физкульт-привет

— и чего ты стоишь в дверях? знаю, что у тебя что-то случилось, говори давай, не мозоль глаза. артемий, стоящий на пороге медпункта, вздохнул, складывая руки на груди. — ну? — с даниилом погавкались. петух он напыщенный, всё ему не так и не эдак, того не делай, сюда не ходи, и слово с делом не пересекаются. — и почему ты с этим пришёл сюда? я врач, но я не семейный психолог. и правда, зачем он пришёл? стах ничем не поможет так-то. — но в принципе я могу ответить на вопрос, зачем ты пришёл. не знаешь, что делать, вот и решил пойти ко мне. мы с тобой тоже лаемся постоянно, но, что удивительно, всё ещё оба живы и не дуемся друг на друга. — ну, так. — так. хочешь совета? поговорите словами через рот, как взрослые люди. обсудите всё между собой. и не создавайте проблем окружающим. — тебя послушать, так ты самый умный в белом пальто стоишь среди дураков. — а может и так. если собираешься ещё околесицу нести и отвлекать меня от работы, будь добр, выйди из медпункта. — уже ухожу, не бубни. он искренне не хотел пить каждый день, но так почему-то получалось. после разговора с юлией и пары организационных моментов он пошёл к стаматиным, поговорить о паре вещей. а у тех был что ни день, то праздник, откуда они только столько алкоголя брали. даниил решил в этот раз ограничиться одной банкой пива и по максимуму вытащить из них то, что ему интересно. а именно — их мнение и соображения по поводу планировки и зданий на территории. были ли эти здания сильно необычными? нет, но пара общих черт, отличающих их от привычных домов, была: внезапные смягчённые углы, круглые залы, окна всех форм, только не простых привычных прямоугольников, аккуратные и скромные украшения на домах, вроде цветочных узоров, а на административном корпусе — даже витраж над входной дверью, с какой-то звездой, лучами, от неё расходящимися, и человеком, протягивающим руку к этой звезде. — ах, это… да, мы давно это поняли, это одна из причин, почему не хотим уезжать. тут будто атмосфера другая, чем в городе или где-то ещё… странно, но так. сначала думаешь, что ничего вроде не отличается, а потом понимаешь, что оно влияет на тебя и на всех, а потом ты начинаешь влиять на остальных, а они — на тебя. будто перетирают тебя жерновами и смалывают с остальными. а ты и не против, наоборот, словно внутренне освобождаешься, на верный путь встаёшь. «башня» ведь тоже под влиянием этого всего сделана. — «башня»? — а, ты же не знаешь… — это проект наш, — внезапно заговорил пётр, смотря на свои руки, — недалеко отсюда. словами описать не смогу, но вещь получилась почти чудесная. именно в смысле чуда. — вот как. — а теперь рассказывай, чего у вас там с бурахом произошло, все об этом уже балакают. вы поцапались? лара говорила, что вы подрались, стоило нам с петром выйти. это явно была не та тема, на которую данковскому хотелось говорить, и он это дал понять, скривившись и с укором смотря на андрея. — что, всё настолько плохо? — да не плохо! зачем это вообще поднимать, если бы я хотел о нём вспомнить, к себе бы вернулся. он мне всю кровать в траве извалял. — нихуя у вас там тёрки, — андрей азартно присвистнул, — ты опять по своим старым привычкам пошёл? — да нет, дурак, — даниил пнул его под столом, — ему, видите ли, расхотелось идти к себе, и он решил спать у меня. а до этого валялся в траве, как собака дурная. — и чё, как спалось? андрею было смешно, но не даниилу. — к счастью, я этого не помню. — не язви, я так, несерьёзно. — знаю, но лучше никак. — как скажешь. — поговорили бы вы, — тихо сказал пётр, — артемий не такой плохой человек, глаза у него добрые, и ты знаешь, какой он с детьми. дети кого попало не любят. прямой, как рельса, но зато темнить не будет. соглашаться со словами не хотелось, но были они правдой. — пойду я уже, дела. — иди, иди. если будет что-то душу грызть, приходи, не осудим. — знаю.