физкульт-привет

середина июля. жара была страшная. даниил уже устал напоминать своим детям, чтобы те носили кепки, банданы, шапки дурацкие, что угодно, что помогало бы от солнечного пекла и спасло бы от попадания в медпункт. по этим же причинам в полдень лагерь вымирал — все сидели по корпусам с открытыми окнами и на улице не было никого. да ещё и из-за жары у него то и дело болела голова и приходилось постоянно пить обезболивающие. всё становилось неприятно вялым и вязким: движения рук, речь, даже мысли. в какой-то момент артемий и даниил оказались в комнате последнего, играя в карты. поодиночке сидеть наскучивало даже даниилу, который уже прочёл книгу, что взял с собой. юлия жила в другом корпусе, до которого надо было пройти по раскалённому асфальту около ста метров, — он не был к такому готов; до влада и стаматиных было и того дальше, и даже до евы, с которой он в последнее время стал больше общаться, было далеко. близко был только один небритый медведь в камуфляжных штанах. в дураках почти всегда оставался данковский, и это не могло не раздражать. артемий только улыбался, щуря голубые глаза, и снова перемешивал колоду. — меня отец учил, ты меня не переиграешь. — всё равно же есть доля случая, в какой-то момент мне же должно повезти… — не везёт в картах, повезёт в жизни. — тогда, получается, везёт в картах, не везёт в жизни? — получается. и снова каждому достаётся по шесть карт. козыри — трефы, которые артемий постоянно называл «крести». после этих слов началась третья мировая война. в субботу два подростковых отряда шли на реку горхон купаться. а это значило, что у данковского была огромная головная боль всех собрать, всем напомнить про нужные вещи, никого не потерять по дороге и предотвратить всяческие аварии, вроде змей, жуков, стекла, коряг и прочего. кажется, сегодня он был впервые благодарен присутствию бураха, который, встав в позу у ворот, грозно спросил у сорока детей, собравшихся перед ним, всё ли они взяли, что хотели, а потом ещё шёл позади всех и подбирал отстающих ребят, чтобы они не потерялись. в общем, золото, а не человек. с гнильцой, но выручает. на песочном берегу даниил тут же забился под тень деревьев, лишь сняв ботинки и закатав рукава. в воду при практически чужих людях лезть желания не было, поэтому он дремал сидя, краем уха прислушиваясь к плеску и радостным визгам со стороны реки. — чего сидишь тухнешь? ну конечно, так его и оставили в покое. прямо над ним наклонился бурах, изучающе рассматривая. буквально только из воды, в плавках, явно пять секунд назад раскачивал какого-то взбалмошного отрока за руки-ноги, чтобы плюхнуть в реку. — личное пространство. пожалуйста, — напомнил ему даниил, снова закрывая глаза, — сижу, потому что сижу, не люблю плавать. — совсем? он поморщился. — от случая к случаю. в этой ситуации — совсем. — жаль. — мне точно не жаль. — а мне жаль. — иди уже к детям, потонут без тебя. — да иду я. а ты не тухни. его мокрой рукой потрепали по голове, как собаку, но агрессивный возмущённый взгляд не нашёл цели — артемий уже отвернулся, словив в голову прилетевший в его сторону мяч и собираясь кинуть его обратно, как только войдёт в воду. а бакалавра после их разговора совсем сморило. ещё проболтавшись с ребятнёй минут пять, артемий вернулся в тенёк, набросив на себя полотенце и сев рядом со вторым вожатым, который то и дело клевал носом. а потом и вовсе привалился к нему боком, сопя. бураху самому спать хотелось, но хоть кто-то должен был бодрствовать и наблюдать, чтобы никто не начал булькать под водой. данковский и не спал полностью, так, дремал лишь. он не позволил бы себе заснуть посреди дня, среди людей, но, с другой стороны, почему бы не использовать другого человека как подушку? ну, мокрую подушку, зато прохладную. что-что, а притворяться даниил умел, оттачивал мастерство с детства. вот и сейчас. притворился спящим. нашёл себе оправдание побыть чуть мягче, чем обычно. голова, видите ли, опять болела.