Брак поневоле

Повадился в Гусу ходить один типок. Он рыщет-ищет что-то в недрах, но ни как всё не найдёт. Поглядывает в сторону – надеется на куш. Но не везёт ему в сей обители – к очку прекрасному дороги ему нет. Не пускают, не дают. Ни в глаз, ни в жопу культятки его не ждут. Ни один отросток его не удовлетворён, и не сыскать ему смирения. Цижэнь, поскуда, объявил бойкот ,и не добиться во век его прощения. «– За что? За что же мир с ним так жесток», – недоумевал парнишка. Он был затравлен и обижен На горькую свою судьбу. Жениться возжелал он на Богине, Богине секса и любви. Ей он праздничные дарил букеты, да конфеты подносил. Но только жаждала та «леди», что с престарелого двора Колбаску толстую в штанах развидеть, да поласкать её сполна. Но та колбаска, что у Яна всю жизнь хронилася в штанах Её никак не удовлетворила, Так как не встала в седьмой раз. А раз седьмой был в одночасье и… – Ай, блять!!! – психанув, Сюэ Ян скомкал лист пергамента, на котором битый час пытался накалякать набор иероглифов и отправил его в угол, где таких комков уже и без того насчитывалось десятка два. Тёмный заклинатель с видом знатока дела расселся за одним из столиков дешёвого борделя и, маленькими глотками потягивая из чарки алкоголь, пытался собрать мысли в кучу. Он искренне не понимал, что с ним происходит. В голове каша, а на сердце происходило вообще чёрт пойми что. Думать в принципе было невозможно, ибо, как он сам себе не так давно признался, появилась в его жизни одна зазноба. Точнее, один прекрасный омега, который знает и умеет, как ему показалось, всё в этом мире (конечно, если твой мир ограничен постелью). – Что такое, мой милый друг? – ненавязчиво поинтересовался у него сидящий рядышком заклинатель в белых одеяниях, который так же пытался потягивать что-то из фарфоровой чаши, правда, её содержимое на алкоголь не сильно походило. А ещё у него была повязка на области глаз, которая скрывала, собственно, их отсутствие. Даочжан Сяо Синчэнь вообще был самым лучшим другом Сюэ Яна, во-первых потому, что с ним всегда было очень удобно заработать бабла. И способ был непыльный: он же слепой, а народ нынче сердобольный. Его посадишь на импровизированный коврик посреди оживлённой площади, поставишь перед ним самим пустую шапку, а сам в кусты – следить, чтоб его не обидели и не отобрали «честно» заработанный куш. Главное, самому ему сказать, что это они просто с Сюэ Яном корзинами на рынке торгуют, что даочжан плетёт, а то честный, сука, да настолько, что аж бесит. Правда, недавно одна замарашка хотела территорию у этой банды отжать. Тоже слепой притворялась, и, бляха-муха, её жалели больше, больше денег давали. Так что пришлось избавляться. Но это не для протокола! А во-вторых, этот даочжан Сяо стирал, готовил и с крайне заинтересованным лицом слушал весь бред, что нёс его компаньон по попрошайнеческому бизнесу. Главное, не опускать шутки ниже пояса, всё таки больная тема. Жил-был МАЛЬЧИК Сяо Синчэнь… сам виноват… – Тоска и печаль меня окутала! – поэтично, ещё не выйдя из образа «великого» лирика заявил Сюэ Ян. – На сердце боль, в душе тревога… – Чем же я могу развеять твою печаль? – Синчэнь залпом осушил свою чарку, которую только что наполнила одна из барышень нетяжёлого ума и поведения, что восседала с ними за одним столиком. Точнее, таких рядом наблюдалось аж целых четыре, по две на брата. Сидели девчонки тихонечко в компании молодых заклинателей, тискали их, а даочжана ещё и, по незнанию, за интимное место потрогали. Тот встрепенул. – Друг-заклинатель, – это он к Сюэ Яну. – А ты точно уверен, что мы пришли в храм? – нервно сглатывает. – Что-то мне тут не спокойно. – В храм, в храм, не парься, нервный даос. Расслабься и получай удовольствие от… молитвы и компании монашек. – Девки захихикали, да и самому Чэнмэю стало смешно. – Прошёл ещё один час, продлевать будете? – о, а вот и хозяйка борделя пожаловала и появилась она ой как некстати. Сяо Синчэнь может что-то да заподозрить. – Вы хотели сказать, – в голосе Сюэ Яна прозвучали нотки укора. – продлевать время молебна!!! Да, будем! – положил на столик кусок золота, который незаметно вытащил у одной из проституток. – Исчезни! – Нельзя так разговаривать с божьими тварями! – поспешил отругать его даочжан. – Эти просто твари… На том и порешили. А ещё альфа точно дал себе обещание завладеть экзотическим омегой из Облачных Глубин, жениться на нём, наделать ему потомства и бросить курить. А пока надо, чтоб Сяо Синчэнь заработал денег на свадьбу. Хотя, почему только он один? А кто вообще его крышует? Кто взял на себя весь риск? Вот именно! Поэтому и заработок от «продажи корзин» достаётся Сюэ Яну в полном размере, а даочжан согласен работать просто за еду и за идею – ему очень приятно, что изготовленные им корзины пользуются большим спросом. Так летели дни и бежали ночи. Страдал наш Сюэ Ян по неразделённой любви, представлял, как было бы круто оказаться сейчас в объятиях страстного любовника, получить от него умелый минет, а потом всю ночь, до самого рассвета двигаться во влажном теле, целоваться и шептать слова любви. «– А ты ему намекнул о своих чувствах?» – мысленно спросил сам у себя Чэнмэй, лёжа на стоге сухого сена в одном из похоронных домов, который они с Сяо Синчэнем выбрали себе в качестве временного пристанища. «– Конечно!» – отвечал он так же сам себе. – «Я поспал у него на крыше». « – Следующий раз в кровать целься, придурок!» А ведь в кровати с Лань Цижэнем было круто, нереально просто. Но об этом, кажется, Сюэ Ян уже думал. Неужели он влюбился? Влюбился как подросток во взрослого мужчину, можно даже сказать в деда, хотя таковым старейшину Лань назвать язык не получался, слишком уж тот был хорош собой. Только злющий. Надо бы сперва у адептов-сторожей из Гусу взять для изучения пособие «Курс по управлению гневом Лань Цижэня"; ,,Записки выживших», а то порой он превращается в типичного представителя омежьего племени и ненароком может кокнуть, чего б совсем не хотелось бы. И неясно как к нему лучше подойти. Но на что же нам нужны друзья, если ж не для дачи дельных советов? Вот и Сяо Синчэнь дал один. Сказал купить цветы, конфеты, а если уж рифмоплёт с Янчика фиговый, то лучше прочитать возлюбленному стихотворение, написанное классиком, а то с его творчеством можно и на колу оказаться, тем более что омега из порядочного Ордена. Сюэ Чэнмэй так и сделал. Всё это приобрёл и двинулся прямиком в Облачные глубины, так сказать, на сватовство. А там и без того альф хватало, таких ползало штук двадцать, но никто не мог преодолеть защитный барьер. А вот Янчик смог, ибо настоящей любви не страшны никакие преграды. И когда проник он на территории Гусу, так и сразу понял что там да к чему: течка у его любимого омежки, благоухает он на всю деревню распространяет феромоны, альф заманивая, да так, что даже свои, родные, по-тихому с ума сходили. Вон, к примеру, Лань Ванцзи сидит под кустом: волосы дыбом и глаз дёргается, точно ж омегу чувствует, хочет… А, не, это другой течёт. Вон, тоже сидит красоточка с длинным высоким хвостом, перетянутым красной лентой, он тоже благоухает. Вообще, если омеги проживают рядом, то и течки у них могут начаться в одно время. Не доказано, но факт! И, что касается Ванцзи, то, наверное, можно не ревновать – этот самец чует только своё, на то и смотрит, глаза не сводя. Тут и глава клана Лань Сичэнь ползает поблизости, но он кровное родство имеет, от того и не встаёт его распрекрасный хер на дядю. Только вот желавки «играют», ибо ж дружок его, гость из Юньмэна, скулёжью своей всю жизнь отравил. Этот альфа-самец дядю Цижэня очень так хочет, но, ФУ, как собаке, лапы убрал! Это ручонками трогать не нужно, тем более, когда имеется муж. Сам, блять, сука, имеется, ибо больше ему никто не даёт. Левой и правой свой член он елозит, коротая минуты в ночи. А то ж скучно совсем ему стало, без своей дамы… Дамы? Без Цзян Чэна! А вот ему-то можно б было въебать, чтоб не зарился он на чужое. Цижэнька для Янчика Богом был создан, его он себе и возьмёт.