Микаса
Резкий запах алкоголя и слабый запах сигарет, которые пропитали рубашку, все еще докучали Микасу. Было уже заполночь, и они только что прибыли в свой маленький, уютный и теплый дом. Леви за всю дорогу не проронил ни слова. Он ни о чем ее не спрашивал, только спросил, хочет ли она остаться в гостинице, от чего она не думая отказалась. От мысли, что она случайно может встретиться с Жаном сегодня, хотелось под землю провалиться. Возможно, она не замечала того, что Леви не лез к ней c вопросами, но во всяком случае была благодарна. Когда они прибыли в дом Леви, к удивлению Микасы, он сразу направился на кухню и принялся за готовку, как ни в чем не бывало. Будто он просто готовил ужин для них в самый обычный вечер, поэтому она подошла к столу в центре кухни, выдвинула табурет, села и вытерла пот со лба. Когда Леви закончил, то подал им яйца с жареным рисом. Она видела - он выглядел очень уставшим, но все же ему удалось одарить ее своей самой редкой улыбкой. — Хорошо, что ты вернулась, глупое отродье. Микаса усмехнулась, реагируя на печально известное ласковое обращение, которым Леви называл всех, кого хорошо знал. Она принялась за простой, но вкусный ужин, сразу поняв, что голод вот-вот свернет в петлю ее желудок. Она взглянула на Леви, который просто пялился на нее почти десять минут, его еда все еще оставалась нетронутой, будто он и не был голоден, поэтому она спросила: — Что-то не так? —Давай позже отведем тебя в ванную. Никаких «но» или «нет», или прочей хрени, - он сделал паузу, его тускло серые глаза блеснули, - от тебя воняет. Вместо того, чтобы разозлиться, Микаса усмехнулась. Она слегка хихикнула, а затем рассмеялась, и после на ее лице осталась такая широкая улыбка, что уголки рта доходили до ушей. Леви наблюдал, почти озадаченный ее внезапным всплеском эмоций, но ей было все равно. Потому что Леви сказал, что она важна для него. И это все, что имеет для нее значение, ведь она отбросила свою гордость, секреты и притворство. Она доверяла Леви больше, чем кому-либо еще, и она знала, что любит его сильнее, чем кого-бы то ни было в мире. — Прости, Леви. Я не должна была бить тебя и швырять на пол. Мгновение. Он будто обдумывал свои слова как можно тщательнее, будто боялся совершить ошибку, будто собирался оценить то, что произошло еще раз… И в итоге она заметила, как Леви двинулся, чтобы взять ее за руку. — Забудь об этом, - мягко сказал он ей. Он сжимал ее ладонь тепло и нежно. – Важно то, что мы снова на своем месте. Она ответила в ту же секунду: - Ты счастлив, Леви? — Да, - его рука переплелась с ее. Она надеялась, что это случится хотя бы на ее день рождения. Микаса хотела посмотреть в окно, чтобы увидеть проблеск луны, но насколько она помнила, ее там не было. Облака затмили луну, но ее это не волновало, потому что, сколько бы небесных тел не исчезло с неба… в ее глазах и сердце всегда будет виднеться Леви Аккерман. — Но я мог бы быть еще счастливее, если бы ты сходила в душ. Ты пахнешь, как старик Пиксис, который наслаждается своей бутылкой свиной мочи. Приняв быструю, но такую нужную ванну, она увидела, что ее одежда уже лежит сложенной на краю кровати. Леви выложил для нее одежду для сна, и нижнее белье… она никогда не чувствовала себя такой смущенной. Ей сразу пришло в голову, что ее белье такое нелепое, оно было не по размеру и все такое. Тьфу, она не может выразить словами, насколько покраснели ее щеки. И все же она отбросила глупые мысли в сторону, быстро переоделась, пытаясь избавиться от неловкости. Слишком много всего за один день, Микасу начало клонить в сон и она зевнула. Где Леви? Конечно, он всегда был таким. Он всегда отлучался после ужина, чтобы читать одну и ту же книгу. Иногда она спрашивала себя, бывает ли ему скучно? Или Леви читает каждый раз новую? Она пожала плечами, выходя из своей комнаты, чтобы зайти за ним. Она подошла к его комнате, ступая очень тихо, и увидела, что тот просто уснул. У нее уже не было сил на колебания сегодня, точно так же, как и на неуверенность, поэтому Микаса положила свою руку на бледную щеку Леви и погладила медленно и нежно. — Идемте спать, капитан. Нужно отдохнуть.Леви
Будто прошлая ночь была очень длинной и бессонной мечтой. Леви проснулся и увидел соню, пускающую слюни на край кровати. Будто боится, что монстр сожрет ее. Во всякое обычно мрачное и глупое утро, Микаса казалась ему занозой в заднице, но сегодня, когда в их окно заглянуло яркое солнце, он просто наслаждался видом. Он спросил себя: кто еще мог бы насладиться этим? Его тускло-серые, а теперь цвета индиго, глаза слегка прищурились, брови придавали ему довольный своей простой жизнью вид. Кто бы стал это отрицать? Красивая или грустная, как дар или проклятие, Микаса Аккерман была идеалом для его угрюмого сердца. Леви дорожил этим видом так же, как и своим признанием в том, что она очень важна для него. Больше он не станет этого отрицать. Леви действительно испытал это невероятное чувство, крошечный взрыв звезды, которого он боялся, но после того, как совершил, не стал жалеть. Если звезды всегда взрываются с таким трепетом, и создают такой захватывающий результат, то он готов убить все звезды, которые увидит сегодня вечером. Ведь все эти безумные мысли приходили ему в голову только из-за спящей рядом девушки. Не теряя времени, он немного подвинулся ближе к Микасе. Леви осторожно придвинул ее ближе к середине кровати, просто чтобы та не упала. Он не мог позволить ей упасть и переломать кости, но, наверное, мог позволить влюбиться в себя. Он улыбнулся, а затем тихо усмехнулся, убирая спутавшуюся челку с ее лица. Леви никогда не был с кем-то так близко, поэтому он стал внимательно изучать черты ее лица: длинные ресницы, аккуратный носик, тонкий шрам под закрытыми глазами. Он отметил, что ее волосы отрасли так же, как и его. Может, он попросит ее подстричь его позже. —Ты такая заноза, Микаса, - заявил Леви Микасе, но спящей, к своему счастью и огорчению. Ему и правда было все равно, слышит она его или нет. Важен был только выбор формы, с которой он произнесет эти слова. Ведь Леви не был хорош в этом, верно? Он провел рукой по ее фарфоровой щеке, медленно, ощущая каждую шероховатость. Раньше он относился к ней, как к какой-то драгоценности, но потом понял, что не хочет видеть в ней предмет роскоши. Он хочет, чтобы она была как его галстук, была для него хрупкой, дорогой и заветной, принадлежащей только ему. Он хочет, чтобы все видели, насколько она прекрасна, ведь она этого заслуживает. Когда картинка ее лица глубоко отложилась в глубине его сознания, Леви убрал руку. Он хранил молчание, как в подземном городе, Разведке или в любом другом месте, где он находился. Молчание было его спутником с самого детства. Он молчал, потому что знал, что лучше хранить свои мысли при себе, но сейчас все было по-другому. Леви ничего не сказал, потому что хотел сохранить это в себе и побыть эгоистом хотя бы раз. Быть эгоистом, чтобы сохранить ее для себя и только для себя. Он укрыл ее скомканным стеганым одеялом, тихо прошептав слова так, чтобы услышал только он, и ушел. — Сколько тебе лет? Он стирал одежду руками, когда услышал голос, который так хорошо был ему знаком. И вопрос, к которому он уже привык. Бесстрастное лицо Леви расплылось в самодовольной ухмылке, хоть Микаса и не могла этого видеть, так как он сидел спиной к ней. Он вспомнил, что почти никто не мог определить, сколько ему лет на самом деле, и многие гражданские считали его бунтующим подростком. — Почему ты спрашиваешь? – спросил он Микасу с вызовом. Правда в том, что Леви не очень хочет, чтобы кто-то знал его настоящий возраст из-за навыков, роста, или из-за чего-либо еще, неважно. Особенно теперь, когда он знал, что Микасе всего двадцать лет, и их разница в четырнадцать лет могла стать препятствием для их развивающихся отношений. Но даже если так, он должен сказать ей правду. Микасе решать, хочет она быть с ним, даже если он слишком стар для нее, или же она захочет уйти. Во всяком случае, чем раньше он скажет, тем лучше. — Тебе сорок пять? Кто ей, черт возьми, сказал это? – мысленно спросил он себя, поворачиваясь, чтобы посмотреть на нее любопытное лицо. Его же лицо выражало что-то среднее между отвращением и шоком. Типо, какого хрена? Леви увидел, что выражение лица Микасы сменилось с любопытства на облегчение. Она глубоко вздохнула, успокаиваясь и продолжила: - Ох, слава богу. Тебе не сорок пять. В ответ Леви приподнял одну бровь, побуждая ее продолжить игру в угадайку. Он находил это забавным. Ну и кто был тем сумасшедшим, который заявил, что ему сорок пять? — Какое твое следующее предположение? Микаса задумалась, ее глаза смотрели вверх, будто ответ был написан на небесах: - Двадцать пять? Ладно, вот и все, - подумал он, прикидывая, сколько ставок сделали в Разведке, чтобы узнать его настоящий возраст. Ханджи вероятно была заводилой этого чертового цирка, и, возможно, даже приказывала Конни тихо пробираться в душевые, когда Леви был там, или просила Оруо подсмотреть, как он писает. Как будто длина его члена была основой для определения возраста. — Мне тридцать четыре. Минута. Это была очередная борьба рая с адом эмоций и желаний. Он уже ждал, что Микаса разочаруется, что правда вызовет у нее отвращение… но неважно. Он размял плечи и отвернулся, продолжая заниматься тем, чем занимался. Не ожидая ответа, который получит. — Тогда почему ты выглядишь так молодо? Леви усмехнулся, затем снова повернулся: - Солнце может ускорить старение кожи и лица. На рост это тоже влияет, - он сделал паузу, его суровый взгляд встретился ее. Он будто предупреждал, чтобы она не отпускала какую-нибудь глупую шутку. — Я жил без солнца двадцать три года. — Ох, - было всем, что она ответила. Ее ответ был немногословным, но на самом деле это вполне устраивало Леви. Было приятно, что Микаса больше не дразнила его из-за роста. Он заметил, как она подошла к нему, взяла щетку и начала помогать ему со стиркой. — Леви. Он ответил что-то вроде «м?», его придирчивость все еще выбирала, какое моющее средство он будет использовать. — Мне всего двадцать, - он услышал паузу, она протянула ему доску для стирки, которую он взял, - но, пожалуйста, не обращайся со мной, как будто мне всего лишь двадцать. Относись ко мне так, будто мне столько, сколько тебе нравится, или просто как к кому-то, с кем ты без неловкости разделишь бутылку вина. Леви остановился, рассматривая пенные пузыри и слушая Микасу. Ее слов было достаточно, чтобы он увидел ее одобрение. И, конечно, вино. Каким бы не был вкус вина, он хорошо знал, что вино означало что-то вроде обновления и начала чего-то еще. Леви знал, что Микаса оставила ему выбор: как именно понять ее слова. Но к черту это все, он понял все с самого начала. Поэтому он попытался дать ей понять, что он уже расшифровал ее сообщение, когда ответил вопросом на ее слова. — Белое или красное? Как и когда вино стало частью стирки? Леви улыбнулся, когда Микаса назвала вино, которое она хочет.Микаса
Дни ощущались более солнечными, чем в прошлом. Так она может сказать о сегодняшнем дне, когда ее руки испачканы в земле. Ее соломенная шляпа чуть держится на ней из-за ветра, но она все равно наслаждается прелестными днями в саду. Скоро земля заполнится чайными деревьями. Микаса мысленно сказала это себе, гордясь своими маленькими ростками, а затем ее мысли, кажется, перенеслись к Леви. Она напевала колыбельную на мотив Шопена. Прошло почти два месяца с тех пор, как она вместе с Леви занималась стиркой, и отношения между ними становились лучше и лучше. Она научилась приуменьшать свою настороженность, а Леви научился контролировать свой грубый язык. Микаса узнала, что у Леви слабый желудок, из-за чего ему действительно трудно получать удовольствие от чего-либо, кроме чая. Хоть Леви и не говорил ей, в чем причина, она догадывалась из-за чего: из-за бедности. Несмотря на то, что ее прогресс в сближении с ним был небыстрым и последовательным, Микаса определенно могла сказать, что последние два месяца стали большим прогрессом для них обоих. Конечно, ведь каждое утро сопровождалось записками, которые радовали словами: Проснулась. Теперь поешь, или же просто – доброе утро, Микаса. Обеды были роскошными, потому что она и правда научилась отлично готовить. Особенно хорошо у Микасы выходил яблочный пирог. Это был крайне редкий случай, о котором она даже подумать не могла, но ее пирог нравился Леви. Раньше Леви просто сказал бы «Неплохо», но, к ее большому удивлению, после того, как Леви откусил кусочек яблочного пирога, он сказал: - Это и правда вкусно. В спокойный и ленивый полдень, который, как она узнала, был любимой частью дня и ее и Леви, Микаса обычно могла находиться на кухне. Иногда она убиралась, но чаще всего просто заваривала горький чай для своего спутника, и находила это свое новое хобби весьма приятным и расслабляющим. Леви просто сидел на своем обычном месте, читал газету или книгу, и частенько смотрел на нее так, словно она была произведением искусства. Поздние вечера были чем-то, что она любила, они ощущались как снежинки на кончике языка. Радуясь граммофону, который подарила Микаса, Леви достанет пластинки и прослушает несколько джазовых песен. Это всегда была одни и те же четыре песни, которые он слушал с естественным, хмурым выражением лица. Иногда она слышала, как он говорил сам себе: - Черт, мне нужен новый винил. Если ей везло, то она могла услышать, как Леви подпевает голосу Чета Бейкера. Даже глубоко внутри себя она не могла найти что-то, что сравнится с его низким, очаровательным и сексуальным голосом. Как будто это он поет джаз своим чертовски красивым голосом. Который она редко слышит. А если и слышит, то всегда в ранние сумерки, когда притворяется, что спит. Только, чтобы услышать, как Леви говорит ей: - Спокойного сна, отдохни хорошенько. А в целом, слова Леви все еще бывают странными, но все же когда Микаса слышит их, они кажутся медом, сладкие и чувственные для души. Они подобны стиху или пословицу, в них нет ничего, кроме правды, будь она горькой или сладкой. Выбранные им слова полезны для нее. Возможно, его слов никогда не будет достаточно, но для Микасы они будут значить все, будь то сентиментальные фразы или просто саркастические шутки. Она поджала нижнюю губу, изо всех сил стараясь не улыбнуться. Прошло всего четыре часа, а ее садик, который она приводила в порядок, уже был готов. Леви еще вернулся со своих разъездов, и это означало возможность продолжить шить галстук для него. Она вошла в дом в грязном фартуке, но с чистым и искренним сердцем. Микаса была наверху, когда услышала, что Леви зачем-то ругается на первом этаже. Она просто пожала плечами, иногда ей казалось и правда смешным, когда Леви был сердитым, и она находила это забавным. Что же могло стать причиной его недовольства? Конечно, грязь. Микаса заметила, что с тех пор, как Леви поправился от своей болезни, он стал уделять уборке двойное внимание. Двойная уборка, двойная бдительность, двойная тщательность и прочая ерунда, к которой он и раньше прилагал в пять раз больше усилий. Она думала, что просто смирилась с его привычками. Иногда она просто кривлялась, когда Леви не видел, а когда ей было лень, то она собиралась с силами и протягивала Леви руку помощи. Как бы то ни было, Микаса просто позволяла ему быть собой. Она не закончила галстук и отложила его в сторону, спрятав обратно в ящик своего дубового комода. Микасе нужно все устроить так, чтобы Леви ничего не заподозрил. — С возвращением, Леви. Ты уничтожил достаточно микробов? Микаса задала этот вопрос, и Леви усмехнулся и сложил руки на груди. Она видела, что на самом деле ее соседу по дому не весело, и он даже немного зол. Скорее всего, это из-за внутренней полиции, которая снова довела его до ручки, пока он ходил по магазинам и выбирал свои любимые чистящие средства. Но Микаса знала, как может разрешить последствия любой неприятной ситуации, которая могла с ним приключиться. — Побудь тут, - сказала она ему, быстро зашагав на кухню. Когда она пришла, то достала чайник и начала творить свое волшебство. Что касается этой таинственной части, то она, конечно, переигрывала. Это был всего лишь чай, но мысль о чайном зелье заставила ее рассмеяться. Она знала, что Леви мог слышать ее, и даже несмотря на то, что это могло позлить его, Микаса была уверена, что ее чай добьется его хорошего настроения. Закончив, она вернулась в гостиную с подносом, на которым от горячего чая исходил теплый пар. На ее лице была искренняя улыбка. Дни, проведенные с Леви, научили ее по-настоящему улыбаться, ей и правда нравилось это делать. Улыбка идеально подходила ее лицу, и если бы ее спросили, то она ответила бы, что милая улыбка пошла бы и хорошенькому личику Леви. Но явно не сейчас, потому сейчас он хмурился. И она, возможно, знала, как сделать из хмурого выражения улыбку. — Самый крепкий чай для самого сильного солдата. Аппетит бон, - уверенно сказала Микаса, сопровождая это изящной улыбкой. И к ее удивлению? Леви просто что? — Бон аппетит, дуреха, - сказал он, и его рука странным образом взяла чашку, затем он тихо хихикнул. Она наблюдала за тем, как он потягивает чай. Когда Леви закончил, он и вправду улыбнулся, будто его драма и раздражение были простым представлением. Какую сторону Леви я вижу? – она мысленно спросила себя, слишком удивленная, чтобы заметить внезапную перемену в своем собеседнике. — Откуда ты знаешь много французских слов? — Потому что я француз. — Мм, — сказала она, изучая его редкие черты лица. Черты лица Микасы были самыми редкими, но после нее шел Леви. Может быть это как-то объясняло то, что стально-голубые глаза могли волшебным образом менять цвет, хотя его волосы были такого же цвета, как и ее. Его нос, маленький, но весьма заостренный, почти божественный, был близок к совершенству. Она прервала свои размышления, когда Леви передразнил ее: — Ммм. — Ну, ммм, это мило, — это все, что она сказала. Хоть ты и хорошенький, но мелочный, — было у нее на уме, черт возьми. Он снова усмехнулся, его известное «тц» прозвучало на всю комнату, но после он взглянул на нее так нежно, будто бы волна прилива, тянущаяся к луне. Держа чашку у губ, Леви сказал так мягко и непривычно для ее ушей: - Tu es belle. Je t'en prie, reste comme tu es. — М? — Спасибо за чай, — он встал, взял поднос и Микаса заметила легкую улыбку на его красивом лице. Это был первый раз, когда она слышала, как Леви сказала что-то на языке, которого она не понимает, и, возможно… ее сердце лучше поняло то, что он имел в виду. Нет, спасибо тебе, Леви.Леви
Из портативного граммофона разносилась по дому песня. Так было всегда: жаркий день сопровождался джазом, и мелодия была слишком красивой, чтобы не увлечься ей. Даже Леви подпевал. Леви наслаждался крепким чаем Даржилинг, чувствуя, как он греет горло. Самый крепкий чай для самого сильного солдата, но, к его большому разочарованию и облегчению, он больше им не был. Микаса внезапно сменила свое угрюмое настроение, и его пристальному взгляду открывался сияющий лучик счастья. Поэтому, когда Леви посмеялся, конечно, привлекая внимание Микасы, то сделал это так искренне, что сам забыл, что недавно злился. Он убрал чашки обратно в шкафчики, и отметил, что должен купить новые красивые шкафы. Выбор столовых принадлежностей растет слишком быстро – все благодаря импульсивным походам Микасы в магазин. Ее не остановить всякий раз, когда она видит что-то на распродаже. Несмотря на то, что Леви был минималистом, его не раздражало такое поведение, и он просто принимал то, что ей нравилось. Микаса раскладывала продукты, которые он купил(большая их часть состояла из отбеливателя и спирта для дезинфекции), и позвала Леви. —Что? — ответил Леви, выходя из кухни с закатанными рукавами. Она протянула ему бумажный пакет, который не был обычным пакетом, а каким-то образом оказался подарочным: — М, это… твое? — спросила Микаса. Он, конечно, знал ответ на этот вопрос. Леви был тем, кто купил это. — Открой его. Ее любопытный взгляд, казалось, стал еще любопытнее, когда он сказал открыть его. Так она и сделала, но довольно медленно, стараясь не испортить гафрированную бумагу, в которую что-то было завернуто. Он наблюдал за тем, как она разворачивает его подарок, и ее лицо показалось Леви таким необычным, когда она наконец справилась с упаковкой. — Медведь? — спросила Микаса. Голова игрушки выглядывала из пакета. Леви слегка закатил глаза, делая вид, что он почти не заинтересован, но под этой гримасой скрывалось любопытство. Понравится ли ей это? Он усмехнулся, почти иронично, когда ответил: — Очевидно — это плюшевый медведь. Она сказала, не отрывая взгляда от игрушки: — Для кого он? — Для одной важной задницы, —Леви сел на диван и уставился на крутящуюся пластинку, но все его внимание было сосредоточено на Микасе и ее реакции. Дело было в том, что прошлой ночью он стал свидетелем ее ночного кошмара. Ее тело дрожало, а слезы градом лились по ее милому лицу. Леви задумался: не был ли это очередной кошмар из ее прошлого? Он видел, как изогнулась ее худощавое тело, и на него нахлынуло большое желание защитить ее. Поэтому он осторожно обнял Микасу, нежно гладя ее по волосам, будто она была кем-то очень важным. Но она и правда важна. Она важна для Леви. Он не знал, могла ли Микаса как-то связать его подарок со своим ночными кошмарами. Ее озадаченное лицо говорило о том, что она пытается найти ответ на вопрос, кому же принадлежит этот мишка. — Этот нелепый медведь для тебя. Микаса полностью вытащила мишку из пакета, показывая его во весь рост. Леви отвел взгляд, когда вспомнил, что у медведя, которого он купил у бедного старика, не хватало левой лапы. Какая-то часть Леви повелась на это только потому, что он сочувствовал торговцу, а другая – потому, что Микаса считай спасла его левую ногу. — Извини за его ногу… — Нет, он очень милый, — быстро перебила его Микаса, прежде чем Леви успел подобрать еще что-то из своих фраз для извинений. Он приподнял бровь, думая, не было ли у этой девушки фетиша на безногое барахло, но его размышления были прерваны, когда Микаса продолжила: — Мне он правда нравится. Спасибо. Микаса улыбнулась. Но вместо саркастической шутки, Леви улыбнулся в ответ, и улыбка так хорошо подошла его красивому лицу. Комната наполнилась звуками щелкающих ножниц. Леви впервые за целую вечность позволил кому-то подстричь свои волосы. Он мог бы сказать, что Микаса была осторожна, возможно, даже чересчур. Если бы он драматизировал, то сказал бы, что Микаса боготворит его волосы, прикасаясь к каждой пряди. Слишком забавно – он вдруг хихикнул, из-за чего Микаса нечаянно поранила его ухо. — Все в порядке, — начал он, потянувшись за своим платком. Микаса быстро схватила платок, не спрашивая Леви, и стала вытирать выступившую кровь. Конечно, это было больно, но все таки это было ничем по сравнению с травмами, которые он получал раньше. Поэтому Леви как мог убеждал ее, что в этом не было ничего страшного, и он не станет из-за этого переживать. — Просто будь осторожна и постарайся подстричь не слишком коротко. Я не хочу выглядеть, как Марло с его горшком, — пошутил Леви, и нервозность Микасы улеглась. Он услышал, как она сказала что-то под нос, и затем снова раздалось щелканье ножниц. Он догадывался, что это, скорее всего, первый раз, когда Микаса кого-то стригла, дрожащие руки ее выдавали. Хотя и знал по сплетням, что свои волосы девушка стригла сама. Когда часть волос, отросшая на затылке, была подстрижена, Микаса спросила его, нужно ли еще. За почти полгода его волосы отросли примерно на дюйм или два, и иногда он задумывался, как его дотошное «я» позволило этому случиться. Но, может быть, смена прически не так уж и плоха. Особенно, если он спросит ее совета, чтобы было разнообразнее. — Как думаешь, что мне подошло бы? Она была немного ошеломлена его вопросом, но быстро пришла в себя и ответила: — Давай сделаем так же, как у тебя было, но немного длиннее. Что скажешь? — Сделай, как тебе нравится. Она начала использовать бритву, когда Леви показал, как отрегулировать ее на определенный уровень. Она прошлась по затылку вверх по средней линии. Микаса делала это медленно и тщательно, как хотел Леви, и когда закончила, то спросила нравится ему. Леви осторожно встал, боясь за свой безупречно чистый пол. Он отошел от лестничного пролета и наконец посмотрел на себя в зеркало. — Тебе нравится? Леви услышал, что Микаса спросила его во второй раз, но продолжил неторопливо изучать свою новую стрижку. Копна волос была подстрижена одним слоем, и, к его приятному удивлению, работа была выполнена хорошо. Он потрогал и пригладил свою челку, которую Микаса тоже подстригла, не коротко и слишком длинно. И, напоследок, его знаменитый выбритый затылок, который больше не был таким гладким, но был идеального стиля, подходящего его костюмам. — Не так и уж плохо. — И только? — Ладно. Это не плохо. — Ох,— он заметил, что она сжала свои руки и нахмурилась: — Леви… — Микаса, — на этот раз он обратился к ней, понимая, что она хочет услышать настоящий комплимент. Хорошо, что Леви не хочет ссориться, в общем-то всегда: — это красиво. Спасибо, что не сделала из меня пятнадцатилетнюю лошадиную морду. Леви не был асом в плане комплиментов, но он правда старался сказать что-то, чтобы похвалить Микасу, даже если не всегда делал это во время. Он был известен тем, что произносил грязную, а часто болезненную истину. Но если дело касалось Микасы, то он хотел улучшить свои навыки общения, приспособиться к тому, чтобы поддержать разговор с бесстрашной, но милой девушкой. Так что он попытался продолжить свою мысль, на этот раз его слова звучали сдержанно и по-деловому, но не были приторными: — Твоя работа, — Леви сделал паузу, видя, что Микаса терпеливо ждет следующих слов: — великолепна. Спасибо тебе. Она усмехнулась, почти в точности, как он, а затем кивнула, глаза прищурились с улыбкой: — Пожалуйста, Леви.
Микаса
Микаса проснулась от крика соседского петуха. Петух был ее будильником всякий раз, когда Леви вставал пораньше. Иногда Леви тихонько похлопывал ее по плечу, говоря: «Просыпайся, соня», ну или же «Эй, уже десять чертовых часов!». Последнее должно было огорчать ее, но она все же находила забавным то, как он из джентльмена превращался в грубого разбойника. Никакого промежуточного этапа. Поэтому она быстро пододвинулась к своей тумбочке, чтобы проверить, не оставил ли ей Леви завтрак или записку. Моя плата за стрижку. - Леви Странно, он написал полное имя вместо инициалов, и на этот раз оставил два билета в классический бар, а не еду. Она спешно протерла глаза, размышляя: а не снится ли ей это все? Микаса даже не спрашивала себя, что мог съесть Леви, чтобы купить билеты в классический бар. Она прочитала то, что написано на билетах: Приходите слушать джаз, но приводите своего партнера! Бар «Страна птиц». Пятница 19:00. Встретимся там, и не забудьте свои туфли для танцев! — Что? Конец света что-ли? — рассеянно спросила Микаса. Ее волосы выглядели так, будто их облизала корова. — Нет. Ее глаза расширились, и она быстро обернулась и увидела Леви, сидящего в кресле у окна. Подождите, но почему он меня не разбудил? — Что? Это привидение? — Не совсем, — она сделала паузу, ее брови нахмурились. Микаса думала, был ли Леви настоящим: — но думаю гораздо хуже… Где же настоящий Леви? — Украли, — Леви был невозмутим, но слово, которое он произнес, вероятно, имело гораздо более загадочное значение. Кто мог его украсть? Микаса заметила, как он встал и направился к двери, на пороге сказав: — Пойдем вниз. Завтрак готов. Микаса послушалась, захватив с собой два билета. Она подметила, что покраснела от осознания, что Леви фактически завершил начало ее дня. Они оба мчались будто на скачках на окраину города. Леви сказал ей переодеться, потому что они поедут за покупками, и она быстро оделась в уличное, не возражая и не спрашивая его ни о чем. Микаса немного волновалась, ведь это было необычным поведением для него – пригласить ее пройтись вместе по магазинам. Они добрались до пригорода и оставили своих лошадей в ближайшей конюшне. Микаса нарушила молчание, задав вопрос: — Хм, твой отбеливатель и другие моющие уже закончились? Вопрос и вправду был абсурдным, но, тем не менее уместным. Микаса выглядела немного глупо, спросив такое, и все же почему Леви взял ее с собой? Прошло всего три дня с того, как они пополнили свои запасы. В тот день Микаса еще постриглась. Было бы странно, если бы Леви решил еще раз притащить в дом кучу видов тряпок и веников… еще раз. Не говоря о том, что у них дома на самом деле есть семь разных видов веников. — Какая глупость. Моющее – это единственное, что пришло тебе в голову? — Да, особенно когда живешь с помешанным, — невозмутимо ответила она, закатив глаза. Леви пробубнел что-то себе под нос, затем наклонил голову и почти подавил саркастический смешок. — Для начала, этот помешанный ведет женщину за новым платьем. Микаса озадачилась. О какой женщине снова говорил Леви? Ей не хотелось, чтобы это звучало ревниво, но он много говорил о женщинах. Не о какой-то конкретно женщине, с которой Леви лично знаком, но в общем о женщинах, и она все никак могла этого понять. Она только сейчас задумалась над тем, что с того дня, как они поссорились, он стал реже стал употреблять свое любимое «отродье». — Кто эта женщина, о которой ты постоянно говоришь? Налет горечи на ее лице был намеком, и тогда Леви решил сделать шаг. Она заметила, как он приблизился к ней – безупречно. Так, будто он сейчас украдет ее сердце. Аромат мяты снова обволок ее, когда его симпатичное лицо было совсем рядом. — Это ты. — А. — Угу, — на его лице ни дрогнул ни один мускул. Он позволил своей руке дотянуться до ее запястья, — пойдем. Только если ты не хочешь свидания с кобылой. — У меня будет свидание с маленьким ворчливым котом, ладно? Она закусила губу, пытаясь унять нарастающий смех. А Леви только усмехнулся, его губы были на грани от того, чтобы растянуться в улыбке, и он ответил: — Хах, забавно. Он за руку повел ее в ближайший магазинчик с платьями. Микаса улыбнулась, зная, что в шоке будет его кошелек, а не ее. Так что она просто шла с ним, игнорируя взгляды прохожих, которые, как она предполагала, узнали их. Леви купил им похожие костюмы. Свой смокинг он немного переделал, чтобы носить его свободно. Перешивка сделала его стильным, несмотря на то, что такая форма выбивалась из общепринятой. Платье Микасы казалось ей прелестным, настолько, что она хотела надеть его прямо там, когда Леви купил его. — Мы не будем курить? — Может, - небрежно ответил Леви, — но курить — значит вдыхать в легкие кучу грязного дерьма. Никотин окажется внутри тебя, и медленно убьет. Так что решай сама. Микаса пожала плечами, думая, что он прочитал ей маленькую лекцию. А она ведь задала риторический вопрос, потому что знала — Леви не позволит ничему, даже сигарете, коснуться его безупречно чистых губ. — Раньше я курил, - продолжил Леви к ее удивлению, пока та распутывала поводья лошадей. — Просто попробовал, чтобы удивить Кенни. Не зная, что ответить, Микаса просто кивнула. Она никогда не думала, что он мог перед кем-то красоваться, даже сейчас, когда он раскрыл одну из своих тайн. Она всегда представляла своего капитана как образец сильного, волевого, которому «наплевать, что думают другие», авторитетного человека. Но Леви, как и она, имел свои слабости, тоже, например, видел ночные кошмары, поэтому она его понимала. — Капитан Леви был пугающим человеком, — сказала Микаса ни с того ни с сего, что заставило Леви удивиться, приподняв брови. Она остановилась, и затем продолжила, ведь он ждал продолжения: - Но просто Леви очаровательный, и не пытается никем казаться. — Ты так думаешь? Она кивнула, не отводя от него взгляда. Микаса видела, как он вздохнул, пыталась понять его через глаза цвета индиго. Это как будто бы был первый раз, когда Леви получил комплимент и не знал, что ответить. — Ладно, тут вы меня подловили, леди — отлично. Теперь выбирай еще что-нибудь. Что ж… Этот человек все еще умеет принимать комплименты. Она усмехнулась.Леви
День с вечером джаза наступил неожиданно и приятно. Как обычно, день начался с уборки руками на коленях. Леви заметил, что Микаса сегодня была усерднее, чем обычно. Она тщательно убиралась, не жалуясь, и к, его удивлению, делала все с инициативой и желанием. Что случилось с этой женщиной? — Эй, что с тобой? – спросил Леви, снимая свою повязку для уборки. Микаса остановилась, он ждал язвительного ответа, но его, как ни странно, не последовало. Она продолжила тщательно убираться, только лишь улыбка появилась на ее лице. —Эй? — Просто думаю о вечере. Это объясняло ее поведение. Леви просто кивнул, и ничего не сказав, зашагал вверх по лестнице. Ему нужно подготовить костюм, который он хочет надеть сегодня. Разбираться с ним позже не будет времени. Леви не скажет этого просто так, но был так же взволновал, как и Микаса. Тц. Это не свидание. Леви уставился на нее, как только заметил, что она спускается по лестнице в таком подходящем ей платье. Ее волосы были завиты на концах, что отличалось от ее обычной прически, завиты были и ресницы. Микаса надела черные вечерние перчатки, которые идеально подходили к ее черному приталенному с отворотами платью. На нее было приятно смотреть, и Леви просто не мог этого игнорировать. Он вздохнул, вероятно, от волнения, и поправил пуговицу своего костюма. Он предполагал, что расстроен, ведь нужные слова не могут придуматься сами. — Как я выгляжу? – спросила Микаса. — Неплохо, - ответил он. Что я черт возьми сказал? —Хм, а ты выглядишь привлекательно, Леви. Твой костюм очень идет тебе. Они сведут меня в могилу. Слова. Об этом он думал, придерживая язык и старательно подбирая слова, которые описывали бы его чувства лучше, чем «неплохо». Она выглядела самой красивый женщиной, которую он когда-либо видел. — Микаса, это чертовски сложно, — простонал он, будто его язык был наждачной бумагой, но должен был быть, как мед. — Я не могу подобрать правильные слова, чтобы описать, но я думаю, что ты выглядишь потрясающе. Настолько, что я теряюсь между словами «невероятно» и «волшебно». Мгновение. Она смотрела на него с надеждой. Леви смотрел на нее точно так же. Если не так выглядит влюбленность, то как же? — Будь моей парой сегодня, - сказал он просто. Леви никогда не ходил вокруг да около. Он протянул ей руку, свою грубую ладонь, как приглашение на свидание с джазом. Но ему хотелось, чтобы это было более глубоким приглашением стать частью его жизни. Микаса взяла его за руку. Ее дымчато-серые глаза выражали влюбленность и простую тоску жаждущего сердца. Он чувствовал, что ее рука была теплой. Знакомое чувство соединяла его душу с ее. Леви следил за тем, как шевелятся ее губы: — Я с удовольствием. Молния. Раскат грома. И наконец хлынул проливной дождь, как будто боги смеялись на их свиданием. — Дождь… — Леви услышал, как она сказала это разочарованным тоном. Он внезапно почувствовал себя неловко. Самая романтичная вещь, которую он когда-либо делал в жизни, была испорчена вспышкой плачущего горизонта. Он подвел ее к дивану и сказал подождать хотя бы полчаса. Если дождь не прекратится, можно считать затею неудачной. Микаса просто кивнула, но разочарование все еще было заметно на ее лице. Нужно что-нибудь придумать. Облака не переставали плакать почти сорок минут. Тогда Леви встал, оставив Микасу и ее безногого мишку на диване. Он быстро взглянул на нее и отвел взгляд, как только увидел ее расстроенной. Только не это, прекрасный дьявол. Понимая ее чувства, вызванные дерьмовой погодой, Леви подошел и включил хрустальное радио. Он попытался настроить антенну, чтобы поймать сигнал, но к его огорчению, погода чертовски мешала. Он мельком взглянул на мрачную Микасу, которая теперь обнимала медведя. Даже радио-помехи ее не беспокоили. Глубокий вдох. Леви неустанно твердил про себя, чтобы нужно сохранять спокойствие и думать о любых других способах спасти этот чертов джазов вечер. Бинго. Леви вытащил Victor VV 2-55 и поставил его на их чайный столик. Затем он достал новую пластинку, которую купил на днях, думая, что это спасет их вечер. Пусть даже это экспромт. —Что ты делаешь? – спросила Микаса. Разочарование сменилось на любопытство. — Привношу джаз в этот дом, - сказал он, поправляя виниловую пластинку, - я разденусь наверху. Он снял пальто и жилет, когда услышал музыку. Это было то, что нужно. Мелодия создавала идеальную гармонию изящества и меланхолии. На этом его мысли остановились. Он поспешно спустился вниз, оставаясь в рубашке и галстуке. Колыбельная из страны птиц – вот, что я Леви застал Микасу, танцующую со своим медведем. Она изящно покачивалась, почти идеально попадая под мелодию. Ее партнером была чертова игрушка. Если бы Леви захотел пошутить, он сказал бы, что она похожа на Милнера, пляшущего с Винни-Пухом. Всегда слышу, когда ты вздыхаешь Он не хотел портить момент, который заставил его завораживал. Микаса выглядела очаровательно в медленном танце. Если это то, что делало ее счастливой, то, может, это понравится и ему? Разве могут в моей чаще Быть слова, чтобы сказать тебе — Леви! Я, эм.. – Микаса была удивлена тем, что ее застал суровый сосед, но удивилась еще больше, когда он взял ее за руку так нежно, насколько был способен. — Не люблю оставлять женщину без присмотра. Слова, в которых мои чувства Леви аккуратно положил другую руку на бедра Микасы, и сказал ей положить руку ему на плечо. Танцы не были чем-то, что он любил, но он знал, что мог бы немного потанцевать, если это вызовет милую улыбку его спутницы. Вы когда-нибудь видели, как две горлицы Поют и воркуют, когда влюблены? Она улыбнулась, а затем усмехнулась. Леви двигался в такт музыке, пытаясь взять инициативу в свои руки. Есть поговорка: никогда не давай меч в руки мужчине, который не умеет танцевать. Казалось, он воспринимал эту поговорку слишком серьезно. —Хорошо? Это будто волшебство Музыка, которую создают наши губы —Более чем, капитан Леви! Он усмехнулся, услышав свое прежнее звание. В недавнем прошлом он бы поправил ее, но видимо у него не было времени на исправление. Это была прекрасная ночь, теплый джаз для прохладного августовского вечера. Когда мы целуемся Леви неожиданно поднял ее руку, и осторожно обернул вокруг себя самой же. Его движения были точны и быстры, все благодаря его многолетней практике с устройством маневрирования. Он не будет притворяться, будто не заметил легкого головокружения у девушки, с которой танцевал. Ее голова покачивалась, наклоняясь под ритм, она делала это идеально. И он спросил: — Тебе нравится, не так ли? Вот же плакучая старая ива Микаса промурчала в ответ, и убрала руку от Леви. Он все еще танцевал, почти так же, как она, и внезапно осознал, что это ночь изменит что-то. Она умеет плакать Так, как плачу я — Мне нравится, - ответила она, теперь ее руки были на его галстуке. Леви было все равно на галстук, он позволил Микасе притянуть его, медленно, она почти гладила шелковистый предмет одежды. Так же, как гладила его волосы, когда он болел. Когда она развязала его черный галстук, то снова положила руки ему на плечи. Тогда он услышал слова, которые ему никто никогда не говорил. Если ты вынуждена сказать мне прощай — Но ты нравишься мне больше, Леви… Тихая колыбельная из страны птиц — Возможно ли, что и я тебе нравлюсь? Поцелуй меня, и мы уйдем Положение рук Леви на ее бедрах ослабло, и он переместил их выше, и затем медленно развернул ее. Он заметил, что Микаса засияла в улыбке, ее глаза-полумесяцы почти пели в такт мелодии, когда она грациозно обернулась. Микаса, скажи мне, как влюбиться? Парю высоко в стране птиц Высоко в небе Так же, как Микаса захватила его сердце и чувства, Леви поймал ее, когда она закончила кружиться. Леви не мог перестать смотреть в ее полные желания глаза. С ним она была как звездная пыль в небе, как бесконечные галактики, которые находились далеко за пределами Вселенной. Все те вещи, которые он только мог представить, все сравнения, которые он мог придумать, бесконечности не было достаточно, чтобы описать, что он ни к кому не относится так, как к Микасе Аккерман. Мы же влюблены Леви притянул ее к себе, завершая их танец тем, что наклонил ее, поддерживая спину. Микаса обворожительно рассмеялась, ее руки крепко сжимали его предплечья, и они были так близко друг к другу. Он слышал, как они оба тяжело дышат, медленно поднимаясь, будто их танец был изнурительнее боя на мечах. Мгновение. Леви закрыл глаза, и в своих видениях представил ее сияющие губы.Микаса
После этого прекрасного танца Микаса почувствовала себя немного опустошенной. Она была уверенна – это не из-за того, что она так сильно устала, но она чувствовала – что-то грызло ее изнутри. О, это моя неуверенность. Леви позволил ей почувствовать себя единственным человеком в мире. Это то, чего она никогда раньше не ощущала, и, возможно, она единственная, кто ощутил такое вместе с Леви. Она не могла перестать думать о том, как красиво он выглядит, какими красивыми были черты его лица и как осторожно он подбирает слова в этот раз. Это тронуло ее. Когда она заметила, что Леви закрыл глаза, ее сердце на мгновение остановилось. Она определенно влюбилась. — Устала? — услышала она вопрос Леви, держа свои руки на коленях. Он сидел на диване, и галстук, который она ослабила, все еще висел на вороте его рубашки. — Нет, совсем нет, — ответила она, не отрывая взгляда от его тонких и безупречных губ. Микаса не была святой, и могла открыто признаться в этом. Она слегка прикусила губы, как будто демонстрируя свое желание, которое рано или поздно сведет ее с ума. — Микаса, — позвал ее Леви, не что-то вроде «милая», но сейчас ее имя прозвучало слаще шоколада и мускатного ореха. Это было так приятно – каждый раз, когда он звал ее по имени. Она не могла отрицать своего желания коснуться губ этого мужчины. Слишком прекрасно, чтобы быть правдой, слишком опасно, чтобы раскрывать, поэтому она просто позволила этим мыслям оставаться в голове. Он поперхнулся, на самом деле просто для того, чтобы привлечь ее рассеянное внимание. — Прости… мысли где-то далеко. — Мои тоже, — ответил Леви без промедления, он принял заинтересованное положение. — Но прежде всего… не могла бы ты поставить Чета Бейкера? Микаса послушалась, спешно меняя пластинку в граммофоне. Она про себя прочитала название, но похоже совсем не заметила намека. Конечно, ведь сейчас у нее в голове один лишь Леви. Пластинка начала крутиться, создавая новую мелодию, позволяя новой песне заполнить комнату. Ее взгляд был прикован к его глазам, а его – к игле граммофона. Она задавала себе вопрос: чем обернется для них этот вечер? Давным-давно мои сердце и разум Слова летели из-под иглы, создавая прекрасный гармоничный звук. Микаса отвела взгляд от устройства, и обнаружила, что Леви больше не рассматривает граммофон, вместо этого его взгляд был устремлен прямо на нее. Что ты пытаешься сказать, Леви? Она наблюдала за тем, как он моргает. Так похоже на знак, говорящим о том, что она была искрой в его холодном, одиноком и слабом мире. Объединились и случилось преображение — Микаса, — Леви снова позвал ее. Это был не приказ, скорее мольба, просьба, которую этот холодный мужчина никогда не мог бы сказать. Очаровательная девушка со мной — Садись рядом. О, что за фантазия Она переложила плюшевого мишку и села рядом с Леви. Аромат мускуса, сандалового дерева и белого шалфея окутали небольшое пространство, в котором они вдвоем находились. Если бы она вдохнула полной грудью, запах опьянил бы ее, заставляя задохнуться, словно рыба, которую вытащили из воды. Но Микасе было все равно. Думая о мечте моего сердца Ей было все равно, когда ее рука потянулась к руке Леви. Она не думала про «опьянение», или любую другую фигню, про которую ей все говорили. Она позволила его аромату поглотить себя, словно это была черная дыра, ждущая, пока кто-нибудь попадет в ее ловушку. Но разве Леви был ловушкой? Интересно, всегда ли она была фантазией? Мгновение. Они позволили тишине наполнить воздух. Что за тишина, что за желание, что за абсолютно все сегодня? Чет Бейкер был единственным, кто произносил слова, его музыка было словно из музыкальной шкатулки, она быстро заполняла момент. Леви не смотрел на нее, он смотрел на их переплетенные руки, и был совсем расслабленным. Найду ли я когда-нибудь девушку из своих грез? —Спасибо тебе за вечер, Леви. Та, что мой идеал Любовь, Микаса думала о ней. Она думала про нее, когда услышала, как Леви тихо подпевает. Крик в пустоту, сюрреалистическое чувство, возможно, неземное желание, все то, что люди называли любовью. Это вспышка света. Это чувство продолжало вращаться внутри, кувыркалось, что бы не совершало, но только доказывало свою гибкость и надежность. Микаса глубоко задумалась, ничто не могло сравниться с ее чувствами. Любовь – она хочет научиться этому у Леви. Она хочет испытать это с ним, и хочет подарить ему взаимное чувство. Возможно, она – мечта, и все же она есть Все мысли Микасы остановились, когда он повернулся к ней. Леви никогда не говорил этого, но она знала, что внутри у него тоже непокойно. Он наклонился так медленно, оказался еще ближе, под прикрытыми веками были видны расширенные зрачки. Будто его радужки могли захватить ее сердце. И он действительно это сделал. — Микаса. Ждет меня прямо за углом Ее имя, да, ее имя на его губах. Губах с теплым дыханием чистой мяты и чая. Как же она любила этот запах, любила то, что он был идеально чистым и безупречным, как будто кто-то вымышленный. Она закрыла глаза, крадя его дыхание, пока он не положил свою руку ей на щеку и не наклонился еще ближе. Мечта? Но это было по-настоящему. Ведь он спросил: — Могу я…? Узнаю ли я ее глаза? То, что не узнают другие Она быстро открыла глаза, его вопрос был таким неожиданным и таким желанным, а губы его были слишком близко. Микаса видела, как он терпеливо ждал, его взгляд был таким сосредоточенным. Напряженность, облаченная в влюбленный взгляд. Голодный лев, ожидающий пира. Его глаза были иллюзией выигранной битвы. Но его слова, правильные слова, которые он произнес не были иллюзией. Леви был холодным, строгим, но не жестоким. Он был нежен, всегда был осторожен. Леви не был похож на Жана, никогда его потребности не руководили его сердцем. Он был чем-то большим, чем все перечисленные черты. Сегодня вечером Леви был мягким, заботливым и рассудительным. Или же я пройду мимо, так и не узнав Она знала, что Леви нравился ей, но теперь была уверенна, что любит его. Он был ее обезболивающим, глотком лимонада в жаркий летний день. Она посмотрела на него со страстью, горящей в ее глазах, и увидела то же в его взгляде. Такие правильные мысли в момент истины. Микаса произнесла: — Да. Он наклонился ближе, уничтожая пропасть между ними. Как волны притягивают луну, как гравитация притягивает груз. Леви был чем-то, что может видеть только Микаса, более чем неземным. Микаса почувствовала, как он его губы коснулись ее. Его губы были такими теплыми и мягкими, словно тлеющие угольки холодной зимой. Леви целовал ее так нежно, будто бы делал это уже сотни раз, но Микаса была единственной, кого он целовал. Она могла думать обо всем, но когда он положил свою руку ей на шею, чтобы углубить поцелуй, Микаса почувствовала себя совсем потерянной. Потерянной и счастливой. Пожалуй, единственным, кто мог бы найти ее, был Леви Аккерман. Микаса целовала его в ответ, и может быть, Леви снова оказался прав. У них не было подходящих слов. Что она моя мечта Леви повел ее наверх. Он открыл дверь в их комнату, и закрыл, когда они оказались внутри. — Спокойной ночи, Микаса. — Спокойной ночи, Леви. Увидимся утром – хотела сказать Микаса, пусть даже он будет рядом, на другой стороне кровати, не оставив после себя ничего, кроме трепетных слов на листке бумаги. Но прежде, чем Микаса смогла произнести слова… Леви быстро перешел к действиям. Он поцеловал ее в макушку, и внутри вспыхнуло пламя. С осторожным восхищением, он произнес то, что заставило Микасу захотеть поцеловать его еще раз. — Пусть сегодня в твоих снах буду я. Леви улыбнулся, и погасил свет.