физкульт-привет

— почему марка называют бессмертником? — ах, это… — юлия тихо рассмеялась, выпуская дым изо рта, — это из-за того, что он в самом начале работы здесь брался за самых проблемных детей, знаешь, тех, которые кусаются и ведут себя как волчата. а он это всё выдерживал, поэтому его кто-то назвал бессмертным. а потом дети подхватили, а когда дети что-то этакое подхватывают, то оно разносится по всему лагерю. она снова затянулась сигаретой, пока данковский размышлял над сказанным. — ты, кстати, знаешь, что они тебя за глаза бакалавром прозвали? — почему бакалавром? — нахмурился данковский, стряхивая пепел. — я и магистратуру давно закончил, не говоря уж про бакалавриат. — а вот так, — улыбнулась юлия, — кто-то, наверное, сказал, не зная других учёных степеней, теперь ты — бакалавр. даниилу на это осталось только недовольно фыркнуть. конечно, ко второй неделе он понял, что, по сути, дети здесь обладают гораздо большей властью, чем взрослые. они живут своей жизнью со своими законами, а взрослые здесь только за тем, чтобы с детьми ничего плохого не приключилось. значит, он теперь снова "бакалавр", ну и ну. и рьянничать он перестал, что, конечно же, заметил артемий бурах. чаще оставлял детей на самих себя, а сам уходил в комнату или на скамью, опять читать что-то умное и строчить в своей тетради. пару раз даже хотелось спросить, что за книга, однако когда данковский замечал, что на него смотрят, сразу же морщился и отворачивался. ну да, ну да, между ними всё ещё было положение войны. тем более, когда даниил корчил такую рожу, всё желание что-то у него спрашивать тут же пропадало. но премерзкое первое впечатление, как ни крути, сглаживалось. данковский был в меру ответственным, пусть не умел обращаться с детьми, но по крайней мере пытался им помочь в меру своих сил, оказалось, что они даже с ним меняться начали всякой мелочёвкой, главное, чтоб сигарет им не давал, а то бурах сам ему по башке дурной настучит, и в общем и целом… был не самым худшим человеком, на которого можно было оставить отряд. гриф и то был хуже, у него раз на раз не приходился, один день без происшествий, во второй день — кому-то опять хвост подпалило, и стах, ругаясь на всех и вся, ликвидирует последствия. в один из ранних вечеров он обнаружил данковского и хана на скамейке, разговаривающих, причём увлечённо и без преобладания какой-то определённой стороны. — вот это мне кажется особо интересным, что ты, действуя совершенно другими способами, приходишь к таким же результатам с людьми вокруг себя… — думаю, здесь скорее дело в том, что человек, добровольно ограничивающий себя в определённых вещах, обязывает себя же морально расти. — по аналогии с тем, как если ограничить растение по бокам, оно будет расти вверх, — при этом сравнении губы данковского тронула улыбка, — и правда, совершенно те же мысли, которые мы обсуждаем в институте. скажи, каспар, можно ли мне понаблюдать за твоим экспериментом ближе? хан был и правда умён не по годам, но артемию всегда было как-то рядом с ним не по душе, будто ножом по стеклу водили. было в нём что-то такое стеклянное, острое и неприятное. а данковский-то вот как… разговаривает спокойно. от него с его самодовольством можно было ожидать, что нос задирать будет перед подростками, так нет, слушает, и внимательно. может, и не такой он душный змей, как казался. может, предложить перемирие? да конечно, вот опять зыркает злобно, поджав губы. ну и пошёл он в жопу.