***
Садовый переулок, Бухарест — 28 октября 1983 года Дарко изо всех сил старался не дрожать, кутаясь в пальто. Зима в этом году наступила рано, и у мамы не было возможности купить ему зимнее пальто сейчас. Они едва могли заплатить за квартиру. Василий опаздывал уже почти на сорок минут, и Дарко не был уверен, сможет ли он простоять на ветру под проливным дождём ещё хоть сколько-то. Дарко продрог до костей, но в ту секунду, когда он уже собирался бросить всё и уйти, к нему подкатила чёрная машина. Из неё выскочил рябой паренёк с крысиным хвостиком жидких волос и тут же поёжился от сильных порывов ветра. Он остановился перед Дарко и скептически на него посмотрел. — Ты Филлип? Дарко кивнул и потянулся за пакетом. Василий резко отдёрнул руку с пакетом назад. — А лет-то те, блять, сколько? — Четырнадцать, — Дарко выпятил грудь и вызывающе вздёрнул подбородок. Четырнадцать ему исполнялось в следующем месяце, так что он почти не соврал. Василий засмеялся. — Ну охуеть, а вы, крысята помойные, с каждым годом всё младше попадаетесь, — он толкнул Дарко, только чтобы посмотреть, как от этого тот отшатнётся в сторону. — Уверен, что справишься? — Просто давай уже сюда это дерьмо, мужик. Бруно сказал, всё заебись будет. — А Бруно не сказал, что будет, если облажаешься? — Я продаю это дерьмо, отдаю деньги тебе. Понял я, блять, понял. — Само собой, Филлип, конечно, — Василий протянул ему коричневый бумажный пакет и дёрнул его назад, когда Дарко схватился за него. — Просто, блять, помни: если мы чего-то недосчитаемся, если не принесёшь деньги вовремя, если ты хоть как-нибудь проебёшься… — Ты вернёшься за мной и прикончишь, так? Василий улыбнулся. — Нет, малыш, они пошлют не меня. За тобой придёт Nebunul. Я видел, как он оторвал у одного мужика деревянную ногу и забил его ею до смерти. Поговаривают, он вообще не спит, всё ждёт, когда боссы пошлют его замочить кого-нибудь. Дарко выхватил у Василия пакет. — Ну, тогда, думаю, мне лучше постараться не облажаться. Василий кивнул, возвращаясь через переулок к ожидающей его машине. Свет в квартире не горел, когда Дарко вернулся домой. Ничего необычного. Мама работала уборщицей и сейчас, должно быть, драила полы на заводе в две смены. В их крошечной квартирке была одна спальня и закуток с кухней. Дарко хотелось собственную кровать. Он сказал маме, что теперь он мужчина, и пришло время им переехать в квартиру получше. Она нежно поцеловала его в обе щеки и сказала, что будет работать усерднее, чтобы у них появились на это деньги. Но она и так работала постоянно, без продыху, а они всё ещё были бедными. Каждый день мама приходила поздно и уходила рано, а у них до сих пор была только одна кровать да ночной горшок под ней. Иногда он слышал, как она плачет, разговаривая с портретом его отца. Его упекли в тюрьму, когда Дарко было шесть. Все считали, что он давным-давно помер, но мама всё твердила, что его совсем скоро освободят. Убедившись, что он действительно один, и мама не спит на кровати, он вывернул содержимое пакета на матрас. Дарко тщательно пересчитал маленькие пакетики и прикинул, сколько денег может принести их продажа. Он сильно переживал, что пришлось соврать маме, будто он устроился подмастерьем в мясницкую лавку, но если он принесёт домой настоящие деньги, они наконец-то смогут позволить себе хорошую квартиру, и, возможно, от мамы больше не будет пахнуть чистящими средствами, когда она без сил упадёт на кровать после двойной смены. Разделив содержимое пакета, Дарко спрятал его за старым сломанным плинтусом в их комнате и пошёл на кухню ужинать. Последняя банка ciorba de fasole cu ciolan. В холодильнике больше ничего не осталось. Он всегда готовил столько, чтобы хватало на двоих, и оставлял маме записку. Иногда он беспокоился, что она ложится спать не поужинав. Когда он начнёт зарабатывать настоящие деньги, он приготовит для неё plăcinte cu brânză dulce, и ей больше никогда не придётся работать по ночам. Барыжить наркотой будет легко. Он уже чувствовал вкус денег.***
Садовый переулок, Бухарест — 8 ноября 1983 года — Мы срочно должны уходить, мамуля! — Дарко тащил её в спальню. Он уже успел побросать большую часть их пожитков в старую потрёпанную отцовскую спортивную сумку. — Пожалуйста, просто одевайся, нам нужно отсюда уйти! — Куда? Филлип, ну-ка перестань сейчас же, — Констанция обхватила лицо Дарко своими обветренными руками, вынуждая посмотреть на неё. — Это всё из-за тех мальчишек, которые побили тебя в пятницу? Пришлось сказать ей, что на него напали в школе, избили за то, что он был таким бедным и мелким. С ним и не такое раньше случалось. Если бы он рассказал ей правду, что три наркомана избивали его до тех пор, пока он в слезах не отдал им весь товар, что у него был, она бы сама его убила. Но теперь он, похоже, не жилец при любом раскладе. — Я-я… я не работаю в мясницкой лавке, мам, — пробормотал Дарко. — Я хотел зарабатывать настоящие деньги, и я… Он почувствовал, как мамины руки крепко сжали его плечи. В глазах её стояли слёзы, когда она затрясла его. — Что же ты натворил?.. — Я только помочь хотел, — заскулил Дарко. Он знал, что звучит как ребёнок, и щёки его вспыхнули при этой мысли. — Трое отобрали у меня заначку, и теперь я не могу ни деньги отдать, ни… Оглушительный грохот заставил их отпрянуть друг от друга. Оба уставились на дверь, разлетевшуюся в щепки от очередного удара. Дарко знал, это был Nebunul, они всегда посылали его первым, когда нужно было пролить кровь. В дверном проёме, преграждая путь, нарисовался Nebunul. С выбритой черепушкой, за исключением нескольких пергидрольных прядей, оставленных на манер ирокеза, беспорядочно торчащих в разные стороны. Из почти бесцветно-бледной брови торчали три здоровущие английские булавки. Он усмехнулся, обнажая кривые зубы, которые, как Дарко позже мог поклясться, он тогда принял за клыки. Nebunul закатал рукава своей джинсовой куртки-варёнки, нашивки с анархистской символикой на них сложились от этого гармошкой. Он двинулся к ним, и Дарко с ужасом осознал, что за его ошибку в конечном счёте может поплатиться его мама. — Филлип, мать твою, Далька, так? — Nebunul схватил его за шею и притянул к себе. Дарко почувствовал, как к горлу подступила тошнота, когда в лицо ему ударила волна пропитанного сигаретами дыхания. — Ты чо, блять, считать не умеешь, гондон? Бруно сказал мне, что там не хватает. Так что ты или щас же отдашь мне эти ебучие деньги, или я те парочку пальцев отхерачу. Он щёлкнул ножом-бабочкой рядом с лицом Дарко, приставив лезвие к щеке. Оно уже начало впиваться в кожу, когда Дарко услышал отчаянный вопль: — Ты не заберёшь моего мальчика, — прошипела Констанция, набросившись за парня, держащего её сына. — Я позволила им забрать мужа, но я не позволю тебе забрать у меня моего мальчика! Nebunul уставился на мать Дарко со странным выражением лица, хлопая глазами, будто совершенно не видел её до этого момента. Он просто стоял и смотрел, пока она лупила его, позволяя ей наносить удар за ударом, а сам внимательно её изучал. Он повернулся к Дарко, по-видимому, вообще перестав реагировать на яростные атаки Констанции. — Ты знаешь тех уёбков, которые тебя грабанули? Дарко кивнул. — Можешь отвести меня туда, где они ща зависают? Ещё один кивок. — Он должен сделать всё правильно, — негромко произнёс Nebunul, выпуская Дарко из своей железной хватки и поворачиваясь к Констанции. — И чтобы это сделать, ему придётся пойти со мной. — Нет, — замотала головой Констанция, вцепившись в своего мальчика. — Я достану тебе деньги, ты не заберёшь его! — Или сейчас он пойдёт со мной, или завтра они пришлют за ним кого-нибудь ещё, — он примирительно протянул ей руку. — Я обещаю, что не причиню ему вреда, если он пойдёт со мной сам. Следующий, кого они пошлют, хуй тебе чо пообещает. Дарко оттащил от себя её руки, высвобождаясь. — Со мной всё будет хорошо, мама. — Нет… нет, пожалуйста. Nebunul наблюдал за ними какое-то время, что-то промелькнуло в его полуприкрытых глазах. — Обещаю, что верну его, — сказал он. — Пустое обещание никчёмного отморозка! — выплюнула Констанция. Дарко напрягся, но тот лишь ухмыльнулся. — Вот только это лучшее, что у тебя сейчас есть, красотуля, — пожал он плечами, за шкирку вытаскивая Дарко за дверь. Когда они оказались на улице, Дарко повернулся, вздёрнув подбородок. — Спасибо, что не убил меня на её глазах, — сказал Дарко дрожащим голосом. — Она бы этого не пережила. Можешь убить меня здесь, если хочешь. Я готов умереть, как мужчина. Тот уставился на Дарко, приподняв бровь. — Ты чо, блять, думаешь, я тебя грохну посреди улицы, где полно народу? Пацан, ты ваще, что ли, припиздурочный? — он отвесил Дарко подзатыльник. — И перестань уже хуйню нести. Это пиздец, как странно, и однажды тебя кто-нибудь на этом подловит. — Х-хорошо… — Дарко не сводил с него глаз. Nebunul не сводил глаз с Дарко. — Ладно, не могу я с тобой тут весь день торчать. Так ты, говоришь, знаешь, где уёбки, которые тебя наебали. Дарко кивнул. — НУ ТАК ВЕДИ МЕНЯ К НИМ! — Прости, Nebunul, сюда. — Найджел. — Чего?.. — Я тебе оказываю охуительно большую услугу, пацан. Меньшее, блять, что ты можешь для меня сделать, так это звать Найджелом. Дарко смотрел, как Найджел смял кулаком рожу первого из троицы попавшегося им наркомана. Он просто ткнул в этого парня пальцем, а после с благоговейным ужасом и восхищением наблюдал, как Найджел выбивает из бедного ублюдка всё дерьмо. Он с рёвом кинулся к нему и принялся молотить кулаками. Избив парня до полусмерти, Найджел порылся у того в карманах, забрал кой-какую мелочёвку, пакетик кокса, в котором осталось всего ничего, и часы, вероятнее всего, ранее тоже у кого-то украденные. — Торчки ебучие, — проворчал Найджел. — Даже бить их противно. Он вытряхнул из пачки Davidoff две сигареты, одну закурил сам, а другую протянул Дарко, выдыхая дым поверх сбитых костяшек. Дарко попытался состроить из себя крутого, но закашлялся после первой же затяжки. — Да блять, не глотай ты дым, Далька. Ладно, пошли, остальных покажешь. Двух оставшихся постигла та же кровавая участь, Найджелу даже удалось собрать с одного из распростёртых тел несколько купюр покрупнее. Закончив, он подошёл к Дарко и стал размазывать кровь по его лицу, рукам и рубашке. — Да хватит, блять, дёргаться, — рявкнул Найджел. — Если хочешь уйти после встречи с боссами живым, тебе бы лучше прийти на неё всем таким из себя крутым и с кровью на морде. Понял меня? Дарко кивнул. — Хорошо, Далька. Далька… с этого момента откликаешься только на Дарко, понял? — Найджел дёрнул Дарко за рубашку, немного её порвав. — Филлип — бабское имечко, нихуя неудивительно, что они на тебя набросились. А если и дальше останешься таким же мелким, нужно, чтоб хотя бы имя у тебя было охуенное. — Дарко, — он попробовал своё новое прозвище на языке и обнаружил, что ему нравится, как оно звучит. — Ладно, теперь пошли к Бруно и остальным шести боссам, — Найджел сгрёб Дарко в охапку, когда тот напрягся. — Старайся выглядеть крутым, смотри мне, блять, не обоссысь там и чтоб не смел разевать ебальник. Понял меня, nenorocitule? — Д-д… — И ЧТОБ НЕ СМЕЛ РАЗЕВАТЬ ЕБАЛЬНИК! — взревел Найджел. Дарко отшатнулся и кивнул. — И Христа ради расправь ты, блять, плечи и постарайся выглядеть, как Дарко, а не как это мелкое трусливое дерьмо Филлип. Дарко выпрямил спину, стиснул челюсти и выпятил грудь. Найджел закатил глаза. — Ох, ебать меня… Ладно, у тебя впереди десять кварталов, чтобы над этим поработать, пацан, — Найджел вывел Дарко из переулка на оживлённую улицу. Место, где собиралась верхушка Coșmaruri, на первый взгляд выглядело просто. В задней комнате ресторана «Ватра» за круглым столом, согретым большим очагом, сидели обычные люди. Дарко не знал, что именно ожидал увидеть, но уж точно не мужчин средних лет в окружении тарелок с недоеденными голубцами. И всё же официанты здесь сновали туда-сюда, кланяясь на ходу. Найджел стоял перед боссами Coșmaruri ссутулив плечи и с вызывающей усмешкой на губах. Дарко как мог пытался подражать ему, но Найджел пнул его по голени, когда никто не видел, и после этого Дарко просто старался держать спину прямо и смотреть на окружавших его людей. — И это он-то со всем разобрался? — спросил один из боссов, указывая на Дарко. — Выглядит так, будто до сих пор сосёт мамкину сиську. Найджел посмотрел на босса исподлобья. — Он мелкий, но пиздец, какой злющий. Одного в одиночку завалил, а остальных двоих за каких-то пару минут нашёл. — И ты действительно думаешь, мы поверим, что этот мальчишка… — Дарко. — …этот Дарко сможет защитить следующую доверенную ему партию товара? — Бруно наклонился вперёд, чтобы рассмотреть Дарко, тот изо всех сил старался не дрожать. Найджел вздёрнул подбородок, стиснув челюсти. — Aș băga mâna în foc pentru el. Бруно улыбнулся. — Правда, Найджел, ты бы это сделал? — Сделал бы что? Бруно указал на очаг в углу. — Ты бы и правда ради него сунул руку в огонь? — Я же сказал, что да. — Ну так давай, сделай, — Бруно откинулся на спинку стула с самодовольной улыбкой. Найджел скривил губы, но уверенным шагом направился к очагу. Он не сводил с Бруно глаз, подставляя ладонь под языки пламени и позволяя своей ненависти хлынуть на него через зрительный контакт, когда внезапно осознал, что что-то не так. Ладонь не обжигало огнём. Он посмотрел вниз и увидел под своей ладонью ладошку поменьше, и именно её облизывало пламя. Стоя за спиной Найджела, Дарко закусил губу, слёзы ручейками стекали по его щекам, смывая кровь. Найджел открыл рот в изумлении, но его внимание отвлёк звук аплодисментов. — Весьма впечатляюще, Дарко, — похвалил его усатый толстяк. — Мне нравится мальчик, знающий, что такое преданность. А ты что думаешь, Бруно? — Думаю, что Найджел завёл себе нового покладистого щеночка, — рассмеялся Бруно. — Расскажи-ка, Найджел, как ты его выдрессировал? На челюсти Найджела заиграли желваки, он схватил Дарко за руку и выдернул её из огня. — Всегда такой тихий, Найджел, — Бруно пристально на него посмотрел, прежде чем махнуть рукой. — Ладно, оставь Дарко себе, но он теперь под твоей ответственностью. Это значит, что ты берёшь над ним шефство. И долг его тоже на тебе. Найджел кивнул, вытащил из кармана бумажник и бросил на стол пачку банкнот. — Что ж, полагаю, мы закончили, — сказал один из боссов постарше. — Выметайтесь. Найджел схватил Дарко за воротник и выволок из комнаты. На улице оба начали смеяться, смешанный с адреналином страх покидал их с каждым шагом. — Это было просто охуительно красиво, Дарко, — Найджел хлопнул Дарко по плечу. — Ты им показал, что у тебя есть яйца, чувак. — Я не знаю, почему это сделал, — рука Дарко пульсировала от боли, но он по-прежнему улыбался. — Да кого ваще ебёт, почему? — Найджел провёл рукой по щеке Дарко, не отрывая от него взгляда. — Блять! — Что? Найджел схватил его за запястье и высоко поднял его обожжённую руку. — Мамка твоя нас теперь за это точно убьёт. Оба они улыбались и смеялись, возвращаясь в Садовый переулок.***
Старый город, Бухарест — 20 декабря 1990 года Дарко согнул пальцы в кулак, разогнул, кожу на месте татуировки до сих пор болезненно покалывало. Найджел оглянулся на него и усмехнулся. Это была далеко не первая набитая Дарко татуировка, но первая, которую он когда-либо набивал вместе с кем-то. Дарко нравилось мысль о том, что они навсегда разделят эту связь. Ему не терпелось снять повязку и взглянуть на неё ещё раз. Теперь у них у обоих по указательным пальцам тянулась надпись «Aș băga mâna în foc pentru el». У Найджела на правой руке, у Дарко — на левой, всё ещё покрытой ожогами. Это была единственная татуировка, помимо символа на сердце, подтверждающего его принадлежность к Coșmaruri, которую он действительно хотел набивать. — Думаешь, ей понравится? — спросил Найджел, когда они брели по снегу. — Татуировка или квартира? — Обе. — Да не понравится ей ни то, ни другое, — пожал плечами Дарко. — Скажет, мол, татуировки оскверняют наши тела, а квартира — это вообще для неё чересчур. Найджел улыбнулся. — Мы поэтому перевозим её вещи, ничего ей не сказав, а, nenorocitule? Дарко кивнул. — Будет проще, если мы просто поставим её перед фактом. — Это объясняет, в кого ты такой упёртый. Нихуя удивительного, — поддразнил его Найджел, заработав сердитый взгляд от Дарко. Это заняло почти десять лет, но у Дарко наконец-то появились деньги, чтобы найти для мамы квартиру в хорошем районе. Они с Найджелом руководили шестью бригадами для Coșmaruri в Бухаресте, и до конца года под их управление, вероятно, перейдут ещё несколько. Дарко заметно подрос, теперь он стал таким же широкоплечим, как и Найджел, но иногда всё равно ощущал себя мелким. Он с радостью позволял своему другу сносить головы и ломать руки конкурентов, пока сам тщательно планировал обмены и заключал сделки. Подобный подход сделал их лучшими в деле и заставил всех остальных их бояться. Найджел стал для него старшим братом, на которого Дарко всегда мог положиться. Свирепым, безумным, но преданным до самого конца, никто не осмеливался лезть к Дарко, пока Найджел был рядом. И маме Найджел тоже был небезразличен. Она разрешала ему спать у них на полу или ютиться на крохотном диванчике, убедила снять пирсинг и позволить отрасти волосам русыми, больше не убивая их перекисью. Если не обращать внимания на татуировку стриптизёрши у него на шее, он выглядел почти нормальным. Дарко обнаружил, что Найджелу действительно нравится иметь семью. Дарко, в свою очередь, нравилось, что рядом всегда был ещё один мужчина, который тоже смотрел футбол, покупал продукты для мамы и помогал ему ухлёстывать за девчонками. Вот почему, когда Дарко начал искать относительно недорогие, но чистые квартиры, Найджел его остановил. — Мы могли бы приглядеть ей квартиру получше. Вместе. Ты ищешь, а я беру на себя половину квартплаты, — Найджел не смотрел на него, позволяя предложению повиснуть между ними. Дарко прошерстил весь город в поисках подходящих, достаточно просторных для мамы, квартир. Они остановили выбор на трёхкомнатной квартире в Старом городе, неподалёку от церкви и как можно дальше от наркоты и стрельбы Садового переулка. Они решили перевезти её в новую квартиру под Рождество. Дарко потратил их общие оставшиеся деньги на покупку новой мебели, Найджел купил гигантскую ёлку и рождественские чулки на отложенную заначку. Найдя маму на работе, они повезли её в новую квартиру. Дарко вёл машину по слякоти, а Найджел сидел сзади с Констанцией, прикрывая ей глаза рукой. — И что вы, придурки, на сей раз натворили? — Ничего, мамуля, — сказал Дарко. — Ты чего такая подозрительная? — Потому что оба вы — хулиганьё бестолковое, знай себе, трескаете всё подряд и дома не ночуете, — она шлёпнула Найджела по бедру. — Ты мне зубы не заговаривай, можно подумать, я не заметила, что ты ещё татуировку набил. Вести Констанцию вверх по лестнице, когда глаза её были закрыты лапищами Найджела, было непросто, но им каким-то чудом удалось не сломать себе шею. Когда они открыли ей глаза, Констанция ахнула, увидев ажурные канделябры и кожаный гарнитур в гостиной. — Чей это дом? Вы кого-то ограбили? — Это твоя новая квартира, красотуля. — Что? М-моя… — Мы уже за неё заплатили, мамуля, — просиял Дарко. — Вся мебель и остальное — тоже твоё. Она лишь слегка покачала головой, в глазах стояли слёзы. — Мои мальчики, — прошептала она, заключая их обоих в объятья. Дарко поймал взгляд Найджела поверх маминой головы и улыбнулся. Они тащили её по дому, показывая ей всю мебель и спальни. Найджел особенно гордился диваном. — Теперь у меня хоть шея затекать не будет, когда на ночь буду оставаться, — сказал Найджел, похлопывая по кожаным подушкам. — Не будешь ты спать на диване, больно он красивый, — Констанция наблюдала, как вытянулось лицо Найджела. Каким же он всё-таки был ещё ребёнком. Она похлопала его по груди и указала на гостевую комнату. — Отныне ты спишь в своей спальне, Найджел, я не позволю тебе портить мою новую гостиную своими грязными ботинками. — Это ж гостевая комната. — Нет, это комната Найджела, — поправила Констанция, взъерошив волосы Найджела. — Ни один из моих мальчиков не будет спать на диване, когда у нас теперь есть три отличные кровати. На мгновение у Найджела заслезились глаза. Он опустил взгляд, чтобы собраться с мыслями. Когда он снова на неё посмотрел, улыбка его была душераздирающей. Констанция снова невольно задумалась, что за жизнь была у этого мальчика. Она видела сигаретные ожоги на его спине и ногах, видела, как лицо его становилось мрачнее тучи всякий раз, когда кто-то упоминал при нём его мать. Иногда, отходя после особенно жёстких дней, он рассказывал ей страшные вещи, пока она бинтовала его сбитые костяшки и прикладывала лёд к бесчисленным синякам. Он всё бормотал о запахе цуйки и о том, как он напоминал ей о матери, обо всех мужиках, которых она водила к ним домой, о том, как ему приходилось спать на полу, прижавшись к двери, на случай, если они попытаются войти в его комнату, и о том, как она злилась, когда ему всё же удавалось не впускать их. Несправедливость такой жизни глубоко ранила Констанцию, она приходила в ярость, понимая, что единственное, что может сделать, — просто любить этого побитого мальчишку и постараться вытащить на свет всю ту доброту, которая, как она знала, скрывалась за его шрамами и насмешками. Дарко поцеловал Констанцию в висок, а Найджел взял её за руку. Она никогда не перестанет волноваться за своих мальчиков, но, по крайней мере, сейчас оба они были с ней. — Ну, я тогда вещички свои перевезу, — пробормотал Найджел, снова потупив глаза. — Я уже их перетащил в твою комнату, — Дарко тоже уставился в пол, но улыбнулся, почувствовав, как Найджел пихнул его в плечо. Nebunul, живущий теперь с ними, любя пихнул его в плечо.***
Ресторан «Ватра», Бухарест — 24 сентября 2013 Дарко полагал, что сорок три — достойный возраст для наркоторговца, чтобы умереть. В глубине души он всегда знал, что смерть его, скорее всего, будет кровавой. Так почему бы умереть не сегодня? А хуже всего было то, что винить в ней можно было только себя самого. Попытка собрать Найджела по кусочкам после смерти Густава обернулась сущим кошмаром. Дарко уже и не помнил, когда в последний раз видел его трезвым. Найджел без конца ввязывался в мордобой и срывал сделки. Дарко знал, что боссов это порядком злило, но всё равно продолжал прикрывать своего глупого друга. Он даже не мог пойти и нажраться сам, потому что тогда Nebunul остался бы совсем без присмотра. А потом, когда Найджела чуть было не выпотрошила какая-то шпана, пришлось скрывать ещё и это. Поползли слухи. Только ленивый не пытался ткнуть Дарко носом в то, что их влияние ослабло, и скоро им с Найджелом придёт конец. Дарко разобрался со шпаной и выкинул тело в парке IOR, неподалёку от озера, в котором утопил тело Густава. Дарко надеялся, что Найджел окончательно протрезвеет, пока будет отлёживаться после ранения в том клоповнике. Он не пускал к Найджелу никого, разрешив только Констанции прийти и обработать его раны. Но удача отвернулась от Дарко и на этот раз: придя в себя, Найджел услышал доносившиеся с улицы звуки виолончели. Поначалу Дарко считал Габи настоящим чудом. В ней было достаточно юношеской энергии, чтобы переносить непрекращавшиеся вспышки гнева Найджела, она была умна и талантлива. Габи стала решением всех его проблем… пока внезапно не перестала им быть. Найджела сразу же снова потянуло на блядки, он обдалбывался всем, что только мог достать, и выбивал дерьмо из любого, кто осмеливался искоса на него посмотреть. Дарко не мог винить Габи за то, что она нашла себе другого, но, боже, какое же хуёвое она для этого выбрала время! Все эти годы Дарко потихоньку откладывал деньги. У него были наполеоновские планы однажды уехать, забрать мамулю и Найджела и просто сбежать из этого ёбаного города. Но Констанция даже думать не хотела о том, чтобы покинуть Бухарест, а Найджел, мать его, поднял бы шум, потому что не собирался бросать жену, и срать, что она трахалась с каким-то там америкашкой, постоянно пялящимся на неё телячьими глазами. Дарко так старался контролировать Найджела, попутно разрабатывая свой план побега, что совершенно забыл о самом главном правиле наркоторговли: всегда, блять, следи за деньгами! В конечном счёте Дарко погубили не бандитские разборки, не происки конкурентов, и даже не окончательно слетевший с катушек Найджел, а какой-то жадный до чужих денег мальчишка, которому просто хотелось минет и новую пару сраных кроссовок. И теперь, когда его вызвали на ковёр к боссам Coșmaruri, у него в лучшем случае было два варианта. Первый предполагал, что с него показательно срежут татуировку с символом принадлежности и заставят вернуть деньги, а после — позволят с позором уйти. Но гораздо более вероятным был сценарий, в котором его раздутый труп станет отличным примером для всех, кто забывает следить за своими ёбаными деньгами. Дарко умрёт достойно, как мужчина. Он прожил неплохую жизнь. Перетрахал кучу красивых баб, заработал достаточно, чтобы купить для своего «Бентли» пиздатые диски, и подарил мамуле охуенную квартиру. Он мог с этим смириться. Он попросил Найджела увезти Констанцию из города на выходные, а тот был слишком обдолбан, чтобы удивиться, почему Дарко не мог сделать этого сам. По крайней мере, так их обоих хотя бы не будет в городе, когда обнаружат его тело. Это обязательно попадёт во все газеты и даст им достаточно времени, чтобы уехать из страны. Возможно, Найджел наконец-то протрезвеет, если ему самому придётся заботиться о Констанции… Войдя в заднюю комнату ресторана «Ватра», Дарко снова почувствовал себя тринадцатилетним. Грудь охватил тот же самый страх, вот только на этот раз рядом не было Найджела, на которого можно было бы положиться, ему придётся пройти через это в одиночку. Он встретился лицом к лицу с боссами с гордо поднятой головой, стараясь не замечать рулон пластиковой плёнки в углу. Дарко сосредоточился на Бруно, разжиревшем с возрастом, отчего его обвисшие брыли дрожали при каждом вдохе. — Полагаю, ты знаешь, почему ты здесь, Дарко? Дарко кивнул, не доверяя своему голосу. — Ты знаешь, что случается, когда ты воруешь у нас, Дарко. — Я не воровал. — Мне плевать, взял ли эти деньги ты, Найджел ли, или, может, их взяла грёбаная зубная фея, Дарко, — Бруно злобно посмотрел на него со своего места. — Они пропали, и долг на тебе. — Я знаю, где деньги, — Дарко обернулся и увидел Найджела, небрежно входящего в комнату. — Снюхал их вместе с очередной дозой? Или затолкал в задницу, совсем как твой маленький дохлый педик? Найджел улыбнулся, и Дарко почувствовал, как по его венам растекается паника. Его идеальный план спасти Найджела и мамулю только что пошёл по пизде. Дарко заметил на руке Найджела длиннющий порез. Порез, которого определённо не было этим утром. — Ты всегда был забавным, Бруно, — произнёс Найджел тихим и безмятежным, как ручей, голосом. Он обошёл стол, пока сидевшие за ним боссы смеялись. — Вот почему я буду по тебе скучать. Найджел даже не сбился с шага, когда выпустил пулю Бруно в башку, испохабив его мозгами накрахмаленную льняную скатерть. Выстрел и разлетевшиеся во все стороны мозги вызвали за столом панику, но Найджел оставался спокойным. Дарко застыл на месте, наблюдая, как его лучший и единственный во всём мире друг сносит головы самым могущественным людям Румынии. Последний старый гангстер пытался выползти из комнаты, крича охранникам. — Они все мертвы, папаша, — сказал Найджел, присев рядом с ним на корточки. — Их я убил в первую очередь, как ты меня и учил. — Оставьте мне жизнь, и сможете уйти, — дрожащим голосом взмолился старик. — Убьёте меня, и начнётся война. Найджел улыбнулся, приставляя пистолет к его макушке и делая вид, что размышляет. — Хотел бы я, но ты пытался убить моего брата, — Найджел спустил курок, и кровь брызнула ему на лицо. — Но никто не убьёт моего брата, кроме меня. Последний выстрел, казалось, вывел Дарко из ступора. — Плёнка, — пробормотал он, обращаясь к Найджелу. — Здесь повсюду ёбаные камеры, нужно забрать плёнку. Найджел кивнул. Дарко схватил со стола салфетку, окунул её в воду и стал вытирать лицо Найджела. — Всё бы было в порядке, — пробормотал Дарко, стирая кровь и кусочки мозгов. — Я знаю, ты бы присмотрел за мамулей. — Перестань уже хуйню нести, — Найджел схватил правой рукой левую руку Дарко, соединяя их татуировки. — Это пиздец, как странно, и однажды тебя кто-нибудь на этом подловит. На секунду Дарко уставился на Найджела, а потом кинулся к нему, трясущимися руками заключая в объятья. К своему удивлению, Дарко почувствовал, как руки Найджела обвились вокруг него, успокаивающе сжимая, пока Дарко трясло. Спустя долгое мгновение дыхание Дарко пришло в норму, и Найджел отпустил его, не поднимая на него взгляд. — Не больно-то выёбывайся, я это сделал только потому, что Констанция жутко бы на меня разозлилась и пилила бы до конца дней моих, мол, из-за меня грохнули её обожаемого сыночка. А ты же знаешь, какой она становится, когда злится, — проворчал Найджел, глядя куда-то себе под ноги. Он хлопнул Дарко по плечу. — Пошли, nenorocitule, давай достанем эту ебучую плёнку.***
— Думаю, мы могли бы остаться, попытаться захватить власть, но я увидел шанс сбежать и не мог им не воспользоваться, — Дарко размял шею. — После всего того пиздеца с Coșmaruri, с Габи и всем остальным… я просто сгрёб Найджела в охапку, и мы улетели в штаты. Мамуля так и не захотела с нами, умоляла меня улететь и никогда не возвращаться. Наверное, всё боялась, что если я этого не сделаю, опять начну барыжить наркотой. Я отдал ей все деньги, которые скопил. Так что сюда мы прилетели практически с голой жопой, поэтому и вернулись к старому, чтоб хоть как-то сводить концы с концами. Но всё изменилось, когда Найджел встретил Космо. Он помог нам сообразить, как можно зарабатывать легально. И у нас теперь реально охуенно получается. Дарко посмотрел на Бев, в глазах его застыл немой вопрос. Когда она так ничего и не ответила, он прочистил горло и уронил взгляд на колени, нервно затеребив телефон. — Что ты… эм… про всё это думаешь? Бев знала, что ей следует думать. Она знала, что скажет Джек, знала, какое лицо сделает Джимми, когда об этом узнает. Филлип Далька был закоренелым преступником, торговцем наркотиками и головорезом, который долгое время провёл в компании жестоких убийц. А ещё он был несмышлёным мальчишкой, пытавшимся помочь матери заработать денег, чтобы им больше не приходилось жить в трущобах. Парнем, который купил своей маме хорошую квартиру сразу же, как только смог себе это позволить. Мужчиной, готовым бесстрашно встретить свою смерть, если это поможет спасти людей, которых он любил. Она дотронулась до кусочка металла на своей шее и посмотрела в усталые глаза Дарко. — Я думаю, что уже поздно, и тебе следует вернуться в постель, — она поднялась на ноги, выхватила у него телефон и протянула ему руку. Вставая, он поцеловал костяшки её пальцев. Дарко обнял её за талию и уткнулся носом в шею, когда она повела его обратно в спальню.