физкульт-привет

когда даниил данковский в одну из ночей решил прогуляться по территории лагеря, его внимание привлекла чуть покачивающаяся на ногах фигура, кое-как бредущая к сторожке у ворот. не приведи случай, пьяница ли забрался? через забор, что ли? для осторожности приготовившись к драке, он негромко окликнул человека издалека, тот замер. — а ты сам кто такой, что меня спрашиваешь? — по голосу говорил мужчина, язык у него не заплетался, но гласные он подзатягивал. — вожатый новый, а вы-то кто? — охранник здешний. как тебя по фамилии, вожатый? — данковский. фигура замолчала, будто задумалась, начала шариться по своим карманам, а потом чуть не ослепила данковского ярким лучом небольшого фонарика прямо в глаза. — господи, а это обязательно? — тот не мог не поморщиться, пытаясь закрыться от света руками. — погоди-ка, данковский как даниил данковский? — он самый. — ну и дела, как тебя-то сюда занесло! а здесь и даниил сообразил, наконец привыкнув к освещению. прямо напротив него, с фонарём в руке, стоял его знакомый ещё со студенческих времен, андрей, по фамилии стаматин. видок у него был взъерошенный, бывало и получше. да, кажется, он и надрался снова как чёрт, только что говорил ровно и на месте не падал. — этот вопрос я бы задал тебе. как ты в охранниках оказался, тем более, здесь из всех мест? — ой, даня, это долгий разговор, пошли, хлопнем чего-нибудь, с петром поболтаешь, вот мы тебе и расскажем всё. — значит, и пётр здесь… пытаться отговориться от предложений андрея было бесполезным занятием, это первое, что понимал человек, начиная с ним общаться. а данковский с ним и его братом-близнецом петром общался достаточно, чтобы разрешить им называть себя не полным именем. ему оставалось лишь аккуратно цедить рюмку коньяка, внимательно слушая рассказ братьев. как выяснилось, они работали на этой базе, которая была закрыта, а сейчас остались здесь, поскольку пётр отказался уезжать – здесь находилась его загадочная экспериментальная конструкция, про которую даниил больше ни слова не смог из стаматиных вытащить. — и часто так чаи гоняете? — перед самым уходом спросил их даниил, намекая на две пустых бутылки от коньяка на столе. — ну, не звери же мы, чего ты, сегодня суббота, уж можно. и правда суббота. даниил чудом удержался, чтобы не хлопнуть себя рукой по лбу, но потом вспомнил, что в чудеса не верит, и все-таки хлопнул. получается, начиная со среды, со дня приезда, у него почти совсем не получилось поработать. работал он, как уже известно, в научно-исследовательском институте симона каина. симон каин был исключительный человек, разработавший собственную философию на основе психологии, медицины и искусства, и лаборатория его исследовала разные грани этих наук. сам даниил работал в направлении биохимии, и пусть у него с собой не было ничего, с чем бы он мог работать практически, это не должно было его останавливать от работы теоретической. но останавливало. вся суета с детьми, за которыми он теперь был обязан наблюдать, невозможность посидеть спокойно на одном месте; отдушиной были лишь разговоры с юлией, когда они пересекались, и она находила философию каина весьма и весьма интригующей. но разговоры были короткими, они еле успевали выкурить сигареты две в каком-нибудь закутке подальше от детей, как уже снова появлялись дела. сегодня была суббота, а завтра — воскресенье. а в воскресенье в лагере проводятся массовые мероприятия помимо ежедневных, а это значит, что покой данковскому будет только сниться. заведующих мероприятиями было трое: анна, по прозвищу ангел, григорий, по прозвищу гриф, и марк, по прозвищу бессмертник. это был первый раз, когда даниил узнал, что у взрослых нередко тоже бывают клички. точнее, узнал он это ещё когда заходил к станиславу рубину в медпункте, которого все поголовно называли стахом, но внимания тогда не обратил. обычно все трое, анна, гриф и марк, принимали участие в планировании и продумывании: анна ориентировалась на детей помладше, из подопечных лары равель, гриф — на таких, какими были ребята из отрядов бураха и даниила, а марк — на юлиных, уже практически взрослых юношей и девушек. начало вечера было довольно спокойным, с пяти начинались развлечения для самых маленьких, вроде лагерного соревнования игры в шарики, на которых можно было выиграть сладких булок из столовой, приготовленных евой ян, и прочих сладостей, ну и конечно, командные игры и эстафеты. сегодня, когда вся малышня подустала, объявили перерыв на ужин, а григорий начал готовить всё к своему номеру. как данковский узнал незадолго до этого, он был опытным фаерщиком и учил этому некоторых подростков, само собой, со строгими правилами противопожарной безопасности. и фаер-шоу его действительно было завораживающим. на улице уже достаточно стемнело, чтобы огонь смотрелся эффектно и его всполохи освещали немного жуткую ухмылку грифа. что удивило — шоу было под живую музыку, под что-то, почему-то напоминающее о степных просторах, с барабанами, звоном и протяжными, непонятными ему словами. среди музыкантов сидел и артемий бурах, чтоб ему не срать три года, и пел ведь, с закрытыми глазами. у них были перебранки почти каждый день, и дети уже порядочно начали уставать от них обоих, поскольку нередко было так, что они предлагали совершенно разные варианты решения той или иной проблемы. хорошо, если ещё рядом находились юлия, лара или даже каспар каин, которые могли моментально остудить начинающуюся драку. после фаер-шоу наступила долгая пауза. огонь потух, фонари и подавно. данковский уже думал развернуться и пойти к себе, но вовремя сообразил, что никто больше не уходит. все стоят, не сдвинувшись с места, еле только дыхание слышно. резко вспыхнул красный прожектор, освещая сцену, на которой была загадочная инсталляция. стулья, дорожные знаки, куски ограды, столы, всё подряд было нагромождено вокруг единственного человека, стоящего на сцене. это был он сам. даниил данковский. он сам стоял на сцене, но при этом смотрел на себя с места зрителей. данковский рвано выдохнул, уже собираясь, кажется, что-то сказать, но через секунду наваждение спало, и на сцене стоял лишь обтянутый чёрным трико человек с трагической белой маской на лице. вокруг него, за инсталляцией, что-то закопошилось, и в скупом красном освещении были хорошо видны жёлтые огни, как глаза наблюдающие. трагик сложил руки на груди и отвернулся, отворачиваясь от внимания и глаз, и зрителей. конечно, ему это всё померещилось, вот что он думал, возвращаясь в корпус с детьми. кто был организатором этого перформанса? кажется, марк бессмертник. они с ним ещё не встречались лично. возможно, стоило.