Услышь мой стон (у твоей двери) / You'll Hear Me Howling (Outside Your Door)

      Рей вообще никогда не думала посещать мессы, но это не означало, что ей не хотелось взглянуть на церковь Святого Эльве в другом свете. Неделю назад она заметила в вестибюле объявление: в честь окончания лета приход устраивал пикник в местном парке. Воскресенье, восемнадцатое августа, после полуденной мессы. Еда, музыка, игры до темноты — для прихожан всё бесплатно, только вот она таковой не являлась. Однако Рей вдруг поняла, что если Отец Бен не прознал её обманщицей, то и какой-нибудь член церкви не станет ничего разнюхивать.       А возможно, он знал, и ему просто всё равно. Не исключено, что Отцу Бену по душе существующая между ними связь, он нашёл в этом некую взаимную игру, ведь ему нравилось видеть её, слышать, чувствовать запах. Хотя, если это на самом деле так, он не был бы с ней так резок. Будто то, что она осмелилась пренебречь перегородкой, оскорбило его. Он явно не обрадовался её увидеть, правда, его запах говорил об обратном. Никогда прежде он не был настолько крепким и вкусным. Пряный аромат с привкусом дымка. Он напоминал даже не запах сваренного кофе, а сами кофейные зёрна, такие свежие и отборные, а ещё запах земли, на которых они были выращены. Её затылка словно касалась рука, требуя, чтобы она смотрела, слушала, вдыхала как можно глубже.       Его руки с лёгкостью могли это сделать. Взять её. Овладеть. Заставить исполнять его желания. Она не ошиблась. Они большие. В животе сладко сжалось. Бёдра покалывало до боли.       Под конец это стало переходить все мыслимые границы. Но ведь она не совершила ничего плохого.       И сегодня не произойдёт дурного. Найдёт себе в парке друзей, пообщается. День прекрасен. Светило солнце, и, несмотря на жару, влажность была достаточно низкой. Рей приехала спустя пару часов после начала праздника. Она понадеялась, что к тому времени большинство людей будут увлечены весельем и вряд ли заметят незнакомку, а она сможет подыскать себе идеальное местечко для расположения. Естественно, в парке царила суматоха: повсюду семьи с детьми, сидящие за столиками в тени пожилые люди, по окраине парка бродили подростки, поглядывая на кулеры с пивом. Обычно от подобных вещей становилось грустно и одиноко, поскольку Рей всегда держалась в стороне, но сегодня всё было по-другому.       Она направилась прямиком к грилю, над которым колдовал священник, в ком Рей узнала Отца Рэнсольма. Он казался довольно симпатичным, с лукавой улыбкой и неким аристократическим взглядом. Сегодня он был одет вполне себе неформально, вплоть до бейсболки, прикрывающей его светлые волосы. Он ловко переворачивал гамбургеры и хот-доги, время от времени прерываясь на то, чтобы выпить немного лимонада. Бургеры пахли потрясающе, и Рей тут же принялась набирать тарелку. Видимо, она упустила тот факт, что вся эта еда в складчину. И теперь чувствовала себя неловко, что ничего с собой не принесла — было бы замечательно испечь несколько порций имбирного печенья.       Пока Рей пыталась уместить явно лишнюю ложку картофельного салата на свою и без того переполненную тарелку, она заметила двух наблюдающих за ней парней, притаившихся в конце стола с десертами. Рей поняла, что они Альфы, и уж наверняка эти двое знали кто она. Подобное могло случиться, и хоть у неё, слава богу, не было течки, это отнюдь не гарантировало отсутствие нежелательного внимания. Она заставит себя сказать, чтобы они отвалили, и после исчезнет в толпе.       Но вдруг сзади на неё упала чья-то тень.       — Проголодалась?       Рей вскрикнула от удивления и, поворачиваясь, отскочила от тени, хотя знала, что это Отец Бен. Если бы не дым и аромат древесного угля от гриля, она точно заметила его раньше.       Рей знала, что он наверняка будет здесь — главная причина, по которой она пришла, — но не думала, что он подойдёт к ней. Скорее попытался избегать, и тогда бы Рей выследила его, чтобы поздороваться и завести очередной напряжённый бессмысленный разговор. Она была не готова к тому, что он окажется рядом, и настолько застигнута врасплох, что чуть не выронила свою тарелку с горой гамбургеров, хот-догов, кукурузой на гриле, различными майонезными салатами и с арбузом в придачу, трагично отправляя всё прямо на траву.       Оправившись от шока, она поняла, что Отец Бен появился не без причины. Рей — одинокая Омега, на виду у двух Альф. Все в курсе, как это обычно бывает. И тот факт, что Отец Бен взял на себя смелость вмешаться, только раздражал, ведь она не просила о помощи… хотя его действия вызывали любопытство. Чего именно он добивался в подобной ситуации? К чему такое беспокойство? Вряд ли эти двое допускали, что он на неё претендует. Ведь он священник.       Возможно, в этом всё и дело. Вопрос полномочий. Здесь его среда. И его обязанность — поддерживать порядок. Чёрт, да может, он просто хотел взять еды, а она встала у него на пути.       Весьма сомнительно.       Солнце ослепляло, и она перевела взгляд на двух Альф. Конечно же, интерес к ней чуть поубавился. Когда, прищурившись, Рей вновь посмотрела на Отца Бена, то заметила, как он сверлит их взглядом; его ноздри раздулись, а челюсти настолько стиснулись, что на скулах заиграли желваки.       В отличие от Отца Рэнсольма, он был в одежде священника. Она посмотрела, как та называлась — клерикальная. Брюки и чёрная рубашка с колораткой, которая всегда казалась какой-то неудобной. Рукава рубашки закатаны до локтей, и её взгляд непроизвольно скользнул по обнажённой коже крепких рук.       На мгновение Рей испытала те же чувства, что и в первый раз, когда увидела его и поняла — он не стар и не уродлив. Полная противоположность. Наверное, он всего лишь на несколько лет старше её. Высокий, широкоплечий, но как будто ему некомфортно в окружающем пространстве, словно его это злило. Ей нравилось его лицо. Противоречащие сами себе черты: длинный нос и большой рот, полные, почти красивые губы; бледная кожа, покрытая родинками; выдающийся лоб и глубоко посаженные глаза; линия скул плавно переходила в мягкий подбородок. Это не то лицо, что обычно ожидалось от Альфы, но оно казалось интересным, привлекательным. Касающиеся воротника волнистые тёмные волосы выглядели приятными на ощупь.       Рей вовремя осознала, что тянет к нему руку, и обыграла сей жест как растерянность — мгновение помассировала своё плечо, а затем опустила руку.       — Оу, здрасьте, Отец, — попыталась она произнести ровным голосом.       — Здравствуй, — ответил он, наконец-то отвлёкшись от уходящих Альф. Его лицо расслаблялось даже больше чем когда-либо. — Ты здесь одна?       — Э-э… да. — Странный вопрос. Может, он думал, что она приехала с семьёй? Вот был бы прикол! Интересно, а может, это, типа, приглашение? — А что?       — Еды у тебя хватит на троих, не меньше. — Он посмотрел на её тарелку, приподняв брови.       — Да ну нет. Я просто проголодалась, как вы верно заметили.       Взгляд Рей остановился на его шее, но она заставила себя посмотреть в другую сторону. Она радовалась, что сегодня утром уделила себе немного времени, чтобы развеять растущую неудовлетворённость на случай вновь оказаться в подобной ситуации, иначе стало бы совсем тяжко.       — Значит, ты незнакома с братьями Тидо?       Рей не сразу поняла, что он говорит об Альфах, что глазели на неё минуту назад. Пока он не появился.       — Незнакома. Я никогда не встречала их раньше. Вообще-то, пока вы не пришли, я как раз обдумывала, как бы лучше послать их — они явно ведь хотели привязаться.       Он резко выдохнул через нос, и Рей гадала, то ли это сдержанный смех, то ли попытка избавиться от её запаха.       — По тебе было заметно. Я подумал, что смогу помочь, если бы они тебя побеспокоили.       Вот теперь Рей была сбита с толку. Отец Бен разговаривал с ней не только полноценными, естественными предложениями, но вдобавок и приветливо. Он защищал её, что подтверждало любопытство Рей. Что-то кольнуло её прямо в сердце — влечение, что просыпалось в самые неподходящие моменты, дабы напомнить ей о своих желаниях к этому мужчине. Рей никак не могла решить, оттолкнуть его или увлечь.       — Не нужно, но всё равно спасибо. — Твою мать. Походу, она оттолкнула его. Рей оглянулась по сторонам, а затем вновь посмотрела на него. — Вы уже поели? Я как раз собиралась взять выпивку и засесть где-нибудь со всем этим. — Она указала на тарелку. — Вы единственный человек, которого я тут знаю. И я была бы не против компании.       Выражение его лица стало трудно понять, словно что-то щёлкнуло. И это слегка тревожило, пока так же внезапно всё не вернулось на свои места; он как-то пристально посмотрел на неё. Отец Бен скрестил руки на груди. Рей понимала, что эта оборонительная поза Альфы в присутствии Омеги весьма странная, и всё же, видя красиво выделяющиеся мышцы его рук, гадать о её значении совсем непросто. Она была почти уверена, что он ей откажет.       — Ладно. Хорошо. Пойди, присядь, я найду тебя.       Рей поразилась, насколько это оказалось просто, и улыбнулась.       — Отлично.       — Что будешь пить?       — Пиво «Labatt».       Он сморщил нос, но не сказал ни слова. И они разошлись.

***

      — Так значит на церковных пикниках такое случается? — спросила Рей, прожевав полный рот еды. Отец Бен только что присоединился к ней, удерживая в руках их напитки и своё угощение (кто бы говорил о полной тарелке — у самого-то несколько жареных сосисок и бургер, не считая гарнира). Рей заняла столик подальше от толпы. Вдалеке она заметила нескольких человек, играющих в волейбол.       — Что? — Он поставил её «Labatt» и открыл свою бутылку с водой, опускаясь на стул и оставляя один пустым между ними. — Ты про еду?       — Альфы высматривают неспаренных Омег.       — Не всегда. Но таков уж социум. Ты новенькая, доступная, поэтому они и обращают на тебя больше внимания. И пусть это всего лишь праздник церкви, но люди обязаны сохранять человеческий облик.       Рей нахмурилась, с трудом проглатывая пиво.       — Я не доступная.       — Неспаренная.       — Вы тоже без пары. Но это не значит, что к вам можно приставать. Верно?       Он не смотрел на неё. Крошечные печатные слова на бутылке вдруг возбудили в нём интерес.       — Я понимаю, о чём ты говоришь, но люди не видят разницы. Ты должна это понимать.       — Только потому, что я Омега, я обязана с этим согласиться и смириться?       — А разве нет?       — Что ещё? Скажите, что мне не следовало так одеваться?       Правда, готовясь к раздражающему взаимодействию с братьями Тидо, она и сама начала жалеть, что надела шорты и миленькую футболку без рукавов. Но теперь, когда всё позади, эта мысль её нервировала.       — То, как ты одета, здесь ни при чём, — пробормотал Отец Бен. — И я подозреваю, что из нас двоих, тебе сейчас гораздо удобнее.       Рей заметила, как его взгляд скользнул по ней, будто опасаясь задержаться, но в то же время именно этого и желая.       — Слушайте, я просто имела в виду… — Она покачала головой, пытаясь понять его точку зрения. — Я не слишком хорошая Омега. Даже дерьмовая, если уж на то пошло. И вы понятия не имеете, каково это, потому что вы Альфа. Вот и миритесь с этим, будучи священником. Чушь это всё собачья. Неужто коловратка является столь сдерживающим фактором? А ведь кто-то это примет как вызов.       — Это их проблема, не моя, — хмуро произнёс Отец Бен.       Типичные разглагольствования Альфы. Она медленно жевала еду, чтобы дать себе несколько лишних мгновений на размышления. Проглотив пищу, она осознала, что предпочла бы начать всё сначала.       — Простите. Не берите в голову. Аналогия хреновая. Я не очень хорошо умею заводить разговоры.       — Ты наверняка уже заметила, что и я тоже.       Это заставило её невольно улыбнуться.       — Но вы хороший слушатель. — Он снова нахмурился, и она попыталась разрядить обстановку. Рей приняла заговорщический тон и наклонилась ближе через разделяющий их пустой стул. — Может, будет проще, если я расскажу вам о какой-нибудь своей недавней выходке?       — Уже? Со вчерашнего дня?       Действительно. Прошло меньше суток с тех пор, как она видела его в последний раз.       — Конечно.       — Так-то можно, но сейчас я не на работе, так что предпочту, чтобы ты этого не делала.       — Э-э…       На его лице появилась ухмылка.       — Я шучу.       — Оу. — Хихикнув, Рей выпрямилась и тыкнула кусочек картошки. — Я тоже.       Вот ведь поганец, так демонстративно посмотрел на неё, выгнув бровь.       — Ты уверена?       Конечно, нет. Она бы с удовольствием посидела здесь и посмотрела на его реакцию, рассказывая, как трахнула себя фаллоимитатором всего через пару часов после вечерней исповеди. Вцеплялась в изголовье кровати, представляя, как на стуле голой скачет на его обнажённых бёдрах до тех пор, пока оба, задыхаясь, не выбьются из сил. Это было из разряда тех странных вещей, когда в качестве епитимьи за фантазии Рей о нём, он трахал её, и, естественно, это не имело никакого смысла — просто замкнутый круг, но кто сказал, что он должен быть? Отец Бен издавал прекраснейшие звуки, и знать, что он мог прекратить всё в любой момент, дико возбуждало. Но не сделал бы этого, и Рей пахла им ещё несколько часов.       Если бы это было по-настоящему. Но куда уж там.       — Да, я уверена. — Рей попыталась игриво подмигнуть, но наверняка вышло слишком пошло. Или словно у неё спазм. — Может быть, в следующие выходные.       Отец Бен кивнул и погрузился в задумчивое молчание, к которому она привыкла гораздо больше, а затем, повернувшись, спросил:       — Как работа?       — Да всё так же. По-прежнему проектируем будущих поработивших землю роботов.       — А-а. В таком случае замолви за меня словечко перед ними.       Рей усмехнулась и сделала большой глоток пива. Ей бы не хотелось прямо сейчас обсуждать эту совершенно дурацкую обыденную тему, но всё же это лишний раз доказывало, что он помнил о ней, а значит в какой-то степени ему не всё равно. Рей понимала, он не из тех людей, которые спрашивали о чём-либо ради вежливой светской беседы. Он не подхалим. Так что, если задал вопрос, значит, ему действительно интересно. Оказалось, именно такое начало разговора и было необходимо несмотря на его убеждения, что он в этом не силён. Они болтали почти час, и вот здесь, посреди парка, в замечательный денёк уходящего лета, Рей начала чувствовать себя так, будто разговаривала с другом. Или с кем-то, кто мог быть таковым, если бы не тот факт, что он священник, которого она отчаянно хотела трахнуть. Он — вне зоны доступа, что делало его ещё более соблазнительным. Только и всего.       Почему Отец Бен нацепил сегодня эту проклятую коловратку? Ничего другого никогда не носит?       И всё же, когда еда и напитки подошли к концу и захотелось размять ноги, непринуждённость разговора, придавшая Рей смелости, сподвигла поинтересоваться, не хотел бы он присоединиться к игре в волейбол. Отец Бен сразу же отказался, сославшись на срочную необходимость совершить обход. Пообщаться с другими прихожанами, догадалась она. С настоящими прихожанами. Не беда, встретится с ним позже. Для чего только — неясно.       Вся потная и разгорячённая, Рей решила передохнуть от игры, но его нигде не было. Предположив, что отыскать Отца Бена будет нетрудно, если он вдруг отошёл в уборную или что-нибудь взять из машины, Рей подождала немного, но примерно через пятнадцать минут поняла, что он уже не появится. Его нигде не было видно, и уж тем более Рей не чувствовала запах. Всё равно уже поздно. Дело близилось к закату, и народ расходился по домам. Что ж, это было нечто. Следующая неделя покажет, стоила ли игра свеч.

***

      Уже на полпути к дому оптимизм Рей поубавился. Едва миновав длинный пологий поворот, её мотоцикл затрясся, резко снизив скорость, и у Рей оказались в запасе считанные мгновения, чтобы вырулить на обочину, прежде чем байк не заглох окончательно.       — Да твою ж мать! Пожалуйста, нет.       Двигатель по-прежнему работал урывками, но сам байк не мог сдвинуться с места. Она заглушила мотор, несколько раз попыталась включить и выключить зажигание, но всё без толку. Затем смачно выругалась, стягивая шлем, толкнула выдвижную подножку и спрыгнула на землю. Солнце уже садилось, так что приходилось всё делать по-быстрому. Она потратила пару минут на проверку топливного шланга и, ожидаемо, не нашла там ничего не исправного. Да и вряд ли дело было в самом топливе — здешний бензин не вызывал никаких нареканий, и казалось странным, появись они сейчас. Остывая, внутри механизма что-то щёлкнуло и зашипело. Рей обдумывала, следует ли вызвать эвакуатор или продолжать выяснять причину самостоятельно, как вдруг на противоположной стороне дороги появился чёрный пикап.       Рей не сразу его заметила, пока не услышала визг резины об асфальт, когда водитель внезапно нажал на тормоз, сделал разворот и свернул на обочину примерно в тридцати ярдах позади неё. Забавно, только вот Рей не верила в добрые намерения человека, который остановил свой трак, дабы помочь одинокой девушке, застрявшей в сумраке на пустой дороге. Она не забыла, как на неё смотрели братья Тидо на пикнике, помнила каждый взгляд Альф. Рей подумала, что слышала и гораздо более странные вещи, чем то, что, нацелившись на Омегу, Альфы прилагают огромные, а порой даже абсурдные вещи, чтобы остаться с ней (или с ним) наедине.       Уже во второй раз за сегодняшний день, Рей готовилась к противостоянию и взглянула на мотокорф, где, среди всего прочего, держала газовый баллончик. Она снова надела куртку, поскольку казалась в ней гораздо больше, а запах и плотность кожи заставляли чувствовать себя в безопасности. Затем Рей развернулась, чтобы посмотреть на медленно приближающийся пикап. Прислушиваясь к хрусту гравия под огромными шинами, Рей с прищуром смотрела на лобовое стекло, пытаясь понять, с кем придётся иметь дело. Там был лишь одинокий водитель, так что, видимо, это не те парни с пикника, но и без них мир полон всяких придурков, да и вечер довольно свеж. После того как она изрядно вспотела на пикнике, её запах мог сильно распространиться по воздуху, пока она тут копалась в механизме, пытаясь разгадать в чём подвох.       Её рука коснулась застёжки сумки.       Однако…       Трак остановился, водитель погасил зажигание, и Рей узнала его. Менее часа назад она сетовала на его исчезновение. Рей сделала несколько шагов вперёд, когда водитель открыл дверь, чтобы вылезть из машины.       — Отец Бен?       Он остановился, поставив одну ногу на землю и опираясь руками на дверцу. Он раскатал рукава обратно, что она, идиотка, восприняла, как личное оскорбление. Лёгкий ветерок ерошил его волосы, и Рей ощутила дуновение нечеловечески сильного запаха, смешанного с ароматом шампуня и кремом для бритья. Ей захотелось провалиться сквозь землю.       — Рей. — Его глаза сузились, переводя взгляд с неё на байк. — Ты в порядке?       — Ага, всё нормально. — Рей закуталась в куртку и опустила подбородок, пытаясь не вдыхать его запах. Но стало только хуже. Она откашлялась. — Мой байк слегка загнулся, только и всего.       — Ты вызвала эвакуатор?       Рей покачала головой, когда он вышел из трака и закрыл за собой дверцу. Ей одновременно хотелось, чтобы он не приближался, и чтобы схватил её, бросил в кузов и взял её прямо там. Чтобы как-то умерить свой пыл, Рей отвернулась и присела рядом с байком, чувствуя, как Отец Бен подходит ближе. Масло и раскалённый металл отвлекали её.       — Нет ещё. Я предпочитаю не выкидывать деньги на ветер, если сама в состояние решить проблему.       — Справедливо. Помощь нужна?       Рей посмотрела на него через плечо. Он держался на почтительном расстоянии, уперев руки в бока и рассматривая байк так, будто мог определить что с ним не так одним лишь строгим взглядом. Рей скептически оценила трак. Он был старым и довольно потрёпанным, хоть и ухоженным.       — Вы что-нибудь знаете о мотоциклах?       — Немного. — Он сделал ещё один шаг. — Ты проверила топливный шланг?       — Ага. Насколько я могу судить, ничего. Я собиралась взглянуть на свечи зажигания.       — Есть шестигранник? У меня найдётся кое-что в…       — Конечно, есть. У меня тут целый набор, — Рей показала на кожаный корф, — хотя, если хотите присмотреть за мной, пока я работаю, против не буду. Здесь чуток стремновато.       — Мы в десяти минутах от города.       — Ах, мне бы такое бесстрашие. — Рей бросила ещё один взгляд на трак. — Может, включите фары? Становится трудно что-либо узреть.       — А что, в твоей чудо-сумке нет фонаря?       Отец Бен загадочно усмехнулся и выполнил просьбу. Вернувшись, он не сказал ни слова, глядя на занятую Рей. Через пару минут всё же не удержался и начал раздавать советы, а Рей пришлось принять их — в них явно был толк. Он действительно знал, о чём говорил. Когда Рей спросила, откуда ему всё это известно, Отец Бен, подкравшись с другой стороны байка, чтобы посмотреть двигатель, как-то невнятно ответил, что его отец любил это дело, и, когда Бен был ребёнком, учил его чинить мотоциклы. Но у самого Бена никогда их не было.       — Ну а как насчёт тебя? — спросил он, рассеянно проводя ладонью по правой ручке газа.       Рей могла бы дать однотипный ответ по поводу своих предпочтений, но решила назвать реальные причины, даже если они покажутся несколько странными.       — Честно? Мне нравится шум. Нравится их оглушительность. Быстрота, манёвренность. В них чувствуется сила, неукротимость, и при необходимости они могут увезти тебя вдаль в мгновение ока. — Речь Рей перешла в наполовину рассеянное бормотание, не в состоянии остановиться. — Мне нравится… этот контроль. Нравится быть верхом на этой мощи, как будто… это… э-э…       Шея и грудь Рей запылали, и она поняла, что краснеет. Чувствовала растущее пульсирующее напряжение между бёдрами. А ещё Рей поняла, что в её словах явно прозвучал какой-то намёк (господи боже, да с таким же успехом она могла просто сказать, что ей нравится чувствовать, как мотоцикл урчит у неё между ног, и покончила бы с этим), что никогда прежде так не возбуждалась, рассказывая кому-то о своих предпочтениях в транспортных средствах. И теперь Рей не могла заставить себя взглянуть на него.       Вместо этого она шмыгнула носом и прижала электроды свечи зажигания к головки цилиндра.       — Возвращаясь к теме, попробуйте завести мотор. Посмотрим, проскочит ли искра.       Последовала пауза.       — А, конечно.       Двигатель издал слабое урчание, а свеча зажигания не показала никаких признаков неисправности, что исчерпало список всех возможных проблем, которые Рей могла решить самостоятельно на обочине стремительно темнеющей дороги.       — Что ж… вот дерьмо, — выругалась она, когда Отец Бен заглушил двигатель. Рей вернула всё на место и закрыла крышку; поднявшись на ноги и отряхнув гравий с колен, вытерла руки о бёдра. — Значит эвакуатор.       Когда Рей принялась рыться в кофре в поисках телефона, Отец Бен произнёс:       — Если хочешь, можем погрузить мотоцикл в кузов машины. Отвезу тебя до автосервиса или домой. Куда угодно. Это ведь недалеко, верно?       Рей поджала губы и тыкнула на тёмный экран мобильника. Его предложение конструктивно и весьма кстати. Рей взглянула на трак. Кабина водителя казалась не теснее и не уже, чем переднее сидение любого другого автомобиля. Сегодня приятный вечер, так что они могли поехать с опущенными окнами. Рей заметила, что они уже опущены. Её дом примерно в пятнадцати минутах езды отсюда. Вполне терпимо. Если она смогла выжить, сидя напротив него в исповедальне, то и недолгую поездку в траке осилит.       — Звучит неплохо. У вас есть трап?       Оказалось, у него был не только трап, но и стяжные ремни, и вскоре её байк был погружён и надёжно закреплён. Отец Бен убрал пакеты с продуктами (теперь понятно, почему он раньше ушёл с пикника) с пассажирского сиденья и бросил их в кузов, и в два счёта они оказались в дороге. Но даже с опущенными стёклами в кабине стоял густой запах Отца Бена, и Рей изо всех сил старалась не обращать на это внимания, время от времени давая указания куда ехать. Она опёрлась локтем на оконный проём и высунула голову, позволяя ветру обдувать лицо.       — Что ж, я поведала вам, почему езжу на том, на чём езжу, — произнесла она, когда молчание стало слишком затяжным. Рей уже подумывала попросить его включить какую-нибудь музыку, но, наверное, это перешло бы все границы. И её забеспокоило иное положение вещей. — Почему трак? Как-то не вяжется с проповедником пригорода.       Отец Бен недовольно скривился, когда они подъехали к только что загоревшемуся красным светофору. Рей была уверена, что он думал проскочить на жёлтый. И отчего столь такая уверенность, Рей понятия не имела, но в том, как его руки сжимали руль, как побелели костяшки пальцев, как сквозь кожу выступили жилы — определённо что-то крылось. Она заметила, как на запястье надулась вена, поскольку ему пришлось снова закатать рукава, когда они крепили мотоцикл. Вена доходила до середины предплечья и постепенно исчезала под кожей. Как Рей хотелось провести по ней языком! Но вместо этого она бросила взгляд на чётки, свисающие с зеркала заднего вида, и тяжело вздохнула, уставившись в окно.       — А что вяжется с проповедником пригорода? «Бьюик» середины 2000-х? Серого цвета, с сиденьями в тканевых чехлах? С религиозной наклейкой на бампере? И с болванчиком Иисуса на приборной панели в придачу?       Рей рассмеялась и расстегнула куртку — даже с открытыми окнами было слишком жарко, и она понимала, что это только отчасти из-за летней погоды.       — Конечно, как же иначе. Ну, по крайней мере, у вас нет этих будь здоров каких гигантских колёс и грёбаной… железной мошонки на заднем бампере. И, как правило, у кого она есть, явно делают это не просто так.       — На гигантские колёса мне плевать. Впрочем, я пытался отделаться «грёбаной железной мошонкой». Монсеньор не допустил.       Рей приподняла бровь.       — Нет, не пытались.       Он натянуто улыбнулся, глядя в лобовое стекло, и тронулся с места.       — Наверное, для Альфы это ни к чему, да? — продолжила Рей, не в силах остановиться. — Все вы любите потрясти своими яйцами, даже на тачку без надобности вешать ещё один комплект.       — Не могла бы ты… — Он стиснул челюсти и прочистил горло, затем поёрзал на сиденье, будто у него свело ногу. — Я езжу на траке куда-нибудь на природу, ставлю тент в кузове. В основном в Алгонкинский провинциальный парк по весне. Зимой там тоже неплохо. Но по-другому. Спокойнее.       — Оу. Звучит заманчиво.       — Да. Там очень умиротворённо. Хорошее место для молитв. Возможно даже лучшее. По крайней мере, для меня. На природе обрести Бога гораздо легче, нежели здесь.       — Хм. — Рей не знала, что сказать на всё это, но она помнила, сколько всяких вещей у него было, когда они разбирались с её мотоциклом. — Значит, природа. Поэтому у вас тут столько крепёжных штук?       Рей едва удалось воздержаться от шутливых предположений, что у него тайный кинк на связывание, но его ответ был столь лаконичным, что невольно возникал вопрос, мог ли он отличить шутку.       — Ага. — Он снова поёрзал и, бросив на Рей взгляд, нахмурился. — Пристегни ремень.       — А? О, да всё в порядке. Я же не пристёгиваюсь на байке, и как-то вот выжила.       — И что? Просто пристегнись, и всё.       Рей медленно расплылась в улыбке.       — Правда, всё отлично. Мы будем у меня дома через пять минут. Здесь я гораздо более защищена, чем где-либо.       Суровый взгляд Отца Бена создавал впечатление, будто он собирался что-то сделать, но светофор дал зелёный сигнал, и они понеслись вперёд. Двигатель ревел от столь стремительного разгона, что демонстрировало излишний драматизм Отца Бена. Неразумность его действий вряд ли способствовала безопасности Рей.       — Почти половина погибших в результате столкновения, как правило, не пристёгнуты, — резко произнёс он.       — Что?       — Тем более в траке. Шанс выжить понижается на 60 процентов.       — Отец…       — Если мы попадём в аварию, вылетишь в лобовое стекло, и всё.       — Если бы меня это парило, я бы не ездила на мотоцикле. Ради бога, я вообще в шортах. Так что представление о самосохранении у меня явно хромает.       — Просто сделай это, ладно? Неужели это так принципиально?       — Нет, но есть такой соблазн. — Рей закатила глаза. В какой-то степени это было действительно принципиально. — Может быть, помолитесь, чтобы мы не попали в аварию, пока едем к моему дому? Вы ведь с Богом на короткой ноге, верно?       — Поимей уважение, — огрызнулся он, и подсознательно, на каком-то непривычном омежьем уровне, Рей стало немного стыдно. Его интонация, властность и резкость было непросто выдержать. Ей не очень-то всё это по душе, но какая-то часть её хотела бы вновь услышать этот тон.       Пока они не доехали до следующего светофора, он продолжал что-то бормотать себе под нос, но его лицо явно смягчилось, или, возможно, так только почудилось. Трак так мучительно медленно останавливался, что Рей была уверена, он делал это нарочно. Отец Бен поставил машину на тормоз, что показалось ей весьма странным. А затем резко дёрнулся к ней.       Рей взвизгнула и прижалась к спинке кресла, когда Отец Бен склонился над ней, одной рукой потянувшись к её груди, а другой — опираясь на её сиденье, рядом с подголовником. У Рей сердце ушло в пятки, хоть волноваться и не стоило. Он всего лишь схватил ремень безопасности и стал натягивать его, сверля взглядом Рей.       — Что вы… я сказала, что…       Сдавленные протесты Рей прекратились, когда она сделала вдох. Его голова была прямо у неё перед лицом. Он почти касался её. И, чёрт возьми, она чувствовала его запах, чувствовала по-настоящему. Он казался таким сильным, что практически ощущался на языке — настолько Отец Бен был близко.       Пока мозг Рей изо всех сил пытался разобраться в происходящем и напомнить ей, что она контролирует ситуацию, её тело говорило об обратном. Ни черта она не контролировала. Рей наклонилась вперёд ровно настолько, чтобы прижаться лицом к шее Отца Бена — к тёплому местечку между его ухом и трапециевидной мышцей, где находилась одна из самых пахучих желёз, скрытая под волосами. Рей не контролировала то, как глубоко вдыхала его аромат, или придвигалась всё ближе, пока не коснулась губами и носом его кожи. Она почувствовала лёгкую щетину на небольшом участке его гладковыбритого лица, который он, видимо, пропустил. Рей сжала его руку, а он навис над ней в застывшей позе с наполовину натянутым ремнём безопасности, и она сделала ещё один глубокий вдох. Её мгновенно окатила волна жара.       Рей вдруг осознала, что творила — творила до сих пор — и изо всех сил попыталась сказать хоть что-то: извиниться, о чём-то попросить. Но её сердце заходилось в бешеном ритме. Рей была до предела мокрой, а её груди настолько чувствительны, что хотелось закричать, когда его рука коснулась их через тонкую футболку и тоненький бюстгальтер. И единственное, что удержало её от того, чтобы расстегнуть свои шорты, — она впивалась всеми десятью пальцами в его руки, в эти мощные, крепкие бицепсы.       И он… О господи.       Отец Бен повернулся и прижался лицом к её шее. Он уткнулся носом ей в скулу, и Рей услышала, как он вдохнул. Ремень безопасности с лязгом возвратился на место возле её правого уха. Рука Отца Бена обхватила плечо Рей и сжала так крепко, что, казалось, оно вот-вот онемеет. Он выдохнул и издал прерывистый звук, похожий на застрявший в горле стон. Они вплотную прижались щеками друг к другу, и Рей почувствовала, как мгновенно запылало его лицо и стиснулись челюсти. Касаясь её кожи, губы Отца Бена приоткрылись, касаясь пульсирующей венки, что учащённо дрожала совсем рядом.       Он придвинулся плотнее, словно хотел откинуть её кресло назад и тесно прижаться к ней, если бы не дурацкий ремень безопасности, которым он был пристёгнут. Рей услышала щелчок тугого до предела ремня, а затем его скрип и силу натяжения.       Позади раздался сигнал автомобиля, и Отец Бен так резко дёрнулся назад, что Рей удивилась, как он сам не вылетел в лобовое стекло. Её сознание всё ещё было заторможено, но звук настолько напугал Рей, что она заметила зелёный свет светофора. Тот, кто ехал позади, вновь подал сигнал, а затем обогнал их слева; со стороны пассажирского сиденья показалось рука, демонстрируя средний палец. Отец Бен сделал ответный жест и высунул голову из окна.       — В пизду тебя, сраный, блядь, мудила! — рявкнул он и нажал на газ.       Рей осмелилась взглянуть на Отца Бена краем глаза и заметила, что он дышит так же тяжело, как и она. Его лицо раскраснелось, зрачки расширились, ноздри раздувались, а челюсть напряглась. Он вцепился в руль так, словно хотел придушить его. Он не смотрел на неё. Взгляд Рей скользнул вниз, к его коленям, и она тут же отвела его прочь, потому что увидела то, что и ожидала. Если у неё между ног была чуть ли не лужа, то и у него — очевидный стояк. И, судя по виду, член большой. Рей бросило в жар пуще прежнего. Они добрались до её дома за пару минут, но это оказались самые долгие две минуты в её жизни, и температура в салоне будто достигла 35 градусов по Цельсию.       Рей была так растеряна и сбита с толку, что почти позабыла сказать, когда остановиться.       — Ой, стоп, здесь. — Её голос звучал слабо и глупо, как будто она только что научилась говорить и предстояло познакомиться с многосложными предложениями. Но всё же продолжила: — Пожалуйста. Здесь. Спасибо.       Отец Бен резко выдохнул и почти заехал на бордюр, останавливаясь у обочины. Рей открыла дверцу и выскочила на тротуар прежде, чем он поднял ручной тормоз. На полпути к входной двери своего дома Рей поняла, что забыла про мотоцикл, а заодно и про телефон со всем остальным, что лежало в мотокофре. У неё с собой остались лишь ключи в куртке и шлем. Нет, не так — шлем давным-давно свалился с колен и, наверное, валялся на полу в кабине, где всё пропахло тем, что там только что произошло.       Ёбаный в рот.       Рей повернулась и взглянула на незаглушенный трак. В голове всё плыло. Отец Бен не шевелился. В буквальном смысле. Он сидел там, положив обе руки на руль, и неподвижно смотрел прямо перед собой. Если его поза не была столь напряжённой, она бы гадала, не умер ли он. Может быть, вот оно — священник сражён праведным гневом Божьим за неподобающее обнюхивание железы и внушительную (но также неподобающую) эрекцию. Рей даже немного захотелось умереть. Потому что тогда ничего бы не чувствовала, а это гораздо легче, чем ощущать столь сильное возбуждение, когда между тобой и ящиком для разрядки ещё столько препятствий.       Рей подтянула шорты и решила, ему нужно немного времени собраться с мыслями, что, откровенно говоря, пошло на пользу обоим. Спустить с трака мотоцикл гораздо проще, если не пялиться на выпуклость его члена. И так-то непросто, возьмёт всё, что надо. Рей оставалась на пешеходной дорожке, пока он, наконец, не заглушил трак и не вышел из машины.       Как только Отец Бен открыл кузов, Рей взяла себя в руки и присоединилась к нему. Когда он говорил последить за крепёжными ремнями с правой стороны («Возьми справа» — только и всего), она не спорила, не комментировала и даже не выражала согласия. Им вряд ли потребовалось больше времени спустить мотоцикл на землю, чем погрузить его в кузов, но казалось, что это не так. И хоть ты тресни, Рей всё время чувствовала запах Отца Бена. Агрессивно пряный, дымный, почти удушающий. Тут уж точно отмокать в ванне не меньше часа.       Когда он забрался в машину, Рей бросилась в кабину водителя взять шлем, пока не забыла его снова. Отец Бен взглянул на неё с тревогой.       — Что ты делаешь?       — Я просто… — Рей покачала головой и попятилась назад, захлопнул дверь. — Взять это, — произнесла она, показав шлем.       — А, ну да.       — Эм, спасибо. Что подвезли.       Его «не за что» потерялось за звуком заводящегося трака, и Отец Бен тронулся с места прежде, чем Рей сообразила сказать что-нибудь ещё.