Суккуб на аутсорсе

За свою жизнь Джеффри много слышал об инкубах — существах, которым для жизни необходимо собрать хоть небольшую, но сокровищницу и магически связать себя с нею. Но о том, что компьютерных дел мастера приходятся инкубам не то дальними родственниками, не то духовными собратьями, он узнал лишь воскресным утром на излете июня, когда, немного поплутав по длинной и изгибистой Крайстчерч-роуд, наконец отыскал кондоминиум, в котором снимал квартиру Майк Ньюман, специалист по электронике, плохо сидящему кружевному белью и несмываемым пятнам на интересных частях тела. — Привет, — он улыбнулся несколько неуверенно, открыв дверь. — Проходи, только осторожнее, у меня тут… — Договорить он не успел: штанина Джеффри успела близко познакомиться со стоящей у двери коробкой раньше. По полу с шорохом рассыпались зеленые пластины микросхем. — Прости! — Джеффри торопливо опустился на колени и, похватав ближайшие платы, затолкал их обратно. — Я не хотел... Их точно можно трогать руками? — Да, конечно, — когда Майк присел рядом, его скулы розовели от явного смущения. — И ты прости. Я забыл, что ты носишь такие… — Он выразительно взмахнул руками. — Что я ношу с собой склад барахла в карманах и ворох неприятностей, — закончил Джеффри, торопливо заполняя коробку колкими прохладными платами. Медлить еще сильнее не хотелось: за сутки, что он провел с унизительным рисунком на члене, достойным продолжателем наскальной живописи, его самооценка успела не только приспуститься, но также рассохнуться, покрыться трещинами и понемногу стала рассыпаться в пыль. — Тебе тут оставить эти штуки? — Да, я уберу, — в голосе Майка послышалось сомнение в собственных словах. — Идем в ванную, посмотрим, что можно сделать. Только осторожно, тут провода. Проводов в маленькой тесной прихожей оказалось предостаточно — они, соединенные в шины, скрученные или одиночные, валялись у двери, громоздились под прикрученной к стене вешалкой для курток и небольшой кучей покоились в углу. От их многоцветия зарябило в глазах: казалось, до Джеффри здесь побывал приболевший единорог, которого мощно стошнило радугой. — Извини, — зачем-то повторил Майк, заметив его взгляд, и чуть ссутулился. — Я не успел прибраться. Идем. От двери в ванную их отделяло каких-то полтора шага, но одолеть их удалось не сразу. За коробку Джеффри зацепился штаниной еще два раза; пытаясь аккуратно ее обойти, он сдвинулся в сторону и наступил на невесть откуда оказавшуюся под ногой раздвижную клавиатуру. Та в секунду разъехалась в стороны, и он, потеряв равновесие, едва не украсил пол собственным портретом в жанре абстрактного пост мортем — на счастье, Майк сориентировался раньше. — Извини, — сдавленно выдохнул он, рыбкой скользнув вперед. Одна его рука крепко сжала руку Джеффри над локтем, а вторая как-то оказалась на талии под задравшейся футболкой; их лица, неудержимо движимые навстречу друг другу силой инерции, не столкнулись лбами, носами или даже губами только каким-то чудом. — Не знаю, как она тут оказалась. Похоже, я принес ее с собой, когда шел открывать дверь… Я тут нашел кое-какие растворители. Ванная в его квартире оказалась совмещенной с туалетом и такой крохотной, что Джеффри невольно задумался, что ее наверняка перестроили из когда-то проходившей через здание шахты лифта. Поначалу ему показалось, что даже потолок висит слишком низко и вот-вот упадет ему на голову вместе с тусклыми желтыми лампами, свет от которых хитро маскировал потенциальные пятна на сантехнике. Майк, напротив, не выказывал беспокойства, словно тесное пространство делало его в собственных глазах иллюзорно выше и шире в плечах, тем самым придавая уверенности. Джеффри же волновался и тревожился, и в кои-то веки это было вызвано не проклятием, хотя в иной день в такой ситуации оно вызывало бы реальные опасения. Шутка ли — оказаться наедине с плюс-минус симпатичным парнем, пусть невысоким, костлявым, получившим от каких-то предков-фэйри странноватое лицо со слишком большими глазами и восходящими острыми скулами, которое Джеффри совсем не запомнил в первую встречу и заново разглядывал теперь. Если бы не реальная причина, собравшая их в таком составе, он бы опасался уже, что маленькая раковина в углу, на которую он опирался бедром, раскрошится и обвалится под его не слишком большим весом, или дверь заклинит, а соседи пустят по вентиляции дым от гашика… Впрочем, стоящие на крышке унитаза бутылочки притягивали взгляд сильнее. — Обычно я протираю этим всем микросхемы, — пояснил Майк, сдвинувшись, насколько позволяло пространство, и ловким слитным движением сперва оторвал квадратик туалетной бумаги, а затем, подхватив одну из бутылочек, отвинтил крышку, после чего в воздухе резко запахло алхимической лабораторией. — Он немного сушит кожу, но если не сильно тереть… — Он точно мне ничего не отсушит? — с подозрением перебил Джеффри, неуверенно расстегивая пояс. — Ну, — Майк заметно смутился. — Мы можем сначала попробовать водой и мылом. Некоторые следы маркера сходят от них. — Его рука будто бы бессознательно дернулась к паху Джеффри, словно показывая готовность помочь и… потереть. Пострадавший от маркерного вандализма орган с готовностью дернулся в ответ. — Это… приятная идея, но опасная, — пробормотал он, сталкивая штаны вместе с трусами с бедер. — У меня точно встанет, и случится какая-нибудь катастрофа. Глаза Майка в то же мгновение зажглись пониманием — даже не зная о проклятии, он явно хорошо помнил феерически проваленное свидание; рука его, впрочем, отодвинулась медленно, а взгляд так и прикипел к паху Джеффри. — Тебе все равно надо, ну, — он пару раз подвигал рукой в воздухе, сложив пальцы кольцом. — Чтобы кожа натянулась и было проще отмывать. — Тогда отодвинься, чтобы тебя не зацепило, — ответил Джеффри. Он накрыл член ладонью, не столько чтобы приласкать, сколько чтобы скрыть чуть расплывшийся, но ничуть не менее яркий, чем вчера, графический шедевр: на собранной мелкими складками коже выражение карикатурного лица казалось еще более удручающим. — И прости, если все-таки зацепит. Я бы очень хотел этого избежать, но не могу, это… — Он замолчал, не зная, уместно ли рассказывать сейчас едва знакомому человеку о своей напасти. — Тебя заколдовала злая ведьма-гомофобка? — неожиданно коротко хихикнул Майк. — Каждый раз, когда у тебя встает рядом с парнем, случается неприятность? — Не только с парнем, — трагически выдохнул Джеффри, тороплива работая рукой и старательно не глядя в его сторону. — С парнями, девушками, не определившимися, с людьми, фавнами, фэйри… Только не смейся, я серьезно! Я… правда проклят. — Я не смеюсь, — дрогнувший голос Майка говорил об обратном. — Я именно так и подумал. Джеффри нехотя повернулся к нему, но, к своему удивлению, увидел во взгляде не издевку, а понимание и даже каплю сопереживания; впрочем, не дав прочувствовать момент, Майк протянул ему бумагу, смоченную растворителем. — Только ты, э-э, можешь показать, пока не стер? — пробормотал он, снова порозовев, и теперь уже сам отвел глаза. — Никогда не видел, чтобы кто-то рисовал на члене. Ну, то есть... Я не так много членов видел… — Он дождался, когда Джеффри уберет руку, и закусил губу, рассматривая рисунок с интересом исследователя. — А как же тиндер? — Джеффри, смутившись, накрыл свои художества ладонью, не дожидаясь возможных комментариев. — Ты так и не нашел никого? — Увы, — Майк развел руками, насколько это было возможно, и в попытке отстраниться присел на крышку унитаза. Помогло едва ли: теперь его лицо оказалось еще ближе к паху Джеффри, и предполагаемое проклятие буквально физически зазудело между лопаток. — Пишут только какие-то уроды, такие, знаешь, от которых даже в метро хочется поскорее отойти. А писать тем, кто симпатичный… — Он кашлянул, склонив голову вперед, и Джеффри едва успел отвести бедра, избегая нечаянного контакта. — Ну. Я писал тебе. А потом нашли тот труп в отеле, и я решил, что лучше порно и своя правая, чем холодильник в морге. — Разумно, — Джеффри осторожно приложил бумагу к правому глазу нарисованной физиономии и не ударжался от вскрика — в пальцах она казалась прохладной, но нежную кожу буквально опалила. — Твою мать! Что это?! Он торопливо сощурился, пытаясь разглядеть ожог — но место, где он прикладывал бумагу, только чуть побелело; рисунка это, впрочем, не коснулось, и он лишь выделился еще ярче. — Изопропиловый спирт, — Майк повел плечом и снова склонился к нему, чтобы глянуть самому. — Мне кажется, пигмент въелся, теперь сойдет только вместе с кожей. — Что?.. — Джеффри торопливо отбросил бумагу в раковину и вытер ладонь о футболку. — Если я потру еще, у меня с него слезет кожа?.. — Нет, нет, что ты, — поднял руки тот. — Я в том смысле, что оно отшелушится со старой кожей. Только это долго. — Ну и… — Джеффри сполз по стене чуть ниже, подтягивая трусы. — Все равно его видит только моя ванная. Смысл торопиться? — Если что, у меня есть еще антижир, универсальный растворитель и ацетон, — осторожно предложил Майк. — Может, они сотрут. В голове Джеффри без его воли всплыло воспоминание, как кузен Мэллори, Мышик, он сам и примкнувший к ним недовольный Арти играли в разведчиков в лесу за домом, но им остро не хватало часового. Спустя один мозговой штурм в таковые была завербована любимая кукла Тины, старшей сестры Арти и Мышика, для камуфляжа раскрашенная фломастерами; спустя один громкий скандал и одну попытку массового братоубийства они выклянчили у взрослых ацетон и попытались справиться с ущербом. Камуфляжные пятна, конечно, с куклы сошли — правда, вместе с обеими руками и частью торса. — Нет, спасибо, я поживу так, — пробормотал он, передернувшись в порыве искреннего сочувствия к несчастной кукле и столь же искренней жалости к себе. Майк заметно сник. Он не глядя сгреб банки, сгрузил их в раковину, к уже высохшей, так и не пригодившейся бумаге. — Потом уберу, — пояснил он, пока Джеффри поправлял белье и подтягивал штаны, сползшие ниже колен. — Ты извини, чувак. Получается, я зря тебя вытащил в выходной… — Почему ты все время извиняешься? — застегивать пояс под пристыженным, но все таким же внимательным взглядом, не отрывающимся от паха, было неловко и неудобно — член все никак не опадал, будто сохранял, в отличие от своего хозяина, какие-то проблески надежды, что им сегодня — или когда-нибудь еще — перепадет немного ласки. — Ты мог бы заняться чем-то интересным, а не торчать со мной в туалете, разве нет? — Ага, — невесело усмехнулся Джеффри. — Например, сидел бы весь день дома и смотрел… — Он проглотил слово «порно» в порыве неожиданного и неуместного в подобной ситуации стеснения. — Всякие глупости в интернете. — Ну… Я собирался делать то же самое, — Майк шагнул к двери, протиснувшись мимо него и мимолетно мазнув бедром о его пах. Одна из лампочек на потолке тоненько, на грани слышимости засвистела; Джеффри торопливо вжался в стену. — Если хочешь, мы можем посмотреть какие-нибудь глупости вместе. Может, будет веселее… У меня есть чипсы и последний сезон той передачи про кулинарию, где шеф ходит и орет на всех. Почти как на моей прошлой работе… Едва выбравшись из ванной, он снова ссутулился, неловко переминаясь с ноги на ногу, словно чувствовал себя гостем в своей же квартире. Он явно ждал ответа, а не просто предложил из формальной вежливости, и пока Джеффри медлил в раздумьях, повисшая в воздухе неловкость густела, грозя разразиться очередной порцией неуклюжих расшаркиваний и вызвать торопливый побег. Впрочем, что терять, подумал Джеффри, разглядывая таинственную конструкцию из металлических пластин и проводов, возвышающуюся на кухонном подоконнике. Почти все его выходные за прошедшие несколько лет были заняты катастрофическими свиданиями, тоскливым бездельем или сочинением очередного приключенческого романа без начала, конца и сюжета, похожим больше на бесцельные выдумки — или вялой рефлексией на тему, что же он делает не так. Она, как правило, вела к необходимости устыдиться, покаяться и поработать над собой; ничто из перечисленного не входило в круг любимых занятий Джеффри. И сейчас, поймав себя невольно на новой попытке устремиться в глубины самокопания, он решительно остановился и собрался ответить на предложение. — Если не хочешь про кулинарию, у меня в очереди на просмотр висит один сериал, фэнтези, — выпалил вдруг Майк. — Ты же, кажется, любишь?.. — Как ты узнал? — вскинулся Джеффри, и тот отвел глаза: — Ты писал об этом в своем профиле. Против такого убийственного аргумента не нашлось возражений: анкету, которую он когда-то старательно заполнял, читал от силы каждый десятый из тех, с кем его сталкивал «Тиндер», а до самого конца, где он скромно упоминал хобби, не долистывал вообще никто — кроме, как оказалось, Майка. Этот парень будто бы в самом деле уловил намерение Джеффри завести друзей вне круга родни и коллег и теперь старательно, как новичку в этом сложном деле, показывал, как надо правильно дружить. — Да, — он с готовностью кивнул, чувствуя внезапное воодушевление. — Я согласен. — Тогда идем! — Майк просиял и кивнул в противоположную от кухни сторону. — У меня немного не прибрано, но больше никаких клавиатур под ногами, обещаю. Если хочешь есть, тут на первом этаже есть китайский ресторанчик, можем заказать что-нибудь оттуда. У них самая классная курица в медовом соусе во всем Лондоне. Было ли причиной его внезапной разговорчивости волнение или воодушевление, Джеффри сказать не мог, но это его и не беспокоило: монолог Майка разгонял неловкость с эффективностью экзорцизма, а большего для начала и не требовалось. Гостиной в квартире не было предусмотрено планировкой, и единственной, по совместительству самой большой комнатой оказалась спальня — после тесной ванной и узкого холла она выглядела настоящим дворцом. Добрую треть ее занимала низкая кровать, собранная, судя по выглядывавшим сбоку доскам, из деревянных паллет; темно-красное покрывало было смято, и форма складок безошибочно давала понять, что хозяин жилища еще недавно лежал на нем по диагонали, глядя в ноутбук. С одной стороны от кровати, у высокого узкого окна, стоял стол; у компьютера, размещенного на нем, имелись сразу три системных блока, целый, открытый и развороченный, соединенные проводами, словно Майк намеревался создать из них монструозный конгломерат. Напротив, у стены, ютились два шкафа – платяной, с неплотно закрывающимися дверцами, и открытый, на полках которого валялись, теснились и громоздились многочисленные устройства и детали. Фэйри боялись железа, подумал вдруг с усмешкой Джеффри, оглядываясь; этот конкретный фэйри, сколько бы в нем ни было крови малого народца, «железа», особенно компьютерного, явно не страшился. Впрочем, озвучивать эту шутку он не стал. — Иди сюда, — Майк, забравшись на кровать, похлопал по пледу рядом с собой. Его глаза блеснули так, что на несколько секунд Джеффри застыл, соображая, что, как бы неприлично ни прозвучали эти слова, приглашали они вовсе не к интиму; непонятно, радовало это или разочаровывало. — Я включу сериал и принесу чипсы... Извини, стул только один, но тут удобно, честно. — Ты опять извиняешься? — Джеффри скинул кеды и, усевшись по-турецки, поерзал задом по чувствующимся под тонким матрацем доскам паллет. — Может, не надо? Я не хочу испытывать вину за то, что делаю тебе неудобно. — Ой, прости, я не буду… — поняв, что только что сказал, Майк подскочил и отправился на кухню. Взглянув ему в спину, Джеффри не смог удержаться от мысленного сравнения его, несостоявшегося партнера на одно свидание, с Арти. Слишком много было у них общего даже на первый взгляд: оба невысокие и субтильные, с вьющимися волосами и унаследованными от нечеловеческих предков выразительными чертами лица, оба любители надеть на свидание что-то из дамского гардероба. Но стоило только присмотреться, как схожесть рассеивалась. Арти, откровенно некрасивый от природы, но искусственно взрастивший в себе харизму и наглое обаяние, носил чулки и макияж с эффектностью фейри-стриптизерши, а на каблуках ходил так же уверенно, как и босиком. Майк же — приходилось постоянно одергивать себя, чтобы не назвать его уменьшительно-пренебрежительным «Майки» — при вполне симпатичном лице и гораздо более гармонично сложенной фигуре то двигался резко и торопливо, то сутулился, пытаясь сделаться еще меньше, то иными невербальными способами транслировал неловкость; чулки и кружевные трусы сидели на нем, как теперь вспоминал не замутненный предвкушением близости разум, крайне неизящно и неуклюже, а подводка не подчеркивала глаза, а скорее пачкала. Майк не мог похвастаться даже палитрой — на фоне яркого черноглазого брюнета Арти его бледная кожа и каштановые волосы приобретали какой-то припыленно-серый оттенок. Он принадлежал к той же когорте блеклых парней, что и Стиви, и в голове Джеффри против воли рождалась ассоциация с застиранными старыми футболками, приятными на ощупь, но непрезентабельными на вид. Разве что Стиви был бы серой футболкой, а Майк — синей, в цвет глаз, которые он так старательно отводил и прятал. Он проигрывал в сравнении, и проигрывал знатно — и это стоило держать в голове, чтобы ненароком снова не растревожить проклятие. Уже спустя десять минут серии и треть разделенного на двоих пакета чипсов Джеффри осознал ужасное: он, возможно, и был любителем фэнтези — классического, старого, напечатанного в книгах из домашней библиотеки и снятого еще когда-то на пленку, — но от современных тенденций жанра безнадежно отстал. Происходящее на экране его, конечно, не поражало, он видел и не такое… Но не на стриминговых платформах, а в местах гораздо более смелых. — Это точно не порно? — уточнил он, с интересом наблюдая, как украшенный многочисленными татуировками бородатый кентавр размером в полтора Окера со зверским выражением лица склоняет к близости белокурую бледную фэйри, особенно маленькую и хрупкую на его фоне. — Не-а, — Майки не глядя потянулся к пакету, стоящему между их бедрами, но промахнулся. — Это фэнтези, знаешь почему? — Потому что в жизни он бы, ну, не влез, — предположил Джеффри, раздумывая, отползти сейчас или насладиться еще немного ощущением теплой ладони на колене. — Хотя, может быть, он просто потерся об нее? — А почему она тогда рыдает? — тот нахмурился, но глаз от экрана не отвел. — Нет, не зря же в порно кентавры в основном с другими кентаврами. Все эти «Бэмби и охотник», знаешь?.. Этот жанр, пребывающий на грани противозаконного и потому широко распространенный на всех сайтах, Джеффри, разумеется, знал. Роль Бэмби в нем обычно исполняли кентавры обоих полов, взрослые, судя по лицам, но с аккуратно нарисованными на крупе юношескими пятнышками. Охотник — тоже кентавр, как правило, — подкрадывался к жертве сзади, когда та в совершенно нелогичном порыве припадала попить из ручья и удобно отставляла зад; на этом сюжетная часть ролика традиционно заканчивалась, и начиналось нехитрое действо, более откровенное, впрочем, чем в сериале. — Ну, на самом деле я видел ролик про кентавра с русалкой, — припомнив, похвастался он. — Но там тоже никто ничего не всовывал, у нее была очень большая грудь, и он терся своей штуковиной об нее. Я бы показал, но не уверен, что смогу найти, — он замолчал, не став договаривать, что просмотренные через хрустальный шар безымянные ролики найти в сети было крайне сложно. — Я тоже видел, это легко найти, — Майки в секунду поставил сериал на паузу и открыл новую вкладку. — Любое видео можно найти, если правильно подставить ключевые слова, смотри… — Лучше не надо, — Джеффри предусмотрительно отодвинулся, захватив с собой пригоршню чипсов. — Почему? — Майки, который в азарте поиска привстал на колени и нагнулся, повернул к нему голову. — Потому что если у меня перед глазами будут это и твой зад, то он опять встанет, — пообещал он, понимая, что никакое самовнушение не сработает против активного либидо и тесной близости человека, который уже один раз согласился с ним переспать. — А если я начну к тебе приставать, сработает проклятие. И тогда… Честно, я не знаю, что будет, но тебе это явно не понравится, особенно если ты дорожишь своей техникой. Техникой Майки явно дорожил, если ее в квартире было во много больше раз, чем мебели; впрочем, какие-то проблески сомнений в его взгляде все еще оставались. — Ты точно не шутишь про проклятие? — уточнил он. — Не веришь? Иди сюда, и я тебе покажу, — Джеффри, вздохнув, положил ладонь на его ягодицу и, несильно сжав, скользнул пальцами на внутреннюю сторону бедра. Тот замер, шумно выдохнув; один из системных блоков на столе тревожно затрещал и загудел. — Позавчера, когда мой член был во рту у другого парня, на нас упало дерево. — Стой! Стой, я верю, — торопливо выпалил Майки и вывернулся из хватки. Воистину, правы были древние — небольшой шантаж самыми любимыми вещами работал исправно из века в век. — Чувак, я беру свои слова назад. Ты не амбассадор закона Мёрфи, ты держатель контрольного пакета акций! Не найдясь со словами, Джеффри только трагично кивнул. Окно с сайтом для взрослых исчезло с экрана так же быстро, как и появилось, и следующие минут десять они молча смотрели серию, где на смену межвидовой эротике пришли скучнейшие интриги. — Еще немного, и я усну, — пообещал он, вяло следя за беседой. — Кто так скучно пишет диалоги… Тебе правда нравится? — Да, но я уже не уверен, — протянул Майки, поглядывая то на него, то на экран. — Я зря предложил сериал? — Нет, он прикольный, — почти не покривил душой Джеффри и, поддавшись порыву, выпалил: — Просто даже зачарованные доспехи у меня на работе веселее, чем эти старые сморчки. Хочешь, покажу? — В смысле видео? — повернулся тот. — В смысле… — он метафорически хлопнул себя по лбу, осознавая, какую же правильную идею услышал и сколько прекрасного материала для дружеских подколок в будущем упустил, не вытащив вовремя телефон и не записав пару кадров — в особенности со Стиви. — Нет, в смысле мы можем пойти ко мне на работу, и я покажу тебе настоящие заколдованные доспехи. А если нам не повезет, то еще и призрак их хозяина. — А меня точно туда пустят? — в глазах Майки зажегся интерес, но голос был полон сомнения. — Все-таки воскресенье, все закрыто, а я не сотрудник и не маг. — Эджбридж-хаус открыт всю неделю, — объяснил Джеффри и подтянул к себе опустевший пакет. — Охране скажем… Ты же чинишь компьютеры, вот я и скажу им, что вызвал мастера по ремонту. У нас постоянно что-нибудь ломается, они поверят. Идем? Это круче сериала, обещаю. Дождавшись медленного кивка, он напоследок заглянул в пакет, но не нашел ничего, кроме горстки крошек, обильно присыпанных специями; собрав их рукой, он без раздумий сунул пальцы в рот. — Э-э… — Майки проводил его движение странным взглядом и дернул подбородком. — Можешь так больше не делать? Мой организм не может решить, у меня сейчас встанет или меня стошнит. Странное ощущение. — Извини, — Джеффри вытер руку о штаны под еще один едва слышный недовольный выдох, наказал себе сунуть сегодня же вечером вещи в стирку — или отдать Арти, раз тот взял на себя всю домашнюю работу, — и поднялся с постели, мысленно прикидывая путь до работы. Велосипед он оставил дома у Майки — тот располагал только скейтбордом, и ехать вместе было бы неудобно; спускаться в метро не желали они оба, а такси отпугнуло дороговизной, и ничего не оставалось, как изобразить дружескую прогулку пешком. — Я никогда не видел призраков, — поделился Майки, когда Джеффри закончил рассказывать о сэре Пинкуотерсе и они, срезая путь, заглянули в парк Эбботс. — Правда, у меня и дара нет. — Значит, тебе очень повезло, — ответил Джеффри, оглядываясь по сторонам и испытывая желание присоединиться к немногочисленным сидящим и лежащим на траве под деревьями. — Тут красиво. — Можем прийти сюда еще раз, если погода позволит. А почему повезло? — Если ты не некромант, то ты увидишь только очень сильного призрака, мощное сгущение магического и информационного полей, — сказал он, чувствуя себя за лекторской кафедрой. — Такое бывает, если у призрака при жизни была очень сильная воля, а умер он в точке скопления силовых линий. Это практически шаровая молния, а не дух, и никто не скажет, как он себя с тобой поведет — просто поговорит, попытается вселиться или… Короче, их стараются изгонять как можно скорее. Мы как бы тоже должны изгнать, но Стиви очень слабый некромант, ему надо копить силы. И мы не можем никому сказать, иначе нам вменят нарушение техники безопасности. — Я думаю, нет таких магов, которые никогда ее не нарушали, — поделился вдруг Майки. — Я как-то работал в мастерской, где большинство ребят были техномаги. Когда им становилось скучно, они брали какую-нибудь вещь и начинали ее зачаровывать. Особенно любили проклясть друг другу клавиатуры. Приходишь на работу, начинаешь набирать документ, а вместо половины слов ругательства, представляешь? — Даже лучше, чем ты думаешь, — Джеффри дернул плечом, припоминая, не попадало ли к ним в БОЛОТО таких вещиц, но на ум шло только перо из музея. — У твоих коллег была бедная фантазия. Так делали еще в позапрошлом веке. А нам потом приходится убирать за такими шутниками. — Ого! — просиял Майки. — Ты разрушитель проклятий? Это круто. — Я разрушитель всего, к чему прикасаюсь, — хмыкнул он, чувствуя, как от высокопарного именования к щекам приливает жар. — Поэтому я стараюсь прикасаться как можно меньше. Но вообще да, я специалист по проклятиям. В моем контракте так написано. Если бы ты до сих пор работал с теми идиотами, которые прибавляют нам работы, ты мог бы брать их поделки и нести к нам. С каждым его словом лицо Майки сияло сильнее, словно у ребенка, который рос в окружении одних только людей, а затем вдруг увидел фавна или кентавра. В его глазах расцвело ожидание чего-то чудесного, которое не исчезло даже при виде суровых, во всех смыслах каменных лиц гаргулий-охранников, и Джеффри ненадолго стало неудобно, что реальность, ожидавшая в кабинете, была гораздо приземленнее и захламленнее любой картины, которую тот навоображал у себя в голове. Подозрение, что привести его сюда было так себе идеей, росло с каждым шагом по тихому, полутемному из-за приглушенного света коридору и окончательно укрепилось, когда они свернули в тупичок, ведущий к кабинету: дверь, вопреки ожиданиям, оказалась открыта, а изнутри доносились шорохи и шум закипающей в чайнике воды. Кому понадобилось явиться на работу сегодня, Джеффри не представлял, и если со Стиви он мог бы еще объясниться, то Кабра впоследствии подкалывала бы его еще как минимум год. Он заглянул в дверной проем и тотчас же отшатнулся от неожиданности: прямо напротив него разверзлась громадных размеров пасть с кривыми желтыми зубами. Сделал он это как раз вовремя: в следующую секунду перед глазами свистнул в воздухе конский хвост. — Окер! — выдохнул Джеффри, когда периферическое зрение вернулось и дорисовало в придачу к хвосту круп, накинутую на него попону с зубастым принтом и человеческий торс в застиранной черной майке. — А ты тут откуда? Окер не ответил. Он ойкнул, вздрогнул всем немаленьким телом, резко переступил копытами, пытаясь развернуться в узком проходе между столами, и врезался в угол. Горшок с самым крайним кактусом из тех, что населяли рабочее место Стиви, по инерции проехал в сторону и опасно накренился, грозя перевесить и свалиться; Джеффри не успел ничего предпринять, как Майки, ловко поднырнув под его рукой, обеими ладонями обхватил горшок и вернул на место. На долю секунды казалось, что ничего страшного не произошло, но Окер, отойдя от шока, метнулся вперед и на сей раз задел доспехи. От оглушительного лязга Джеффри испытал желание сбежать, опасаясь, что сейчас на его глазах развалится старинный музейный экспонат, за который он поручился чуть ли не головой. Справившись с собой, он протиснулся в проход; в четыре руки вместе с опомнившимся Окером они поймали доспехи и вернули на место. — Парни, вы меня напугали, — с нервным смешком отозвался тот и протянул руку для пожатия. — Я думал… — Поведай без стыда о том, чего вожделеешь, о мой могучий длинногривый воин, не знающий устали в утехах, — уже знакомым манерным голосом пропело из шлема. — Не хочешь ли ты прикоснуться горячим телом к моей скользкой и прохладной, как живительный нектар, чешуе, познать, сколько страсти скрывается под нею? Коснись меня, о безудержный сластолюбец, обожги своими ладонями, согрей пламенеющим от любви естеством! — Во имя пресвятой девы Марии, Иисуса и двенадцати апостолов! — прогремело с подоконника так звучно и разгневанно, что подпрыгнули все — включая, казалось, и доспехи. — Какой презренный колдун, какое порождение зловонных глубин преисподней сотворило такое черное злодеяние над моим парадным доспехом? Как вы, бесстыжие греховодники, презрели мою последнюю волю и отдали мое имущество не в лоно Святой церкви, а в лапы ядовитых чароплетов? Горе, какое же горе!.. — Ваше сиятельство… Ваше сиятельство, прекратите сиять так громко! — Джеффри повысил голос, поглядывая то на шар, в котором клубился неоформленный дым, то на замершего Окера, в руках которого вдруг оказалась небольшая лейка с длинным носиком, то на сжавшегося рядом Майки, который внимал всему с каким-то ошарашенным любопытством. — Кто вообще снял с вас чары тишины? — Беспутный сарацин, ты смеешь приказывать мне? — возмущенно прогудел сэр Пинкуотерс. — Ты, верно, уморил одного бедного юношу и изловил нового, совсем дитя, чтобы глумиться над ним в своем вертепе? — Почему это я дитя, мне двадцать восемь, — чуть слышно пробурчал Майки. — Я не допущу злодеяний! — не слушая его, продолжил призрак. — Этот благородный муж вернул мне голос, и я буду молиться во спасение ваших душ, ибо нет чар, что не смогла бы обратить вспять молитва! — Благородный муж, — рассмеялся Окер. — Пять минут назад я был исчадием ада и отродьем греховной связи содомита и кобылы. — Даже последний грязный козлоногий покажется благородным мужем рядом с немытым магометанином и его черными деяниями! — наставительно пророкотал сэр Пинкуотерс. — Не думай, крестьянин с конским крупом, что я стану добрее к тебе. — Я так исстрадалась в холодных объятиях океана, — гулко затянули доспехи. — Пенные волны ласкали мое тело, а я ждала твоих ласк, о пылкий воин! Раскрой меня, как раскрывают устрицу мечом, пронзи мою трепещущую плоть!.. — Да как ты смеешь, глашатай Сатаны! — взревел сэр Пинкуотерс. — Кто вложил в твои уста слова, что знали лишь святые женщины, мои супруги, ибо в письмах к ним я говорил так?.. — Если вы про устрицу, ваше сиятельство, то это Шекспир, — поправил Джеффри, разминая руки и вспоминая начертание «полога тишины». — Он написал эту пьесу через сто лет после вас и ваших писем. — Святые небеса, как могли допустить такое? — сокрушенно вопросил тот. — Какой-то рифмоплет и лицедей с пошлейшим из имен украл из моих уст слова, и его имя они обессмертили, а не мое… Не дожидаясь, когда сэр Пинкуотерс продолжит, Джеффри подобрался к шару и возвел над ним руки. Секунда, две, три — и вокруг мигнул магический контур. Дым внутри шара заклубился гуще и потемнел, но ни звука больше не вырывалось наружу. — Зачем ты снял с него чары? — спросил Джеффри, но Окер только пожал плечами: — Я понятия не имею. Вообще говоря, мне позвонил Стив, он забыл полить цветы и попросил меня… — А ты был здесь или недалеко живешь? — уточнил он. — Он быстро бегает, — подал вдруг голос Майки. — Парень, а ты шаришь! — Окер заржал и осторожно, чтобы не сбросить еще пару кактусов, протянул ему руку через стол Стиви. — Короче, я пришел, полил, увидел, что накопители для шара почти на нуле. Поставил его на зарядку, оттуда на меня начал кричать этот дед. Я понял, что без чая не обойтись. Согрел воду, новости вот включил, — он махнул лейкой в сторону ноутбука, раскрытого рядом с чайником. — А тут как раз вы. — И так у вас постоянно? — в голосе Майки послышалось странное восхищение. — А я еще думал, что на моей позапрошлой работе был сумасшедший дом… Так и сказал им, когда увольнялся. Надо заглянуть и забрать свои слова назад. — Амбассадор закона Мёрфи в более спокойном месте не прижился бы, — вырвалось у Джеффри. — Извини, что притащил. — Да ты что, это же прикольно! — воскликнул тот. — Но нервно. А эти доспехи все время проводят такой русалочий секс по телефону? — Нет, это для меня, — развел руками Окер. — Стив говорит, они реагируют на мои мысли. Если ты подойдешь, они скажут что-то другое. — Если что, они только говорят, — уточнил Джеффри, ловя себя на мысли, что он не знает, чего хочет больше — узнать, что доспехи расскажут о Майки, или оставить его тайные фантазии в секрете; тот, впрочем, уже шагнул вперед, протиснулся мимо отступившего на пару шагов Окера и вгляделся в решетчатое забрало. — Золотыми барханами бескрайних пустынь привела тебя ко мне дорога твоих желаний и чаяний, о владыка моей страсти, — на этот раз голос, вновь прикинувшийся мужским, почти запел, и в нем будто бы даже прорезался едва уловимый арабский акцент, какой Джеффри слышал только от тети Яэль и дяди Равида. — Приди в мой оазис, и под несмолкаемый звон родников и пение цитры я буду любить тебя, пока солнце не взойдет над нами трижды, а ты не запросишь пощады! — Это уже не Шекспир, это какой-то Хайям, — расхохотался Окер и легонько толкнул в секунду запунцовевшего Майки в плечо. — Он был хумаюном из Персии, — не раздумывая поправил Джеффри. — Хумаюны не спят с людьми, и вообще это что-то арабское… — Я вижу огонь в твоих глазах, жаром и трепетом наполняет он все мое существо, — чуть громче продолжили доспехи. — Как жаждешь ты коснуться моей шелковой кожи и смоляных кудрей, как желаешь искупаться в медовой сладости моих глаз и испить вино с губ! Приди же ко мне, о трепетный юноша, возляг со мной и прими с радостью все, чем я готов одарить тебя! Стань главным украшением моей сокровищницы, отдайся мне, и я вознесу тебя на вершины блаженства столько раз, сколько ты попросишь, а затем еще столько же, ибо орудие моей любви так же велико, как моя страсть к тебе, и так же твердо, как драгоценнейшие из алмазов! И даже много восходов спустя я не растаю в твоих объятиях и не обращусь в ветер… — Э-э… — выдавил Майки, который краснел теперь не только лицом, но и шеей, выглядывающей из ворота футболки, а пальцами обеих рук теребил карманы на джинсах. — Ему же не нужно отвечать? Если я отойду, он замолчит? — Он опять начнет про русалок, — ответил Окер, скосив глаза в сторону. — Да не переживай ты так, я тоже в детстве смотрел восточные сериалы, когда меня оставляли у бабули! Мало ли какие там были арабы. — Так ты поэтому меня смахнул вправо? — вырвалось у Джеффри, и он почувствовал, как к щекам прилил жар, а дреды за спиной шевельнулись. — Что я, ну, грязный сарацин? — Нет, — Майки покачал головой и искоса поглядел на него, а затем добавил на грани слышимости: — Я бы сказал, что наоборот. — В смысле что я чистокровный шотландец? — не понял он. — Я правда с севера, просто вырос здесь и говорю без акцента. — Да нет, — чуть повысил голос тот. — Ты мне понравился, и потому они описывают тебя, вот и все. Джеффри хотел возразить, что героем сладких речей была скорее тетя Яэль — если бы она, конечно, была дядей, — но не стал, чтобы не вызвать больше вопросов. Он хотел ответить чем-то еще, но не нашелся со словами от неожиданного смущения. Он не вспомнил бы, даже если бы захотел, когда его в последний раз так осыпали комплиментами, пусть даже их и излагала магическая поделка, транслировавшая чужие эротические фантазии. Майки будто бы видел его более симпатичным, чем все остальные, и это не могло не льстить. Сам Майки меж тем тряхнул головой и решительно шагнул обратно к доспехам. — Это совершенно точно не кусок души чувака из шара, — пробормотал он таким тоном, словно продолжал беседу, начатую еще на улице по дороге сюда. — Может, он и был богат и читал много книг, но у этой штуки побольше словарный запас. И она говорит по-разному. — Доспехи, э-э, точно не одержимы, — выдавил из себя Джеффри, стараясь собраться с мыслями. — И на них нет чар и проклятий, которые могли бы запустить этого бота. — Бота в смысле как компьютерного? — Майки, отмахнувшись от дифирамбов из-под забрала, оглядел доспехи со всех сторон и постучал по кирасе. — Нет. Эта штука слишком сложная для бота и слишком простая для нейросети, это что-то другое… И она проходит тест Тьюринга, раз вы приняли ее за призрака. Говорит за счет магии, иначе бы доспехи вибрировали, смотри сам… — Он протянул руку назад, не глядя ухватил Джеффри за ладонь и приложил ее к кирасе. В самом деле, по ней не пробегало ни малейшей дрожи, хотя голос изнутри шел громкий и звучный. — И что… что ты можешь сказать как эксперт? — попытался пошутить Джеффри, но, к его удивлению, тот обернулся к нему с серьезным лицом: — Этот, ну, конструкт не может висеть в пустоте, он живет на каком-то носителе. Если это не доспехи, значит, носитель внутри них, логично? — А… — начал Джеффри и умолк, едва не прикусив язык. Он хотел было сказать, что Стиви прощупал всю конструкцию разными датчиками, но не нашел ничего, но и датчики он настраивал на большой объект; выкладку для маленьких артефактов нужно было рассчитывать по-другому. — Вот! — Майки меж тем присел на корточки и потыкал пальцем в бок кирасы, где сходились передняя и задняя пластины. — Смотрите, заклепки совсем новые. Таких явно не делали в Средние века. У вас тут есть плоская отвертка? Отвертка была — не в Бюро, но в одном из карманов Джеффри, где поселилась около месяца назад, когда он с ее помощью пытался открыть заклинивший замок. С тех пор она периодически покалывала ногу через ткань, то ли напоминая, что пора ее выложить, то ли предрекая, что рано или поздно пригодится. Радуясь, что интуиция и лень повели его по второму пути, он подал отвертку Майки, и тот с пугающей беспечностью вогнал ее в щель возле нижней заклепки и подвигал туда-сюда. — Если бы я был умнее, я бы не стал засовывать ничего в кирасу, тут легче всего достать, — проговорил он, раздвигая пластины. — В руку, ногу, в чехол для члена, в любое место, куда сложнее попасть… Ага, я был прав! — Весь ум ушел на изобретение, — ответил Джеффри, глядя, как Майки сосредоточенно орудует рукой внутри кирасы под сладострастные заверения доспехов, как приятно им такое активное вторжение. — У меня ощущение, что мы на студии озвучки плохого порева, — радостным голосом сообщил Окер. — Я боюсь спрашивать, откуда ты знаешь, как его озвучивают… — пробормотал Майки и, напоследок поддев отверткой что-то за нагрудной пластиной, вложил в руку Джеффри залитую смолой микросхему с явно наспех приделанными к ней деталями. Из них с первого взгляда узнаваем был только телепатический усилитель — маленький шарик из розового кварца, испещренный криво выбитыми символами. Джеффри видел такой лишь в учебниках; телепатией занимались законно лишь в нескольких научных институтах по всей Британии. — Вот это да, — выдавил он, повернув пластину к свету. Голос теперь звучал из маленькой латунной пластинки, припаянной к одному из ее углов, но вне доспехов стал тихим и невыразительным. На секунду стало жаль такой ценный экспонат, но Джеффри решительно одернул себя. — О, накопители, — Майки неслышно оказался рядом и потыкал пальцем в затянутые синим пластиком цилиндры, окружающие шар. — И антенна, похоже. Надо проверить, она работает на прием или на передачу. — Только этого еще не хватало — чтобы какой-то извращенец подслушивал, какие извращения его игрушка вынимает из чужих голов, — передернулся Джеффри. Он обошел Окера и водрузил микросхему на подоконник, рядом с шаром сэра Пинкуотерса, и накинул еще один полог тишины. — В понедельник разберем эту дрянь. Когда он развернулся обратно к столу, там, к его удивлению, на месте ноутбука обнаружились пачка шоколадного печенья и пакет соленых претцелей; сам ноутбук забрал Майки, а Окер, нефизиологично для своего позвоночника согнувшись, по плечи спрятался в окружавшую стол Стиви растительность и чем-то громко шуршал. — А разве можно? — Джеффри хотел было тронуть Окера за круп, но не решился — даже у самых разумных непарнокопытных работали рефлексы, а получать копытом в случайное место не хотелось. На секунду он испытал прилив возмущения от мысли, что так же беспечно наглый кентавр мог заходить сюда в другие дни и рыться в столе уже у него самого. — Вам нельзя, мне можно, — раздалось из кустов, и секунду спустя Окер высунул наружу руку с упаковкой засахаренных орехов. — Стив все равно покупает сладостей больше, чем может съесть, чего их жалеть? Берите, пока есть. Чувствуя себя соучастником ограбления и в то же время испытывая ребяческий восторг от удачной каверзы, Джеффри запустил руку в пакет и вытащил горсть орехов. Помешкав, протянул ее Майки — тот, пристроившись рядом с замолчавшими теперь доспехами, сосредоточенно вглядывался в экран. — Похоже, это реально маньяк, — пробормотал он. — Я увидел знакомые картинки, подумал, что все еще пишут про тот труп из отеля, а это второй… Жесть какая-то. Это точно проклятие. Джеффри с содроганием заглянул в ноутбук, внутренне уже понимая, что с аппетитом придется распрощаться; поверх его плеча наклонился Окер. — О, совсем как тот парень у Стива в морге, — сказал он и звучно захрустел печеньем. — Мумия. Новостная сводка не сообщала ни вида, ни имени, которое когда-то носил иссохший труп, который на фото для цензуры неубедительно накрыли размытием, — то ли для пользы следствия, то ли из незнания; установить, кто это был, могли теперь наверняка только сильные некроманты и чтецы отпечатков ауры. На мгновение почудилось, что мумия уж очень похожа на труп извращенца Джерри, бесславно окончившего свои дни с песком в глотке, но уже секунду спустя сходство развеялось: тело из новостной сводки было иссушено очень быстро и определенно чарами. — Ты прав, — севшим голосом прошептал Джеффри и отдал Майки остатки орехов из горсти — грызть что-то сухое и твердое, глядя на обтянутые пергаментной кожей выпуклые суставы, резко расхотелось. — Думаю, надо подождать со свиданиями. Он вздрогнул, когда тот неожиданно погладил его по плечу — с сочувствием, но безо всякого подтекста, не тревожа проклятие. Это было до странного приятно и ново; ободрившись, Джеффри пролистнул страницу с новостью ниже, чтобы убрать с глаз долой тревожащие фотографии, и замер на месте, когда увидел в колонке ниже знакомое лицо. «Двадцатичетырехлетний Кит Стокс, пропавший два дня назад, был обнаружен мертвым в шесть часов утра воскресенья на Юстонском вокзале Лондона, — прочел он, ежесекундно поглядывая на снимок, с которого бесхитростно улыбался, тараща глаза, жидкоусый парнишка, один из тех, что помешали им с Арти снять проклятие на поле неподалеку от Хемела. — Как сообщают источники в Коронерском бюро, причиной смерти послужили многочисленные гематомы и разрывы внутренних органов и мышц. Следствие не исключает магического характера». — Эй, Джефф? Что такое? Ты чего? — донесся до него голос Майки, и рука, которая только что гладила его по плечу, сжалась и встряхнула. — Что случилось? — Этот парень, — Джеффри махнул пальцем в экран. — Я его как бы... проклял. И он сначала пропал, а теперь его нашли мертвым. — Ладно тебе, — Окер забрал ноутбук и вчитался в статью. — Ты ему так и сказал? Желаю тебе, значит, многочисленных гематом и разрывов? — Н-нет, — Джеффри судорожно отпил из кружки с чаем, которую протянул ему Майки, скривился от обожженного языка и закрутил над кружкой небольшой вихрь, чтобы ее остудить. — Я сказал, что если он не уберется отсюда, у него пропадет мужская сила. И у его приятелей. — Ну вот, — Майки ободряюще пихнул его плечом и тотчас же отошел на полшага, словно давая личное пространство. — Описание больше похоже на результаты драки, а не нестояк. Это явно не ты. Можешь расслабиться. — Если я случайно встал на какой-то магический узел, то слова могли обрести случайную силу, — Джеффри дернулся. — А я не проверил. И что теперь делать? — Есть сладкое, — дружелюбно предложил Окер и придвинул к нему пачку. — Шоколад помогает от хандры. Несмотря на то, что Джеффри кусок не лез в горло, а жевал он больше из вежливости, разделенная на троих пачка печенья довольно скоро опустела; претцелей еще оставалось достаточно, но их Окер рачительно придвинул к себе, явно намереваясь забрать. Они с Майки обсуждали какую-то музыку — из всей их оживленной беседы было понятно лишь то, что треки меньше десяти минут в этом жанре не котировались. Джеффри рассеянно кивал и поглядывал на ноутбук, который Майки практически сразу отобрал у него и закрыл. — Тебе сейчас лучше без сети, — сказал он, когда Джеффри попытался достать телефон. — В твоем настроении выходить онлайн — это все равно что приманивать на себя всех злых духов и демонов. Даже если все они только у тебя в голове. Смысл его слов остался неясен, но забота, которой был пронизан тон, согревала. Обратно до Крайстчерч-роуд, где в кондоминиуме остался ждать велосипед, они шли медленнее, прогулочным шагом. Майки, словно почувствовав, что Джеффри все равно не будет участвовать в беседе, рассказывал долгую и наверняка увлекательную историю о том, как ремонтировал ноутбук, семь лет проживший без чистки и замены деталей. Какой-то частью разума Джеффри отстраненно думал, что в пересказе довольно рутинная история, расцвеченная красочными подробностями, превратилась в приключенческий роман о смертельной битве с намертво слежавшейся пылью в кулере и поисках драгоценной термопасты. Другая же его часть, полностью погруженная в размышления о несчастном Стоксе и своей роли в его кончине, не откликалась на рассказ. — Эй, — Майки подергал его за рукав футболки. — Мне не рассказывать? — Если ты не будешь рассказывать, я начну хандрить всерьез, — признался Джеффри после коротких дебатов с самим собой. — Вдруг я правда его убил? — Глупости, — уверенно отмахнулся тот. — Я знаю, что ты крутой маг, но точно не убийца. — Откуда ты знаешь? — переспросил он резче, чем хотел, и опустил голову: — Извини. В детстве я только и делал, что спонтанно колдовал, и мне хватало одной мысли, чтобы что-то сделать. Растворить стену, заставить снег идти в спальне, сделать домашнюю работу кузена невидимой, перекрасить подоконники… — Но ты же не желал тому парню помереть от разрывов и что там было еще? — Майки издал смешок, но тут же посерьезнел: — Слушай, я мало в этом понимаю, но ты все это делаешь с неживыми предметами, верно? А у живых существ есть аура. Жизненная энергия. Они будут сопротивляться чарам, которые делают больно. Нужно быть сильным колдуном и порядочным моральным уродом, чтобы это преодолеть и кому-то навредить. Понимаешь? Он шел чуть поодаль, даже не думая взять за руку или прижаться, как делали многие люди, пытаясь утешить, и это до странного радовало. Даже в собственной семье Джеффри не любил и не ценил избыточных прикосновений, избежать которых не удавалось практически никогда, а против своей воли пускать в личное пространство малознакомых людей и вовсе терпеть не мог — и только Майки на всем острове будто бы уловил его волну. — Я… — Джеффри закусил губу и опустил голову. — Наверное, ты прав. Просто такое не выкинуть из головы. Из-за меня и из-за проклятия постоянно случаются неприятности, чем дальше, тем хуже. Вопрос времени, когда начнут страдать люди. Майки вздохнул. — Если не веришь мне, спроси у какого-нибудь колдуна, которому доверяешь. Он скажет тебе то же самое. Досматривать серию, брошенную на середине, они не стали, но договорились встретиться на следующий уикенд — и домой Джеффри ехал с полным ощущением, что именно сегодня у него появился новый друг. До вечера его снедали попеременно несколько эмоций. Ему льстило внимание Майки и признание в симпатии, пусть и из-за доспехов; из радости его кидало в разочарование тем непреложным фактом, что быть вместе им все равно не светило ввиду проклятия. Впрочем, и самого Майки Джеффри не рассматривал как партнера более чем для пары встреч, а теперь, когда они точно не собирались спать вместе, мог вместо случайного любовника обрести друга. Оттого вслед за хандрой его кидало в легкое самолюбование — очень уж прекрасной была его внешность, пропущенная через призму симпатии Майки и эротической гиперболизации доспехов. Ободренный, он даже забросил одежду в прачечную, а сам забрался под душ и выстирал дреды. Все это время на фоне, ненавязчиво, но неотступно, колебалась так и не прошедшая даже после самовнушения тревога. Джеффри не хотел верить, что способен вызвать чью-то смерть, пусть даже мог придумать полдюжины способов, как это сделать с его стихийным воздушным даром. Неизвестность пугала; промучившись несколько часов, он достал телефон и открыл чат со Стиви. «Ты не занят? — отправил он и добавил, хлопнув себя по лбу: — Привет». «Добрый вечер, Джеффри, — пришел полминуты спустя ответ. — Сейчас я свободен. Ты что-то хотел?» «А можно видеозвонок? — спросил он. — Лень печатать». На этот раз Стиви медлил с ответом около минуты, и в голове Джеффри уже начали роиться мысли, что он зря это предложил; ему, однако, хотелось высказать тревоги вслух. Арти, уже традиционно обосновавшийся на кухне, не подходил — побеседовать об убийственных чарах стоило с кем-то магически одаренным и образованным. Хотя в таком случае было бы вернее позвонить дяде Чарли в Шотландию — тот, в отличие от многих, имел несчастье видеть многие стихийные всплески магии Джеффри лично. Но он, если верить семейным сплетням, приболел, и новости о том, что один из племянников вырос потенциальным убийцей, не прибавили бы ему здоровья… На этом цепочка оправданий обрывалась, и Джеффри пришлось признаться самому себе: он просто хотел видеть Стиви. «Я не возражаю», — мигнуло наконец сообщение на экране телефона. Ободренный одной короткой фразой, Джеффри в ту же минуту устроился с ноутбуком в изголовье кровати и был готов уже включить веб-камеру. На мгновение его остановила мысль, что стоило бы одеться во что-то еще, кроме трусов, и завязать все еще мокрые волосы, чтобы спрятать отросшие корни с уже подсохшим и торчащим во все стороны пушком; впрочем, после довольно бесстыжего фото Стиви в одних плавках можно было не так усердно заботиться о приличиях. — Привет, — сказал он, едва приняв звонок. — Я не мешаю? — Здравствуй, Джеффри, — лицо Стиви мягко светилось приязнью и добродушием даже несмотря на тусклое и чуть размытое изображение, пропущенное через глазок камеры, которая добавляла всему флер ретро-фотографии, снятой дрожащими руками. — Если бы я был занят, то ответил бы отказом, логично? Я уже закончил с делами и готов побеседовать. Ты хотел что-то у меня спросить? — Да, я… — Джеффри закусил губу и замолчал, теряясь под пытливым взглядом. Он мог бы начать с хорошей новости о доспехах или признаться в разграблении запасов печенья, но беспокоило его вовсе не это — и даже не трехфутовый зеленый фаллоимитатор, скромно пристроенный среди кактусов на полке на заднем плане. — Скажи, пожалуйста, как некромант, словом можно убить? — Метафорически? — уточнил Стиви, поправив очки. — Да, и я бы даже сказал, это популярное клише в мировой литературе. Или ты имел в виду буквально? Я могу придумать несколько примеров, когда это возможно. Скажем, если жертва имеет слабые нервы, а ей сообщают трагичную новость или просто выкрикивают громко на ухо. Хотя это зависит от ее вида, возраста, здоровья… — Нет, я не об этом, — помотал головой Джеффри. С дредов сорвались новые капли, и он отодвинул ноутбук чуть дальше, чтобы не намочить и его; он почти упустил момент, когда в глазах Стиви блеснул лукавый огонек, а улыбка стала чуть шире. — Если стихийный маг пригрозит кому-то, ну, в шутку, это может навредить? — Это слишком абстрактный вопрос, — мелодичнее обычного протянул в ответ тот. — Ты не мог бы конкретизировать? Замявшись на пару секунд, Джеффри поглубже вдохнул и сбивчиво изложил всю историю целиком, начиная с экспериментов Арти и встречи в поле и заканчивая свежими новостями. С каждой фразой он ждал, когда взгляд напротив померкнет и исполнится беспокойства, но, как ни странно, улыбка не сходила с лица Стиви; более того — казалось, он едва сдерживал приязненные смешки. — Я не знаю, огорчит тебя это или обрадует… Надеюсь, что второе, — сказал он, когда Джеффри замолк. — Вероятность того, что молодого человека убил ты, стремится к нулю. Случайные слова не могут обрести столь огромную силу. Нет, разумеется, бывало, что под случайные слова маскировали проклятие, но для этого нужно родиться с даром к словесной магии и оттачивать его годами. Я не уверен, что в наше время наберется хотя бы два десятка столь сильных словесников. А ты все же стихийный маг, и твои спонтанные порывы только подтверждают это. Все, о чем ты рассказываешь, вполне себе лежит в пределах воздушной магии. Смертельные проклятия, тем более отложенные на пару дней, явно не твоих рук дело. Джеффри выдохнул, все еще не уверенный до конца, но однозначно приободренный. — Спасибо, — пробормотал он. — Ты меня успокоил. А мы разорили твой запас сладостей… — Я не вижу в этом повода переживать, — изображение на экране дернулось от смешка. — Я не имею склонности жалеть еду и беречь ее от своих друзей. Тем более что моя тяга покупать выпечку и другие сладости многократно превосходит тягу их употреблять, посмотри… — Он поставил ноутбук на, судя по виду, журнальный столик и развернул. Перед глазами Джеффри мелькнула серая обивка дивана, завеса из вьющихся растений, кружка с чаем и, наконец, полукруглая ваза, на две трети полная разноцветных драже. — Я купил их в мае и до сих пор не могу доесть. Так что они скорее служат для декора, чем для перекуса. Ты можешь считать, что вы втроем спасли печенье от бесславного прозябания в моем столе, — и Стиви рассмеялся опять, запрокинув голову. Он не стал брать ноутбук обратно на колени, и теперь Джеффри мог рассмотреть его целиком, во всем его домашнем великолепии. Его волосы были собраны в хвост, перекинутый через плечо будто бы в неубедительной попытке прикрыть яркий и очень фривольный принт «Папочка, я хочу пони» на бирюзовой майке; домашние штаны сползли возмутительно низко и открывали полоску светлой кожи живота. Неизменно босой, он поджимал одну ногу под себя, и в его позе, манере держать плечи, изгибе спины было что-то очень кокетливое — впрочем, вероятно, адекватному восприятию мешала надпись на груди. — Все дело в том, — добавил он, когда пауза затянулась, — что в некоторых вопросах я бываю… чудовищно невоздержан, так скажем. — По тебе не скажешь, — заметил Джеффри. — На работе я стараюсь держать лицо. Вне ее… — Он покосился на экран с загадочной улыбкой и замолчал. Джеффри почувствовал, что снова краснеет. Ему на ум пришла прочитанная когда-то давно заметка о том, что нимфы приходятся дальней родней суккубам и не хуже них владеют чарами обольщения; похоже, именно их Стиви сейчас на нем и испытывал. Не сказать чтобы это было неприятно, наоборот — такое внимание к своей персоне будоражило, и даже мысль о том, что из-за проклятия они не смогут довести флирт до логического завершения в постели, не пугала. — А мы разобрались с доспехами, кстати, — выпалил он и, помедлив, уточнил: — Вернее, не мы, а Майки. Он, ну, общался с техномагами и догадался, где искать нашего бота. На этот раз Стиви слушал рассказ внимательно и вдумчиво; похоже, что Джеффри в свою очередь успокоил его — неизвестно, что мог испытывать рядом с потенциально одержимым предметом человек, который боится призраков. — Тебе нужно было поспорить с Каброй, — закончил он с ухмылкой. — На что-нибудь существенное. Например, чтобы она не подкалывала никого месяц или хотя бы неделю… — Я не люблю ставить невыполнимые задачи, — рассмеялся тот. — И потом, я немного смыслю в принципах формирования призраков, со мной было бы бесполезно спорить. — В смысле, ты с самого начала знал, что это не дух? — Джеффри распахнул глаза. — И поэтому не хотел устраивать вызов? — Видишь ли, я защитил докторскую диссертацию по теории возмущений инфополя, — сообщил Стиви, поерзав на диване. Его рука легким движением легла на бедро, и кончики пальцев теперь касались паха — неуловимо, но взгляд отвести не удавалось. — К слову сказать, имел удовольствие полемизировать в ней с твоим дядюшкой Чарли и его теорией самоподобия. Вызывать духа я не собирался, потому что это, как ты видел сам, крайне выматывает. А я предпочитаю лишаться сил в более приятных обстоятельствах. Джеффри моргнул, переведя взгляд на принт на футболке, кажущийся теперь еще более неприличным, затем на полку с кактусами. Ему вдруг стало интересно, какого именно пони он хотел — неужели Окера? Или его мысли все еще занимал этот датский тяжеловоз, Лассе… Его габариты наверняка не уступали штуковине на полке. Подзабытые мысли об интимной жизни тихого коллеги, подпитанные неприкрытым флиртом, всплыли из подсознания, в комнате будто бы стало жарче. — О, тебя интересует моя коллекция? — тот разгадал направление его взгляда с безошибочностью человека, который слишком часто говорит с кем-то по видеосвязи, и вопросительно склонил голову; его вторая рука нашла край майки и будто бы невзначай потянула вверх, еще больше обнажая живот. Джеффри сглотнул. Кактусы, стоящие в несколько рядов на полке, и впрямь можно было назвать так, но он слишком хорошо помнил откровения самого Стиви, что именно он собирает. Более прямого намека на откровенную беседу придумать не смог бы даже пресловутый порнобот в доспехах, и устоять было невозможно. И проклятие, как они с Арти уже выяснили, не действовало без прямого контакта, а значит, внезапного отключения связи, снегопада в конце июня, учений по эвакуации и других непредвиденных проблем ждать не стоило. — Д-да, — ответил Джеффри и поудобнее переставил ноутбук на коленях. — Я, э-э, не очень разбираюсь в кактусах, можешь мне показать? — Какой тебя интересует? — огонек в глазах Стиви засиял еще ярче, как только Джеффри принял правила игры. — Учти, я, как человек увлекающийся, могу говорить о каждом из них довольно долго… — Вон тот, длинный и с шишкой на конце, — мысленно пожелав себе удачи, сказал он. — Никогда таких не видел. — Этот? — Стиви поднялся на ноги, подтянул сползающие штаны, которые тотчас же вернулись на свое место на бедрах, и развернулся, качнув бедрами. При виде гладкой светлой кожи на пояснице Джеффри задержал дыхание; в голову пришла глупая мысль, что целую минуту Стиви не отвечал на просьбу созвониться, потому что искал подходящую одежду — невинную на первый взгляд, но откровенную на деле. — Этот… — он понял, что в горле пересохло от предвкушения чего-то интересного, как только Стиви вновь уселся на диван с зеленым резиновым членом, который придерживал за основание одной рукой, а другой легкими движениями поглаживал под головкой. — Это перуанский спиральный цереус, — проворковал Стиви. — Редкий вид. Видишь, его ребра, если присмотреться, образуют спираль? Поэтому он получил свое название… — с этими словами он провел ладонью вниз и вверх по рельефным выпуклым венам. — Я должен сказать, что это исключительно интересный экземпляр, который может обходиться не только без воды, но и без почвы, поэтому, как видишь, я держу его без горшка… — Ну, иногда его надо куда-то… — Джеффри покрутил на языке слово «засовывать», завороженно глядя, какими опытными движениями тот наглаживает резиновый ствол. — Помещать. — Нет, что ты, этот цереус не требует ничего, — Стиви неожиданно рассмеялся: — Прошу прощения. Обычно я могу довольно долго говорить о ерунде, но не сдержался. — Так это, э-э, подарок твоего бывшего? — вспомнил Джеффри. — Могло быть и так, но нет, — покачал головой тот. — Лассе оставляет необычные идеи и подходы в творчестве, а в других сферах более, так скажем, традиционен. Нет, этот экземпляр подарила мне Назира… доктор Кадри. Я не полностью уловил смысл, который она вкладывала, но, подозреваю, ей хотелось, чтобы я реализовал с этим цереусом некоторые аспекты личной жизни и перестал отвлекаться от работы. А я оставил его здесь на случай видеозвонков. Она всегда очень забавно реагирует на него. У нее делается такое лицо, словно я за пять минут до звонка развлекался прямо здесь же с ее же подарком. — А ты не… — Нет, что ты, мы живем не в трехмерной анимации, чтобы в кого-то вроде меня помещался целый кактус, — покачал головой Стиви, продолжая уже явно неосознанно проводить по «цереусу» рукой. — Эта игрушка из отдела для кентавров. А поскольку единственный мой непарнокопытный друг продолжает утверждать, что он стопроцентный натурал, я не собираюсь насильно его разубеждать, потому эта вещица стоит на полке только для демонстрации… — Он качнул игрушку, и крупная зеленая головка мазнула его по щеке, а в голове Джеффри заклубились воспоминания о просмотренных когда-то эротических мультфильмах, где дриады развлекались с похотливыми лианами. — Для практических целей я предпочитаю более вменяемые размеры. Если ты хочешь, я покажу тебе. — Покажи, — сорвалось с языка Джеффри прежде, чем мозг успел отозвать команду. — То есть… Я хотел сказать… Я не особенно много знаю про них… — Я все покажу, — тон Стиви стал невыносимо многообещающим; когда он вместе с «цереусом» исчез из кадра, Джеффри вытер взмокший лоб и поправил член под бельем. Он не успел опомниться, как Стиви вновь появился перед камерой, и вновь не с пустыми руками; новый резиновый член казался на фоне прошлого возмутительно миниатюрным, и лишь немного погодя стало понятно, что длиной он превосходит мужскую ладонь. — Это мой проверенный вариант, — доверительно шепнул Стиви. — Не слишком большой, не слишком маленький, удобно ложится в руку… — Ты говоришь так, будто хочешь его продать, — перебил Джеффри. Он едва слышал себя: с каждой секундой картинка казалась ему все горячее. — Ты не хочешь, чтобы я говорил? — Стиви склонился к микрофону и выдохнул в него так томно, что по всему телу Джеффри прокатилась волна мурашек. Казалось даже, что выдох он почувствовал собственным членом. — А чего ты хочешь? Ты можешь сказать мне. — Я… — он мотнул головой, собираясь с духом: к виртуальному сексу он мог бы готовиться неделями, но все равно процесс вгонял в краску. — Я… хочу, чтобы ты его потрогал. Не говоря ни слова, Стиви раскрытой ладонью коснулся крупной округлой головки, обвел ее пальцем по краю и обхватил ствол. — Его очень приятно трогать, — поделился он, водя рукой так, словно ласкал не игрушку, а живого человека. — Он очень упругий и гибкий. Идеален для чего угодно. Для фантазий он и вправду был идеален, подумал Джеффри, как можно незаметнее кладя руку на собственный пах. Если постараться, можно было приноровиться к скорости и вообразить, что это рука Стиви под бельем; он искренне надеялся, что если тот и заметит характерные движения, то не придаст значения — а может, даже присоединится. — Мне кажется, ты торопишься, — дохнуло из динамика ноутбука, и Джеффри покраснел еще сильнее. — Н-нет, это… — он взглянул в глаза Стиви, который улыбался невинно и невозмутимо, но вместе с тем крайне пошло. — Я… — Ты хочешь чего-то еще? — подсказал тот, не убирая руки с резинового ствола. — Скажи мне. Некоторые сцены, которые в это мгновение возникли перед внутренним взором, Джеффри постеснялся бы озвучивать самому себе; его бросило в жар, и он облизнул губы. — Ты… — он замялся. — Ты можешь его… — Я смогу, если ты скажешь вслух, — голос стал ниже, а рука остановилась. — П-по… Погладить, — нашелся с ответом Джеффри. Стиви лукаво блеснул глазами и склонился чуть ближе к экрану; самыми кончиками пальцев он провел по фаллоимитатору от головки до основания. — Я должен сделать так? — Нет, то есть… — Джеффри прикусил язык, прекрасно понимая, что именно нужно сказать. Странное дело: от нахлынувшего смущения голосовые связки отказывались работать. — Ты… Ты можешь ему… — Он зажмурился. — П-подрочить? — Тогда будет лучше, если ты откроешь глаза, — ответил Стиви, и кроме смешка в его голосе послышалось пока еще легкое возбуждение. Джеффри послушался и замер, глядя в экран. Стиви в самом деле сложил пальцы кольцом и провел по игрушке вниз и вверх, сжал головку и потер под ней; его рука двигалась с уверенностью опытного человека, и можно было только позавидовать Лассе и всем другим парням, с кем Стиви занимался виртом прежде. Если он даже трогал резиновый член так возбуждающе, на что он мог пойти дальше?.. — А он… насколько большой? — выдавил Джеффри, завороженно глядя на неторопливые движения и забывая ласкать себя в такт. — Я думаю, не крупнее того, чем располагаешь ты, — Стиви скользнул взглядом ниже, будто наяву ощупывая его взглядом, и Джеффри покрылся мурашками от смущения. — Для людей размер больше среднего. Поначалу может показаться излишне крупным, но к нему можно привыкнуть. К обоюдному удовольствию, — он склонил голову и выразительно посмотрел в камеру. Джеффри сжал собственный ствол через белье, изо всех сил пытаясь не думать о несбыточности этих обещаний. — Мне говорили… сомневались, что сможет влезть, — пробормотал он. — А ты… Можешь показать? — Что ты хочешь увидеть? — в мягком тоне зазвучала повелительная металлическая нотка, хотя искры в глазах ничуть не потускнели. Он откровенно наслаждался смущением Джеффри и ловил реакции точно так же, как, наверное, следил за негодованием мадам Кадри при виде «цереуса». — Я хочу… — он сглотнул, понимая, что его разводят на откровенные слова, возможно, более грязные, чем он предпочел бы произнести; он понимал и был не в силах сопротивляться. — А ты можешь его… взять в рот? — Я могу, и мы это выяснили чуть ранее, — кивнул Стиви, издевательски невинно дернув уголком губ. — Ты так и не сказал, чего ты хочешь. — Я… — Джеффри опустил голову и зажмурился. Ему все сильнее казалось, что он попал в какую-то БДСМ-практику с унижением, на которую не давал согласия; он терпеть не мог унижения, но прямо сейчас, и без того возбужденный, иррационально заводился еще сильнее. — Я хочу… чтобы ты взял его в рот. — Кого — его? — прищурился Стиви. — Цереус! В смысле… не тот цереус, а этот, в смысле… — забормотал Джеффри, и тот коротко, но звучно рассмеялся, но затем послушно поднес игрушку, которую все еще эротично обхватывал под головкой, к губам. Он делал все настолько технично и красиво, что каким-то уголком разума, еще способным здраво мыслить, Джеффри поражался тому, как тщательно эту развратную сторону личности Стиви прятал за обликом интеллигентного, скромного и тактичного мужчины. Он трогал головку самым кончиком языка, обводил ее по кругу и обхватывал губами с не меньшим мастерством, чем пару дней назад Арти; а когда он одним медленным, уверенным движением заглотил бледно-розовый резиновый ствол почти до основания, Джеффри не смог сдержать потрясенного выдоха — такого громкого, словно не один он наблюдал за этим зрелищем. — Добрый вечер, Артур, — поприветствовал Стиви, едва вынув игрушку изо рта и все еще касаясь губами головки, и взглянул куда-то в сторону; оттуда, не иначе как в ответ, раздалось тихое нечленораздельное блеяние, которое напугало Джеффри даже сильнее. Он подпрыгнул, дернув коленями и едва не свалив ноутбук на пол, и поспешно отполз от края кровати, возле которого и в самом деле торчал Арти — покрасневший, с приоткрытыми губами и затуманенным взглядом. Его хвостик под футболкой буквально трепетал, и, вероятно, не один он оттягивал сейчас одежду, но выделялся он точно сильнее. — Какого… Чудище, что ты тут делаешь? — сипло выругался Джеффри под сдавленный смех ничуть не смутившегося Стиви. — Я?.. Я был на кухне, услышал, что вы говорите, и принес маффины… — вяло отозвался тот и махнул рукой в сторону стола, где в самом деле лежали на тарелке два крупных кекса в бумажных формах. — Я тут… — Увидел шоу и завис, — проворчал с возмущением Джеффри. — Может, ты начнешь хоть немного шуметь, когда ходишь? А если бы у меня от испуга остановилось сердце? — Лягушонок, на тебя два дня назад чуть не упало дерево, и ты даже не заорал, — слабым голосом ответил Арти и, даже не думая спросить разрешения, забрался на кровать и подполз ближе к Джеффри — а вернее, к ноутбуку. — Я… не помешаю? — Помешаешь, — буркнул он, но отпихнуть кузена оказался не в силах — раздразненный организм слишком приятно реагировал на прижавшуюся к нему субтильную фигуру и горячее дыхание у самой шеи. — Я почти нашел единственный вариант, когда проклятие не работает, а ты!.. Но даже упоминание интересной темы не заставило того переключиться: он как завороженный смотрел в экран, на Стиви и фаллоимитатор в неприличной близости от его лица. — А вы не боитесь? — Арти моргнул и облизал губы, все еще дрожа. — Что ваше свидание кто-нибудь может… может записать и слить в сеть? — Ты с ума сошел? — Джеффри развернулся к нему, уже вскипая гневом на самую неуместную тему, которую только можно было придумать. Из динамиков ноутбука же раздался пренебрежительный смешок. — Я сожалею, но меня не удастся напугать утечкой интимного видео, — объяснил Стиви со снисходительной улыбкой. — Если можно так выразиться, я стоял у истоков распространяемой через интернет порнографии. — Что, прости? — Джеффри не сразу понял, что от удивления распахнул рот. — В смысле, ты… — О, это была забавная история, — перебил тот, откинувшись на спинку дивана. Резиновый член он отложил, а ноутбук вернул на колени. — Это было довольно давно, еще в пору аналоговых записей, на одном музыкальном фестивале. Я немного перебрал с алкоголем и перестал контролировать себя, а мероприятие проходило в лесу… Если говорить вкратце, я оказался в центре небольшой оргии и за один вечер перебрал гораздо больше партнеров, чем предписывают нормы этикета. — Это сколько? — вырвалось у Джеффри. Он не знал, куда девать себя от смущения: с одной стороны, ему в лицо летела очередная чужая интимная тайна, с другой — Стиви рассказывал так уморительно и с таким бесстрастным видом, словно делился анекдотом, и сдерживать смешок было сложно. — О, я не запомнил точное число даже тогда, — отмахнулся тот. — Но соль шутки не в том. Кто-то из присутствующих не пожадничал истратить целую кассету и заснял оргию в довольно неплохом для того времени качестве, оцифровал и выложил на файлообменники. Если учесть, какая в те годы была скорость интернета и сколько он стоил… Поверьте, я, если так можно выразиться, снимался в очень дорогом порнофильме. — Серьезно? — Джеффри со смехом мотнул головой и краем глаза заметил странное выражение на лице Арти — тот словно проглотил залпом что-то горькое и колючее; и хвостик за спиной уже не оттягивал футболку и не дрожал, а скрылся, словно Арти поджал его. — Мне кажется, мы достаточно давно знакомы, чтобы ты начал доверять моим словам, — улыбка Стиви стала шире, хотя в глазах мелькнула тень. — А у тебя спросили разрешения? — неожиданно тихим и осипшим голосом спросил Арти. — Чтобы выкладывать видео? — Я не помню, что называл кому-то свое имя, чтобы оператор связывался со мной и спрашивал, — повернулся к нему Стиви, пожав плечами. — Да и потом, пришлось бы опрашивать всех остальных, а это неудобно. — Но… — Арти прикусил губу и наморщил лоб, словно обдумывал, что сказать. С каждой секундой он все сильнее склонялся к ноутбуку и готов был вот-вот загородить Джеффри обзор. — Разве это законно? Ты мог бы написать владельцам серверов, чтобы они удалили… — Зачем? Мне кажется, это даже забавно. — Но разве это не… — Так, я все понял, — Джеффри с тяжелым вздохом поставил ноутбук на кровать между собой и Арти и прижал колени к груди. — Беру свои слова назад. Проклятие работает даже по сети. Отлично. На этот раз, услышав нужное слово, Арти встрепенулся сразу же. — Нет, это точно совпадение, — пробормотал он все так же негромко. — Это не укладывается в теорию. Мы слишком далеко, чары не действуют на таком расстоянии, и потом, вы не контактируете, оно не должно работать… — Я прошу прощения, проклятие? — заинтересованно раздалось из динамиков ноутбука. — Я могу полюбопытствовать? Спустя пару минут Джеффри осознал, что мог бы уйти сразу после прозвучавшего вопроса. Арти, лихорадочно блестя глазами, принялся пересказывать, видимо, содержимое всех своих записей, перемежая рассказы об опытах с терминами, о которых, как существо без магического дара, в принципе знать не мог. Очень хотелось по-детски улечься в кровать и повернуться спиной ко всем, но из вежливости — и приязни — он не стал опускаться до такого низкого шантажа эмоциями. — С точки зрения теории возмущений все должно сходиться, смотри, — Арти изобразил руками в воздухе сложную фигуру. — Допустим, когда Джеффри хочет с кем-то переспать, возбуждение провоцирует колебания ауры. И у его партнера тоже. Если частоты и фазы колебаний совпадают, то они входят в резонанс, и создается возмущение магического поля. И, ну, происшествия. И они стремятся противодействовать колебаниям, то есть вернуть Джеффри, условно, в положение равновесия. Правда, я не понимаю, почему каждый раз случается новое событие. — Я думаю, ты движешься в верном направлении, — на лице Стиви расцвела такая улыбка, словно Арти не пересказал ему главу из учебника по теории магии, а предложил глубокий минет. — Просто ты рассматриваешь проблему с самой элементарной точки зрения, тогда как колебания ауры — это очень сложный процесс, и нужна система квантовомагических уравнений, чтобы их описать, да и то они не дадут точного ответа. Если ты дашь мне свои контакты, я могу переслать тебе несколько монографий и пару своих статей. Но если вкратце, то уравнение результирующих колебаний будет зависеть минимум от десяти переменных, и… — Извините, я пойду, — Джеффри поднялся с кровати, подхватил телефон, свежую футболку, приготовленную на стуле, и один из маффинов со стола и побрел вниз, подальше от назревающего высоконаучного диспута. В спину ему неслось «волновая функция», «сферические координаты», «зонная теория не работает для тонкого эфира» и прочие проклятия. Если Арти и Стиви думали, что проклятие испугается переизбытка умных слов и занудных речей, они глубоко ошибались — Джеффри не спасли даже самые мудреные лекции в полуколледже. К тому же они уже опоздали: он смирился со своей участью и даже начал общаться с людьми без цели переспать. Хотя, возможно, эти двое и вовсе о нем не думали, раз даже беседовали так, будто его не было рядом; они попросту нашли друг у друга в мозгу эрогенную зону, которая возбуждалась от научных докладов, и теперь массировали ее, взаимно и очень активно. Сделав пару кругов по гостиной и доев на ходу маффин, Джеффри сел на диван и разблокировал телефон. Любопытство, пригасшее было после атаки квантовой магией, зажглось вновь, и добрых десять минут он пытался отыскать в сети то самое видео, которое так ненавязчиво прорекламировал Стиви. Однако ни одно сочетание слов «дриада», «лес» и «оргия» не дало результатов — поисковые выдачи пестрили стоп-кадрами с томными девицами у деревьев, томными девицами у воды, томными девицами в объятиях фавнов и прочей скучной классикой. Подумав, Джеффри стер слово «дриада» и добавил «твинк» — в конце концов, по внешнему облику Стиви никто не мог определить его видовую принадлежность. Замена помогла отчасти: девицы-дриады из результатов исчезли, и вместо них появились бесконечной чередой субтильные юноши, зачастую длинноволосые шатены; среди них Стиви смотрелся бы как среди родных братьев, но и найти его не удалось бы даже самым внимательным. Похоже, он не только способствовал популяризации роликов для взрослых в сети, но и задал тренд на типаж актеров; с одной стороны, Джеффри был ему благодарен, с другой даже самые точные копии не могли удовлетворить любопытство и заменить то самое видео. Возможно, отыскать нужное мог бы Майки — не далее как несколько часов назад он уверял, что найти можно любое видео; Джеффри даже подумал было написать ему, но завис над окном ввода, сомневаясь, этично ли впутывать одного друга в поиски видео с другим. Нет, гораздо проще было бы попросить совета у самого Стиви. Он рассказывал так живо, что наверняка до сих пор следил, где сохранены результаты его похождений; он охотно поделился информацией о видео, а значит, мог подсказать и адрес. Помаявшись в гостиной еще немного, Джеффри проверил фейсбук, пролистнул новости, старательно не глядя в криминальные сводки, и подумал поискать, что нового на рынке книжного фэнтези — возможно, туда еще не докатилась мода заменять приключения интригами и дешевой эротикой. Впрочем, подумал он пару минут спустя, эта мода зародилась задолго до его появления на свет. Арти наверняка должен был уже закончить разговор и освободить ноутбук, решил он, взглянув на часы. И тогда он мог бы досушить дреды за попыткой дописать наконец тормозящую уже месяц сцену — в полуколледже под заумные беседы когда-то сочинялось очень хорошо. Ободренный идеей, он поднялся по лестнице и направился прямиком к себе, но замер, услышав, что из открытой двери до сих пор доносятся голоса. — …познакомились именно там, — негромко, размеренно проговорил Стиви, словно лектор за трибуной. — Лассе написал в комментарии на том форуме, что видео не постановочное и наверняка представляет собой преступление, потому что я явно пьян и не в себе. Честно сказать, я не знаю, как он это разглядел, но, возможно, это нынешний я избалован видео в высоком разрешении, а тогда нам всем хватало того скромного качества. — Мне кажется, он был прав, — напряженным осипшим голосом ответил Арти. Джеффри, прислонившись к стене у двери, вообразил его, сидящего с неестественно прямой спиной и поджатым хвостиком, негодующего. — Ты поэтому его заметил? — Я не считал, что он прав, — возразил тот. — Возможно, я перебрал алкоголя, но все же со мной не случилось ничего страшного, даже наоборот, мне очень понравилось в этом, так скажем, окружении. Я, разумеется, не помню событий и не помнил их даже на следующий день, но на мне не осталось ни царапинки, прибавилось сил, даже похмелья я не ощущал, потому сразу помчался на следующий концерт. — Потому что ты дриада, — пробормотал Арти. — Считай, облегченная версия суккуба. Даже если ты был бы против, твои чары сработали бы за тебя. — Я прекрасно об этом осведомлен, хотя я дриада только наполовину, — голос Стиви оставался теплым, словно от улыбки. — В лесу чары становятся сильнее, так что я не могу жаловаться. За один вечер я вытянул столько чужих жизненных сил, сколько не отбирал ни у кого за все предыдущие годы жизни. И, возможно, все последующие. В самом деле, подумал Джеффри, экзальтированный кузен, не желая замечать собственных психологических травм, вовсю проецировал их на Стиви. Дриады и прочие нимфы с начала времен относились к сексу проще, чем другие виды, и, как суккубы и инкубы, могли даже питаться энергией своих любовников. В некоторых государствах массовые оргии с их участием даже возвели в разряд официальных праздников; вполне логично, что Стиви — существо не очень моногамное, как говорил он сам — не считал себя жертвой, ибо ею и не был. — …не бывает, — донесся до него еще один обрывок фразы Арти. — Не мог же так думать только он? — Увы, ты неправ, прошу прощения. Я внимательно прочитал весь тред о себе. Лассе был один, кто так решил, и в ответ получил множество комментариев, что он неправ, что в видео все довольны и согласны, а сайт проверяет качество материала, которые загружают пользователи. — Ты прочел все, — в тоне Арти не было вопроса, только немного недоумения и грусти. — Это был моральный мазохизм? — Нет, что ты, наоборот, я видел там комплименты в свой адрес, — объяснил Стиви. — Мне даже ссылку эту дали только затем, чтобы я увидел, цитирую, какой я горячий со стороны. У меня не было причин для беспокойства. Да, сначала мне было не очень приятно, что моим личным приключением поделились с миром, но я обдумал и пересмотрел свое мнение. И написал Лассе, потому что мне стал крайне интересен ход его мыслей. Арти спросил что-то еще, с бараньим упрямством держась за свою идею, но Джеффри не стал дослушивать. Он вернулся в гостиную и улегся с телефоном на диван, понимая, что в его собственной комнате ему будут не рады еще долго. Возможно, подумал он, и его вина есть в том, что кузен так остро воспринял рассказ: Джеффри сам не далее как пару дней назад вот так же напирал на него. Мысль эта, впрочем, не задержалась в его голове надолго, и через пару мгновений ее сменила неистовая решимость найти тот самый форум, о котором говорил Стиви. Спустя полчаса натуральных раскопок не иначе как чудом он открыл старый, дышащий на ладан, с давно слетевшим дизайном страниц форум любителей обмениваться видеофайлами. Один только взгляд на название ветки сразу же дал ему понять, что по собственным придуманным ключевым словам он никогда не зашел бы сюда. Ни дриады, ни леса, ни твинка на странице не обнаружилось, зато фигурировали почему-то поезда. С волнением Джеффри открыл первую ссылку — и ему на экран высыпались бесстрастные, черные на белом строчки с кодом ошибки. Такого файла не существовало в природе. Вышел срок хранения, умер сервер, а может, Стиви все же позаботился, и видео с ним в главной роли стерли — история об этом умалчивала. Безрезультатно попробовав открыть еще пару ссылок, Джеффри махнул рукой и пролистнул несколько страниц комментариев. В самом деле, комплиментов в них хватало; неизвестные пользователи высоко оценивали и умение обслужить фавна, и мастерство одновременной игры на двух членах нага. Кто-то даже доказывал, что после такого опыта Стиви без труда переспит и с кентавром — и кто-то уверял, что видел его на том фестивале верхом на спине как раз у кентавра, и обещал найти фото в семейных архивах. Правда, после этого тред оказался завален тоннами картинок с фотографиями, судя по подписям, стояков, после чего разговор перешел на сравнение своих и чужих достоинств. Единственное, чего не нашел Джеффри — негодующих комментариев; похоже, Лассе, который наверняка своими габаритами переплюнул бы всех местных кентавров с форума, единственный высказал противоположное мнение. На десятой странице он устал пролистывать однотипные диалоги и, закрыв страницу, пошел наверх, надеясь, что уж теперь, после сеанса неубедительного психоанализа, Стиви и Арти вернут ему комнату — хотя бы для сна. В самом деле, голосов изнутри больше слышно не было; вместо них Джеффри разобрал тихий и очень горький плач. — Арти? — неосознанно перейдя на шепот, позвал он и заглянул внутрь. — Что такое? Вопрос повис в воздухе; кузен, который отполз к изголовью и сидел у массивной спинки, поджав колени к груди и уткнувшись в них лицом, даже не шевельнул плечом, чтобы показать, что его услышал. Он весь, от кончиков рогов до пальцев ног, мелко подрагивал и время от времени тихо шмыгал носом. Закрытый ноутбук лежал на покрывале возле его ног, и только чудо спасало его от скольжения вниз и удара углом о пол. — Эй, — снова позвал Джеффри и, подойдя, первым делом схватил и так видавшую виды машину и переставил на стол, а затем присел в изножье кровати на безопасном расстоянии от Арти. — Ты чего? Тот снова не ответил, и Джеффри окончательно впал в растерянность, которую начала понемногу разбавлять злость. Он с детства терпеть не мог, когда кто-то рядом с ним рыдал, будь то громкий демонстративный рев или тихие, задушенные слезы. Возможно, на самом деле он ненавидел собственное бессилие и неумение помочь, а уже эту неприязнь переносил на плачущего; возможно, он лишь оправдывался так перед самим собой, чтобы не казаться конченым ублюдком, которого раздражают чужие эмоции. — Арти, — шепнул он и, не дождавшись реакции, подсел ближе, чтобы аккуратно тронуть того за плечо. — Эй, ну… Наконец тот шевельнулся. Поднял голову, невидяще моргая покрасневшими припухшими глазами, а затем неожиданно уткнулся Джеффри в плечо и зарыдал еще сильнее, так, что кончик выглядывающего из-под задравшейся футболки хвостика буквально затрясся. — Ну ты чего, — Джеффри неловко похлопал его по спине. — Чудище… Будешь так сильно реветь и проснешься утром страшный, как с похмелья. Никакой косметики не хватит. Наверное, стоило подобрать более добрые слова утешения, вызнать причину слез и убедить, что она не стоит того. Но с ним самим когда-то работали такие дружеские подначки, и других Джеффри не выучил; правда, отец, приучивший его к такому, обладал даром убеждения, которого сыну не досталось. Однако на этот раз сработало — Арти мало-помалу успокоился и замер, тихо сопя заложенным носом. — Пойдем лучше спать, а? — предложил Джеффри. Он полагал, что успокоившийся кузен наконец уйдет к себе, но, кажется, опять упускал что-то в тонкостях социальных взаимодействий: тот послушно кивнул, но не сдвинулся с места, а, наоборот, теснее прижался. — Ну и кто из нас тут старший брат… — проворчал он. — Вообще-то я сплю один. И если ты будешь пинаться во сне, я тебя выгоню. Арти не ответил. Прислушавшись, Джеффри понял, что его дыхание выровнялось, а рука, лежавшая на плече, обмякла; такому умению быстро засыпать можно было только позавидовать. — Ну, я предупредил, — он неловко приподнялся, чтобы высвободить край одеяла и укрыть их обоих, и тоже закрыл глаза. Уже через каких-то несколько минут он вдруг осознал для себя, что романтические книги и фильмы всю жизнь наглейшим образом его обманывали, живописуя совместный сон в обнимку как нечто прекрасное и блаженное. Ни у кого из персонажей никогда не затекала рука, на которой лежали возлюбленный или возлюбленная, субтильные, но неожиданно тяжелые, никто не мучился от жара чужого дыхания в шею, не пытался повернуться в удобную позу и не растолкать партнера коленями… Джеффри остро ощутил, что один страдал за всех лирических героев мирового искусства. Кроме, разумеется, Тристана и Изольды — они как раз все сделали правильно. Помучившись еще немного, он осторожно вытащил из-под подушки затекшую руку и развернулся к Арти спиной, надеясь, что не разбудит и не вызовет новую порцию слез. Спал он некрепко и тревожно, но не заметил, как за ночь развернулся обратно — и утром, продрав глаза под писк будильника, обнаружил, что обнимает Арти со спины и вжимается стояком аккурат между ягодиц. Джеффри едва успел понять это — и инстинктивно потереться раз или два, — как из коридора раздался протяжный скрип. Не желая выяснять, с чем на этот раз срезонировало проклятие, он поспешно выбрался из-под одеяла и побрел в душ под бурчание собственного желудка, ужином которому накануне послужил несчастный маффин, вкусный, как и любая еда из рук кузена, но возмутительно маленький. Перекусив вчерашним ужином — остывшей, но все так же сытной кассеролью из фасоли под толстой сырной шапкой, — Джеффри приободрился и даже поднялся снова к себе, чтобы вызнать, отчего все-таки случились вчерашние слезы и повторятся ли они сегодня. Впрочем, чтобы расспросить Арти, надо было его разбудить — он уже перекатился на другой бок и, устроившись на нагретом месте, крепче закутался в одеяло. Взглянув в его безмятежно спящее лицо, закономерно превратившееся в опухшую хмурую физиономию, Джеффри вздрогнул. — Какое же ты все-таки чудище, — выдал он, не удержавшись. — Не реви больше. * — Мы идем в клуб! — встретил его бодрый, задорный и не оставляющий места для отказа голос Кабры, едва Джеффри зашел в БОЛОТО. Следом на его стол спикировало несколько блестящих сине-зеленых голографических флаеров. — В понедельник? — он огляделся по сторонам, кивнул босым ногам Стиви, неожиданно рано пришедшего на службу, и с виноватым видом стрельнул глазами в сторону стола, с которого на вчерашнем чаепитии никто так и не догадался смахнуть крошки. — И тебе привет. — Только бездельники типа тебя ходят в клубы по понедельникам, — демонстративно поджала губы Кабра и кокетливо поправила золотистое бюстье, сползающее с соответствующей части тела. — Через две недели, в субботу, в «Приюте океаниды» будет премьера новой шоу-программы, и ваш ведущий артефактор, — она ткнула себя пальцем в грудь, — раздобыл несколько пригласительных. Вы все идете со мной. — У тебя вообще-то есть девушка, — напомнил Джеффри. Он наклонился к своему столу через батарею музейных коробок и попытался схватить один из флаеров, но тот под коварный смешок Кабры ускользнул из-под пальцев, как угорь в ведре с водой. — Ноа стесняется и не уверена, что хочет идти, — чуть погрустневшим голосом ответила она, но тут же хихикнула опять, разогнав флаеры в разные углы стола. — А я не хочу скучать без нее. Потому идешь ты, идет Стиви, он еще ничего не сказал, но молчание — знак согласия… И кузена своего тоже бери, я хочу узнать, правда ли он в жизни такой же красавчик, как на фото. — Нет, конечно, — машинально отмахнулся Джеффри. — Правда, — прошелестело из кустов, а затем раздался ожесточенный цокот клавиатуры. — В общем, вы все идете со мной, только за свою выпивку платите сами, — заключила Кабра. — Что это за кадавр на подоконнике? Вместо ответа Джеффри махнул рукой, снимая чары тишины. — Темноокая Афродита, владычица моего ума и моих чресел, — томно зашептал крохотный динамик. — Одно лишь твое слово, и я замкну тебя в своих объятиях и буду владычествовать над тобой, пока ты не достигнешь райских врат от блаженства! На каждое желание, что томит твое лоно, есть у меня по орудию, и всякое твое устремление я исполню… — Треклятый пустынник, порази нечестивую игрушку громом и молниями, но заставь замолчать! — загудело из шара с другого конца подоконника. — Еще одно ее слово, и я впаду в грех сквернословия и гнева! Не дожидаясь, пока Джеффри сдвинется с места, Кабра торопливо начертила над шаром и микросхемой магические контуры. — Мог бы рассказать словами, — буркнула она. Джеффри протиснулся мимо нее к своему креслу, но застыл на полдороги: из-под стола Кабры раздался громкий сердитый звук, похожий на жужжание взбесившейся электрической зубной щетки. — Проходи скорее и замри! — воскликнула Кабра. — Ты его пугаешь. — Кого — его? У нас еще один призрак? Полтергейст, который вселяется в мелкую технику? — Джеффри кивнул на микросхему на подоконнике. — Нет, все гораздо веселее, — сообщил из-за кустов Стиви. — А ну не сметь издеваться над маленьким! — скомандовала Кабра и, нагнувшись, вытащила из-под стола небольшую переноску для мелких животных. Жужжание, шедшее изнутри, усилилось, словно зубная щетка эволюционировала до электробритвы. — Это то, о чем я думаю? — уточнил Джеффри, нагнувшись и заглянув через прутья решетки в темноту внутри переноски, выискивая белый пушистый помпон, по каким девушка столько времени сохла. — Он что, на батарейках? — Ты его пугаешь, — Кабра открыла дверцу и уселась на свое место. — Сейчас он привыкнет и успокоится. Звуки изнутри клетки стихли секунд через десять; еще через полминуты раздался шорох, и наружу высунулась, поочередно моргая обоими желтыми глазами, пернатая голова. Она явно принадлежала грифону, но точно не японскому карликовому; ничего белого и пушистого в ней не было и в помине. Пыльно-серое с желтыми и шоколадными пятнами оперение облегало чуть приплюснутую макушку, а вокруг крючковатого клюва топорщилось наподобие усов; окраска больше напоминала сову, маленькую и очень сердитую, и крепкие лапки с внушительными когтями тоже смахивали на совиные. — Мы нашли его в приюте, — проворковала Кабра и протянула к грифончику руку. Тот стремительно щелкнул клювом и зажужжал опять. — У малыша повреждено крыло, и он не может летать, зато отлично бегает. Правда, хорошенький? Мы не смогли оставить его там и забрали к себе. — У него уже есть имя? — поинтересовался Джеффри, глядя, как «малыш» пытается отхватить ей полруки. — Назови его сэр Пинкуотерс. У него даже усы похожи. А как ругается, скажи, а? Готов спорить, если перевести его с грифоньего на английский, то там будет про наглую туземку, грязного сарацина и прочее. — Ему просто страшно и непривычно! — Кабра ловко опустила руку на макушку грифончика и начала чесать. Тот вдруг успокоился и зажмурился, забавно сморщив птичье лицо и приоткрыв клюв. — Кураторы сказали, что ему нужно проводить со мной и Ноа больше времени, чтобы привыкнуть, но Ноа нельзя брать животных на работу, поэтому он сегодня у нас. — Если мадам Кадри узнает… — начал Джеффри и замер: аккурат в этот момент за стеной раздался цокот копыт. — Доброе утро, — тон начальницы не предвещал ничего хорошего, как и черная рубашка, надетая вместо привычных цветочных блузок. — Я полагаю, вы уже успели в прошлую пятницу ознакомиться с письмом, которое я прислала на почту Бюро? Джеффри переглянулся с посерьезневшей Каброй; Стиви многозначительно зашуршал листвой. Он, возможно, даже помнил от этой почты пароль. — Просто прекрасно! — мадам сощурилась и обвела их взглядом с высоты своего немаленького роста. — Поразительное трудолюбие, как и всегда. Хорошо, я донесу до вас устно: из Британского музея прислали техническое задание со сроками работ по их артефактам. У вас, леди и джентльмены, три недели на обезвреживание, и этот срок начался неделю назад. В противном случае за удержание музейных ценностей они наложат на нас штраф, который мы не выплатим и за сто лет, — она презрительно фыркнула и добавила: — Уж что-что, а грабить они умеют. — Мэм, мы работаем, — торопливо заверил ее Джеффри и ткнул пальцем в коробку, где на лишенной запаха рубахе сиротливо валялись полдюжины обезвреженных мелочей. — И еще я… ну, мы… с еще одним приглашенным специалистом по техномагии… обезвредили доспехи. — Извлекли из них компоненту, которая отвечает за пошлости и оскорбления, — Кабра показала на подоконник и щелкнула пальцами; над микросхемой мигнул, испаряясь, контур. — Прекрасная дева о золоченых копытах, безудержная пери из жаркой пустыни, — забормотал динамик, заставив мадам Кадри отшатнуться. — Что за могучий воин захватил твой ум и сердце? Не тот ли, чьи подковы шипасты, как рыцарские шпоры, грива длинна, как бессонные ночи, которые ты желаешь дарить ему, а орудие мощно, как стенобитный таран? Многие символы зла и смерти носит он на своих черных одеждах… — Немедленно уберите эту дрянь, — покраснев до кончиков ушей, прошипела она, гневно топнув копытом об пол. — У вас есть две недели на то, чтобы разобраться с ним и всем остальным хламом! Берите списки и приступайте. У вас есть списки? Кабра торопливо закивала и указала на бумаги, торчащие из-под переноски. — И я попрошу никаких животных в Бюро! — гневно добавила мадам Кадри, отчего грифончик присел на все четыре лапы, распушился и зажужжал еще громче. — Не хватало окончательно превратить его в зверинец… Эй! Прекрати немедленно! Грифончик протяжно мяукнул и спрятался в переноске, только мелькнул редкий хвост из длинных перьев. На месте, где он сидел, медленно расползалась прямо по реестру музейных артефактов полупрозрачная лужица. — Кажется, мы назовем его сэр Уотерс, — вздохнул Джеффри.