Одинокие вместе

Пликли чувствовал себя довольно неловко, пытаясь научить кого-то целоваться. Не то чтобы у него самого было много опыта. Но и первым этот поцелуй для него не был. Бартли не соврал, когда упомянул, что для девушек их родной планеты Пликли был очень даже привлекательным; он пользовался их вниманием и даже имел несколько подруг на счету, не учитывая те разы, когда он пытался (но безуспешно) сделать себя гетеросексуалом насильно. Эти отношения никогда не длились долго и не заходили слишком далеко, но Пликли умел целоваться. Но уметь целоваться и учить кого-то целоваться — две совершенно разные вещи. Сперва это было ужасно неловко. Душа покидала его тело каждый раз, когда Джамба приближался к нему, и зеленый пришелец пытался избегать его настолько, насколько возможно избегать кого-то, с кем живешь в одной комнате. Шли дни, а Джамба все не поднимал эту тему снова, и почему-то от этого становилось только хуже. Пликли искренне надеялся, что квелтикванец забыл об обещании, несмотря на сильное, полностью захватившее его мысли желание самому поговорить об этом. Но ожидать, когда проблема решится сама собой, — не в стиле Джамбы. — Пликли, — сказал фиолетовый пришелец своему соседу по комнате одной ночью, прежде чем взобраться по лестнице на свою кровать. Они не разговаривали друг с другом несколько дней, и плоргонарианцу показалось, что его сердца сейчас выпрыгнут из груди, как только он снова услышал низкий голос. — Наша сделка все еще в силе? Пликли промолчал. — Понимаю, — в голосе ученого послышалась горечь, но он был готов смириться. — Слушай, не хочу заставлять маленького делать то, что ему не нравится. Но у меня есть подозрения, что ты все же хочешь. — Да, да, хочу! — Пликли понизил голос, опасаясь, что их услышат. — То есть, конечно хочу, я… Я просто… Просто не знаю, с чего начать. — Практика кажется хорошим методом, — Джамба пожал плечами. Плоргонарианец чуть не сошел с ума, увидев, как его большой друг наклонился к нему, сократив расстояние между их лицами так, что их губы теперь разделяло всего несколько сантиметров. Но Джамба не поцеловал его, а стал терпеливо ждать, когда Пликли сам сделает первый шаг. Это был такой уважительный и тактичный жест со стороны кого-то, чьим любимым занятием было сеяние хаоса, что Пликли даже понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, что происходит. Но глаза Джамбы были так прекрасны, и пах он так хорошо, и его кожа выглядела такой мягкой, и вел он себя так нежно… Пликли поддался искушению и чмокнул своего партнера в губы разок, другой, пятый, а затем прошептал: «сделка все еще в силе». С того момента Пликли словно находился во сне. Зеленый пришелец пытался обдумать все тревожащие его на протяжении последних месяцев мысли, и было еще много вещей, к которым он не знал, как относиться. Иногда он спрашивал себя, сможет ли когда-нибудь простить Джамбу за то, что тот хотел сделать, но на этот вопрос он хотя бы знал ответ. Теперь, когда Пликли понял, как больно было его другу, он наконец осознал, какие именно события заставили его прибегнуть к столь крайним мерам, даже если это было неправильно. А Джамба осознал свою неправоту еще до того, как совершил ошибку; он жалел об этом больше всего на свете и изо всех сил старался все исправить, чтобы Пликли не смог держать на него обиду слишком долго. Джамба заслуживал еще одного шанса. В свою очередь, он был единственным, кто когда-то дал шанс Пликли. Несмотря на то, что они были взрослыми, новые условия заставили их обоих чувствовать себя легкомысленными подростками под чарами первой влюбленности. Каждый раз, когда они оставались наедине, Джамба лукаво улыбался, напоминая Пликли об их сделке и, хоть это и заставало плоргонарианца врасплох, он никогда не был против. Иногда на корабле, иногда в их комнате, если никого больше не было дома, они неловко целовались в перерывах между хихиканьем и невинными касаниями, неуклюжие и неопытные. Джамба был хорошим учеником и быстро во всем разобрался, а спустя несколько недель Пликли стало достаточно комфортно, чтобы садиться своему другу на колени. Рядом с большим квелтикванцем он чувствовал себя в безопасности, и его грудь болела от счастья. Поцелуи Джамбы и так были приятными, но стали еще лучше, как только фиолетовый пришелец обнаружил, что может слегка покусывать губы Пликли, вызывая этим его тихие стоны. Плоргонарианец был искренне изумлен тем, что такое существо, как Джамба, состоящий из мышц и грубой силы, мог быть таким осторожным и нежным. Конечно, ведь многие года работы с хрупкими запчастями в лаборатории одарили ученого точностью ювелира, и он с удовольствием пользовался своими умениями в этих авантюрах. — Есть, эм… такая штука, которую люди делают своими языками, — как-то промямлил Пликли, стараясь избегать взгляда партнера. Еще через несколько месяцев зеленый пришелец наконец мог сидеть рядом с Джамбой, не теряя самообладания. Однако каждый раз, когда он предлагал новую идею для поцелуев, его снова накрывала тревога. — То есть, языком, в твоем случае, — продолжил Пликли. — Они… как бы сказать… соприкасаются ими. Языками, друг с другом, не руками — это было бы странно. — Звучит весьма грязно, — ответил Джамба, тихонько фыркнув. И как же Пликли любил эти маленькие фырканья, когда Джамба смеялся!.. — Да, так и есть… Но это не так плохо, как звучит, честно! — Неужели он пытался уговорить ученого? Пликли не был уверен и не хотел думать об этом. — Просто… приоткрой рот, хорошо? И не двигайся. Это выглядело довольно нелепо: тонкий плоргонарианец, неуклюже пытающийся показать квелтикванцу с большим ртом, что такое французский поцелуй, но для них это было прекрасно. Пликли никогда не мог насытиться холодной кожей своего партнера, его тонкими губами, осторожными руками, милыми маленькими ушками. Каким бы плохим ни был этот поцелуй, в тот момент, когда два пурпурных языка плоргонарианца коснулись голубого языка Джамбы, гений не смог удержаться и замурчал. Даже скорее не от контакта (едва ли он был), а от того, насколько близко они были друг к другу, и насколько близко Пликли был к нему. — Ты мурчишь?.. — спросил зеленый пришелец с едва заметной насмешкой в голосе. — Да? — ответил Джамба слегка смущенно, но быстро опомнился. — А ты нет? — Нет, обычно нет, мой вид не мурчит… — Пликли задумался на секунду. — Но мне нравится. Ты как большой котенок. — Без передразниваний, — квелтикванец взял своего другая за плечи. — Посреди важного урока, да? Пликли не собирался жаловаться. Ко Дню Святого Валентина они уже исследовали рты друг друга намного больше, чем плоргонарианец был готов признать. До сих пор это была просто забавная сделка, и все оставалось на своих местах, кроме пары скрытых от мира поцелуев. Но даже этого было слишком много: Джамба учился заботиться о близком человеке с нуля, а Пликли с трудом верил, что может позволить себе такого рода отношения. Поначалу зеленый пришелец несколько раз даже думал о том, чтобы все прекратить и положить конец их дружбе, но на этом подобные решения и останавливались. Он никогда не чувствовал себя таким счастливым и любимым с тех пор, как был подростком. Все, что позволяло ему быть ближе к своему другу (парню? О, Пликли не мог и ПОДУМАТЬ об этом слове), стоило того. — Знаешь, — произнес плоргонарианец, когда они были на корабле, обнимаясь на кровати. Пликли был в своем костюме гейши, не переодевшись после танцев по случаю праздника, но все еще гордясь тем, что один из друзей Лило нашел его красивым. — Забавно, как ты настаивал, что человеческий мальчик не мог влюбиться в меня, а сам… — А, достаточно слов, — смеялся над ним Джамба. — Это ты хотел сохранить все в тайне. А маскировка под земную женщину все такая же неубедительная, как бы Пликли под ней ни выглядел. — Грубиян, — плоргонарианец надулся, а затем прикусил губу. — Ты… думаешь, я не должен носить женскую одежду? Да, я говорил, что это только ради маскировки, но… — Нет, нет нет! Пожалуйста, носи! — Джамба не очень хорошо проявлял свои эмоции, но он знал, что это была очень деликатная тема. — Пликли должно быть плевать на то, что злой гений, или кто угодно, думает об одежде. Это твое тело. — Это многое значит для меня, — плоргонарианец прижался к груди своего партнера, и тот приобнял его одной рукой. Джамба в прошлом не любил объятия, но Пликли был таким теплым и мягким и его присутствие наполняло гения светлым чувством. — Возможно, не стоило смеяться над этим. Позволь мне извиниться, — игриво ответил ученый. Пликли открыл было рот, чтобы возразить, но не смог ничего произнести. На самом деле, он даже и подумать ни о чем не успел. Джамба провел по спине своего друга пальцем и, прекрасно зная расположение главного нерва, начал слегка надавливать на это место медленными круговыми движениями. Пликли только ахнул, тая от прикосновения и закатив глаз от удовольствия. Мышцы спины были связаны с нервами всего его тела, и Пликли чувствовал, как электрические волны прошлись по каждой клеточке, невероятное чувство росло в его груди. Джамба усмехнулся, прижав маленькое тело к себе. Для Пликли это было подобно раю. Он жил на тропическом острове, наслаждался своими увлечениями, окруженный людьми, которые любили и принимали его, а теперь каким-то образом обнимался с тем, в кого был влюблен на протяжении нескольких лет. Все должно было быть просто идеально, но где-то в глубине души его все еще тревожил уродливый голос, осуждающий шепот, тень его самоненависти, которая повторяла снова и снова: «Это неправильно. ТЫ неправильный». Казалось, голос никогда не затихнет. Он делал Пликли таким неуверенным, испуганным и полным тревоги, совсем как в детстве, когда быть пойманным с помадой на губах было концом света. Отношения с семьей улучшились, но… признать свою ориентацию было подобно горе, которую он не готов покорить; было слишком сложно признать этот факт о себе. И как бы он ни старался игнорировать этот голос, он всегда заманивал его обратно в тьму собственного сознания, ужасающую и мерзкую. «Ты неправильный». Но по другую сторону всегда был Джамба: глаза Джамбы, улыбка Джамбы, низкий, нежный голос Джамбы. — Мой маленький… Мой маленький. Мой маленький. Как он мог хотеть остановиться, как он вообще мог думать о том, чтобы остановиться, если для Джамбы он был «его маленьким»? Пликли любил все то, что происходило между ними. Пликли любил Джамбу.