Одинокие вместе

Время замерло для Джамбы и Пликли, и все в мире перестало существовать для них, кроме губ друг друга. Джамба был удивлен, даже озадачен. Квелтикванцы не целовались, не так, но ученый был достаточно ознакомлен с культурой землян и плоргонарианцев, чтобы понять, что это значило. Боясь, что даже едва заметный жест заставит Пликли остановиться, Джамба старался не делать ни малейшего движения. Он позволил себе только прикрыть глаза, сосредоточившись на теплоте поцелуя, что, казалось, длился вечность. Пликли опомнился первым и медленно отстранился, распахнув глаз и несколько раз быстро поморгав. Только в тот момент, когда Джамба, все еще чувствующий легкое головокружение, посмотрел на него, плоргонарианец осознал, что они сделали. Что ОН сделал. — Прости! — промямлил тонкий пришелец, тревога охватила его. Он сделал несколько шагов назад. — Я-я не знаю, зачем сделал это, мне о-очень, очень жаль! Я… — он попытался оправдаться, но его голову переполняли мысли, и в то же время ничего не приходило на ум. — Понравилось… — произнес Джамба вместо него, в глазах у него затуманилось, а голова кружилась. Пликли не мог поверить тому, что услышал, продолжая нести чушь, нервничая все больше и больше с каждым словом. — Просто ты собирался улетать! А я… я не х-хотел этого, я знаю… я знаю, что ты поступил п-плохо, но ты не можешь бросить нас! Ты не м-можешь бросить меня! — он почувствовал, как надломился его голос, когда глаз наполнился слезами. — Прошу, не уходи, я… мне так жаль, я не должен был делать этого, н-но… но… — Почему нет? — спокойно спросил квелтикванец. Пликли был ошеломлен. Джамба смеется над ним? Это же очевидно! Он только что ПОЦЕЛОВАЛ мужчину. В ГУБЫ. Это обязана была быть шутка. — Я знаю, что ты не… тебе не… — Пликли разрывался на части, его слова становились все более и более бессвязными. — Ты… Я… боже, прости… — Не нравится Пликли? — догадался Джамба. Пликли не смел взглянуть на него. — …Не нравятся мужчины? — снова попытался он. Ученый мог только предположить, что задел больную тему, потому что тонкий пришелец начал тихо всхлипывать, обнимая себя, и его слезы капали на холодный пол. Он выглядел таким маленьким и хрупким, что Джамба боялся даже дотронуться до него; казалось, плоргонарианец мог запросто разбиться. Пликли не мог перестать плакать. Он сделал это; он наконец все разрушил. А все потому, что он был глупым, слабым, бесполезным нытиком, который не мог контролировать свои действия. Он позволил своим чувствам завладеть им, и теперь Джамба будет ненавидеть его и расскажет остальным его секрет, и все узнают, что он гей. Его бедная семья не должна была терпеть такое недоразумение, как он; Пликли действительно заслужил, чтобы его ненавидели и навсегда стерли из своей жизни. Никто никогда не заговорит с ним снова. Может, ему стоило рвануть на какую-нибудь изолированную планету, чтобы никто больше не тратил свое время, думая о жалком, ужасном Пликли. Он был ошибкой, ошибкой, ошибкой. И, конечно, он еще и разрушил свою дружбу с Джамбой, ведь только в этом он был хорош: в том, чтобы все разрушать. Его друг считал его отвратительным, Пликли был уверен в этом. Гений либо посмеется над ними, либо плюнет на него, и он заслуживал этого. А затем Джамба улетит, конечно улетит, потому что никто в здравом уме не захотел бы находиться рядом с таким мусором, как Пликли. Он заслуживал этого. Он заслуживал всего того, что произойдет, потому что все, что мог Венди, это быть неудачником. Джамба смотрел на несчастную фигуру перед собой, и невыносимая боль росла в его груди. Маленький пришелец был разбит, он только и бормотал извинения снова и снова и не реагировал ни на что, всхлипывая, будто был готов растаять в слезах. Джамба никогда не видел ничего подобного, и это по-настоящему ранило его. Он хотел обнять Пликли, снова поцеловать его, сказать, что все будет хорошо; что Джамба был рядом ради него. Но ученый не был уверен, что это было хорошей идеей; теперь было очевидно, что бывшего агента пожирала вина уже черт знает как долго, и поцелуй в его уязвимом состоянии мог вызвать только больше тревоги, вместо того, чтобы успокоить его. Джамба никогда не утешал никого раньше, но он отчаянно хотел облегчить боль хотя бы немного. Поразмышляв, как лучше поступить, он решил действовать напрямую. — Ты не такой, — мягко произнес квелтикванец, приблизившись к Пликли, только чтобы тот заметил его присутствие. — Ч-что?.. — Отвратительный. Это не так, — продолжил большой пришелец, нежно глядя на него. — Об этом же думал Пликли, да? — Но… — Пликли слегка приподнял голову, недостаточно уверенный, чтобы взглянуть на Джамбу. Джамба пытался его утешить? Может, это был просто розыгрыш. — Я остаюсь. Никому не расскажу секрет, обещаю, — говорил он так нежно, как ему позволял его голос. — Ты можешь быть спокоен, мой маленький. Все хорошо. — Но на Плоргонаре… — Пликли попытался возразить, но у него не получилось прозвучать достаточно убедительно. То, как его большой друг смотрел на него, было так мило… — Это не Плоргонар, — Джамба произнес это немного грубее, чем ему бы хотелось, но это было важно. — Джамба считает Пликли привлекательным. Всегда считал, с первого дня на Земле. Не волнует поцелуй; хотелось бы большего. Это было немного фривольно, возможно, но признать физическое влечение было гораздо проще, чем другие чувства. По крайней мере, для Джамбы. Пликли попытался сказать что-то, но не нашел слов. Он снова начал тихо всхлипывать, впервые подумав о том, что все это и то, каким искренним был Джамба, могло быть реальностью. Он не мог заставить себя поверить в это, но ему очень хотелось. Когда большой пришелец подошел к нему, плоргонарианец просто прислонился к его большой груди, его переполняло слишком много эмоций. Джамба положил свою большую руку на плечо друга так осторожно, как мог, не прерывая тишины. Никто из них не мог сказать, сколько времени прошло или в какой момент Пликли обернулся и уткнулся лицом в объятия Джамбы. Никого из них это не волновало. Только непрекращающиеся всхлипы плоргонарианца отдавались эхом по комнате, тихие, но ранящие, как нож. Когда маленькая фигура на груди квелтикванца снова начала бормотать бред, он понял, что Пликли уже не было в этой реальности. Его крошечное тело не могло вынести все события этого дня. Джамба осторожно похлопал своего друга по плечу, отчего тот поднял свой милый глаз на него. — Пошли, — чуть ли не шепотом сказал гений, беспокоясь, как бы не испугать своего соседа по комнате. — Тебе нужно отдохнуть. Пликли ничего не ответил. Он выглядел потерянным и напуганным, а глаз был широко распахнут и будто пытался уследить за вещами, которые ему начали мерещиться. Джамбе было ужасно видеть его таким, но плоргонарианец не собирался приходить в себя в скором времени, и ему нужно было поспать и восстановиться после пережитого опыта. Ученый бережно провел своего друга от космического корабля к погруженному в тишину дому, пока Пликли что-то бормотал всю дорогу и слушался простых команд. Войдя в их комнату и прикрыв дверь, Джамба усадил зеленого пришельца на кровать, стараясь не трогать его. — А теперь, мой маленький одноглазый, ложись и отдыхай, — мягко произнес ученый, укрывая Пликли одеялом. Плоргонарианец был все еще в своем платье, но ничего, чтобы не побеспокоить своего друга, с этим Джамба поделать не мог. — Спокойной ночи, — прошептал он, взбираясь по лестнице на свою собственную кровать. Он тоже решил не переодеваться и просто пялился в потолок, прокручивая в уме произошедшее. Ладно, что, ради Флаксусовой войны, это было? Значит, он нравился Пликли? То есть, в романтическом смысле? Это было очень неожиданно. Джамба был не самым хорошим образцом своей расы; он знал это. Он был низким, лысым, толстым, неуклюжим и несносным. Но более того, он был плохим человеком. Плохим человеком, который не заслуживал быть любимым кем-либо, особенно Пликли! Конечно, Джамба замечал, как Пликли любил быть рядом с ним, но это не было чем-то особенным. Да, Пликли готовил отдельные блюда для него, если еда была слишком жесткой, чтобы ему не приходилось жевать, Пликли был готов помочь с любым крохотным дельцем, Пликли всегда искал его одобрения, Пликли не ложился спать допоздна в дни общественных работ, чтобы приготовить для него горячую ванну и вкусный напиток к его возвращению, Пликли хвостиком следовал за каждым его шагом, глаз Пликли сверкал каждый раз, когда они разговаривали, его милые маленькие щечки слегка розовели… Ой. Предстояло много о чем подумать. Но это была проблема на завтрашний день.