Одинокие вместе

— О боже. О боже мой! Отдышаться, потом говорить! — Пликли драматично вобрал воздух, так как у него не было возможности дышать полной грудью, пока он был заперт в сундуке, из которого его только что освободил Стич. — Все, я готов, — воскликнул он, чувствуя себя гораздо лучше, прежде чем вспомнил, ПОЧЕМУ он был заперт в сундуке. — Джамба! Ганту похитил Джамбу! Плоргонарианец тонул в тревоге. Как это произошло? Он просто готовил свой первый земной ужин без надзора Нани, а потом… Ганту вломился в дом, и Джамба вел себя странно, а еще там был какой-то шар? Чем бы он ни был, он был важным. Ученый хотел, чтобы он взял его, но Пликли знал, что это определенно было чем-то плохим, возможно, злым или опасным. В других обстоятельствах этого было бы достаточно, чтобы Джамба сдался и взял ситуацию в свои руки, но на этот раз он не отступил; он смотрел своему другу в глаз с самым мрачным выражением, на которое только был способен, и Пликли видел отчаяние на его лице. — Ты должен, — умолял он. — Пожалуйста. Что ж, он не мог отказать ему, не так ли? Джамба на самом деле звучал так, будто это нужно было сделать. Поэтому Пликли просто кивнул и позволил своему соседу по комнате запереть себя в небольшом сундуке, прижимая руками загадочный шар. Паника охватила его. Что произошло? Разве Ганту пришел не за Стичем? Что это был за шар? Почему Джамба был так напуган? Все будет хорошо, верно? Верно? Верно? — Не издавай ни звука, мой маленький одноглазый, иначе вся галактика обречена. Вот и все. Джамбы больше не было. Он мог быть в опасности, он мог быть… нет, Пликли не мог даже думать об этом. Он и не должен был; Стич и Лило были здесь, их маленькие лица тоже выглядели встревоженно и напуганно, и им нужен был взрослый, который был бы рядом и сказал бы, что все будет хорошо. Это была его охана, это была его обязанность — уберечь их сейчас и успокоить, сдержать свои проклятые нервы под контролем хотя бы один раз. Они нуждались в нем; Лило была всего лишь маленьким человеческим ребенком, а Стич уже несколько месяцев изо всех сил старался найти свое место на Земле. Поэтому Пликли глубоко вдохнул и выбрал путь, который знал лучше всего: отрицание. Все будет хорошо! Им просто нужно было разобраться, что это за странный инопланетный контейнер, найти Джамбу и спасти его. Они смогут это сделать, они уже спасали Лило раньше; у них был Стич, и все пройдет хорошо. И Джамба не был в опасности, нет! Он был очень крепким; Пликли видел, как Стич ударил его машиной (дважды!), и он все еще стоял на ногах. Он был в порядке! Им просто нужно найти его, потому что глупый Пликли позволил кому-то его похитить. Нет, нет, с Джамбой все хорошо! Спасение пройдет хорошо! Все было — просто — хорошо! Обезопасив остальные 625 образцов, чтобы двое малышей не пострадали, Пликли задумался, что делать дальше. Они не могли просто кружить по космосу в надежде наткнуться на Джамбу; там были сотни тысяч планет. Но Нани, звонившая в ФБР Кобре, подала ему идею: у него была Межгалактическая Сиреневая Книга, которую он хранил на корабле еще со дня своей миссии на случай, если она понадобится, и по сути это был телефонный справочник с тысячами контактных номеров. Ну, вот и ответ. Он будет звонить всем. До. Единого. До тех пор, пока не найдет Джамбу, не важно, сколько часов это займет. Он должен был это сделать. Джамба был его лучшим другом. Это была единственная мысль, которая заставляла его продолжать, час за часом, номер за номером, выслушивая оскорбления и угрозы почти на каждом звонке. Он проверил десять, пятьдесят, сотню, две сотни и пятьдесят контактов. Он продолжил звонить в темноте, после того, как отключилось электричество, после того, как Дэвид ушел, потому что было уже далеко за полночь, пока он пытался убедить Нани, что Лило просто не слушается и ей ничего не угрожает, когда она увидела, что они со Стичем снова сбежали из комнаты. Когда Пликли добрался до буквы «З» в справочнике, он уже сбился со счета, сколько голосов услышал. Он очень, очень устал… его тело было готово сдаться, это был длинный день, и, как бы ему не хотелось, он не мог не спать всю ночь. Еще один звонок, решил он, всего один, и спать. Его сонный голос повторил те же слова, которые он проговаривал снова и снова на протяжении нескольких часов. — У вас Джамбы нет? — Это он сам и есть. Он был настолько утомлен, что даже не заметил, что это был голос его друга. Джамба был жив! И звучал так, будто все было хорошо! Вся энергия внезапно вернулась в тонкое тело Пликли. Больше не было ни тревоги, ни усталости, терзавших его; только радость от того, что он нашел своего соседа по комнате. Он даже посмеялся над своей глупой ошибкой с номерами в «Заключении»; это был просто пустяк по сравнению с облегчением, которое наполнило два его сердца в тот момент. И смотрите, Джамба рассказывал одну из своих плохих, замечательных шуток! Пликли был просто очень, очень, очень счастлив. До тех пор, пока в трубке не послышался другой голос. Похититель изъяснился предельно ясно: или он получит остальные 624 эксперимента в качестве выкупа (разве их было не 625? Это меньше всего волновало Пликли), или они никогда не увидят Джамбу живым вновь. Они должны были ждать звонка, чтобы узнать, где будет место обмена. Все спокойствие Пликли разбилось вдребезги, и он заметил, что уже рыдал на полу и кричал: что же они будут делать? Как он может просто сидеть и ждать, зная, что Джамба находится в смертельной опасности? Но они больше ничего не могли сделать. Ничего. Его друг был в опасности, и он ничего не мог сделать. Плоргонарианцы не могут вынести одиночества, а Пликли никогда еще не чувствовал себя настолько одиноко. В прошлом, когда он хотел с кем-нибудь поговорить, рядом всегда был кто-то, с кем можно было хотя бы немного побеседовать. Но Нани и Кобра избегали его попыток, Лило была еще мала, и он не мог позвонить никому из своей семьи, потому что они бы даже не поняли, почему он так волнуется за квелтикванца-преступника. Стич был единственным, кто разделял его чувства, но он снова пропал, и никто не знал, где он может быть. Пликли поистине поразило, как сильно он скучал по Джамбе: как одиноко он чувствовал себя без него. Часы ожидания рокового звонка были самыми тревожными, тоскливыми, несчастными во всей его жизни. И это было достижением, потому что, по правде говоря, это было то самое чувство, преследующее Пликли еще со дня, когда он понял, что не может найти свое место. Не то чтобы он не любил свою семью, он дорожил ею! Его мать была изящной и гордой, и у нее всегда было верное решение, а его отец, что ж, он был таким мужчиной, каким хотело видеть его общество: ответственный, трудолюбивый, сильный, образцовый гражданин, которым его семья могла гордиться. Пликли не был уверен, любили ли его родители друг друга (у них был брак по договоренности, и они оба были очень сдержанными и избегали даже находиться рядом слишком близко), но они безмерно уважали друг друга и воспитали своих детей по самым высоким стандартам. Пиксли была их маленькой принцессой, Бартли — их счастливым ангелочком, а Пликли… Венди Пликли должен был стать их наследником, их образцовым мальчиком, который вырос бы в храброго воина и преемника своего отца. Но он никогда не был таким, даже в детстве. Он был беспомощным, слабым и трусливым. Таким разочарованием он был, как и всегда. И лучше не стало. Маленький Венди не только отставал от своих брата и сестры, но и проявлял слишком много интереса к некоторым вещам Пиксли. Он хотел играть с ее игрушками, носить ее одежду и так же вычурно украшать свою комнату, как и она. Конечно, это было неприемлемо; он был мальчиком, и его родители следили за тем, чтобы он и вел себя как мальчик. Сначала Венди не понимал, почему на него так часто кричали, но это заставило его бояться проявлять интерес к чему-либо, только если это не было приемлемым для него. Он начал прятать свои чувства, стал невероятно закрытым и потерял ту небольшую уверенность, что была у него раньше. У брата и сестры только начался пубертатный период, когда его отец погиб, оставив бедную мать в отчаянии и одиночестве, и хотя Пликли меньше всех был близок к нему (поскольку у них не было ничего общего), это было настоящим ударом для всей семьи; без помощи отца его мать переутомлялась, и у нее совсем не было времени, чтобы помочь кому-либо из своих детей справиться с их подростковыми проблемами. Пиксли, которая всегда была немного дерзкой и завистливой к своему брату (потому что он был самым старшим и должен был стать гордостью отца), пошла в крестовый поход, полный презрения, против него, чтобы доказать, что она была лучше, оставив Венди позади. И бедный Бартли, который был лучиком солнца и счастья, что идеализировал своего отца, не смог справиться с потерей и закрылся ото всех, и никогда больше не смог стать прежним. Снаружи они были в полном порядке (потому что никому из них нельзя было показывать, что это не так), но в душе были сломлены навсегда. Венди смирился с тем, что он никогда не сможет соответствовать своему имени, поэтому попросил, чтобы его называли «Пликли». Не имея семьи, к которой можно было обратиться, он пытался искать утешения среди других учеников, но так как он не мог полностью спрятать свои странности, он получал от них только насмешливые взгляды и жестокие оскорбления. А когда он еще и почувствовал влечение к другим мальчикам, это было уже слишком. Он несколько раз подумывал о том, чтобы покончить со всем этим. Но это разбило бы сердца его матери, а Пликли любил ее слишком сильно. Вместо этого Пликли сконцентрировался на учебе и забыл о боли, пока все это не было похоронено под грудой театральных жестов и фальшивого смеха. Иногда он чувствовал себя так одиноко, что хотел плакать, но у него хотя бы всегда была возможность отогнать чувства, поговорив с кем-нибудь на другие темы. Но не в этот раз. В этот раз у него не было иного выбора, кроме как впервые послушать собственный голос в голове, и это было самое ужасное чувство, которое Пликли когда-либо испытывал. Словно черная дыра, пожирающая его из груди живьем, словно глухой звук, гудящий в его голове, словно его тело вот-вот рухнет на пол и разобьется на осколки. Все его тени вернулись к нему за раз: разочарованные голоса родителей, жестокость в глазах его сверстников, презрение его брата и сестры, его тревога, его вкусы, его неудавшаяся карьера, влечение, которое он не должен испытывать, его дом, его жизнь, его чувства, его недостатки. Его стало пошатывать взад и вперед, и он почувствовал такое головокружение, что задумался, не потеряет ли он сознание прямо на месте. Телефонный звонок вывел его из транса, и Пликли вскочил, чтобы взять трубку, благодаря каждого существующего бога за возможность перестать думать. — Это он звонит! Это он! Я возьму! Я сейчас подойду! Все прошло довольно плохо (Компания «Удивительные пояса» выбрала самый худший момент, чтобы позвонить), но этого было достаточно, чтобы он оправился и снова стал самим собой. Тем собой, который почти не обращал внимания на свои чувства, который был достаточно спокоен и собран, чтобы спасти Джамбу. Да, теперь он был тем Пликли, в котором сейчас нуждалась его охана. После того, как похититель назначил место обмена, Пликли и Кобра взяли контейнер с экспериментами и направились к маяку, где кошмар наконец закончится. Конечно, отдавать 624 маленьких монстра врагу было не самым идеальным исходом, и похититель действительно звучал как кто-то, кому не хотелось бы передавать власть, но разве у них был выбор? Джамба был в опасности, и его спасение было тогда единственной вещью, что имело значение. Если им придется отдать эксперименты, какая разница; Пликли с радостью бы пожертвовал своей собственной жизнью, чтобы спасти друга. Худшие сценарии, которые он мог придумать, проносились в его голове, где ученый мог быть измучен, избит, ранен или хуже всего: мертв. Чтобы отвлечься, он сосредоточился на маяке. А когда это перестало работать, он безуспешно пытался подтолкнуть Кобру к разговору. Нужно было что-то, что помогло бы ему держать себя в руках, еще немного, только до тех пор, пока он не увидит Джамбу. К счастью, корабль злодея прибыл как раз вовремя, и к нему вернулись силы, в которых он нуждался. Доктор-грызун оказался крошечным, но Пликли все равно не осмелился бы заговорить, если бы нетерпение не было слишком сильным, чтобы игнорировать его. — Джамба у вас? Это мой вопрос вам, сэр. — Тащи сюда четырехглазого толстяка! — закричала песчанка, и оба сердца Пликли одновременно остановились, стоило знакомому силуэту показаться в дверях корабля. Это был Джамба. Он был здесь. Он был жив. Казалось, с ним было все в порядке. И Пликли был так счастлив, что на мгновение весь мир, кроме Джамбы, перестал существовать.