6 ноября, 2004 год
Я проснулась от плеска воды. Открыла веки, краем глаза заметила твой пустой взгляд и крепко зажмурилась. Рука на столе онемела, на щеке отпечатался рукав, на котором я заснула, а на рубашке осталось мокрое пятно от приоткрывшегося рта. — Я сделал тебе чай, — произнёс ты. — Завтрак на кухне. Зачарованный и тёплый. Я повернула шею, раздался еле слышимый хруст, когда позвонки вправились сами собой. — М-м, спасибо. Вокруг меня беспорядочно лежали медицинские журналы, один из них был открыт на странице с исследованием о магловском полицейском, у которого развилась полисистемная недостаточность органов. «Пациент примечателен тем, что, — сообщают врачи, — на протяжении долгих лет он множество раз подвергался Конфундусу во время непрекращающихся задержаний волшебников на местах магических преступлений». Локтем я подтолкнула книгу, и она скользнула по записям. — Ты уже поел? — Мне нужно ненадолго отойти. — Ты был одет в отглаженные брюки и пуловер цвета лесной зелени, полумесяц воротника поло подчёркивал его V-образный вырез. — Я не уверен, что смогу присутствовать на ужине в «Норе». — О, я уверена, что Гарри и Джинни будут разочарованы. — Я могла бы добавить и Рона, но знала, что ты не оценишь ложь. — Куда собираешься? — Надо привести в порядок кое-какие дела. — И они займут весь день? — Я посмотрела на часы. — Да, — выдохнул ты, поджав губы, — это будет долгий день. — Ты собираешься в магический Лондон? Ты моргнул и ответил: — Да. — Хорошо. — Я встала и двинулась к тебе, остановившись, когда между нами оставалось расстояние в одно предплечье. Я собиралась сжать твоё плечо, быстро попрощаться, но ты смотрел на меня — уголки глаз прищурены, — и я подумала: «Он собирается поцеловать меня? Сколько времени прошло с тех пор, как он в последний раз меня целовал?». Ты наклонился, а я подняла голову, но губы скользнули по щеке, холодно и мимолётно, и ты пробормотал: — Увидимся вечером. Ты подошёл к камину. Я прижала пальцы к щеке и в тот момент так сильно и необъяснимо скучала, что мне захотелось вернуть тебя, вцепиться пальцами в кашемир свитера и впиться в губы. Однако, когда ты скрылся из виду, всё, о чём я могла подумать: «Почему он не надел мантию, если собирается в магический Лондон?»***
Днём я заехала в больницу. После того, что случилось с доктором Марроном, я думала, что сама палата будет выглядеть по-другому. Когда маски оказались сброшены, я решила, что наконец-то увижу сцену такой, какой она и являлась: бомбой замедленного действия. Но всё осталось прежним. Папа спал, и его храп вклинивался в паузы между стуком маминого вентилятора. Яркий солнечный свет размыл и приглушил цвета телевизора. Два сердца отбивали ровный ритм на своих мониторах. Я смотрела в окно, когда вошла медсестра, — услышала её скрипучие туфли ещё до того, как увидела её саму, но, стоило моему взгляду скользнуть по женщине, она открыла рот от удивления. — Ой, — произнесла она, а затем закрыла рот и снова его открыла. — Кажется, я ошиблась палатой. Она поспешила выйти, засунув руку в карман брюк, как будто держалась за что-то. Я чуть не рассмеялась: для меня не было новостью, что медсёстры меня побаивались, но на самом деле я кричала только один раз. Элоиза, другая медсестра, вошла позже, когда я уже погрузилась в учебник. Мне пришлось поспешно перевернуть страницу, скрывая движущуюся диаграмму, где, словно гармошка, сжимались и разжимались бледно-розовые стенки лёгких. — Здравствуйте, Гермиона. Не ожидала вас здесь увидеть. — Сначала она подошла к маме и проверила датчики и трубки вокруг её тела. — Обычно вы не приходите по субботам. Я напевала, зажимая страницы большим пальцем, но не делая ни малейшего движения, чтобы перелистнуть их, надеясь, что она поймёт намёк. — Никаких планов на сегодня? — Нет, — сказала я, откашлявшись, — на сегодня нет. Я не могла вспомнить, когда в последний раз приходила в субботу. Даже после того как мы стали отдаляться друг от друга, мы всегда проводили субботу вместе. Я повернула голову, зарываясь глубже в подушку. — Драко, ещё так рано, ложись спать. — Если ты в ближайшее время не проснёшься, мы опоздаем. — Ты усмехнулся, проводя пальцем вдоль моего позвоночника. Я перевернулась на спину и приоткрыла один глаз, чтобы взглянуть на тебя. — Опоздаю куда? Сегодня суббота. Ты попытался стянуть простыню, и я потянула её обратно. — Это сюрприз. — Терпеть не могу сюрпризы. Я почувствовала, как ты улыбнулся мне в ключицу. — Этот тебе понравится. — Ты поцеловал меня в неё, а потом всё ниже и ниже, пока я совсем не забыла про сон. Элоиза больше ничего не сказала, двигаясь по комнате с исключительной эффективностью. Я попыталась продолжить чтение, но слова заплясали по странице, и тупая боль пронзила глаза. Медсестра проверяла жизненные показатели мамы, когда я уходила, её тело неуклюже нависло над лежащей на спине женщиной. Я взглянула на халат Элоизы цвета розовых азалий, подняв руку на прощание, но она стояла ко мне спиной, а у меня слишком пересохло во рту, чтобы что-то произнести.***
Дверь в «Нору» распахнулась ещё до того, как я закончила стучать, и тут же худые руки Джинни обхватили меня, сжимая чересчур сильно. — Гермиона, — воскликнула она, — как ты? — и отступила назад, оглядывая пустое место рядом со мной. — Где Малфой? — У него возникли кое-какие дела, о которых нужно позаботиться. — Джордж и Чарли прошли мимо, каждый из них оставил быстрый поцелуй на моей щеке и направился к кухне. — В субботу? — Джинни подняла взгляд, удивлённо сдвинув брови. Я издала неопределённый звук, и она сжала мою руку. — Всё в порядке. Тогда мы обязательно проследим, чтобы ты захватила что-нибудь со стола домой. На кухне состоялся ритуальный обмен объятиями и поцелуями, морщинистые руки Молли застыли на моих щеках, пока она ворчала над тем, насколько я исхудала. Никто больше не спрашивал, почему тебя здесь нет, и я испытала подобие облегчения. В ожидании ужина мы пили красное вино из кофейных кружек. В какой-то момент Рон и Джинни ушли накрывать на стол, а мы с Гарри остались, прислонившись к углу стойки и прижимаясь друг к другу плечами. — Как они там? — спросил он тихо. Я пожала плечами, покачивая кружку и наблюдая, как вино омывает керамический край. — С каждым разом всё хуже. — Мне очень жаль. — Он протянул руку и обхватил ладонью моё запястье. Я задержалась так на мгновение, а затем отстранилась, чтобы сделать глоток вина. — Мой коллега, — Гарри сделал паузу, прочистил горло, — он женат на магле. У его жены какие-то проблемы со здоровьем, и он сказал, что может дать мне названия больниц, если… — Его голос затих. — Спасибо, — сказала я, и мне хотелось, чтобы это звучало искренне, — но проблема не в больнице. Гарри поджал губы, но не стал настаивать, как и я. За ужином я несколько раз ловила на себе его пристальный взгляд, как будто он не совсем знал, что сказать. Во время затишья в разговоре Перси спросил о тебе. Я подносила ко рту вилку с пастушьим пирогом, и от этого вопроса поперхнулась и опустила руку. — Прости, Перси, ты не мог бы повторить? Он сидел на противоположном конце стола и улыбался, уголки его губ испачкались малиновыми пятнами от вина. — Я просто спрашивал, как дела у фирмы Малфоя. Она открыта уже пару месяцев, если я не ошибаюсь? На рынке сейчас довольно сложно. Судя по тому, что я слышал, слияний происходит не так уж много. Разговор за столом неловко затих, как будто все были смущены тем фактом, что они подслушивают. Горошина упала с вилки, и я смотрела, как она катится, чувствуя на себе взгляд Перси. Я открыла рот, чтобы ответить, но потом закрыла его. Я понятия не имела, как дела у фирмы, — даже не могла вспомнить, спрашивала ли когда-то об этом.***
В ту ночь ты вернулся домой поздно, тихонько щёлкнул входной дверью и резко остановился, разглядев мой силуэт на диване. — Мерлин, Гермиона, — ты вызвал Люмос и подошёл ближе, — почему ты сидишь в темноте? Живоглот оторвался от моего живота и, мурлыча, уткнулся головой тебе в бедро. — Я ждала тебя, — сказала я. — В темноте? — Когда я не ответила, ты нахмурился, но не стал настаивать. — Ну, вот я и здесь. — В холодильнике есть еда, я привезла немного из «Норы». Ты пробормотал что-то, чего я не разобрала, и направился на кухню. — Драко, — начала я и остановилась. — Гермиона. — Ты подражал моему тону. Я не могла сказать, был ли твой голос неохотно игривым или раздражённым; ты смотрел внутрь холодильника, жёлтый свет образовывал нимб вокруг головы. — Ты закончил то, что тебе нужно было сделать сегодня? — Да. — Ты вытащил контейнер с пастушьим пирогом, нахмурился и положил его обратно. — Как дела с фирмой? Тео не возражает, что ты почти всё время работаешь дома? — Мы партнёры, Гермиона. Он не мой босс. Он не диктует, что я могу, а что не могу делать. — Я знаю… Мне просто было интересно. Ты взял мясную нарезку и бросил её на стол вместе с буханкой хлеба. Я подумала о холодном пастушьем пироге. Тебе всегда он не нравился? Или ты просто хотел чего-нибудь полегче сегодня вечером? — Вам удалось найти клиентов? Ты хмыкнул, стоя ко мне спиной, и я наблюдала за отрывистыми и быстрыми движениями, когда ты ложкой вынимал горчицу из баночки. Хлюпающий звук звучал непристойно при слабом освещении. — И всё хорошо с финансами? — Что? — Ты застыл. — Перси упомянул, что на рынке сейчас всё сложно. — … Какое отношение чёртов Перси Уизли имеет ко всему этому… — … Я знаю, что требовались большие вложения. — Я взяла паузу, ожидая, что ты прервёшь меня, но этого не произошло. — И знаю, что ты планировал воспользоваться наследством, пока отец не… — Гермиона. — Твой голос был очень тихим. — Я не хочу говорить о своём отце. — Я просто хотела убедиться, что всё в порядке. — Слова рвались наружу, спотыкались друг о друга. — И всё. Ты немного помолчал, а потом повернулся ко мне лицом и впился пальцами в столешницу позади себя. — В порядке. Всё в порядке. — Хорошо. — Я кивнула. — Хорошо. Ты поднялся наверх, и я увидела, как в твоём кабинете зажёгся свет и из-под закрытой двери просочилась струйка золота. Не знаю, как долго я так просидела, вжавшись в диванные подушки, уставившись на дверь твоего кабинета, как будто это могло бы подсказать мне правильные слова. Когда ты, наконец, закончил и ушёл готовиться ко сну, я притворилась, что занята на кухне, дожидаясь, пока не буду уверена, что ты заснёшь. В дверях спальни я постояла мгновение, словно гостья, прежде чем войти внутрь и пройти в ванную; холод плитки неприятно отозвался в ногах. В комнате слабо пахло твоим гелем для тела, одежда была разбросана перед душем — именно там, где, я знала, она и будет лежать. — Для того, кто любит порядок, — я подняла твой свитер, оставив его висеть на указательном пальце, — ты ужасно забывчив, когда дело доходит до того, чтобы вспомнить, где находится корзина для белья. Ты повернулся, пальцы зависли над ремнём брюк, а потом ухмыльнулся и потянул за молнию. От медленного движения рук у меня вспыхнули уши, и я отвернулась, изучая бутылки с бальзамами и лосьоном после бритья на полке. — Для того, кто ненавидит находить мою брошенную одежду, — раздался мягкий звук столкновения ткани с плиткой, и я инстинктивно оглянулась, — тебе ужасно интересно смотреть, как я её снимаю. Я подняла твоё поло, сжимая воротник в руках. Взглянув на дверь, замерла, гадая, что бы я сделала, если бы ты проснулся и увидел, что я стою здесь. Что бы ты подумал? Жёсткие петли хлопка расплылись перед глазами, когда я опустила веки и уткнулась носом в рубашку, вдыхая скомканную ткань. Там не было ничего, только знакомый запах твоего одеколона: табак, цитрусовые и кедр. Ни следа духов. С облегчением я свернула одежду в тугой комок и запихнула в корзину. В постели я провела пальцем по твоему позвоночнику, едва касаясь кожи. Ты пошевелился, повернулся ко мне лицом, рот приоткрылся во сне. В лунном свете твоя кожа казалась почти фосфоресцирующей, и мне стало интересно, о чём ты мечтаешь.12 ноября, 2004 год
Последние дни казались насквозь пропитанными металлическим запахом крови. Интересно, ощущаешь ли ты то же самое? Мы можем не разговаривать друг с другом целый день; иногда я чувствую себя второстепенным персонажем в своей собственной жизни. Мы вместе ужинаем, а затем расходимся, каждый занимается собственными делами. Я была у тебя только раз после ремонта, просто чтобы полюбоваться книжными полками во всю стену, где ты расставил книги в алфавитном порядке. В перерывах между чтением я иногда подумывала о том, чтобы принести тебе чашку чая — две ложки сахара, немного молока, — но потом гадала, как всё пройдёт. Что бы я сделала после того, как ты поблагодарил меня за чай? Могла ли остаться, присесть на край стола и спросить, над чем ты работаешь? Даже в своём воображении я вижу, как твоё лицо еле заметно хмурится, как пальцы сжимают перо, слышу невысказанное: «Да, но не прямо сейчас», — в твоём стиле. Я рассказала об этом Сьюзен. Ты опоздал на наш сеанс, но я не переставала надеяться. Всегда верила, что ты появишься: ты не давал мне повода думать, что я ошибалась. Мы со Сьюзен сидели друг напротив друга, как будто ждали выхода из тупика. Я начала говорить, чтобы только она перестала изучать меня, а потом не смогла остановиться. — Гермиона, вы упомянули, что иногда чувствуете себя «второстепенным персонажем» в собственной жизни. Как вы думаете, почему так вышло? — На ней было нефритово-зелёное платье с какой-то шёлковой чёрной вставкой там, где вырез декольте опускался слишком низко. — Я не уверена, — сказала я. Она сжала перо так, что я занервничала. — Просто иногда мне кажется, что всё происходит вокруг меня, а не со мной. — Это интересное наблюдение. — Она наклонилась вперёд, и её блестящие чёрные волосы упали с плеч следом. — И вы можете сказать то же самое о своём браке? — Прошу прощения? — Вы когда-нибудь чувствовали себя «второстепенным персонажем» в своём браке? — она произнесла эту фразу без малейшей запинки, интонация была точной и чистой. — Я… Драко не эгоист. Правда, он не такой. — Я никогда не говорила, что это так. — Она наклонила голову набок. — Как вы думаете, почему вы увидели в моих словах такой подтекст? — Потому что, — я почувствовала себя насекомым под микроскопом, перевернувшимся на спину и дёргающим лапками в ярком свете ламп, — это звучало, будто тогда он главный, отвлекает всё внимание от меня, перетягивает его на себя. Но это не так, и я не хочу, чтобы вы так думали. — Почему вы не хотите, чтобы я так думала? — Потому что. — Я недоверчиво подняла глаза. — Для чего этот вопрос? Весь разговор выглядит так, будто это его вина, что мы здесь, но это не так. — Вы хотите сказать, что думаете, что это ваша вина? — Я говорю, что брак похож на уравнение, — она хмыкнула, услышав мои слова, но я проигнорировала это, — нужны правильные элементы, чтобы найти баланс, а благодаря мне появилась новая переменная. — Я прикрыла глаза. — Теперь уравнение превращается в неравенство, и мы здесь, чтобы попытаться это исправить. — Переменная, о которой вы говорите, — её голос смягчился, в нём послышались примирительные нотки, — это ваши родители, верно? — Я молчала, и она продолжила: — И вы думаете, что Драко остался прежним? Что другие части этого «уравнения» неизменны? Как вы думаете, ваши родители — единственная новая переменная? — Да, — сказала я и добавила: — нет, — и подумала о себе в ванной, нюхающей твою рубашку, как извращенка, почувствовала покалывание в шее. — Я не знаю. — Чего вы не знаете, Гермиона? Последовало долгое молчание. Солнце внезапно потускнело, бросив тень на лицо Сьюзен. Я подумала, что её можно считать красивой только при определённом освещении. — Драко не эгоист, — повторила я. — Но он… непроницаемый. — Непроницаемый? — Я никогда не знаю, — я прикоснулась к затылку, — о чём он думает. — И так было всегда? — Нет, не думаю. Драко крайне искусен в окклюменции, но он редко применял её на мне. — Когда вы почувствовали, что он стал «непроницаемым»? — Может быть, около полугода назад. Примерно, — голова пульсировала, за глазными яблоками снова рождалась тупая боль, — когда мои родители заболели, — она сделала пометку, перо метнулось по странице. — А были ли в тот период какие-либо другие значимые события? — Драко основал свою фирму. Совместно с другом детства. — Как вы отнеслись к этому? — Я была счастлива за него. Он замечательный, но мы оба знали, что министерство не наймёт его. — Но в целом это был спокойный период? — Было много стресса. Меня тогда только приняли на работу в министерство, а потом родители заболели, и пришлось взять отпуск. Драко начал работать подолгу. — Итак, вне работы как вы с Драко проводите время вместе? Чем вы двое занимаетесь? — Мы… мы не так уж много времени проводили вместе. Он часто бывает очень занят. — Работой? — Да, я думаю… Я не совсем уверена. Завтра он уезжает в командировку. На неделю во Францию. — И что вы думаете по этому поводу? Я пожала плечами. — Всё в порядке, я полагаю. Может быть, нервничаю. — Нервничаете? — уточнила она. Когда я не ответила, она попыталась снова: — Из-за чего вы нервничаете? — Я не уверена. — Вы беспокоитесь, что с ним что-то случится? Я покачала головой. Я знала, что ты сможешь постоять за себя. — Вы переживаете о том, что будете дома одна? Я откровенно рассмеялась над этими словами, и даже Сьюзен улыбнулась, как будто знала, насколько это нелепо, но затем её лицо смягчилось, она наклонилась и положила локти на стол. — Гермиона, вы доверяете своему мужу? — Я… — Слова сами собой пришли мне в голову, но я не могла озвучить их. Мне казалось, что в отношениях есть границы, и если пересечь одну из них, то вернуться назад будет невозможно: она навсегда останется там — призрачная отметина, напоминающая, что что-то незаменимое безвозвратно утеряно. — Продолжай, любимая. — Мы обе повернулись. Голос доносился из-за двери, откуда выглядывала полоска света из коридора. Мы смотрели, как дверь со скрипом открылась и твоя тень растеклась по полу. — Ответь на её вопрос. — Мистер Малфой. — Сьюзен встала, но не двинулась с места. Её голос звучал спокойно, хотя она сжимала в кулаке ткань юбки. — Это совершенно неуместно, так в… — … неуместно? Я тот, кто платит вам за «облегчение общения», но только что принял участие в том, что казалось крайне секретным разговором… — … то, о чём мы с вашей женой говорим, конфиденциально… — … конфиденциально? — Ты нервно рассмеялся. — Вы даже не удосужились закрыть дверь… — … это деструктивное и безответственное поведение… — … я понимаю, что это ваш дом и, может быть, вам просто очень удобно, но в целом это довольно сомнительная профессиональная этика, даже для ва… — Драко, — вмешалась я. Голос звучал высоко, в нём прослеживались отголоски паники, — как долго ты там стоишь? Твои губы сжались, руки сомкнулись в кулаки на бёдрах. — Достаточно долго. Так скажи мне, Гермиона, каков ответ на тот вопрос? Ты мне доверяешь? Мир, казалось, вращался. — Я … — Я взглянула на Сьюзен, но она всё ещё смотрела на тебя. Язык казался тяжёлым и толстым во рту. — Так в чём же дело? Ты думаешь, я развлекаюсь с Пожирателями смерти? — Что? Нет, конечно, нет… — …ваю занятия тёмной магией? Терроризирую домашних эльфов? — Драко, это совсем не то, что я имела в виду. — Ну и что же? — Ты стоял, прислонившись к дверному косяку, скрестив руки на груди. — Гермиона, — сказала Сьюзен, — вы не обязаны отвечать на этот вопрос. — Как будто, чёрт возьми, она это делает! — Ты вошёл в комнату, быстро и яростно ступая по деревянному полу. — Как будто, чёрт возьми, ей не нужно объяснить, почему она всё ещё не считает, что я заслуживаю доверия… — … вы не можете говорить Гермионе, что она может или не может чувствовать… — Тебя никогда не бывает дома, — внезапно сказала я. И ты, и Сьюзен повернулись ко мне. — Просто я… тебя никогда нет дома, и я не знаю, куда ты уходишь. — Я работаю на дому. Я всегда дома. — В прошлую субботу… — О, ради всего святого. Я знал, что ты расстроена, что я пропустил ужин у Уизли. — Бывают и другие случаи, когда ты уходишь, а я просто… Куда ты уходишь? Куда ты пропадаешь? — Я же сказал тебе. У меня была встреча. Мне нужно было закончить дела. — А на следующей неделе? — Мы уже говорили об этом. Есть крайне важный клиент, с которым мы с Тео встречаемся. Это связано с делами фирмы. — Ты всегда так говоришь, и я никогда не знаю, что это значит, — я сглотнула, — или с кем ты. Ты прищурился, а затем слегка приоткрыл рот и коротко чисто рассмеялся, но в голосе не было ни капли тепла. — Так вот в чём дело? Ты думаешь, я этим занимаюсь? Встречаюсь и трахаюсь с другими женщинами? — Выбирай выражения. — О, теперь тебе не нравится. Раньше ты не возражала, когда я шептал тебе это на ухо по ночам. А потом ты так звонко стонала… — Драко, — я подняла руку, — прекрати. Сьюзен растерянно посмотрела на меня, а я обхватила ладонью шею, чтобы скрыть пылающую кожу. Единственным звуком в комнате осталось твоё дыхание. Выдохнув, ты запустил пальцы в чёлку и очень медленно произнёс: — Было сложнее, чем ожидалось, основать фирму без помощи отца, — твой голос прозвучал резко на последнем слове, — его поддержки и руководства… Гермиона, я здесь стараюсь изо всех сил. — Драко, я… — И если ты действительно думаешь, что всё, что произошло… После всего, чем я пожертвовал ради тебя… Если ты действительно думаешь, что другая женщина может что-то значить для меня, — ты поднял глаза, издав что-то среднее между вздохом и усмешкой, — тогда ты не только не доверяешь мне — ты меня не знаешь. Мои пальцы неуклюже сжимали воротник блузки, оттягивая его так сильно, что я боялась, что бельё может порваться. Ты изучал меня, склонив голову набок. — Твоя проблема в том, что ты видишь только то, что хочешь видеть. Я облизнула губы. Не знала, что сказать. Как будто почувствовав это, ты кивнул, а затем исчез с хлопком.***
Ужинали мы не вместе. Я поставила тарелку для тебя, смотря на часы и прислушиваясь к звуку шагов на лестнице. Они так и не раздались; через час я наложила на тушёное мясо заклинание для поддержания тепла и поднялась наверх, пройдя мимо твоего кабинета. Под дверью можно было разглядеть движение тени, перемещающейся вперёд-назад по комнате. В постели я провела палочкой по воздуху, посылая поток искр в Живоглота, который выгнулся дугой и выпустил когти от удовольствия. Гадала, придёшь ли ты. Проснувшись, я опустила руку с палочкой на твою половину кровати: простыни под моим предплечьем были холодными, одеяло — аккуратно заправленным и нетронутым. На кухне меня ждала чашка чая, рядом с ней лежала записка. «Я вернусь в пятницу, — гласил текст, — координаты камина оставил ниже». В самом низу ты добавил: «Ты можешь связаться со мной в любое время». Чернила растеклись вокруг буквы «я», как будто ты хотел приписать что-то ещё, а потом передумал.