Суккуб на аутсорсе

Первым, что увидел Джеффри, разлепив ресницы, был мертвенно-синий свет, сочащийся сквозь занавес из темных причудливо извивающихся не то лиан, не то водорослей. Лишь немного погодя он распознал в них собственные волосы, перекинутые вперед и закрывающие лицо. Проснулся он не сам: кто-то тряс его за плечо, слишком аккуратно для знакомого и слишком настойчиво для незнакомца. Цепочка мыслей вывела его из сонного транса, и Джеффри резко поднял голову, о чем тут же и пожалел: свинцовый шар, материализовавшийся ночью в черепе, пришел в движение и неспешно застучал в виски. Тотчас же дал о себе знать пересохший рот, в который коварно заполз один из дредов; такое не обрадовало бы и в обычный день, но с похмелья ощущалось особенно неприятно. — М-м, — сформулировал он, приподнявшись на локтях, и бездумно попытался стряхнуть волосы за спину, отчего движение шара в голове существенно ускорилось. На картине перед глазами он фокусировался с трудом: понемногу из сплошной синевы проявлялись, как на полароидном снимке, разновеликие подушки, не слишком отличающиеся оттенками, и угол тумбочки на два ящика, клоны которой населяли абсолютно все почасовые отели Лондона. На поверхности последней Джеффри разглядел бутылку минералки и потянулся к ней, как к долгожданному источнику. — Живой, — негромко раздалось у него над головой. — Не очень, — сипло признал Джеффри долгих полминуты спустя, осушив в пару глотков полбутылки воды. Сознание, впрочем, слегка прояснилось — ровно настолько, чтобы мысленно поблагодарить предков-водяных за способность возвращать трезвость ума без таблеток. Он выпрямился и медленно, пока не доверяя себе, сел; стеклянный полукруглый балдахин над изголовьем кровати промелькнул в каких-то дюймах от его лба. — Что… — «Белая мгла», — теперь голос, низкий и приятный, звучал более уверенно, и от его бархатных грудных ноток по коже побежали мурашки. — Русалочий абсент. Что же, это объясняло, почему именно мгла и именно белая прочно поселилась у Джеффри в голове; воспоминания о вчерашнем вечере через нее пробивались с трудом. Он смутно осознавал, что попал сюда из русалочьего клуба, но как и когда, оставалось загадкой; что в одной комнате с ним делал загадочный обладатель красивого голоса, тоже не поддавалось пониманию. Незнакомец тем временем будто намеренно не показывался на глаза. Кажется, он собирал разбросанные по полу вещи: его тень мелькала на краю поля зрения так быстро, что Джеффри замутило. Он медленно отпил еще минералки, не решаясь повернуть голову. — Ты кто? — спросил он, когда в голове прояснилось еще немного. — Тебя так жестко приложило? — в вопросе послышалось искреннее сочувствие. — Я Ран, твоя вчерашняя интрижка на одну ночь. — Что?.. — Джеффри осторожно повернулся и наконец взглянул на незнакомца. Его взгляду открылись длинные стройные ноги в темных джинсах, обтягивающих ровно настолько, чтобы проходить по нижней границе приличия, стройный торс в шелковой изумрудной рубашке, расстегнутой чуть ли не до пояса, и тонкая нить мелкого жемчуга над ключицами. Венчали эту композицию возмутительно кинематографичное лицо, представить которое рядом с собой Джеффри мог бы только случайно в общественном месте, и элегантно растрепанная укладка «только что из постели». Хотя он ведь и правда… — Чего? — Тебе нужно больше воды и в душ, — посоветовал представившийся Раном парень и отступил на полшага ближе к выходу. — И тогда ты все вспомнишь. Я должен бежать, но ты можешь прийти в себя, номер оплачен до полудня. — Телефон в его руке противно зажужжал, добавив к головной боли звон в ушах, и Ран с каким-то облегчением на лице выскользнул в дверь. Джеффри еще с минуту посидел неподвижно, не в силах собрать воедино разрозненные, блуждающие в тумане мысли, залпом прикончил остатки минералки и рухнул на постель, не обращая внимания на головную боль и прочие мелочи жизни. Весь смысл слов «интрижка на одну ночь» дошел до него с резкостью точного удара под дых. — Вот дерьмо, — пробормотал он, глядя на украшенный хаотично разбросанными синими лампочками-звездами потолок. — Вот ведь грифонье дерьмо, а… Только он, Джеффри Джеймс Третий, обладал такой феерической удачливостью, что умудрился лишиться невинности, а наутро полностью забыть о том, как это было. Он нахмурился, словно движение мышц могло каким-то магическим образом ускорить работу мозгов. Еще вчера сама мысль о том, что он может с кем-то так запросто переспать без сопутствующих катастроф, показалась бы злой шуткой, но ведь не стал бы этот красавчик Ран называть интрижкой то, как они, к примеру, с пьяных глаз плели заговор против королевской семьи? Но если бы они попытались, проклятие не оставило бы ни от номера, ни от клуба камня на камне; вокруг же было на удивление тихо — не выла сигнализация, никто не суетился за дверями, их не выгнали из номера за разбой, даже сотовая связь работала без помех. На подсвеченных голубым изогнутых стенах не было ни трещинки, а в стеклянном аквариуме-балдахине поблескивали безмятежные рыбки; на тумбочке, откуда Джеффри взял бутылку с минералкой, теснились хрупкие розовые и лиловые кораллы, которые проклятием разметало бы в первую очередь. Взгляд зацепился за лежащую там же карточку, все еще закатанную в пластиковый водонепроницаемый чехол, затем за разорванную серебристую упаковку от презерватива… Джеффри мотнул головой, но видение не исчезло. Вместо этого перед его глазами пронеслись, будто в ускоренной перемотке, кадры: вот Ран, одетый только в зеленые плавки и нитку жемчуга, вертит в руках эту упаковку, прежде чем разорвать и откинуть в сторону; вот смотрит так, что у Джеффри подгибаются ноги; вот толкает к стене и опускается на колени. «С таким хмурым лицом меня еще не встречали», — вновь зазвучал в голове смешливый, но гипнотический голос, и Джеффри обреченно застонал: рисунок на члене так и не думал выцветать и портил ему реноме перед случайным любовником. Он повернул голову к стене: в самом деле, там лежали неопрятной кучей его штаны, из которых он вышагнул перед тем, как… Перед тем, как… Память, даже телесная, упрямо отказывалась сотрудничать, и он медленно сел и спустил с кровати ноги. Левой ступни коснулось что-то скользкое и прохладное — нагнувшись, Джеффри двумя пальцами поднял завязанный узлом использованный презерватив. «Эй, полегче, сладкий, — вновь зазвучал в голове голос Рана. — Меня не каждый день балуют такими большими…» В памяти промелькнули на долю секунды красиво изогнутая скульптурная спина и напряженные бедра, и ладони обожгло фантомным прикосновением к гладким подтянутым ягодицам. Джеффри зажмурился, пытаясь задержать воспоминание, но оно уже растворилось в «белой мгле». Еще несколько долгих минут он оглядывал номер, ища новые зацепки, и заметил еще один презерватив, даже не завязанный на этот раз, на широком подоконнике с противоположной стороны кровати. Представить, что они развлекались еще и там, получалось с трудом. «Не боишься, что кто-то увидит, чем мы здесь занимаемся?» — Ран из воспоминаний жарко выдохнул в шею Джеффри и обхватил ногами бедра. «Окно наверняка зачаровано, — собственный голос звучал в голове непривычно хрипло и нетерпеливо. — А если нет, пусть завидуют». «Надеюсь, это стекло выдержит двоих», — Ран потянул его на себя, и следующие кадры вновь потонули в неотпускающем беспамятстве. Джеффри вновь опустился на кровать и полуосознанно сжал в руках и без того смятое бархатистое покрывало, мазнув пальцами по жесткому подсохшему пятну, в происхождении которого не приходилось сомневаться. Да, возможно, память, отравленная русалочьим пойлом, не собиралась открывать ему вчерашнюю ночь целиком, но за совокупностью улик, как сказал бы какой-нибудь законник… — У меня был секс, — не веря собственным словам, прошептал Джеффри. — У меня был секс! Не помня себя от восторженного осознания, он вскочил на мягко пружинящую кровать и несколько раз подпрыгнул, позабыв о головной боли и похмелье. С кончиков пальцев сорвался и закружился по комнате порыв ветра; подхваченные им, в воздух взмыли подушки, разбросанные по кровати и по полу рядом с ней, а кораллы с тумбочек задрожали и посыпались в разные стороны. Легкие занавески сорвались с окна и затрепетали где-то под потолком. — У меня был секс! — прокричал Джеффри еще раз на остатках дыхания и рухнул на кровать, раскинув руки и ноги в стороны. Он не знал, как такое стало возможно, но в этот момент и не хотел знать. Может, у проклятия истек срок годности, а может, случайный знакомый из клуба стал тем самым исключением, которое есть у любого правила, статистической погрешностью в мироустройстве — все это было неважно; имело значение лишь то, что после десяти лет попыток он наконец расстался с девственностью — и никого при этом не убило последствиями. Отдышавшись, он подманил к себе штаны и достал из кармана чудом не разряженный телефон. Пальцы сами нашли в списке контактов номер Арти; тот, однако, не ответил ни через три длинных гудка, ни через десять, ни на второй, третий и четвертый звонок. Возможно, он и вовсе потерял телефон, когда накануне их со Стиви выдворяли из клуба. Желание поделиться счастьем хоть с кем-нибудь распирало Джеффри изнутри, и он, особо не думая, набрал Кабру. — Угадай, у кого вчера был секс! — выпалил он в трубку, когда гудки сменились тихим недовольным «Алло». — Угадай, у кого сэр Уотерс пытается откусить шнур от зарядки, — явно пропустив мимо ушей его слова, не слишком разборчиво пробормотала в ответ Кабра. — Ты не понимаешь! — от волнения Джеффри подпрыгнул на месте. — Я вчера завалил парня! — А, — эмоций в сонном голосе не прибавилось. — Я же говорила, тебе просто надо было помыться… Не дослушав, Джеффри сбросил звонок. Он знал, что мир жесток и равнодушен к его переживаниям и радостям, но именно сегодня, в самый радостный день в жизни, готов был с этим мириться. Проклятие больше не властвовало над ним — и плевать, что прошлая ночь стерлась из памяти; впереди ждали десятки и сотни других встреч, от которых он собирался взять все. Он наспех оделся, растолкал по карманам телефон и карточку и вылетел в небольшое фойе, едва не сбив с ног уже знакомую нереиду-охранницу. Торопливо извинившись, он в последний раз с теплотой в сердце взглянул на дверь, за которой с ним произошло чудо, и фыркнул вслух: табличка на ней гласила, что номер пафосно назывался «Впадина Мэри-Энн». Впрочем, соседние двери с их табличками типа «Пещера Урсулы», «Водопад ореады» и «Яйцо Леды» навевали еще более неприличные мысли о любовных похождениях того, кто эти названия придумывал. Без велосипеда, оставленного накануне дома, дорога до Юстонского вокзала обещала занять кошмарно долгое время, но и это не тревожило — в конце концов, что ему какой-то час, когда впереди ждало все время мира? Да и Арти, если тот вернулся после своих пьяных похождений домой, не мешало бы выспаться перед неизбежным постельным марафоном, который Джеффри уже начал планировать в голове. По улицам он не шел, а летел, подхваченный ветром от крыльев сотен бабочек в животе. Никогда прежде город не казался ему таким солнечным и приветливым — и никогда вокруг не обнаруживалось разом такое количество парочек. На перилах балконов, не обращая внимания на ругань домовладельцев, ворковали друг с другом пушащиеся сирины. Один из попавшихся на глаза предположительно самцов — Джеффри не умел издалека определять их пол — и вовсе в подобии брачного танца дергался перед своей визави как припадочный, подскакивал на месте и неритмично закрывал лицо поочередно то левым, то правым крылом. На тротуаре под ними субтильный бледно-рыжий кентавр в отглаженной до стрелок синей попоне гарцевал перед такой же холеной дамой, пока та хихикала и переступала копытцами. В аллее через квартал под кустами сплелись в объятиях два фавна — то ли слились в горячке французского поцелуя, то ли зацепились рогами и не смогли разъединиться; еще один их сородич неподалеку страстно прижимался к дереву, формой напоминающему девичью фигуру, а то в ответ щекотало его ветками и мелодично смеялось. Какой-то юноша, на вид обычный человек, опасно свешивался через перила моста над каналом и тянул руки то ли к русалке, то ли к наяде, выглядывающей из воды… От обилия влюбленных всевозможных видов и полов рябило в глазах. И как Джеффри раньше не замечал их? Теперь он был одним из них, частью их стаи, с гордостью думал он, стоя на перроне в ожидании поезда и наблюдая, как даже здесь, в царстве мучительного ожидания и нервной спешки, захватывают пространство парочки. Две флиртующие наги оплетали столб с табло, на котором привычно перемигивались случайные времена отправления; рядом с одинаково кислыми лицами взирали на них трогательно держащиеся за руки серокожие альвы; у самого края перрона ворковали друг с другом на разные голоса двое горгон, чьи змеи уже сплелись в единый клубок. Мир любовного единения, открывшийся ему, ждал и манил, и Джеффри собирался со всей ответственностью отдать ему должное… Для начала — с Арти, которого обещал порадовать, как только снимет проклятие. И хорошо бы рядом был Стиви, человек взрослый, опытный и охочий до внимания, интимных приключений и больших крепких штуковин. Джеффри вполне хватило бы сил переспать с ними по очереди, а то и с обоими сразу. Да и потом, на первом этаже Эджбридж-хауса где-нибудь за архивом наверняка имелась никому не нужная пустая каморка, куда они со Стиви могли бы наведываться пару раз в неделю. Или в день. Или даже чаще. И не только со Стиви. И… Вдохновленный, Джеффри хотел было поделиться радостью с Майки, но в последнюю секунду почему-то остановил себя. Бедный парень только-только уверился, что им не ничего светит друг с другом, и новая смена планов могла порушить назревающую дружбу; да и потом, если у него до сих пор не складывалось с интрижками, Джеффри не хотел бы смущать его своей радостью. Когда он добрался до дома, день перевалил далеко за полдень. Дверь встретила его приветливо приоткрытой — и если таковой ее оставили не случайные заплутавшие в лесу злоумышленники, то виноват в этом был далеко не трезвый Арти. К нему в комнату Джеффри и направился, едва не сбиваясь на бег; принять душ, как предлагала рациональная часть мозга, он мог и позже. Раньше, когда эта спальня принадлежала бабуле Нэнси, Джеффри старался не заходить туда вовсе. Не то чтобы ему, как и другим детям, это запрещалось; он бывал здесь раз или два и старался побыстрее выбраться. Внутри царила атмосфера восточного будуара, соединенная в противоестественной гармонии с викторианским шиком: тяжелая резная мебель и наборный мозаичный пол, бордовые обои с золотистой отделкой и непостижимое количество текстиля: бархатные шторы, расшитые покрывала, разноцветная обивка на креслах и стульях и горы, массивы, бессчетные армии подушек и подушечек. Воздух здесь нередко был пропитан какими-нибудь духами, и мало кто мог выжить в такой атмосфере. Но теперь это имело значения; ничего не имело значения, кроме крепкой, непристойно широкой кровати, способной выдержать длительный любовный марафон, а то и не один. — Я больше не девственник! — во всю мощь легких прокричал Джеффри и, на ходу сбросив кеды, рухнул на кровать плашмя рядом с едва заметно шевельнувшимся некрупным холмом из пушистых пледов и одеял. — Я снял проклятие! Не дождавшись ответа, он сунул руку под одеяла и принялся поочередно отыскивать и щекотать ступни — одну, вторую, третью… На четвертой они, к счастью, закончились. — А? — Кошмарно взлохмаченный, с помятым лицом и сощуренными после сна глазами, Арти высунулся с другой стороны, но более не успел ничего сделать или сказать: Джеффри схватил его вместе с коконом из одеял и со всей силы прижался своим ртом к его в некотором подобии неумелого французского поцелуя, подсмотренного парой часов ранее у страстных фавнов в парке. — Я снял проклятие! — повторил он несколько приятно долгих секунд спустя. — Ты понимаешь? Я теперь могу!.. Я могу с тобой!.. — от восторга он захлебнулся собственными словами. — А? — кузен часто заморгал, приоткрыв рот, и недоуменно уставился на него, еще не до конца проснувшийся, чтобы осознать услышанное. — Я думаю, ты можешь учесть и меня тоже, — сиплым, но странно деликатным тоном раздалось у Арти из-за спины, и из кокона показался подслеповато сощурившийся Стиви. Он улыбался так расслабленно и довольно, как никогда прежде на памяти Джеффри, на его шее темнела пара засосов, а волосы с левой стороны отчего-то доставали теперь только до плеча; присмотревшись, Джеффри увидел, что самые кончики их почернели и завились, как опаленные. — Могу ли я поинтересоваться, как ты сумел это сделать и почему мы этого не заметили? Джеффри деловито ввинтился между ним и Арти и прижал к себе их обоих, замечательно теплых и прилипчивых спросонья. Одеяла он торопливо отпихнул к изножью кровати; на секунду ему послышался треск, как от статического электричества, но он не придал этому значения: синтетических дешевых пледов здесь не водилось. — Вас тогда уже выгнали из клуба, — сказал он, думая, чего хочет больше — рассказать обо всем или поцеловать еще и Стиви. — А меня у бара склеил парень. Мы пошли наверх и… — И? — Арти, наконец проснувшийся, с заблестевшими любопытством глазами, приподнялся на локте и заинтригованно заглянул ему в лицо. — И переспали! — закончил Джеффри. — И потом еще раз. Правда, утром он от меня сбежал, но… но… Но видели бы вы, какой это был красавчик! — Это что, все? — Арти недоуменно потыкал его пальцем в бок. — Никаких заклинаний, ритуалов, жертвоприношений? И ты даже не расскажешь, как тебе твой первый раз? — Я, э-э, — он неожиданно для себя смутился. — Я перебрал с русалочьими коктейлями и мало что помню. Я точно его трахнул! Это самое главное! И теперь я могу… Не договорив, он повернулся к Стиви, подмял его под себя и поцеловал. Одной рукой он провел по гладкому, призывно отведенному в сторону бедру, другой на ощупь нашел член Арти, уже — или все еще — твердый, и триумфально сжал. Предвкушение захватило его целиком, ударило в голову и заставило забыть обо всем. К чему помнить самый первый раз, когда сейчас Джеффри готов был ко второму, третьему, десятому — на сколько хватит сил. Стиви под ним с готовностью отвечал на поцелуи, постанывая и притираясь ближе, а Арти нетерпеливо дышал в шею и, словно подгоняя, тискал зад; ничего прекраснее Джеффри выдумать не мог. Одеяла, сдвинутые в изножье, снова против всякой логики затрещали, плюясь электрическими искрами, и в воздухе запахло озоном. Джеффри, увлеченный и возбужденный, не заметил, когда треск перетек в слабый напряженный гул. Стекла в оконной раме завибрировали, словно от землетрясения. — Что это… — Стиви, разорвав поцелуй, повернулся и сощурился, пытаясь без очков что-то разглядеть. — Там какие-то чары? — Дядя Чарли заколдовал их на особую прочность, — торопливо объяснил Джеффри, слишком возбужденный для разговоров. — Это не к добру… — Арти отстранился от него и встал на колени. Его хвостик взволнованно дрожал. — Ты точно снял проклятие? — Если ты не веришь мне, поверь словам того парня, он сказал, что у нас все было, — Джеффри нетерпеливо дернул его на себя. — Смотри, все хорошо, — с этими словами он залез на Арти, чтобы поцеловать и его, не обращая внимания на дрожащие стекла — в конце концов, это мог быть всего-навсего ветер. — Сейчас рванет! — высоким, не своим голосом пискнул кузен и торопливо накрыл их, насколько сумел, одеялом. Секунда, другая — и гул сменился звонким хлопком. — Мне кажется, осколки вылетели наружу, — задушенно выдавил Стиви. — А мне кажется, кто-то наврал! — в тон ему добавил Арти. — И про парня, и про чары! От возмущения Джеффри враз позабыл и о проклятии, и о собственном возбуждении. Вместе с одеялом он отполз к краю кровати и взмахнул руками, не в силах выразить чувства вербально; инерция радостно поддержала его движение, и он, не удержавшись, рухнул на пол. — Да иди ты знаешь куда! — выкрикнул он, приподнявшись на локтях. — Ты совсем идиот? Думаешь, я стал бы врать? Чтобы что? Чтобы перебить окна в доме и кого-нибудь покалечить? Я трахнул того парня, и проклятие не сработало! — Ну… — Арти перебрался к краю кровати и озадаченно взглянул на Джеффри сверху вниз. — Допустим, я тебе поверил. Но как ты умудрился? — Если позволите вмешаться, я поделюсь некоторыми соображениями, — Стиви, появившийся позади Арти, каким-то очень собственническим движением обнял его за талию и устроил голову на плече. — Проклятие было не снято, а временно нейтрализовано внешним фактором. Джеффри попал под влияние другого магического поля и благодаря этому смог ненадолго нивелировать его действие. — Из нас всех только ты можешь видеть магию без специальных приборов, — проворчал Джеффри, на всякий случай не пытаясь встать с пола. — Ты видел вчера что-нибудь необычное? — Увы, я направлялся в клуб с намерением отдыхать, а не работать, — зарделся тот. — Разумеется, весь зал был зачарован, но вряд ли на него наложили что-то настолько специфическое. — А если там наведены какие-то чары против любовной магии? — задумчиво протянул Арти. — Чтобы никто не пытался никого соблазнить против воли и все такое. Будь у меня клуб, я бы такое обязательно сделал. От маньяков и извращенцев. Стиви прикрыл глаза, будто задумавшись. — Мысль интересная, но накрывать такими чарами весь клуб — это дорого и не слишком эффективно, — заключил он и, прервавшись, задумчиво прижался губами к плечу Арти. — На входах могут висеть такие чары, но не более. Да и потом, проклятие Джеффри, так скажем, имеет противоположную природу и препятствует сношениям, а не способствует. По законам формальной логики оно бы только усилилось. Они помолчали еще немного. — А если сработало что-то случайное? — предположил Джеффри. — Какая-то магия, которую обычно никто не замечает? Такая… — он пощелкал пальцами, вспоминая слово. — Селективная реакция? — Это было бы очень занятно, — усмехнулся Стиви. — Но проверять эту гипотезу трудоемко. Да и потом, вряд ли какие-нибудь утилитарные типовые чары очистки воды могли селективно нейтрализовать проклятие явно ручной работы. — Вода! — Арти вдруг подпрыгнул на месте, распахнув глаза. — Лягушонок, ты до этого пробовал трахаться в воде? Мы же все вылезли из озера, вдруг это помогло? Джеффри сосредоточенно почесал кончик носа. — Красивая идея, но вряд ли, — заключил он. — Мы переспали не в зале, а в номере наверху… Иначе нас бы тоже выкинули из клуба, как кое-кого, — он выразительно взглянул снизу вверх. — Мы просто немного повеселились, — безмятежно улыбнулся Стиви. — Не каждый день удается расслабиться и отпустить повседневные заботы, и нужно пользоваться моментом. — Пока вы пользовались моментом, вас снимали все, кто сумел протащить в клуб телефоны, — напомнил Джеффри. — У твоего фан-клуба появятся новые любимые видео. Для, ну… — он не стал договаривать очевидного. — Я обо всем позаботился, — перебил его Арти. — И заранее намазался светоотражающей краской. Никому не интересно видео, где в бокале плавают два белых пятна, а без вспышек там только силуэты. — То, что ты хитрый и что ум у тебя изворотливый, мне хорошо известно, — процитировал Джеффри неизвестно чью всплывшую в голове фразу. — Но так или иначе, в номере воды не было, так что она ни при чем. — Может, это мои плавки сработали как талисман, — Арти странно хихикнул и порозовел до самых рогов, но явно не от собственного предположения: правая рука Стиви исчезла с его талии и творила что-то загадочное за его спиной. — Или, не знаю, какой-нибудь особый коктейль. Мало ли какое зелье они туда добавляют. — Или клуб стоит на пересечении силовых линий магического поля, — продолжил Стиви с загадочной улыбкой. — Или все дело… — Арти снова хихикнул и зажмурился. — Все дело в коктейлях. Если ты, лягушонок, сам источник… своего проклятия, то ты не смог использовать магию, потому что был пьян. — Или… — Джеффри сощурился, пытаясь понять, что именно тот делает с неожиданно разомлевшим и раскрасневшимся Арти, но вместо этого в голове вдруг всплыли слова Рана, оброненные накануне. — Это он! Тот парень из бара! Он сказал, что чары и не должны работать! Вы меня слышите? — Да? — Арти бросил на него затуманенный взгляд и, вильнув бедром, отвернулся; тотчас же Джеффри увидел чуть ниже его талии, над самым основанием хвоста, ладонь Стиви, неспешно продвигающуюся ниже. — Я вижу, вам совсем не интересно, — обиженный, он поднялся на ноги, путаясь в штанах, и медленно, в глубине души надеясь, что его позовут обратно, вышел за дверь. Лишь очутившись в коридоре и услышав из спальни нестройный дуэт шепотков и вздохов, он осознал, что мог бы остаться и полюбоваться зрелищем, которое так давно лелеял в фантазиях; впрочем, когда он вновь повернул ручку, ответом ему был лишь сухой щелчок замка. В порыве негодования он хлопнул ладонью по косяку. Боль немного остудила пыл, и мысли вернулись к вчерашней встрече. Этот парень, Ран — откуда он мог знать о чарах? Может, на здание все-таки навесили какой-нибудь магический полог, о котором знали завсегдатаи, он в том числе? Или он имел в виду что-то иное? Озадаченный, Джеффри побродил по коридору, вслушиваясь в шорохи из-за двери в комнату Арти; затем угрюмо поплелся в душ. Он подозревал, что так будет: те, кто больше всего горели идеей снять проклятие и обещали помочь, в решающий момент оказались заняты собственными страстями. С другой стороны, подумал он, забравшись под воду, решить эту проблему он мог и самостоятельно: нужно было всего лишь найти этого Рана. Не зная ни его фамилии, ни номера телефона. В городе с населением почти в девять миллионов разнообразных существ. — Проще не придумаешь, — проворчал он себе под нос. — Никаких проблем… Любое действие оставляет след, учили когда-то в колледже на курсе магической трасологии; нужно лишь разглядеть его и выбрать способ выйти через него на нужную персону. Ран, однако, будто бы тоже знал об этом и потому все следы — кроме разве что оставшихся на простынях — тщательно подчищал или не показывал вовсе. А может, это Джеффри под остаточным действием «белой мглы» не знал, куда смотреть и где искать. Мало кто спрашивает у случайного знакомого в клубе фамилию и редко кто берет телефон у того, с кем собрался переспать всего один раз — и уж тем более ему и в голову не пришло бы просить документы этого Рана. Других способов поиска в голову не приходило. Погруженный в размышления, он вернулся к себе и достал из кармана штанов телефон. Тот мог порадовать лишь вчерашними сообщениями о списании денег за проход в клуб и коктейли — суммы непривычно большой, но бюджет не подорвавшей. Правда, перевода денег за почасовой номер не нашлось, хоть Джеффри и пролистнул входящие пару раз. Лишь тогда память милосердно подкинула еще одну картинку — холл клуба, скучающая зеленоволосая русалка за стойкой ресепшен, смеющийся Ран, пытающийся попасть карточкой по электронной кассе, и сам Джеффри, притирающийся к нему сзади. След появился перед носом, словно блуждающий огонек, и потянул за собой. Джеффри не помнил, был ли на стойке телефон, но найденный в сети сайт клуба, состоящий из одной страницы с наспех собранными картинками и текстом, уверяла, что таковой имелся. — Здравствуйте, — едва дождавшись, когда закончатся гудки, выпалил он в трубку. — Могу ли я узнать, на чье имя бронировали вчера вечером номер, э-э… «Впадина Мэри-Энн»? — Это конфиденциальная информация, — сухо отрезали на другом конце. — Я прошу вас, пожалуйста! Вы же знаете, по чьей карте прошла транзакция! — Джеффри придал голосу более жалобный тон, надеясь, что русалочья эмпатия хоть немного близка к человеческой. — Это конфиденциальная информация, — повторил все такой же безэмоциональный голос. — Это вопрос жизни и смерти! — взмолился он, но в ответ услышал лишь короткое «До свидания» и короткий писк отбоя. Желудок жалобным стоном напомнил о том, что в прошлый раз получал что-то существеннее алкоголя почти сутки назад; со вздохом Джеффри отложил на время все остальные размышления и спустился вниз. Уже в коридоре он услышал из кухни голоса и звон посуды — похоже, кое у кого после постельных упражнений тоже разыгрался аппетит. Нужно было поторопиться, подумал Джеффри, чтобы успеть убедить Арти приготовить три порции вместо двух; в конце концов, он заслужил компенсацию за отлучение от спальни. — ...лежит в гамаке, крылья в стороны, живот как мяч, — раздалось из кухни. — Ест всякую гадость, блюет и кусает всех, кто тянет к нему руки. Кроме меня, разумеется, я все-таки любимый брат... — Кто лежит и блюет? — недоуменно поинтересовался Джеффри, заглянув внутрь. — Мышик, — Арти, одетый в очередные микроскопические шорты и ничего более, развернулся с таким выражением лица, словно услышал вопрос, с какой стороны восходит солнце. — А ты мог бы уже и запомнить, что родственников в больнице можно и нужно навещать, чтобы не заскучали. Хотя тебя все равно бы туда не пустили, даже я прорывался со скандалом. Он повернулся к Стиви, который в одних джинсах сидел прямо на обеденном столе, болтая босыми ногами, и накручивал на палец прядь волос с уцелевшей стороны; какое-то время они обменивались отвратительно влюбленными взглядами — со стороны Стиви это было даже пугающе. — У меня будут племянники! — воскликнул Арти с неожиданным восторгом. — Маленькие мышки, много маленьких милых мышат! Я буду учить их летать и превращаться в людей! — Ты сам-то умеешь, что ли? — спросил Джеффри, прислонившись к стене и стараясь не думать, как остро еще пару секунд назад чувствовал себя лишним. О том, что у него тоже есть кое-какие проблемы, все уже и думать забыли. — Я — нет, но с такими родителями, как Мышик и этот его оборотень-раздолбай, я лучше возьму воспитание малышей в свои руки, — наставительно ответил тот, экспрессивно взмахнув в воздухе двумя деревянными ложками для салата. — Бабуля смогла, а значит, я тоже смогу! — Если ты сумеешь выкрасть их у Саймонов, — проворчал Джеффри. В настоящий момент он не имел никакого желания думать о будущих племянниках, пусть даже рукокрылых и милых. До их появления нужно было еще дожить, а вот поиски ждать не могли. — Слушай, а Мышик не может взломать кое-какую базу данных и посмотреть историю платежей? — Зачем? — Арти вновь повернулся со скепсисом на лице. — Я думаю, Джеффри ищет молодого человека, с которым провел вчерашнюю ночь, — Стиви со своей догадкой вклинился в разговор так ненавязчиво и вежливо, что Джеффри даже не разозлился на обращение в третьем лице. — Во-первых, это криминал, Мышик таким не занимается, — нахмурился Арти. — Во-вторых, в ее состоянии не до работы, ясно? Его тон стал таким непререкаемым, что на мгновение Джеффри даже захотел тактически сбежать наверх — только голод остановил его от этого рискованного шага. — Вы вчера что, попали еще и на пожар? — спросил он, чтобы отвлечься и разрядить обстановку. — Нет, что ты, в городе было удивительно спокойно, — заулыбался Стиви. — Дело в том, что я не мог позвать Артура к себе, поскольку в квартире этажом выше поселилась банши, и я совсем не хотел портить вечер ее вокальными упражнениями. Поэтому мы решили, что продолжим, так скажем, предаваться беспечной праздности, и Артур отвел меня в другой клуб, самый обыкновенный. Там было очень мило. — Я в нем подрабатывал какое-то время, потому меня там хорошо знают, — продолжил Арти, методично перемешивая салат. — Оттуда не вышвырнут за танцы на стойке, разве что освищут, если танцуешь не в такт музыке. А этот экстремал, представь, заказал фирменный горящий коктейль от бармена-ифрита. — Их же продают только трезвым, разве нет? — Джеффри пересел за стол. — Дело в том, — Стиви опустил голову, безуспешно пытаясь занавеситься уцелевшей половиной волос, — что в случае крайней необходимости я умею изображать абсолютно трезвого человека. Должен сказать, это очень полезный навык. — Но его быстро раскрыли, — Арти со смущением на лице почесал лоб между рогами. — Как только он опрокинул рюмку не в рот, а на плечо. — К счастью, один из посетителей отлично владел водной магией и быстро меня потушил, — улыбнулся Стиви. — Очень симпатичный молодой человек. — Вчера нам казалось, что асимметричная прическа — это красиво, — Арти едва заметно повысил голос и напряг плечи; замечание о симпатии Стиви к незнакомому спасителю будто выбило его из колеи. — Но сейчас я думаю, что лучше все-таки отстричь. — Я полностью с тобой согласен, — кивнул ему Стиви, и тот встрепенулся, а поникший было хвостик вновь поднялся торчком. Джеффри вздохнул и улегся головой на сложенные на столе руки. От ревнивого Арти и расслабленного Стиви помощи явно ждать не приходилось. — И да, лягушонок, тебе еще звонить дяде Чарли и объяснять, как ты ухитрился сломать его чары, — ехидно напомнил Арти. — И уговаривать его поставить новые. — Почему я? — машинально заартачился он. — Я полагаю, Артур хочет сказать, что мы на протяжении прошедшей ночи занимались разными сексуальными практиками без вреда для дома, но после того, как ты попытался проверить, снято ли проклятие, случился… инцидент, — вновь вмешался Стиви. Есть с ними за одним столом Джеффри отказался и, когда они вновь забыли о его присутствии рядом, с тарелкой вернулся к себе в спальню. Он старался не думать о том, как два его потенциальных — и снова, по всей видимости, несостоявшихся — партнера полностью переключились друг на друга; поиск еще одного любовника, вполне актуального, был важнее. Криминальные сериалы учили, что настоящий детектив обязательно должен рисовать схему поиска на доске, листе ватмана или хотя бы прямо на стене. Ни первым, ни вторым Джеффри не располагал, а портить обои несмываемым маркером после интимного художественного происшествия опасался, а потому просто начертал пальцем в воздухе большую букву «Р» и рядом с ней вопрос. Как это могло помочь, он не представлял. — Мы были в номере, — сказал он самому себе вслух. — В номер мы поднялись снизу. Значит, мы познакомились в клубе. Чтобы пробудить обленившуюся память, он все так же в воздухе полупрозрачными дымными линиями наметил схему главного зала клуба. Вроде бы он должен был напоминать раковину в разрезе, однако на рисунке выходил скорее какой-то шницель. Махнув рукой на достоверность и чуть не развеяв свои же каракули, Джеффри отметил на плане бокалы, где резвились танцовщики и Арти со Стиви, корягу с водопадом, лаунж-зону и два бара. — Бинго! — воскликнул он вслух: схема в самом деле помогала. Перед глазами появился бар, в котором русалка по имени Айрис разливала коварные коктейли с «белой мглой», и Ран на высоком стуле возле стойки. Именно там они и познакомились, вернее, Ран выловил его из воды — подцепил во всех смыслах. Если он бывал там не впервые, именно Айрис могла его запомнить. А еще она наверняка лучше других знала и о действии коктейлей, и о русалочьей магии, и о других сюрпризах, поджидавших в клубе. Вдохновленный, Джеффри немного погордился собой и своими сыщицкими навыками, затем нахмурился, размышляя, как же добраться до Айрис. Можно было, конечно, еще раз наведаться в клуб, но кто знал, в какие смены она работала там; гораздо проще было бы поискать ее в сети. Если подводные жители додумались до водонепроницаемых упаковок для карт, то и по части техники они наверняка что-нибудь изобрели. Если даже у прадеда Йена имелась страничка в фейсбуке, то что говорить о молодой продвинутой девушке? Надеясь, что русалочьи написания имен совпадают с человеческими, Джеффри набрал в поиске «Айрис» и задумался над строкой «вид». Ни «русалки со щупальцами», ни «морской русалки» продвинутая система не предоставила; вместо этого на него посыпались какие-то ламны, пециллии, тевтиды, ангвиллы и процие циррины с инцирринами. Расстроенный, он подумал было, что проще найти самого Рана, но даже в Лондоне и окрестностях число результатов поиска по такому короткому запросу стремилось к бесконечности. Некоторое время спустя, взмокший, просветленный, получивший по собственным ощущениям докторскую степень по биологии морских русалок, Джеффри наконец обнаружил нужный профиль со ссылкой на клуб «Приют океаниды». Он хлопнул себя по лбу, сообразив, что мог справиться гораздо быстрее, и, преисполнившись осознанием собственной недогадливости, открыл окно диалога. «Привет, — написал он и наморщил лоб в раздумьях. — Может, ты меня помнишь, вчера у тебя в баре я чуть не утонул, а потом засосал парня. Мне нужно с тобой поговорить». Поминутно проверять, не пришел ли ответ, наскучило довольно быстро, и он уже хотел закрыть страницу, чтобы предаться мукам ожидания с большим удовольствием — например, за книгой или сериалом, — как Айрис вдруг появилась в сети. «Если ты хочешь вернуть потерянные трусы, позвони на ресепшен, — написала она. — Я этим не занимаюсь». «Поговорить не о трусах, — торопливо набрал Джеффри, пока она не покинула сеть. — Кое о чем личном. Это важно». «Я работаю в баре в следующую пятницу, приходи вечером, — последовал ответ. — Поговорим за коктейлем». «Я не могу ждать до пятницы, это очень важно! — взмолился он. — Можно встретиться с тобой раньше?» «Зачем?» Джеффри задумался над ответом. Он мог бы сказать, что ищет Рана, и получить в ответ ярлык маньяка; с другой стороны, он мог уйти от ответа — и тогда Айрис сочла бы его маньяком, который следит уже за ней. «Я не маньяк», — написал он на всякий случай, памятуя, что один раз это уже сработало. «Знаешь, кто чаще всего так говорит? — не заставила себя долго ждать она. — Маньяки. Что тебе от меня надо?» Джеффри уже набирал «Поговорить», однако убрал руки с клавиатуры. Перекидываться бессмысленными репликами он умел, но сейчас был не тот случай: от того, сможет ли он выбрать правильный ответ, в прямом смысле зависела вся дальнейшая жизнь. «На мне висят старые чары», — написал он, аккуратно обходя детали, и снова остановился. Вряд ли он сам обрадовался бы, сообщи ему какой-нибудь случайный посетитель БОЛОТА о язве желудка или герпесе; ситуация с проклятием от досадной болячки ничем по сути не отличалась. С тяжелым вздохом он стер начатое предложение и набрал новое: «Вчера в баре я встретил одного парня и влюбился в него, а он сбежал и не оставил контактов. Я надеялся на твою помощь». На этот раз ответа пришлось ждать дольше, с минуту или две; Джеффри подумал даже, что нужно было все же сказать правду. Впрочем, вдруг Айрис, как многие другие девушки, растает от истории о Ромео и… еще одном Ромео? «Я не собираю данные посетителей, если ты не заметил, — наконец написала она. — Вряд ли я чем-нибудь смогу помочь». «Прошу тебя, пожалуйста! — от волнения Джеффри перестал попадать пальцами по клавиатуре. — Он точно был там не впервые, может, ты запомнила о нем что-то важное, мне просто нужно узнать, клянусь!» «Не убедил», — пришло в ответ, и Айрис замолчала — на минуту, другую, третью, а затем и вовсе пропала из сети. В ожидании ответа Джеффри покружил по комнате, упал на кровать, пролистнул новости, стараясь не вчитываться в заголовки и не всматриваться в фотографии, чтобы не увидеть там еще какого-нибудь случайного знакомого умершим неестественной смертью. Еще один шанс на разгадку ускользал из-под носа. Возможно, стоило все-таки сказать правду и прослыть чокнутым… Впрочем, казаться безнадежно влюбленным, если Айрис была не чужда романтическим историям, ему нравилось больше. «Если я тебе все-таки помогу, что мне за это будет? — мигнуло новое сообщение, когда Джеффри, пройдя все пять стадий смирения с неизбежным, пытался погрузиться в сюжет сериала. Он едва успел задуматься, чем именно может отплатить за разговор, кроме как деньгами или снятием какого-нибудь проклятия, как в окне появилась еще одна строчка: — Например, позови меня на ланч и заплати за еду». «Не вопрос! — ответил он, пока Айрис вновь не пропала из сети. — Я готов. Когда и где?» «Завтра в два часа дня приходи в «Галлеон», это кафе на Темзе рядом с Шаклтон-Уэй, — ответила она. — Я обедаю там после занятий в университете». Она пропала из сети раньше, чем Джеффри успел написать «Спасибо»; впрочем, он мог сказать ей это и завтра. Окрыленный, он вышел из комнаты, чтобы поделиться успехами с Арти и Стиви, но остановился у дверей, когда услышал из-за вновь закрытой двери соседней комнаты уже знакомые ритмичные скрипы и шорохи. — Да ну вас, — он обиженно проворчал он и вернулся к себе. До встречи оставалось чуть меньше суток — хоть ненадолго эти двое обнаглевших любовников могли покинуть спальню и уделить внимание ему. А все оставшееся время Джеффри мог эффективно занять… чем угодно, в общем-то — лишь бы не вспоминать о лежащем в рабочей почте стостраничном отчете.

***

В Ист-Энде Джеффри бывал нечасто. Пользуясь этой отговоркой — и тем, что от волнения все равно не сможет трудиться ни над отчетом, ни над артефактами, — он бессовестно прогулял первую половину рабочего дня, которую вместо этого посвятил прогулке и любованию местными видами, дивными и диковинными. Он объехал кругом один из кампусов Университета Восточного Лондона, имеющий вид полудюжины гигантских разноцветных цилиндрических цистерн прямо на берегу Темзы — похоже, именно сюда заплывали учиться морские жители с труднопроизносимыми видовыми названиями. Прокатился по «Пристани принца Альберта», которую с собственно пристанью роднило только название; там, где когда-то в прошлом швартовали корабли, теперь в глянцево-журнального вида домах квартировали, как казалось Джеффри, существа с месячным доходом, как минимум вдвое превышающим его годовой. Кому другому вряд ли по карману была местная аренда — наверняка даже самая захудалая квартирка где-нибудь с угла стоила больше, чем целый этаж Эджбридж-Хауса вместе с оборудованием и штатом сотрудников. Увлекшись, Джеффри едва не пропустил назначенное время; когда он соскочил с велосипеда у вывески кафе «Галлеон», часы на его телефоне показывали две минуты третьего. Кафе, как оказалось, напоминало пристань гораздо сильнее, чем жилой комплекс, этим словом названный. Оно врезалось в невысокое гранитное ограждение и широкой пологой полосой уходило в реку и вдоль берега на восток — так далеко, что едва хватало взгляда. Добрая половина столиков располагалась на самом краю, свисая одним краем над водой, из которой то там, то здесь высовывались сверкающие хвостами и щупальцами русалки, полупрозрачные наяды и нереиды и прочие посетители — среди них удавалось разглядеть даже несколько сухопутных экстремалов на морских кругах, не боящихся холодной воды. Ни кухни, ни бара, однако, видно не было, хотя официанты по залу сновали; после длительного разглядывания Джеффри с удивлением понял, что подсобные помещения вмурованы в берег, а до стойки он попросту не доехал — она смутно виднелась с дальнего края. По ступенькам, вымощенным такой же красноватой плиткой из песчаника, что и набережная, он сошел в зал и огляделся, ища среди качающихся на воде посетителей Айрис, которая меж тем нашла его быстрее. — Эй, утопленник! — прокричала она и, по пояс вынырнув из воды, помахала щупальцами из-за стола, который только одной своей половиной уходил в воду, а другой оставался на суше — для межвидовых встреч. Мелкие капли забрызгали столешницу и стоящую на ней стеклянную чашу, наполненную какими-то зелеными стеблями — в них Джеффри не без удивления узнал свежие, сочные, будто только что срезанные черешки сельдерея. — Привет, — он устроился напротив нее на стуле. — Спасибо, что пришла. — Я пришла бы сюда и без тебя, — весело ответила она и взъерошила подсыхающие кудри на голове. — Здесь продают вкусные хрустящие штуки, — с этими словами она схватила один из стеблей и с аппетитом откусила. В освободившийся просвет в чашке выглянуло что-то красное — всмотревшись, Джеффри опознал ревень. Воистину русалки сильно отличались от сухопутных сородичей — сам Джеффри такое, да еще и без соуса, поместил бы в рот разве что ради избавления от проклятия. — Ты что, веган? — спросил он и неопределенно повертел головой, глядя, как русалки за соседними столиками обедают рыбой и морепродуктами. — Какой смысл есть на суше то же самое, что в воде, — пожала плечами она, схватив еще один стебель. — А ты довольно плохо плаваешь для водяного. — Ну спасибо, — проворчал Джеффри, не найдясь с ответом. — А для сухопутного очень даже ничего. — Ты поэтому согласилась помочь? — переспросил он. — Потому что я немного водяной? — Нет, потому что ты дурацкий и забавный, — ответила она. — Я подумала и решила, что у тебя есть шанс. — Шанс? — Ты ведь написал про того сухопутного, который достал тебя из воды, верно? — прохрустела сельдереем Айрис. — Он так долго на тебя смотрел. Я не умею читать по взглядам, но может, ты тоже ему понравился. — Так ты его знаешь? — от нетерпения Джеффри приподнялся на стуле. — Нет, — беспечно ответила она. Одно из ее щупалец будто бы само по себе подобралось к миске и вытащило черешок ревеня. — В мою смену он пришел впервые. В секунду радостное предвкушение погасло без следа. Джеффри сник и опустил голову. — Эй, ты чего? — Айрис потрогала щупальцем его руку. — Закажи мне еще хрустящих штук, и я подумаю, чем могу помочь. — Если ты поможешь, я куплю тебе их целый ящик! — выпалил Джеффри. Словно услышав его слова, возле стола материализовался официант. — Для меня это очень важно. Айрис терпеливо дождалась, пока перед ней появится новая чашка с сельдереем, а перед Джеффри — тарелка с рыбой и картофелем, и, снова хрустя, немного невнятно произнесла: — Я попробую спросить на ресепшен. Скажу, что мой друг ищет сбежавшего любовника. Может быть, они помогут его найти. Мне же можно сказать им, что у меня есть сухопутный друг? — Можно, тебе все можно! — воскликнул. — Спасибо тебе! — Круто! — в тон ему отозвалась она. — Я буду хвастаться перед соседями, что у меня есть сухопутный друг. Только я там буду не раньше пятницы, у меня учеба. Джеффри поковырял кусок лежащей перед ним рыбы и отправил в рот пару картофельных долек — от накатившего адреналина голода он не ощущал. Впервые за долгое время он, кажется, подобрал правильные слова — и стал на шаг ближе к разгадке. Если конечно, ему был способен помочь именно Ран… — А давно ты работаешь барменом? — спросил он у Айрис, думая, как бы подобраться к вопросу, что еще могло повлиять на проклятие. — Ну… — Она неопределенно покрутила головой. — Не очень. А тебе зачем? Хочешь устроиться к нам? — Мне любопытно, — почти честно ответил Джеффри и затараторил, не слишком вдумываясь: — Я никогда не пробовал русалочий алкоголь, и у меня из памяти никогда не выпадала целая ночь. Я подумал, может, у него есть какие-нибудь особые свойства… Я по профессии снимаю проклятия с предметов, вдруг эту вашу «белую мглу» можно использовать в моем деле? Айрис внимательно посмотрела на него несколько долгих секунд, не моргая, а затем рассмеялась, запрокинув голову и зажмурившись. — «Белой мглой» можно снять с предметов грязь, и все, — успокоившись, сказала она. — Это обычная выжимка из одного морского корня. Вам, сухопутным, она бьет в голову, потому что вы ее пьете, а надо вдыхать с водой, как это делаем мы. Никакого колдовства здесь нет. — Отложив черешок, она вдруг высунулась из воды и приподнялась над столом, с любопытством глядя на Джеффри сверху вниз. — А ты придешь как-нибудь ко мне в гости? А то соседи не поверят, что я дружу с сухопутным. — Ну… Мне, наверное, нужен акваланг? — опешив, уточнил он. — Тебе нужен костюм для тела, а то ты из теплого быстро станешь холодным, — ответила Айрис. — И сделать пузырь из воздуха, чтобы добраться, судя по твоим навыкам плаванья. А потом он не нужен, я живу на верхнем этаже. Тут совсем недалеко. Очень удобно, до университета недалеко. — Как это?.. — Джеффри так резко перестал ее понимать, словно она перешла с английского на русалочий. — Разве ты не морская? Теперь уже Айрис посмотрела на него с плохо скрываемым недоумением. — Глупый сухопутный, — вздохнула она. — Ты думаешь, все русалки, которых ты видел, заплыли сюда из моря? Зачем им это делать, если там свои развлечения? Это всё местные, из Темзы! Ее же отсюда и до Тилбери застроили почти всю! — Э-э, — Джеффри сосредоточенно почесал в затылке. — Я знаю, что по Темзе ходят суда. И что сто лет назад тут вместо воды текла одна сплошная холера. — А потом пришли русалки и все испортили, — солнечно улыбнулась во весь широкий рот Айрис. — Очистили воду, откусили руки всем, кто пытался лить сюда свои помои, вырыли дома в берегах. Приходи ко мне в гости, я покажу тебе! Это лучше, чем рассказывать. Джеффри замялся. — Я уже не похож на маньяка? — уточнил он, памятуя о вчерашнем разговоре. — Похож, но в воде я сильнее тебя, и у меня больше конечностей, — хихикнула Айрис. — А тебя может забороть даже тощая креветка, я видела. Так ты придешь? Как сухопутный друг? — Я… — Он замолчал, подбирая слова. В этом прямолинейном, почти принудительном предложении дружбы было что-то детское, давно забытое и затерявшееся под слоем политесов, обязательств и расшаркиваний. Это подкупало — как и искренность самой Айрис, напоминающая чем-то его собственную часто неуместную непосредственность. — Да, наверное? Разулыбавшись, Айрис весело побарабанила щупальцами по столешнице. — Я покажу тебе свою коллекцию дурацких забавных штук с берега, — пообещала она. — Главное, не забирай в эту коллекцию меня, — фыркнул он и подпрыгнул еще раз — уже от неожиданности: в кармане завибрировал телефон. — Ты где? — донесся до него голос Кабры, едва он поднес трубку к уху. — Вы с Уиллоусом сговорились и решили оставить меня одну помирать над отчетом? — Я, э-э, обедаю с другом, — честно признался Джеффри. — А что? — Отвлекаться от работы ты можешь и на работе! — выпалила она вместо ответа. — Пересаживай свою задницу на велосипед и катись сюда. У нас тут тоже весело. Попрощавшись с Айрис, он расплатился за ее овощи и свой разворошенный, но так и не начатый ланч и нарочито неторопливо поехал в Челси. Логика подсказывала: будь в его присутствии на работе острая нужда — или, например, прямой приказ рассерженной мадам Кадри, — его подгоняли бы куда как более громко, жестко и, может, даже нецензурно. Теперь же он желал в полной мере насладиться солнечным днем, пока его не сменит очередная налетевшая буря. Он все же подсознательно ожидал громов и молний от Кабры в наказание за свою нерасторопность и даже вжал голову в плечи, пока шел по узкому коридору к дверям БОЛОТА. К его великому удивлению, Бюро встретило его странным спокойствием — изнутри раздавались разговоры вполголоса. — Что тут… — начал он и замер на пороге, в ошеломлении уставившись на Арти, оккупировавшего своим задом край его стола. Внезапный и оттого вновь раздражающий кузен невинно скрестил ноги в очередных туфлях на пугающе острых каблуках, а на его коленях, растопырив во все стороны лапки, спал чуть более лохматый, чем обычно, сэр Уотерс. — Тише! Ты его разбудишь! — угрожающе прошипела — не иначе набралась у чешуйчатой подруги — Кабра. — Где тебя носит? Почему я должна одна весь день терпеть посетителей? — Потому что у меня было важное дело, — запальчиво ответил Джеффри. — С которым кое-какой посетитель, — он выразительно взглянул на Арти, — отказался мне помогать. — Я не отказывался, — невозмутимо парировал тот и по-совиному оглянулся, когда Джеффри обогнул его и уселся за стол. — А был вынужден отложить на некоторое время. Я не настолько повернут на теориях, чтобы вершить науку утром после гулянки. — О да, ты скорее повернутый на нимфах сатир, — не удержался от обиды Джеффри. — И вообще, что ты тут делаешь? — Тренируюсь нянчить маленьких беззащитных крылатых созданий с острыми когтями, — мгновенно расплылся в улыбке Арти, почесывая непривычно притихшего грифончика надо лбом. — А вообще я принес вам ланч. — Он принес сэру Уотерсу сверчков, — поделилась Кабра, покачиваясь туда-сюда в собственном кресле. — И купил мою сладкую плюшечку с потрохами. Ты только посмотри на него, нашел себе новое место для сна и не пытается никого убить, разве не прелесть? — Если ты голоден, у меня остались сверчки и для тебя, — добавил Арти и ловко отъехал задом по столу, когда Джеффри попытался схватить его за хвостик. — Шучу, чудище, я сделал сэндвичи. — И как тебя вообще пустили сюда, — вместо благодарности проворчал Джеффри, вцепившись в протянутый пакет. — Не ругай Арти, придурок, он хотя бы приносит интересные новости! — все тем же полушепотом возмутилась Кабра. — Разве не круто, что у вас будут племянники? Я уже начала искать подарки к их дню рождения! И вообще, лучше пусть он рассказывает про малышей. До него тут был Окер, который просто ходит по всем этажам и вещает про своих русалок. Спасибо, что не в подробностях. Мисс Ши говорит, что он успел дойти даже до нее! Надо было намекнуть Океру про кафе «Галлеон», мимоходом подумал Джеффри — наверняка тот за полтора дня еще не успел разведать все общественные места, куда можно одновременно прийти и кентаврам, и русалкам. Болтовни он не пугался — вряд ли в ней крылось что-то такое экстравагантное, что еще не попало в общемировые анналы эротического кинематографа. Но это могло подождать, и довольно долго — сейчас ничто не должно было отвлекать его от поисков Рана. — Четырех, вы представляете! — не унималась Кабра. — Он склеил себе четырех русалок! Нет, они классные, конечно, он показывал мне фотографии, но это какой-то новый уровень полиамории! — Может, они все просто друзья с привилегиями, — заметил Арти, ерзая задом по столу Джеффри и отвлекая от важного. — Может, он не думает о будущем и живет одним днем? — Он не думает, и на этом можно закончить мысль, — хмыкнула Кабра. — Он слишком незамысловатый для всего остального. Эй, Казанова, что ты забыл на фейсбуке? У тебя уже был позавчера один секс, ты что, еще один захотел? А много не будет? Джеффри не ответил, погруженный в свой личный крестовый поход и поиск Грааля заодно; ждать пятницы и ответа Айрис он никак не мог, а потому вновь набрал в поиске «Ран» и начал методично, одну за другой, открывать выпавшие страницы. Он не заметил, когда пустая светская беседа рядом с ним завершилась, и поднял голову, только когда краем глаза засек движение. Арти, какой-то сникший и ссутуленный, с поджатым хвостиком, слез с его стола, переложил сэра Уотерса к Кабре на колени и, с траурной степенностью цокая каблуками, побрел на выход. — Что это с ним? — Джеффри недоуменно повернулся к Кабре. — Кажется, не только Окер втрескался, — ухмыльнулась та, кивнув на лежащий перед ней телефон. — Где там воровская коробка? Мне нужен попкорн. «Прошу меня извинить, но сегодня я не смогу появиться на службе в Бюро, — прочел Джеффри, заглянув в рабочий чат. — Надеюсь, завтра мне удастся компенсировать свое отсутствие фисташковыми пончиками». — Они взрослые, разберутся, — отрезал он и открыл еще одну страницу, где портрет из профиля смутно напоминал лицо человека, так спешно сбежавшего вчера утром из клуба. Таких страниц попалось уже с дюжину — и ни одна не подошла. Унывать, однако, он не спешил, подбадривая себя, что в некоторых делах стоило проявить терпение.

***

Весь вечер Арти был непривычно тих. Когда Джеффри зашел на кухню, он сидел за столом почти неподвижно, лишь вяло покачивал босой ступней — его парадные туфли небрежно валялись у входной двери. Подперев подбородок обеими ладонями, он гипнотизировал взглядом прямоугольную форму для запеканок, стоящую на конфорке, словно мог, как дядя Равид, имеющий в родословной ифритов, поддерживать ее горячей одним взглядом. Ни на оклик, ни на тормошение Арти не отреагировал; он поднял глаза, только когда Джеффри поставил перед ним тарелку с неровным квадратом еще горячей лазаньи, обнаруженной в форме. — Фасоль, — негромко выдавил он, подняв равнодушные глаза. — Там, в сотейнике. — Возьми себе сам, я не буду, — отозвался Джеффри. Арти не двигался с места еще с добрых полминуты, поэтому он вздохнул и, ухватив с плиты еще и сотейник, вытащил оттуда горсть стручков и аккуратно высыпал в тарелку. — Что случилось? Арти вновь посмотрел на него снизу вверх, вытащил из своей лазаньи случайно приставший волос и, поднявшись, неторопливо пошел к ящику со столовым серебром. — Все в порядке, — ответил он, помолчав, и вручил Джеффри вилку. — Все живы, в относительном порядке, дома есть еда. Проследив за его взглядом, Джеффри увидел хлебную корзинку и графин с водой, в которой вяло плавали несколько кубиков льда и долек лимона. Тянуться за всем этим он не хотел, а потому просто подманил по воздуху — и даже, к своему удивлению, ничего не разлил и не рассыпал. — Ты не понял, — вежливо сказал он, глядя, как Арти расковыривает лазанью и медленно жует, уставившись куда-то в сторону окошка в зимний сад. — Что случилось конкретно с тобой? — Со мной ничего не случилось, — размеренным голосом ответил тот. — Отстань от меня, лягушонок. Я поем, вымою посуду и подумаю над твоим проклятием. — Ты так говоришь, будто я тебя шантажирую, — вместо радости, что на него наконец обратили внимание, Джеффри неожиданно ощутил укол раздражения и не сразу понял, что разгадка лежала на поверхности. — Это все Стиви, да? — уточнил он и тут же заметил, как что-то болезненное блеснуло в глянцево-черных глазах напротив. — Как я сразу не догадался? — Ты тоже к нему клеился, — резко оборвал его Арти, сжав вилку в кулаке. — Я клеился к нему для секса, а ты влюбился, это разные вещи — наставительно поправил Джеффри. — Разогни вилку, бабуля расстроится. Что случилось? Ты предложил ему встречаться, а он отказался? — Мы… не разговаривали об этом, — отвел глаза тот. — Но… это наше дело, в общем, ты не поймешь. — Слушай, если ты так резко в него влюбился, то это скоро пройдет, — попробовал утешить он. — Просто надо переждать. — Я не маленький и сам все прекрасно понимаю, — огрызнулся Арти. — Я знаю, что пройдет. Знаю, что потерпеть. Как мне это поможет прямо сейчас и с каких пор ты получил лицензию психотерапевта? Не ответив, Джеффри побуравил его взглядом еще немного, но Арти, опустив голову, уткнулся в тарелку и воинственно выставил рожки, без слов говоря, что продолжать беседу не намерен. Эта картина портила настроение и аппетит, и Джеффри уже привычно пошел к себе, захватив лазанью и стакан лимонной воды. Тем более что там его, как оказалось, уже ждали — два новых сообщения от внезапно вынырнувшего из небытия Майки. «Мне срочно нужна дополнительная пара рук», — гласило первое сообщение. Во втором обнаружилась ссылка — на какую-то онлайн-игрушку, как показалось на первый взгляд, но что было на самом деле, Джеффри сказать не мог. «Тебя взломали?» — на всякий случай написал он в ответ. «Ой, — практически мгновенно отозвался Майки, и сообщения посыпались горохом: — Прости, я забыл поздороваться. Я хотел сыграть двое на двое, но все знакомые заняты. Может, тебе будет интересно. Меня не взломали». «Скажи что-нибудь, о чем знает только настоящий Майки», — улыбнувшись в ответ на последнее сообщение, попросил Джеффри. «У тебя возле основания члена две родинки, как будто укусил вампир», — пришел ответ полминуты спустя. Джеффри вопросительно уставился на экран, затем заглянул в трусы — и с большим трудом рассмотрел две крохотные точки, которые не заметил бы, даже если бы вел родинкам учет. «Как ты вообще их разглядел?» — торопливо напечатал он. «Не знаю. Просто запомнил. Так ты сыграешь со мной? Если нет, ничего страшного. Просто вдруг у тебя свободен вечер». Откинувшись на спинку стула, Джеффри задумался. С одной стороны, перед ним простиралось бесконечное число непросмотренных страниц разных Ранов на фейсбуке; с другой — здравый смысл и сотня уже проверенных профилей подсказывали, что искать бесполезно и осталось ждать пятницы и сообщения от Айрис. Джеффри мог, конечно, попросить Майки подключить свои навыки поиска, но уже знакомое смущение неясной природы опять останавливало. «Мой кузен сидит внизу со своей любовной драмой, так что я совершенно свободен, — честно написал он. — Что нужно делать?» «Круто! Заходи по ссылке, я скажу, куда надо дальше, — написал Майки. — То есть, про кузена не круто. Но он оттает. Пусть он поспит с этой проблемой. Ну, знаешь, сон обнуляет нас до базовых настроек. Идешь?» Наутро сонный, не слишком хорошо соображающий Джеффри думать забыл об Арти, Стиви и всем насущном, и даже необходимость поскорее вскочить, чтобы продолжить поиски Рана, проиграла в борьбе с желанием полежать еще немного. Сделав выбор в пользу сна, он пропустил завтрак; в вагоне, привычно забившись в угол, он снова закрыл глаза и очнулся уже в Лондоне. Там же его настигло запоздалое раскаяние, что не стоило накануне засиживаться так долго за компьютером, гоняя на пару с Майки разноцветных инопланетных насекомых по таким же разноцветным и таким же инопланетным пейзажам. Едва он зашел в Бюро, как ему показалось, что он вновь провалился в сон и видит экспозицию двухнедельной давности: пол и столы в кабинете вновь были щедро заставлены коробками. Джеффри заметил разницу, лишь когда проморгался: коробок оказалось сравнительно немного, а все свободные поверхности занимали растения. На лабораторном столе возвышалось нечто похожее на беременную пальму — ее ствол был толстым и круглым у основания и сужался кверху; на подоконнике рядом с хрустальным шаром выстроились уже знакомые кактусы числом не менее дюжины; сэр Уотерс с упоением отгрызал большой широкий лист с цветка, который по пышности превосходил кудри Кабры; у самого Джеффри на столе торчало нечто менее развесистое, но украшенное красными цветами с единственным лепестком в форме сердца и неприлично торчащим ребристым пестиком. — Я прошу не пугаться, это временные меры, — поприветствовал его голос Стиви из угла. — Пройдет не более пары дней, и я верну кабинету прежний облик. Я не стал бы это делать, если бы не один незначительный форс-мажор. — А я думал, это намек, — рассеянно пробормотал Джеффри, потыкав в пестик. Кончик пальца тут же пожелтел. — Сердечко, вот эта штука… — Это антуриум, он безвредный, — объяснил Стиви и выбрался из своих джунглей. — На своей родине считается мужским цветком, поэтому я решил ненадолго поселить его у тебя. Повернувшись к нему, Джеффри удивленно приоткрыл рот. Стиви весьма успешно решил проблему с наполовину сожженными волосами: теперь на его голове красовалось аккуратное каре немного ниже подбородка. Воистину, такая стрижка шла ему даже больше, чем длинные волосы — она не прятала высокую шею и изящные плечи, а кончики волос, чуть завивающиеся внутрь, будто бы с невинным кокетством обнимали лицо. На какое-то время собраться с мыслями, пораженными недосыпом, стало еще сложнее. — Дай угадаю, — листья над соседним столом зашевелились, и между ними высунулась голова Кабры. — Вот эти штуки, которые ты поставил мне — это женские цветы? А два их типа для меня и Ноа? — Ты права в первой части, — польщенно улыбнулся Стиви. — Но нет, спатифиллум просто не селится поодиночке. Лучше всего они чувствуют себя в паре. — Цветы-лесбиянки! — тотчас же обрадовалась она и, подхватив обеими руками рассерженно верещащего сэра Уотерса, отобрала у него огрызок листка. — Если хочешь, я подарю их тебе, они неприхотливы и часто цветут, — Стиви протянул руку, чтобы погладить сердитого грифончика по голове, и отдернул от воинственного щелчка клювом. — Я хочу фисташковых пончиков, которые ты обещал накануне, и объяснений, какого черта твоя семейка теперь живет у нас на работе, — ответила Кабра. — Тебя что, выселили? Без суда, просто так? Немного помолчав, Стиви снова отошел к своему столу, а вернулся уже с бумажным пакетом и тремя стаканами в подставке. — Меня в самом деле попросили съехать, — медленно начал он. — Какое-то время у меня продолжались конфликты с лендлордом, он утверждал, что соседи жалуются на аллергию из-за моих растений и что я испорчу пол и стены, поскольку часто их поливаю. Я уверял, что его подозрения беспочвенны, но он, мне кажется, просто нашел повод ко мне придраться. А на прошлой неделе в квартире этажом выше кто-то начал громко рыдать, стонать и охать, постоянно, без перерыва. Я думал, что жильцам плохо, вызывал медиков, но оказалось, что туда всего-навсего въехала банши. Поверьте, я бы сумел найти подход к лендлорду, но депривация сна считается пыткой, которую не одобряет мировое сообщество. Поэтому вчера я собирал вещи, а сегодня утром перевез их сюда. Как только я найду новую квартиру, они тотчас же исчезнут. Забрав свой кофе и пару пончиков в липкой светло-зеленой глазури, Джеффри устроился у себя за столом. Всю прелесть антуриума он оценил тотчас же, полностью отгороженный от остального кабинета, и даже пожалел, что все самые густые кусты попали на стол к Кабре. Впрочем, даже жалкий пучок глянцевых темно-зеленых листьев и три торчащих из его середины неприличных цветка заслоняли его от тягот бытия… которые уже надвигались, знакомо цокая копытами в коридоре. — Доброе утро, уважаемые коллеги, — голосом мадам Кадри можно было замораживать не хуже возвращенной в музей чаши-артефакта. — Июль перевалил за середину, а я до сих пор не вижу, что вы закончили отчет об обезвреживании исторического хлама. Вы решили подарить его мне на пятидесятилетие? — Мы работаем над ним, — Джеффри на секунду высунулся между монитором и цветком. — Уже приближаемся к завершению. — Пока я вижу только то, что вы больше времени проводите на вечеринках, чем за бумагами, — процедила она, сложив на груди руки и тактично прикрыв просвечивающее белье под тонкой шифоновой блузкой пыльно-розового цвета. — Работа в рабочее время, клубы в нерабочее, наш график оптимален, — прошелестел Стиви, даже не пытаясь высунуться из своих джунглей. — Прикрой срам, бесстыжая кобыла! — вдруг пророкотал с подоконника сэр Пинкуотерс так громко, что подпрыгнули все, включая его пернатого почти-тезку. Джеффри резко развернулся и краем глаза заметил, как Кабра прячет под стол сложенную щепотью руку, которой явно снимала «полог тишины». — Ни одна достойная леди не позволит себе выйти на люди в сарацинской нательной рубашке, позабыв о платьях! Греховодница! — Стивен! — мадам Кадри, побагровев, развернулась к нему. — Почему в Бюро до сих пор не развеян неучтенный призрак? — Только добрая молитва поможет моей душе обрести покой, но молитвы не звучат там, где обитают развратники, чернокнижники и бесстыжие кобылы! — в какой-то момент в голосе сэра Пинкуотерса послышалось даже какое-то удовольствие. — Никому не под силу меня упокоить! — Мисс Кассель, накиньте «полог тишины», — прошипела она, нервно постукивая копытом, и продолжила только тогда, когда хихикающая Кабра начертила в воздухе над подоконником новые чары. — Стивен, как это понимать? Ты не провел экзорцизм, не спешишь писать отчет, засадил все бюро кустами, да еще и потащил Миккельсона в клуб! Что с тобой? И что делать теперь с ним и его сказками? «Она что, влюбилась? — мигнул телефон Джеффри сообщением от Кабры. — У нас где-то спрятан приворотный артефакт, что все начали влюбляться?» «Вряд ли она вообще может влюбиться в Окера, — покачав головой, написал в ответ Джеффри. — Такая успешная красотка и лохматый рокер из архива? Он даже мельче ее!» — Если бы я не отвел его в клуб, — ответил меж тем Стиви, не меняя благожелательного тона, — ты бы игнорировала его и дальше. Теперь он вызывает у тебя эмоции, пусть и отрицательные. А его рассказы ты можешь пропускать мимо ушей, это не так сложно. — Мистер Уиллоус, вы забываетесь, — проговорила мадам Кадри тихо-тихо, и в ее заледеневшем взгляде промелькнула бессильная ярость. — Вы все еще мой подчиненный, и если хотите остаться на этой работе, я требую от вас заняться своими обязанностями. У отдела охраны труда накопилось уже много жалоб на вас, и если так пойдет дальше, я перестану выгораживать вас перед мисс Шимаэнага! «Мисс Ши я беру на себя», — тотчас же сообщила в рабочий чат Кабра. Повернувшись, Джеффри увидел, как она загадочно блеснула глазами и потыкала пальцем в ящик стола, где хранила сладости. Не ответив, мадам Кадри гневно хлестнула себя пушистым уложенным хвостом по бокам и покинула Бюро. — Уиллоус, ты разозлил ее, ты и пишешь отчет, — заявила Кабра уже вслух, как только стих цокот копыт за стеной. — Тебе как раз пока негде жить, останешься в бюро, никто не будет мешать… Сваха из тебя все равно никакая. — Я не собирался переквалифицироваться в свахи, — раздался невинный голос из глубины кустов. — И все же почему ты так считаешь? — Сам посмотри на мадам, — Кабра начала загибать пальцы, — она красотка, хоть и кобыла. Умная. У нее докторская степень. Публикации. Руководящая должность. Ей нужен какой-нибудь бизнесмен модельной внешности, а не этот… — Она махнула рукой. — Если бы Самира была равнодушна, ее не задело бы, что у Окера появилась личная жизнь, только и всего, — в голосе Стиви послышалась улыбка. — Не только ты любишь устраивать неожиданные провокации. — Может, ее просто злит, что даже у него кто-то есть, — Кабра спустила сэра Уотерса с коленей — он тут же скрылся между коробками — и задумчиво покрутилась на стуле. — И что он всем рассказывает о своих русалках. — В любом случае она уже назначила Стиви виноватым, — зевая, заметил Джеффри. — И это она еще ничего не сказала про вещи. В твоих интересах скорее найти новую квартиру, — добавил он в сторону кустов. В ответ раздался громкий шорох листьев, и между стеблями плюща высунулась рука, держащая лейку. — Я боюсь, поиск не удастся закончить одним днем, — сказал Стиви. — Я успел осмотреть несколько студий, но большей частью это лофты с обстановкой из пластика и металла. Абсолютно пригодные для жизни, но мне в таких, скажем так, некомфортно, даже среди моих растений. В прошлой квартире лендлорд оставил свою мебель, старую, но зато деревянную, и на полу лежал паркет. Так гораздо приятнее. — Надо искать интерьер в стиле рустик, — посоветовала Кабра. — А тебе как дриаде не неприятно ходить по деревянному полу и сидеть на деревянных стульях? Для таких, как ты, это же как трупы, не так ли? — На прошлой неделе ты обезвреживала столовые приборы с ручками из змеиных костей и не почувствовала ничего, — заметил Стиви вместо ответа, и рука с лейкой тут же спряталась в зарослях. — Стул — это такой же труп, как и кожаная куртка хорошей выделки. И то, и другое не все считают этичным, но и с тем, и с другим многие готовы мириться ради удобства и из-за отсутствия приемлемых аналогов. Кабра негодующе фыркнула, но не успела ответить: из коридора за стенкой послышались странные громкие шорохи и цокот по полу — но не копыт, а, как оказалось, когтей. — Здравствуйте! — с ощутимым акцентом пропел мелодичный голос, высокий, но мужской, и в дверях появилось миловидное смуглое лицо с блестящими темными глазами, выдающимся носом и напомаженной аккуратной бородкой. Располагалось оно, правда, не на уровне человеческого роста, а головы на две или три выше. — Вы принимаете колдовские вещи? Не дожидаясь ответа, посетитель появился на пороге целиком — молодой хумаюн, стройный, темноволосый, с иссиня-черными перьями на сложенных крыльях и мощных лапах, которые на свету сияли, усыпанные блестками всех цветов радуги. Человеческий торс наполовину прятался под укороченной белой безрукавкой, открывающей пресс — таким не грех было и прихвастнуть, — а талию обхватывала такая же белая поясная сумка. От неожиданности Джеффри даже проснулся: не слишком много на своем веку он в живую встречал этих пернатых и успел подзабыть, какое впечатление они производили вблизи. — Я хочу сдать вам вещь, — серьезность его тона никак не вязалась с неприличным флиртующим выражением на безупречно модельном, как будто обработанном фотофильтрами лице. — Она заколдовала. — Кого? — вырвалось у Джеффри. — Меня, — хумаюн повернулся к нему. — Я хочу ее сдать, чтобы вы ее убили. — К-конечно, мы примем ее, — замялся он, не уверенный, как реагировать на хитрую улыбку и лукаво прищуренные глаза. — Что с вами произошло? — Расскажите, пожалуйста, в подробностях, — прошелестел Стиви. — Это поможет нам устранить проблему. — Во всех подробностях, — повторил полуосознанно Джеффри, уставившись на посетителя и чувствуя, как губы растягиваются в улыбке — остаться равнодушным к такому завлекательному взгляду не было сил. Вместо ответа хумаюн покрутил головой, оценивая расстояние между столами, вдруг поднял в воздух левую лапу и, ловко балансируя на правой, потянулся к сумке. Джеффри с беспокойством приподнялся: полураскрытое мощное крыло мазнуло в дюйме от его стола, грозя снести и монитор, и цветок. Меж тем огромные, устрашающе острые когти с удивительной точностью сомкнулись на язычке застежки-молнии и потянули его; не меняясь в лице и не выказывая никакого неудобства, все теми же когтями хумаюн вытащил телефон и помахал им. — Этот телефон заколдовал меня! — пропел он и вновь повернулся к Джеффри, вопросительно наклонив голову. От удивления тот не сразу сообразил, что от него требуется, и лишь когда Кабра толкнула его в бок, достал из-под стола первую попавшуюся коробку. — Как вы ловко все делаете когтями, — пробормотал Джеффри, когда хумаюн передал телефон ему, и заработал в ответ еще один кокетливый прищур, от которого становилось неловко смотреть и неудобно сидеть. — Прошу вас, расскажите, что случилось? — Я стал в городе неделю назад, — радостным голосом и с явным облегчением начал тот, оставляя возможность самим подставлять в его речь правильные слова. — Мой телефон украл. На… на вокзале, да. Я пришлось купить новый у птицы. Джеффри едва удержал за зубами неуместный вопрос, кого же хумаюны, у которых из человеческого имелись только голова и торс, могли называть птицами — только оперенных еще сильнее них сиринов. Резонно: временами эти мелкие воришки сами вытаскивали у прохожих ценности и сами же их продавали. Удивительно, как они посмели обворовать существо настолько крупнее и сильнее их; возмутительно, как у них поднялась лапа на такого неземного красавца. — Я взял телефон, — продолжил хумаюн, поводя крыльями, совсем как руками при разговоре. — Нашел музыку. Взял наушники. И мне плохо. — Вам стало плохо, когда вы надели наушники? — уточнил у него Джеффри, не зная, куда смотреть — на кокетливое лицо, достойное украшать обложки журналов, или маячащие перед глазами кубики пресса, обрамленные мелкими черными перьями. — Вы уверены, что не они заколдованы? — Они в порядке, — отмахнулся крылом тот, и кончики перьев промелькнули в опасной близости от кактусов на краю стола Стиви. — Они со мной год. Мне плохо от телефона! Темно, больно в голове, не могу двигать! Не помню… — И как долго это продолжалось? — перебила Кабра, и Джеффри возмущенно шикнул на нее — задать этот вопрос он мог и сам, и гораздо более ласково. — Не помню, — повторил посетитель, капризно надув красиво очерченные губы. — Было плохо. Что-то слышал. Я смог двигать и полетел! Я летел, пока стало хорошо. — Так это были вы! — Джеффри вспомнил, как они с Майки стремглав неслись прятаться и с какой надеждой тот всматривался в дождевые облака, надеясь увидеть в них хумаюна. — Вы устроили ураган в прошлые выходные! — Это было, извините, — склонил голову тот. — Почему же вы не шли к нам целую неделю? А если бы вы вновь попали под чары телефона? — Я искал, — хумаюн посмотрел на него так, что все мысли, кроме неприличных, из головы пропали. — Хотел бросить его, но кто-то мог быть плохо. Я нашел вас и принес. Вы его убьете? — Всенепременно, — по слогам протянул Джеффри, не понимая, откуда в голос просочились томные интонации. — Если вы хотите, вы можете потом забрать его обратно себе. — Убейте его себе, — решительно ответил тот. — Спасибо. Зачем? — Чтобы иметь надежду на еще одну встречу с вами, — он попытался вернуть неприличный взгляд, но, кажется, перестарался — хумаюн вежливо кивнул ему и с коротким «Прощай!» вышел. Все еще под впечатлением, Джеффри уставился в дверной проем, но от созерцания его тотчас же отвлек болезненный тычок в плечо. — Ай! — он попытался шлепнуть карающую руку, но Кабра вернулась на свое место быстрее. — Будь я мадам Кадри, я бы сделала тебе выговор, — менторским тоном сообщила она. — Ты так и будешь пускать слюни на эту птичку или заполнишь акт приема? — Я все сделаю, это не срочно, — отмахнулся он, но лишь сильнее раззадорил ее: — А имя ты откуда возьмешь, из тонкого эфира? «Какой-то пернатый иммигрант», да, отлично. Или нет, ты напишешь «Красавчик, на которого я так пялился, что забыл о своей работе». Удержав при себе все возможные комментарии, Джеффри выполз из-за стола и пошел в коридор. Если хумаюн двигался достаточно медленно, он еще не успел добраться до выхода, и его можно было перехватить. Так и случилось — высокая статная фигура отдалилась от Бюро всего на какой-то десяток метров. — Извините! — крикнул Джеффри вслед. — Как вас зовут? Хумаюн развернулся всем корпусом и опять заулыбался — так, словно услышал не вопрос, а непристойное предложение. — Мое имя Дильшаду, — пропел он и махнул крылом. — Спасибо! — Джеффри неловко махнул в ответ. — Мне для… — Мне тоже приятно, — медленно кивнул Дильшаду и продолжил путь по коридору. Когда Джеффри вернулся в бюро, Кабра явно уже и думать забыла о нем и документах: ее прекрасный округлый зад торчал из-под лабораторного стола, где из угла доносилось сердитое жужжание вперемешку с тонкими, совершенно не птичьими взвизгиваниями. Стиви же, выбравшись из своего угла, опрыскивал спатифиллумы из пульверизатора; те тянулись к воде всеми листьями, повинуясь его природной магии — а может, так только казалось. — Меня иногда обвиняют в том, что куда бы я ни переселился, вокруг разрастается лес, — с улыбкой сообщил он, заметив Джеффри. — Одна из причин, по которым сложно искать новое жилье. Раньше я не придавал этому значения, а сейчас из-за меня в одну ночь здесь образовался сад. — Ну, мы еще в прошлом веке перестали ставить друг другу в укор видовые особенности, — хмыкнул Джеффри. — Тем более вам. Пока весь мир вырубает леса, вы их растите. А ты реально можешь вырастить лес? — Я осмелюсь напомнить, что даже чистокровным дриадам не под силу в одиночку вырастить лес, мне тем более, — ответил Стиви. — Я могу вступить с растениями в магический симбиоз, и они станут немного активнее расти, но и это не мгновенный процесс. Да и потом, — он забрался за свой стол и закончил уже оттуда, — я больше чем полжизни провел в Лондоне в окружении только комнатных цветов и кактусов. Если я и обладал какими-либо видовыми способностями, то полностью их утратил. Выслушав, Джеффри кивнул и не стал ничего добавлять. Он не был уверен, в самом деле Стиви переживает о своих талантах дриады или просто кокетничает; внутренние ориентиры несколько сбились после того, как два, казалось бы, травматика с интимными проблемами в анамнезе сперва устроили разврат в клубе, а затем продолжили уже дома. Наравне с сочувствием в голове теперь возникало неприятное недоверие; не желая выпускать его, Джеффри перевел взгляд на Кабру, которая ухватила наконец под столом всклоченный, хлопающий здоровым крылом, приглушено верещащий комок перьев и вытащила наружу. — Ты же мой сладкий, ты же мой… А-а-а! — она взвизгнула громче самого сэра Уотерса; тот снова забарахтался в цепкой хватке, но добычу, которую держал в клюве, не выронил. Она сперва казалась очередной забытой на годы в углу Бюро тряпкой; присмотревшись, однако, Джеффри увидел огромную, почти с самого грифончика, бурую крысу с толстым лысым хвостом. — Брось ее! Фу! — Очуметь, — воскликнул он. — Я не знаю, что меня больше волнует — откуда у нас крысы, почему они такие огромные или как он сумел эту гадину побороть… — Он же может отравиться! Заболеть! Он мог пораниться! — затараторила Кабра, пытаясь одновременно осмотреть вырывающегося сэра Уотерса и отобрать у него крысу. — Мы кормим его экологически чистым, сертифицированным кормом! Что же теперь делать, сладенький, булочка, отдай маме гадость! Продолжая уговаривать, она мастерски перехватила крысу за основание хвоста, выдернула из маленького цепкого клюва и запустила в мусорную корзину. Сэр Уотерс отчаянно запищал и, вырвавшись наконец из хозяйских рук, на одном крыле спикировал следом. Обрывки бумаги, пустой стакан из-под кофе и прочий мусор разлетелись по полу; маленькая серая тень, вновь ухватив добычу, порхнула в угол за столом в щель между коробками. — Кажется, он пошел обедать, — хихикнул Джеффри и под зловещим взглядом Кабры вжал голову в плечи. — Что? Даже у людей на правильном питании есть дни, когда они едят фастфуд. Считай, у сэра Уотерса такой день. — Ты не сможешь избавить его от инстинктов, — добавил Стиви, и в углу за коробками раздалось согласное воинственное шуршание. — Раз такие умные, сами будете доставать и его, и крысу, — отрезала Кабра и, вернувшись за стол, демонстративно уставилась в монитор. Запала ее, правда, надолго не хватило, и уже пару минут спустя она начала оглядываться, пытаясь высмотреть, не выбрался ли ее драгоценный питомец из укрытия. Джеффри повертелся на стуле и уставился на качающиеся почти перед самым носом листья. До конца дня оставалось какое-то безумное количество часов, а куда себя применить, он даже не представлял. Отчет, в котором за утро не прибавилось ни строчки, отвращал от себя эффективнее любых чар отвода глаз. Мысли то и дело устремлялись к поискам Рана; страницы всех лондонцев с таким именем он уже проверил, но оставались еще окрестности — в конце концов, и сам он жил в соседнем городе. Внутренний голос намекал, что этот таинственный красавец мог оказаться даже туристом, который прибыл ненадолго, только чтобы наделать шума и исчезнуть обратно — правда, в это верить не хотелось вовсе. Джеффри попытался вспомнить его акцент, но безуспешно. Ясно было лишь то, что в одиночку — и даже при помощи дружелюбной русалки из бара — искать в гигантском мегаполисе одного человека было все равно что пытаться выловить зачарованную песчинку из Лужи. Джеффри как никогда нуждался в союзниках. Он снова подумал о Майки, парне с золотыми мозгами и нетривиальным подходом к поискам, но остановил себя, когда уже занес руку над телефоном. Что-то мешало рассказать ему обо всей этой истории — то ли совесть, то ли ревность, то ли нечто иное. У Кабры голова была забита только сэром Уотерсом и его пищевыми привычками — глянув вскользь на ее монитор, Джеффри заметил заголовок статьи о натуральных кормах для грифонов. Стиви с его полигамией как союзника рассматривать не получалось — он мог скорее стать соперником и перехватить красавчика Рана себе. Из всех вариантов оставался лишь Арти, но из глубокого болота черной тоски тот вряд ли мог чем-то помочь. Вздохнув, Джеффри допил остывший кофе из принесенного Стиви стакана и невидяще уставился в свой монитор. Строка «Код образца по Единому Реестру Артефактов, Проклятых, Одержимых и Иных Магически Активных Предметов» угнетала. Можно было бы заполнить бланк приема зачарованного телефона, так и лежащего в коробке, куда его бросил кокетливый хумаюн Дильшаду, но и на это не было моральных сил — да еще и сонливость навалилась вновь. За спиной, между артефактов, сломанных приборов, бумаг и прочего упакованного в коробки хлама вновь зашуршал невидимый сэр Уотерс; Кабра шумно вздохнула и зацокала клавиатурой; Стиви в своем углу не подавал признаков жизни, словно и в самом деле магически сросся с кустами. Идея, мелькнувшая в голове Джеффри, казалась безумной и напоминала больше план картонного злодея из второсортного боевика, основанный больше на везении и удачном совпадении факторов. Он не знал, получится ли у него, и мог только надеяться, что сможет убить нескольких птиц одним камнем; впрочем, кто мешал ему попытаться? Потерев глаза, он поднялся со своего места и подошел к столу напротив. — Можно? — он просунул голову между колкими тонкими веточками гибискуса и мощной лианой плюща, надеясь, что нигде не зацепится головой. — У меня есть одна мысль. Стиви поднял на него взгляд и несколько рассеянно, но вежливо улыбнулся: — Ты можешь ею поделиться. — Я тут подумал, — Джеффри привычно сжал в руке несколько перекинутых на грудь дредов, — тебе же не принципиально жить в самом Лондоне? — Я рассматриваю разные варианты, — кивнул тот. — Ага, — он снова замялся и, глубоко вдохнув, продолжил: — Слушай. Я живу… Мы с Арти живем в Хемел-Хемпстеде в огромном доме с кучей пустых комнат. У нас есть пустой зимний сад, пруд за домом, его только недавно выкопали, и здоровенный кусок леса вокруг. До Лондона рукой подать. Если хочешь, можешь переехать к нам. — Это… неожиданно, — Стиви не изменился в лице, и его удивление выдали разве что бесцветные брови, шевельнувшиеся над оправой очков. — Я, сказать по правде, не уверен, смогу ли принять такое щедрое предложение. — Сможешь, — уверенно ответил Джеффри. — Домом владеет бабуля, ты скажешь ей, что был моделью для одной из фотографий в ее галерее, и она сразу примет тебя как родного и не станет драть слишком много за аренду. — А как отреагирует Артур? — на бесстрастном лице вновь не дрогнул ни один мускул, но глаза на миг блеснули, и Джеффри счел это добрым знаком. — Мне показалось, вы неплохо ладите, — напомнил он. — Если ты, конечно, не нанес ему какое-нибудь оскорбление. — Нет, — вот теперь скулы Стиви едва заметно порозовели, а губы дернулись в подобии улыбки. — Мы... да, поладили. — Вот и отлично! — Джеффри хлопнул в ладоши, едва не задев один из кактусов в опасной близости от края стола. — Сегодня после работы бери самое необходимое, поедем на Юстон, а оттуда в Хемел на поезде. Остальные вещи заберешь позже. — Не нужно поезда, — Стиви поднял на него глаза. — Я вожу автомобиль. Надеюсь, ты покажешь мне дорогу? До конца дня Джеффри удерживал в себе вопрос, как именно дриады сходятся с такими губительными для природы агрегатами, как машины; его любопытство было вознаграждено, когда вечером, держа в руках горшок с огромным кактусом и коробку с лаконичной подписью «важное», следом за Стиви вышел на парковку позади Эджбридж-хауса. Там их ждал небольшой, темно-зеленый, глянцевый, как лист антуриума, автомобильчик с символичной плашкой Leaf на заднем бампере. Не далее как в прошлом году эту модель по всем новостям хвалили за лучший электрический привод на рынке — а Стиви, судя по его спонтанным приступам шопинга, мог купиться на рекламу. Они выехали из города, только порядком нагрузив багажник и задние сиденья коробками и горшками; под льющийся из колонок заунывный эмбиент Джеффри задремал, а когда проснулся от деликатного толчка в плечо, за ветровым стеклом уже появился знак с названием города. — Сейчас будет разъезд, который ведет на вокзал, — он широко зевнул и неопределенно помахал рукой. — Нам надо перед ним съехать направо, на Фелден-лэйн. По ней на юг, а там дальше я покажу. — Ты не сказал номер дома, — напомнил Стиви, но Джеффри только отмахнулся: — Сто семьдесят три, и тебе это не поможет, там сложная дорога. Вежливо покивав, Стиви послушно выехал на нужную улицу и аккуратно повел автомобиль по узкой кривой дороге. До дома номер сто семьдесят один он доехал без происшествий; когда за окном началась полоса леса, он зачем-то остановился. Сухо защелкал сигнал поворотника. — Погоди, нам надо проехать дальше, до сто семьдесят девятого, там повернуть на грунтовку, — начал Джеффри, но замолчал, когда Стиви повернулся к нему и покачал головой. — Зачем нам ехать дальше, если здесь можно срезать? — мягко спросил он. — Да, тропа не слишком ухоженная, но нам подойдет. — Какая… — Джеффри повернул голову налево и осекся: в самом деле, между ровным рядом деревьев, мимо которого он пролетал на велосипеде, не приглядываясь, откуда ни возьмись возник просвет. — Погоди. Здесь же не было ни дороги, ни чар отвода глаз! Как ты это сделал? — Некоторые чары видны только тому, кто их наложил, или тому, кому разрешено, — загадочно ответил Стиви, крутя руль. — Фоа повелевают озерными водами, хумаюнам подвластен воздух, а мы умеем договариваться с деревьями. Джеффри не произнес ни слова до тех самых пор, пока впереди не показался дом. Лужа приветливо блеснула в свете фар. — Оставь машину пока здесь, — предложил он. — У Арти должны быть ключи от гаража, можем потом загнать ее туда. Стиви снова кивнул, встряхнув занавесившими лицо короткими волосами, и, вооружившись горшком с беременной пальмой, первым прошел к крыльцу. Джеффри, выскочив из машины, побежал следом и, первым взойдя на крыльцо, приглашающе махнул рукой. Он, может, и сломал чары дяди Чарли на окнах, но других защитных это не отменяло. — Арти, ты тут? — крикнул он в передней, скидывая кеды. — Иди сюда! — Пошел в задницу, — глухо проскрипело откуда-то из глубины дома. — Хватит дуться и иди сюда! — повторил Джеффри. — Мне нужно тебе кое-что показать. — Я сказал, чтобы ты шел в задницу, — чуть громче и раздраженнее повторил кузен. — Можешь по дороге поужинать, еда на кухне. Пожав плечами, Джеффри прошел по коридору, пытаясь наугад определить, откуда доносился голос. — Арти в маленькой гостиной, идем, — сказал он Стиви и кивком указал, куда двигаться. — Ты не предупредил его, что будешь не один? — уточнил тот. — Да, я решил сделать ему сюрприз, — Джеффри почти не покривил душой. Может, он и забыл написать Арти, что нашел им жильца, но и удивить был не против. Арти в самом деле обнаружился возле дивана, на котором целую вечность назад сперва пытался снять с Джеффри проклятие, а затем распахивал душу. Теперь он сидел на полу, поджав под себя ноги и хвостик, и пялился в черный зев негорящего камина. — Я сказал, чтобы ты убирался, — процедил он, не поворачиваясь. — Лягушонок, разве так сложно оставить меня… — Посмотри сюда, чудище, — перебил его Джеффри. В потухшем взгляде Арти, когда тот повернул наконец голову, не было ничего хорошего. Он нахмурился, сжал кулаки, готовя отповедь, открыл рот… Его взгляд уже привычно скользнул в сторону, где в дверном проеме стоял с пальмой в руках Стиви. Арти побледнел и тут же пошел румянцем, а лоб у самых рогов заблестел от пота; его глаза заблестели, губы дернулись то ли как от боли, то ли в улыбке; взгляд панически заметался от Стиви к окну, а руки, сперва безвольно повисшие, метнулись к лицу. Он не накрасился, догадался Джеффри. В электрическом свете все его веснушки и родинки, усыпавшие лицо, были видны как днем, и только упыриное самообладание не давало Арти сбежать на подгибающихся ногах сейчас же, лишь бы Стиви не видел его в естественном облике. — П-привет, — сдавленно проблеял он, переминаясь на месте. — А ты… — Стиви выгнали из прошлой квартиры, и я предложил ему пожить у нас, — сообщил Джеффри, не скрывая гордой улыбки. — Я решил, что ты не против. — Тебе же тяжело! — в секунду Арти подскочил к Стиви и перехватил горшок с пальмой. Густой пучок листьев закачался прямо перед его лицом, открывая только черную кудрявую макушку. — Пойдем, я, я, я… покажу тебе комнаты, да? — Конечно, — Стиви расцвел первой за день настоящей улыбкой, и Арти, прикрываясь пальмой, выскочил в коридор. Перед глазами Джеффри только мелькнул его хвостик — минуту назад поникший, теперь он вертелся, словно пропеллер. Про Джеффри вновь забыли, но теперь вместо обиды он ощущал удовлетворение. План продвигался как по маслу: в доме появилась дриада с ее благотворным влиянием на растительность вокруг, а Арти вылетел из депрессивного состояния на сверхзвуковой скорости. Это можно было отпраздновать плотным ужином, поэтому Джеффри, махнув рукой на все и всех, отправился на кухню. Он не успел выгрести в тарелку очередной салат, из понятных ингредиентов в котором виднелись только половинки помидоров черри и спиральные макароны, как Арти, все так же с пальмой в руках, появился в дверях. — Ему не нравятся спальни! — горестно прошептал он и в отчаянии блеснул глазами из-за листвы. — Даже спальня дяди Чарли! — На всем втором этаже нет ни одного растения, — Джеффри пожал плечами. — Конечно, ему не понравится. — Это ты должен был об этом подумать! — прошипел Арти и подозрительно замахнулся горшком. — Сам сначала загубил все домашние цветы, а потом привез сюда Стиви! — Вообще-то я привез его для тебя, — уточнил он и отправил в рот ложку салата прямо из общей чашки. — А растений дома не было с тех пор, как твой отец полил любимые фиалки бабули коньяком и они стали вянуть без выпивки. Отдай Стиви пальму, пусть он запустит ее в комнату впереди себя. Как кошку. — Это драцена, и я сейчас запущу ею в тебя, — повысил голос Арти, но тут же замолк, когда из коридора совсем рядом послышалось глуховатое: — Мне очень нравится эта комната. Я могу ее занять? Арти тут же исчез из дверного проема, и Джеффри вышел следом; он точно знал, что здесь, рядом с кухней, располагалась всего одна спальня — каморка, в которой некогда жила экономка, перешедшая позднее работать к бабуле Нэнси в галерею. Уже не меньше пяти лет в каморку никто — Джеффри уж точно — не заглядывал, и вряд ли она годилась для жилья, но Стиви заглядывал внутрь с неподдельным интересом. — Ты уверен? — с сомнением переспросил Арти. — Он уверен, — ответил Джеффри и толкнул кузена в бок, показывая сперва на дверь в зимний сад, а затем на окно, выходящее на заросший задний двор. Места, более близкого к лесу и растениям, найти было невозможно.

***

Вечер четверга принес с собой мелкий, противный, не утихающий несколько часов дождь, непривычно октябрьский для середины лета. По дороге от вокзала до дома Джеффри пропитался им весь; по окончании привычного крюка по кривой тропке через лес ему казалось, что если он тотчас же не залезет в горячую ванну, то продрогнет насквозь и свалится с простудой. Он с радостью уехал бы, как позавчера и даже вчера, вместе со Стиви, но тот, совершив два вояжа туда и обратно с вещами, попросту не вернулся после третьей поездки — а без него даже потайная прямая дорога через лес не хотела открывать себя. Не нашлось Стиви ни на кухне, ни в гостиной — там перед зажженным камином сидел в одиночестве Арти и меланхолично покачивал головой под какую-то негромкую музыку в наушниках. Заметив Джеффри, он вяло взмахнул рукой и подвинул по дивану свернутый плед. — А где наш новый жилец? — Джеффри, закутавшись, уселся прямо на пол у огня и, развязав тюрбан, развесил дреды по спине и плечам на просушку. — Спит, — без капли издевки в голосе ответил Арти, стянув наушники. — А тогда почему ты, э-э, не спишь? — недоуменно уточнил он. — Очевидно, — усмехнулся тот, — потому что я помешал бы спать. — Когда ты по утрам гремел посудой и мешал спать мне, тебе было как-то все равно. — Ну, во-первых, ты заслужил, — Арти откинулся на спинку дивана, — а во-вторых, у тебя над головой не жила голосистая банши, которая несколько дней не давала бы тебе уснуть своим воем. — Допустим, ты прав, — вздохнул Джеффри. — Ты поможешь мне найти одного человека? Ну, парня, с которым я переспал в клубе. — Боишься, что это твой единственный в жизни шанс на личную жизнь? — усмешка Арти приобрела знакомый ядовитый подтон. — Он что-то знает о моем проклятии, — пробормотал в ответ Джеффри. — Вернее, о том, почему оно не сработало. — Ладно, я помогу, — смилостивился кузен. — И ужином покормишь? — Как будто если я скажу «нет», ты смиришься и пойдешь к себе, — Арти улыбнулся широко и поднялся с дивана. — Пойдем. Расскажешь все, что помнишь о том парне. Я спрошу у знакомых в паре клубов, не появлялся ли он у них. Входная дверь хлопнула так громко, что подскочили на месте они оба. В следующее мгновение по воздуху будто прошла ударная волна, а по полу потянуло холодком; Джеффри, путаясь в пледе, бросился со всех ног в холл, на ходу рисуя в воздухе простенький щитовой контур. Арти последовал за ним. — Неразумные дети! — понесся навстречу им удивительно знакомый рокочущий голос, слишком низкий для женского и слишком высокий для мужского. — Кто из вас, беспечные телята в человеческом обличье, разрушил чары на стеклах? Кто превратил дом в развалины Помпей, погребенных под вечным покровом песка и пепла?! — Это все Джеффри! — прокричал Арти. — Только не злитесь, тетушка! — Только я буду решать, злиться мне или нет, о круторогое дитя от рода сестры моего мужа, — ответила, не сбавляя громкости, тетя Яэль, и от взмаха ее руки с тяжелых штор на окнах холла вспорхнули облака пыли. — А вы будете держать передо мной ответ за то, что не бережете свое жилище! Только она могла позволить себе такое самоубийственное кощунство, как надеть в дождливую погоду белоснежный, практически сияющий на фоне темных стен костюм, и только ей поддавалась непостижимая магия — ни на летящих шелковых брюках, ни на длинной рубашке с разрезами до бедер не виднелось ни единого следа от капель. Выбивающиеся из-под полупрозрачного белого платка кудри будто бы только что уложили в салоне, и там же мастерски подкрасили изогнутые черные брови и недовольно поджатые губы. Ни чемодана, ни саквояжа, ни даже сумочки при тете Яэль не было — только алмазный фонд какой-то неизвестной маленькой страны, вдетый в длинные серьги, массивное колье и полдюжины колец. — Путь к порогу порос мхами и необузданными травами, — начала перечислять она, — мостки через Лужу пропали, будто их и не было. Ступени скрипят, как кости древней старухи, и вот-вот развалятся. Прекрасный сад засох и одичал, словно его сто лет не касались руки садовника. От пыли и грязи не видно драгоценного паркета! — она недовольно притопнула ногой в легкой туфельке, словно не сама минуту назад отряхнула на пол занавески. — Колдовство моего любимейшего супруга исчезло, в комнатах словно бесчинствовали грабители, и ни одной живой душе в этом доме нет дела! — Тетя Яэль, — Джеффри привычно запнулся, не в силах применить к ней, не меняющей юного облика уже много лет, это обращение. — Я, то есть мы... мы все исправим. Я просто, э-э, проводил один магический эксперимент, и зацепило окна в доме. Только не говорите дяде Чарли... — Ему ты расскажешь об этом сам, о бестолковейший плод на кривейшей ветви моего родового древа, — холодно глянула в его сторону тетя Яэль. — Он прибудет сюда через несколько дней. — Извините, — раздалось из коридора вместе с широким зевком. — Я пропустил что-то важное? Джеффри обернулся: Стиви, в самом деле заспанный и взлохмаченный, в съехавших с носа очках, выглядывал из дверей своей наспех собранной спальни. — О раскаленные пески и ядовитые болота, это вновь ты, злокозненный мальчишка! — вновь взвилась тетя Яэль, и пыль вокруг нее заклубилась грозовой тучей. — Разве не тебе было велено не показываться мне на глаза во веки веков? Могильный червяк, по ошибке наделенный чернокнижными умениями, как ты смеешь… — Тетя Яэль, не трогайте его! — Арти всей своей щуплой фигуркой встал поперек коридора, дополнительно разведя в стороны руки. — Это мой некромант! У вас есть свой! — Который прибудет вместе с моим драгоценным братом со дня на день и окажется на этом воровском базаре! — закончила она, уперев руки в бока. — Повсюду грязь, будто после шествующих в песчаную бурю караванов! В кладовой обитает бледная бесстыдная нечисть, ползучий кладбищенский сорняк! В беспечных потомках не осталось ни капли почтения! Вашему дяде и так нездоровится, а вы сведете его в смертную тоску! — Я делал уборку! — возмущенно возразил Арти, когда Стиви, не говоря ни слова, вернулся в комнату. — Просто не достал до занавесок. — Ты силен, но мал, дитя, — наставительно повернулась к нему тетя Яэль. — Ты мог бы созвать в помощники сие ленивое существо, коему хватило бы и роста, и дара… Она говорила еще, но Джеффри не дослушал: в кармане штанов загудел телефон. На экране высветился незнакомый номер. — Да? — пробормотал он в трубку, заметив краем глаза полный негодования взгляд тети — беспечный потомок опять отвлекся и не дослушал ее увещеваний. — Мистер Джеффри Джеймс Третий? — глухо отозвался динамик. — Меня зовут детектив Джозеф Халиль, я… — Я ничего не нарушал, — торопливо открестился он. — Я веду расследование серии убийств в Лондоне и окрестностях, — сухо продолжил офицер, пропустив его реплику мимо ушей. — Я располагаю сведениями, что вы можете быть с ними связаны.