Одинокие вместе

Пликли ничуть не смутился, когда Консул не пригласила их на корабль. Он думал, что их в любую минуту могут отправить на свои родные планеты, прислав еще один. Но вместо этого прозвучала сокрушительная новость: Венди Пликли и Джамба Джукиба сосланы на планету Земля и, хоть и не арестованы официально, им ни под каким предлогом не дозволено покидать планету. Галактическая Федерация лишила их обоих бывших званий и проинформировала о новом положении холодным, бесцеремонным сообщением. Решение обжалованию не подлежало. — Сослан, — Пликли сглотнул; его сердца замерли в груди. Прочитанное уведомление обернулось нервным срывом, и на Джамбу обрушился шквал всевозможных обвинений. Квелтикванец стоял, не произнося ни слова, и только делал вид, будто обижен тем, что его назначают ответственным за все проблемы. Казалось, его вообще не волновало, что они были сосланы. Эта планета была далеко не самым жестоким, мерзким местом для ссылки; семья Пелекаи не только радушно приняла их, но и предложила свою дружбу и помощь. Они уже приступили к перестройке дома (на этот раз немного побольше, по настоянию Джамбы), а благодаря гораздо более продвинутой технике космического корабля и стремлению гения модернизировать практически все до совершенства это займет всего несколько дней, меньше недели. А пока оба пришельца спали в комнатах корабля. В холодных, пустых, с одними только уборной и кроватью, но все же комнатах. Пелекаи же сначала остановились в мотеле, а затем у Дэвида, и вскоре были готовы переехать в новый дом. Нани наконец смогла вздохнуть с облегчением. — Сослан, — вновь произнес Пликли, глядя на металлическую стену своей маленькой комнаты. — Как я объясню это моим коллегам? Семье? — кричал он на Джамбу чуть ранее тем же вечером. — Я не знаю. Скажи, что маленький одноглазый от них устал, — ответил Джамба; плоргонарианец не мог понять, было ли это сказано всерьез. Пликли взорвался потоком новых оскорблений на родном языке, которые, к счастью, могли понять только Стич и Джамба, отчего первый захихикал и игриво повторил некоторые из них. Большому пришельцу хватило наглости поругать ЕГО за обучение образца «плохим манерам»! — Видишь? — воскликнул гений, когда уже стало явно, каким развлечением был для него этот спор. — Теперь 626 будет повторять эти некрасивые одноглазые слова! — Тебе кажется это смешным? — снова вспылил Пликли. — Ты смеешься! Мы навсегда застряли на этой планете, без работы, без дома, вдали от наших семей! А ты СМЕЕШЬСЯ! — он драматично жестикулировал. — Я теперь никогда не стану учителем! А все, что тебя волнует — это маленький коварный монстр! — Не монстр! — возразил Стич. Но Пликли не обратил на него внимания, вся его ярость была сосредоточена исключительно на Джамбе. — Я никогда не вернусь домой! — выкрикнул он. — Что скажет Пиксли? А мама!.. — с минуту он судорожно вдыхал воздух. — Я застрял здесь навсегда, на краю галактики! И это все ТВОЯ ВИНА! Твоя вина, твоя вина, твоя вина! — Успокойся! — произнес большой пришелец, безуспешно сдерживая смех. Пликли беспрестанно колотил его руку, крича своим визгливым голосом, но из-за его похожих на лапшу пальцев он выглядел скорее смешно. Как маленькая девочка, пытающаяся побороть гиганта. — Не дерись! — Джамба снова хихикнул, прежде чем разразиться новой волной смеха. — О, значит это НА САМОМ ДЕЛЕ кажется тебе смешным! Я даже не удивлен, потому что ты злой! — глумился Пликли, несмотря на то, что его напарник считал это обвинение больше лестью, чем оскорблением. — Тогда даже не думай, что Я буду убирать за тобой! — отрезал он с чересчур дерзким тоном. Затем он вышел из комнаты, оставив Джамбу и Стича, пока первый продолжал маниакально смеяться. Это произошло несколько часов назад. «Сослан», — в третий раз это слово возникло в его голове. Когда пару дней назад он разговаривал со своей матерью по коммуникатору, он и не подозревал, что это будет единственный способ поговорить с ней до конца всей его жизни. Он чувствовал, будто бесконечно тонул в печальной, одинокой кровати. Было не так плохо здесь, с Пелекаи, наблюдать вживую очаровательную культуру Земли и жить с… нет, это было плохо, и это была вина Джамбы. Если бы он следовал его инструкциям, они бы поймали эксперимент, Пликли вернулся бы к Федерации и никогда-никогда бы не увидел Джамбу снова! Он тут же пожалел о таких мыслях, ведь теперь понимал, что Стич был разумным существом со своими чувствами и не заслуживал уничтожения или вечного одиночества на далекой планете. И он бы не мог спокойно спать по ночам, думая о бедной маленькой Лило, если бы они забрали ее «собаку»! Они бы успешно завершили миссию, да; Пликли бы и не узнал, насколько близки они были. Но он все еще чувствовал себя ужасно. Они просто пытались преодолеть трудности и жить дальше: Стич, Лило, Нани, Дэвид… и Джамба? — Ему наверняка та-а-ак весело, — вздохнул Пликли, все еще удрученный их последним разговором, — наблюдать за всем этим хаосом. А ночью посетили мысли о том, что это Джамбе некуда вернуться, а не Стичу. Пликли вновь задался вопросом, какие воспоминания теснили голову Джамбы, счастливыми или печальными они были; что подтолкнуло такого гения как он тратить время на создание незаконных генетических экспериментов в изолированной от всего мира лаборатории. Раньше он думал, что Джамба был просто безумцем: каким-то злобным, жестоким существом, что хотело захватить всю галактику или вроде того. Но последние несколько дней посеяли в душе Пликли сомнения. Джамба даже не пытался восстановить корабль и улететь, несмотря на возможность, а избежать войск Консула с его изобретениями было не так уж и сложно. И все же Пликли не мог смириться с идеей поговорить о ссылке с ним. Джамба точно не воспринимал ее (или вообще что угодно) всерьез; может, он был и счастлив построить здесь новую лабораторию и проложить тропу разрушений на острове. Все это была его вина! Так и есть! Следующие пару дней Пликли старался держаться от него как можно дальше, но это было сложно, поскольку приходилось постоянно встревать, чтобы помешать ученому воплотить в реальность очередную дикую идею. Например, когда Джамба захотел пристроить к подвалу (которого у Пелекаи даже не было) бассейн с магмой, чтобы у Стича было свое «отличное приватное домашнее спа». Потом он пытался соорудить защитную дверь, сканирующую сетчатку глаз («Всех четырех отдельно!» — заявил он с гордостью), чтобы можно было впускать домочадцев или обугливать самозванцев на месте. Он даже не видел проблем, когда Пликли напомнил ему о почтальоне! «Ну, тогда отрегулирую луч, чтобы не обугливал мертвую материю», — уточнил он, будто это сразу бы все решило. Плоргонарианец вымотался от постоянных стараний остановить попытки Джамбы убить кого-либо. А самым худшим было то, с какой ухмылкой Джамба смотрел на него; Пликли сомневался, не было ли настоящей целью этих сумасшедших идей вывести его из себя. Новый дом был почти достроен в ту ночь, когда Пликли сидел на краю кровати, слишком усталый, чтобы обдумывать тот безумный диалог со своим напарником. — …и тогда злой гений сможет использовать их как топливо! — квелтикванец увенчал свою речь гордой улыбкой, крутясь на единственном кресле в комнате своего напарника. Он повсюду следовал за Пликли, непрестанно рассказывая о своих опасных предложениях, даже в его комнату. Зеленый пришелец тихо сел на кровать, не произнеся ни слова; его глаз буравил стену перед собой. Он молчал на протяжении всего пути до комнаты с отсутствующим выражением лица, и когда он наконец заговорил, слова прорезали воздух, и Джамба немедленно замолк. — Я никогда не вернусь домой, — со спокойствием сказал Пликли, все впиваясь глазом в стену. Он прозвучал так, будто его только что осведомили об этом факте, хотя они оба знали о нем уже несколько дней. Джамба молчал несколько секунд, его улыбка окончательно погасла. Беспорядочно моргая своими четырьмя глазами, он выглядел так озадаченно, будто никогда раньше не воспринимал эту новость всерьез. Он коротко посмотрел на другого пришельца и перевел взгляд на автоматическую дверь перед собой. — Я тоже, — произнес он, его лицо и голос ничего не выражали. Не было ни печали, ни сожаления в его словах, и, по правде говоря, ни намека на эмоции. — У тебя нет дома! — вскрикнул Пликли, вся ярость, что он молча пожирал последние несколько дней, вырвалась наружу. — Ты жил в какой-то странной лаборатории на краю галактики в одиночку! Ты не понимаешь, каково это — потерять свой дом навсегда, потому что ты беглец, который ждет, когда мы отвлечемся, чтобы сбежать и продолжить терроризировать новое место! Пликли и не представлял, как такое большое существо смогло столь неожиданно приблизиться к нему до того, как он заметил: к концу предложения Джамба был в паре сантиметров от него, настолько приблизившись к лицу Пликли, что страх, который поглотил его при их первой встрече, нахлынул вновь. — Я понимаю! — закричал на него Джамба, его глаза наполнились гневом. — Та лаборатория была домом Джамбы! — Это не дом! — зеленый пришелец выкрикнул в ответ, больше не осознавая, что говорит. — Это безумное место, где безумный ученый как ты творил безумные вещи! Я уверен, что у тебя было не одно такое! Я уверен, у тебя была целая куча разбросанных по всей галактике лабораторий, чтобы скрываться от полиции, ты… ты… большой толстый сумасшедший монстр! — Одноглазый ничего не знает обо мне, yuuga harash! — выругался Джамба. Пликли не был силен в танталоге, но он знал это слово. Когда он был готов выкрикнуть в ответ еще больше оскорблений, Джамба пропал, его тяжелые шаги отдавались эхом по кораблю. — Отлично! — заявил маленький пришелец больше самому себе, чем кому-либо еще. — Если ты собираешься быть такой занозой, то ты нам не нужен! Ты мне не нужен! Я вернусь домой и тогда мне никогда больше не придется иметь с тобой дело! Да, он бы связался с Консулом и умолял о прощении. Он был готов даже отсидеть небольшой тюремный срок, может, пару лет общественных работ; что угодно, что заставило бы ее пересмотреть свое решение о ссылке, что угодно, что позволило бы ему покинуть эту жалкую планету и избавиться от этого безумного квелтикванца. Он не мог поверить, что чуть не начал считать его своим другом. У злых гениев не бывает друзей и никогда не будет.