Одинокие вместе

Плоргонарианское общество было намного более структурировано. Население проживало свои практически идентичные жизни в практически идентичных домах, и все сильно беспокоились о том, как их воспринимают другие. Семья состояла из двух особей (один мужчина, одна женщина) и допустимого количества потомства. Иногда питомца. Все члены семьи были обязаны отыгрывать отведенные им роли и имели узкий круг любимых занятий. Несоблюдение норм каралось изгнанием, которое из соображений чересчур зависимых от общества плоргонарианцев было худшим концом, который можно было только представить. — Ты хочешь сказать… в доме? — Пликли сглотнул, одержимый неопределенным беспокойством. — Да! — воскликнул Джамба в третий раз, устав повторять. Неужели было так сложно понять? Это было не что-то из разряда ракетостроения! — Пликли все жаловался на комнаты корабля, поэтому, когда Нани предложила нам уютную человеческую комнату, я согласился! Тонкий пришелец не знал, куда деть руки. Да, это была правда: он ненавидел ту узкую, уродливую комнату. И ему очень хотелось бы переехать в милый дом Пелекаи. Но была одна проблема, проблема, которую Джамба не видел или не волновался о ней, но она рушила такое идеальное предложение: комната была только одна. — Ну, здесь правда уютно… — промямлил он, ломая голову над тем, как перейти к «но». Джамба ему не позволил. — Значит, нет никаких проблем! — отрезал фиолетовый пришелец, не давая другому закончить. Для него этот разговор уже затянулся. — Пакуй свои вещи; мы переезжаем завтра, когда закончим с кроватями. Я собираюсь с 626 и Лило в какое-то место под названием «мебельный магазин». Очень по-человечески! И затем квелтикванец ушел, мурча какую-то веселую мелодию, которую, скорее всего, услышал среди коллекции виниловых пластинок Лило. Пликли остался, все еще пытаясь сформулировать протест, не говоря напрямую, почему это была не самая хорошая идея. Плоргонарианцы были, как выразились бы люди, агрессивными гомофобами. Даже если кто-то по какой-то причине не хотел жениться на особи своей расы (что было странно, но все же не исключено), ему разрешалось выбрать пару любого другого вида при условии, что она должна быть противоположного ему пола. Это, конечно, не распространялось на расы с гермафродитизмом, но квелтикванцы были не из их числа. Нет, проблема была в том, что Джамба был мужчиной и хотел жить с Пликли в одной комнате. Делить спальную зону с другой особью одного пола было строжайшим запретом на Плоргонаре, и редко когда были исключения для братьев или членов мультивидовых организаций, использующих коммунальные услуги для нескольких особей. Даже в разных кроватях это было НЕПРАВИЛЬНО. Но Пликли не мог просто сказать ученому, что жить с ним в одной комнате было бы неприлично, поскольку они оба были мужчинами, ведь за этим неизбежно последовал бы вопрос «почему?», и у него не было на него ответа. Просто потому что. Он проклял момент, когда Нани решила проявить гостеприимность и пригласила их, но он понимал, что был не прав. Последние несколько недель все было так хорошо для него и Джамбы (если не считать недовольства комнатами корабля, о котором он теперь сожалел). Подарок оказался хорошим способом заключить мир, и Джамба не только возобновил свое дружелюбное отношение к нему, но и, казалось, слегка смягчил свои разрушительные привычки. Он до сих пор оставлял за собой бардак, раздражал остальных своим научным бредом и никогда не понимал смысла в стирке, но он хотя бы бросил свои попытки убить кого-либо. Однако зеленый пришелец был приучен жить в чистой, организованной среде, поэтому быстро привык убирать за ученым и раскладывать вещи по местам так, как ему хотелось, и вскоре стал замечать… что ему нравилась уборка. Не полностью, не всегда, но он любил, когда все было закончено, вымыто и вычищено. И он получал удовольствие, работая по дому для своей новой семьи, и заметил в себе растущий интерес к другим похожим занятиям, таким как готовка, шитье, хождение в магазин и покупка нового декора для дома. Ему хотелось, чтобы Нани наконец поняла, почему было так ВАЖНО поставить немного цветов в коридор или придать пространству немного цвета! Джамба и его корабль были намного, намного хуже. Пликли не разрешалось что-либо менять, даже в своей собственной комнате; и это выводило его из себя. По крайней мере, он мог убираться и время от времени приносить своему напарнику закуски, но, по сравнению с этим, было бы здорово переехать в дом… Нет, это не было бы здорово. Он не должен так думать. Это было неприлично и неуместно, и Пликли хотелось, чтобы эта неловкая ситуация не угрожала его славным отношениям с квелтикванцем, которые он так медленно выстраивал. Но еще больше ему хотелось, чтобы это странное покалывание в животе уже прошло. Точно такое же он чувствовал, когда думал о том, чтобы жить вместе с другими мужчинами, еще в то время, когда наступил его пубертатный период и он осознал, что женщины (ни плоргонарианки, ни другие) не были чем-то, что могло бы разжечь его интерес. Он старался, правда. Слишком много журналов под кроватью, некоторые сомнительного происхождения, только чтобы найти женщину, любую женщину, что заставила бы его почувствовать то же покалывание. Он не нашел. Но когда некоторые его одноклассники выросли и стали походить больше на взрослых, чем на детей, он не мог не заметить, что некоторые из них были довольно милыми. Привлекательными. Очень, очень соблазнительными. Они занимали его мысли, когда он оставался в одиночестве, и внутри росло что-то теплое и липкое, становясь все больше и больше, пока не стало неудержимым, и Пликли пришлось прибегнуть к самоудовлетворению. Он всегда чувствовал себя виноватым, грязным неудачником. Но это был лишь один из всех его недостатков, еще одно разочарование для его семьи, еще один грех в его и без того бесконечном списке ошибок. Ему удалось сохранить этот секрет ото всех, кроме себя, но теперь… Джамба, конечно, не оказывал на него такого же влияния (боже, нет!), но он приблизился к той самой черте, которую он пытался игнорировать годами, погребая ее под кучей работы, хобби и отрицаний. И теперь это проклятое покалывание вернулось, и он не знал, что делать. Поэтому он поступил так, как было лучше: он стал игнорировать покалывание. Его не было; это было просто воображение. Не было ничего неловкого в том, чтобы жить в одной комнате; просто квелтикванцы — хаотичный вид, который готов спать где угодно, только чтобы не убирать комнату. Да, так и есть; это ничего не значило. Ни для семьи, ни для комнаты, ни для Джамбы и уж точно не для него. Но на следующий день он все равно чуть не схватил двойной сердечный приступ, когда Джамба вошел в корабль и уверенно направился к комнате зеленого пришельца. — Готово! — провозгласил он с широкой улыбкой. — Человеческие строители закончили с кроватью. Скорее, иди посмотри! — он уже был за порогом, когда плоргонарианец опомнился. — П-подожди, ЧТО? Кровать? В ЕДИНСТВЕННОМ ЧИСЛЕ? — в панике закричал Пликли. Он уже смирился с тем, что они будут жить в одной комнате, но никогда, ни в тысячу лет он не согласился бы спать с ним в одной кровати. Он бросился за большим пришельцем, догнав его, только когда они оказались в новой комнате. — Ох, слава звездам, — пробормотал Пликли. Джамба, похоже, пытался сказать, что это была единая конструкция, но она все же насчитывала две кровати. «Двухъярусная кровать», — подумал он. Такое изобретение не нашло себе места на Плоргонаре, но он видел подобные в маленьких секторах Галактической Федерации. Это был умный трюк сэкономить пространство, если было слишком много персонала или недостаточно комнат, но Пликли считал себя счастливчиком, поскольку еще не разу не опробовал их лично. — Красота! — Джамба воодушевленно улыбнулся. — Чур моя верхняя! — он взобрался по лестнице и бросился на матрац, который прогнулся под его весом. Было чудом, что кровать не развалилась. — Мы собирались взять две кровати! — возмутился Пликли, как только его тревога утихла. — Зачем ты выбрал двухъярусную? — Потому что, — фиолетовый пришелец захихикал, — злому гению нравится верхняя койка. — Эй, мистер, ты ведешь себя как ребенок! — к плоргонарианцу вернулся его привычный нахальный тон. — К тому же, я намного легче тебя, поэтому я должен занять верхнюю! — Ни за что! Одноглазый будет спать на нижней кровати, — он указал на нее. — Потому что не успел занять верхнюю. Неудача! — Это не честно! Я не был готов! Ты жульничаешь. — О, спасибо! — сказал Джамба, будто ему только что отвесили комплимент. — Не в хорошем смысле! — Пликли вскрикнул. Он даже не знал, почему они спорили. Меньше всего его заботило, на какой кровати он будет спать. Ему просто казалось, что это весело. — Ты не умеешь делиться! Я тоже хочу попробовать! Пликли схватил подушку и начал бить ею Джамбу, недовольный таким раскладом. Ученый не переставал смеяться над этой сценой, и раз или два зеленый пришелец заметил, что тоже хихикает. Бой подушками был неожиданно веселым занятием. Это не помешало первой ночи стать для него невероятно неловкой.