на Володю, - к сожалению, нет. По формальным причинам. А у Мани скорее всего да. Именно в Москве. А не в селе, потому что ее жених москвич. Мань, ну колись уже. в самом деле, что Игнатьич тебе предложение сделал! - Как предложение? - удивился Павел Анатольевич. - Уже? Маня смущённо кивнула и глянула в пол. Она явно не привыкла ещё об этом говорить. - Да все в порядке, - ободряюще улыбнулся Володя. - Что уж тут, если нравятся они друг другу? - Ну, молодежь, - качнул головой Павел Анатольевич, - хотя, что это я, я вон своей жене предложение на второй день знакомства сделал, влюбился, а потом мы ещё два месяца ходили, потому что "не положено же так сразу", родня вся всполошилась, что мы быстро и все такое... И ничего, жили в понимании, эх... - Павел Анатольевич, - робко позвала Маня, - вы... грустно вам... - Невесело, - согласился тот. - Но что уж тут. Сейчас хоть получше, я не один, и то какое-то подспорье. Не переживайте, Мария Алексеевна, если сердце говорит, что это ваше, слушайте его. Снова зазвонил телефон, Маня взяла трубку, похоже, опять мама. - Да? Да, он положил... Какая полиция? Причем здесь моя работа? Я ничего не понимаю... Ну и что теперь, каждому, кто позвонит, верить будут? А кто звонил-то? А она вообще действительно там работает? Да потому что! Володя напрягся. Он не мог понять, зачем полиции было звонить Мане на работу, она бы об этом вчера узнала, а не сегодня от мамы, тут была ерунда какая-то. Но как грамотно вмешаться в этот разговор, он не придумал. - Нет, я ничего не украла, что за ерунда... Максим там же был... Да я... - Дай сюда, - не выдержал Володя. Ему реально это надоело, и теща эта, которая лезет везде, и вообще. - Здравствуйте. Владимир Борисович, да, тот самый, все верно. Мария Алексеевна вчера по недоразумению была задержана по причине того, что в этом районе города проходил рейд, а она по стечению обстоятельств оказалась без документов. Я привозил документы, и ее отпустили, из отделения никто не звонил на работу. Будьте внимательны, сейчас полно мошенников, и все очень любят представляться работниками правоохранительных органов, а кто звонил-то?.. Представились? Вот как... Понятно. Ну в общем, будьте осторожны. Нет, меня это не напрягает, потому что меня предупредили заранее и спросили разрешения. Конечно. Ну, думаю, они с Максимом решат этот вопрос. Да, всего доброго, до свидания. Он положил трубку, отдал притихшей Мане и достал телефон. - Она совсем офигела, - тихо бурчал он. - Короче, на работу тебе действительно позвонили, представились лейтенантом полиции Владленой Борисовной Ткаченко, - он усмехнулся на этой фразе, копаясь в телефоне, - и как можно понять, наговорили какую-то чушь про то, что тебя вчера задержали, и протокол там какой-то... В общем, деревня на ушах видать была, развлечение-то какое, то ты уехала, то в полицию попала... - Лида? - тихо спросила Маня, прижимая телефон к груди. - Вестимо, больше некому из женщин таким именем представляться. - Володя прищурился, находя нужный номер и вытаскивая его из ЧС. Нужно было поговорить. Но, наверное, чуть позже. - Шпионские страсти, - подал голос Павел Анатольевич. - Ну вы даёте, молодежь. - Не мы даём, - отозвался Володя, - нас все никак в покое не оставят. Вот казалось бы, кому какое дело, кто где спит у меня а квартире? А нет же, есть дело, из деревни звонить и выяснять, вместе они спят или нет, и всё такое прочее. - Так полиция действительно вас задерживала? - уточнил Павел Анатольевич. - Да, документы она забыла, - кивнул Володя, пока не понимая, что ему делать дальше. - Мань, - подал голос Макс, - а вот скажи... тебе не все равно, что там в этой деревне про тебя говорят? И даже на работе? - Нет, ну погоди, - начала было Маня, но Макс продолжал: - Потому что - паспорт при тебе, трудовая книжка твоя Павлу Анатольевичу даром не нужна, так что могут ей хоть подтереться, пардон, а если будешь куда официально устраиваться - скажешь, потеряла, новую заведут. Благо сейчас все централизованно. И пусть они там хоть обтрещатся, сороки, блин. А маменьке твоей я в следующий раз скажу что-нибудь непристойное, прости господи. Я еще от той информации не отошел, а тут здрасьте. - Погоди, от какой информации? - обалдела Маня. - Да от той, Мань, что она тебя заставляла... на сеновал тащиться со мной. Сука старая! - Макс сжал кулаки. - Простите. Прости, Мань. Я просто... впечатлился сильно. Меня до сих пор трясет, как я представлю. - Молодые люди, я ничего не понимаю, - растерянно моргал Павел Анатольевич. - Мань, можно я скажу? Павел Анатольевич врач, если что, ему можно. - Да, конечно, - похоже, Маня совсем не понимала, в чем проблема. - Но я заранее извиняюсь, потому что меня бомбит. Так вот! Эта старая сука мечтала сбыть с рук свою дочь, как товар, а дочери уже двадцать шесть, товар залежалый, надо торопиться. И маманя конопатила дочери мозг, что мало поймать будущего мужа, нужно еще ему, извините, дать. Но какое-то время у Мани получалось этого избегать - она училась и все такое, - а как приехала с дипломом, но без мужа, тут, видимо, маманя и насела на нее конкретно. Женихов в деревне осталось - кошкины слезы, два-три алкоголика и я. Ну, наши мамани и сговорились, что пусть-де мы поженимся. Представляете? И значит, - Макса трясло, - как помолвка эта состоялась, Маня давай ко мне подкатывать: пойдем, мол, Максим, на сеновал! Мама велела потому что. Чтобы-де Маня мне дала наконец. А я знать не знал, и отказывался, потому что... ну... родители сговорились, а мне-то... Мне-то, прости, Мань, совсем ты была не нужна... особенно на сеновале. При слове "сеновал" Маня понимающе хмыкнула. А Макс продолжал: - Ну так вот! Это целая история была, потому что свадьба должна была быть, а видите, и платья не было, и все такое - никому, кроме наших мамочек, этой свадьбы не хотелось! Ни мне, ни Мане! Потому что - ну не любила она меня, что теперь. И не хотела. И я ее, извините, не хотел. И тут приезжает в нашу деревню Володя в командировку... - И они сразу же пошли на сеновал, - лукаво вставила Маня. – Ну, почти сразу. Сперва чуть не подрались! Павел Анатольевич расхохотался: - Ну, Машенька! Сердцу не прикажешь! - А потом, как с сеновала вылезли, умотали вдвоем в Москву, - Мане было весело. Но потом она как-то сникла: - А мне потом маманя трепку: почему не дала, почему не уговорила, вот и сбежал он от тебя! - Погодите, - нахмурился Павел Анатольевич, - дать - это значит, заняться сексом до свадьбы? Правильно я понял? А если бы Мария... забеременела? - Так вот же ж, - кивнул Макс. - Совсем прекрасно, теперь, значит, мне не отвертеться, свадьбе точно быть! - Какая мерзость, - поморщился Павел Анатольевич. – Простите, Маша. - Так вот! - заорал Макс. - И вишенка, вишенка на торте! Значит, потащила бы меня Маня на сеновал! А я бы пошел! И мы бы с ней там... вступили в связь!.. - Он перевел дух. - Павел Анатольевич... вы представьте себе это... Она девственница. Она сама сказала, только вчера, я и знать не знал, естественно. Она самая настоящая девственница, она даже представить себе не могла и, наверное, до сих пор не представляет, что с ней там на сеновале, в этой прекрасной для таких вещей обстановке, я должен был с ней делать! Павел Анатольевич закрыл лицо руками. Потом отчетливо вздрогнул. И сказал: - Если бы не при дамах... я бы сказал, что... - Старая сука, - несло Макса. - Представляете, какой бы случился пиздец? И у меня, и у нее! У нее особенно! Она бы потом всю жизнь в себя приходила! И эта старая дрянь... Она ее, девушку, под кого угодно готова была подложить! Старая сводня! - Вот что, Машенька, - сказал Павел Анатольевич. - Это... это небезопасно - такие родители. Я детский врач, и родителей видал много, но это... Я вам тоже не советую туда возвращаться. Вообще, минимизируйте контакты с мамой. И знаете что? Я вам сделаю временную регистрацию. Чтобы, не дай бог, и от московского жениха своего вы не зависели. Кстати, Владимир, вы не хотите последовать моему примеру? Чтобы и духу деревни этой не осталось у нас. Дикари! - А как же... неудобно же... - подала голос Маня, глянув на Павла Анатольевича, но быстро замолчала. - А я говорил уже про регистрацию, - ответил Володя. - Так что есть в этом смысл, есть, хотя бы потому, что можно не мотаться в эту деревню за каждой бумажкой, если что. - Он глянул на Макса, которого и правда трясло. Потом отложил телефон и подошёл, осторожно обняв Макса за плечи.