Шоемау
Была уже глубокая ночь, когда я подошёл к их лагерю. Среди густой листвы первым увидел небольшой костёр, сбоку стояли привязанные лошади. Сами мужчины спали недалеко от лениво полыхающего огня, укрываясь одеялами, но я увидел только два силуэта, видимо, третий стоит на посту. Моя догадка оказалась верной. Сейчас на посту темноволосый смуглый Саусар. — Ты уверен, что стоит туда идти? — шёпотом спросил у меня Яс, глядя на всматривающегося в ночь Саусара. Сам не знаю. После тяжёлого разговора с отцом, который состоялся сегодня днём, уже ни в чём не уверен наверняка. Услышав новость о том, что чужак провёл со мной брачную церемонию связывания на крови, отец пришёл в ярость. Другого я и не ждал, но я не мог не сказать ему. Мы долго ссорились, но всё сводилось к одному: мне придётся выбирать между гордыней мужчины и судьбой моего народа, которому необходим наследник. Отец отказался дать своё дозволение на брак с чужаком, чтобы он ни сделал для меня, и какими бы ни были его заслуги. Отец сразу решил, что Лик, обручившись со мной, замыслил таким образом стать вождём, подвинув прямого наследника. Он такого не допустит. Что же мне делать? Не могу вернуть его отцу, как неспособную родить сына жену. К тому же выходит, что раз он инициировал обряд — он муж, а я…! А-а-а! Одна мысль о моём новом положении сводит меня с ума. Мне надо убить его и стать снова свободным от брачных обязательств или меня изгонят из города без права на возвращение. Отец отречётся от меня, как от своего сына и наследника и назад дороги не будет. Они уже покинули город, но на мою удачу ушли недалеко, оставшись на ночлег неподалёку, прямо за холмами. Отец отпустил меня, повелев принять правильное решение и поскорее воротиться. Яс увязался со мной. Я не мог отказать ему, он мой самый верный и близкий друг. Ещё один человек, которого я взял с собой — Танай. Нужно его присутствие как переводчика, но пока что обойдусь и без них. Я подготовился к этой встрече. Хорошо всё обдумал и решил, что какие бы внутренние струны ни бередил во мне небесный взгляд Лика, мой народ важнее. Но с другой стороны, он спас мне жизнь. Но и я тоже, тогда на берегу. Всё упиралось в то, что он чужак. Будь он кем-то из моего народа, отец не был бы так категоричен. Если бы тот же Яс однажды попросил у него меня в мужья, он, конечно, не обрадовался бы, но не давал мне такого тяжёлого выбора. Рано или поздно он принял бы его, смирившись с моим решением и отсутствием наследников. Возможно, он заставил бы меня взять ещё и жену, которая всё же родит наследника. Но сейчас выход один. Лик должен умереть, чтоб я был свободен. Но всем своим существом этому сопротивляюсь. Мой внутренний конфликт разгорелся сильнее, едва мы приблизились к лагерю. Сердце громыхает в груди, когда я выхожу в круг света от костра, иду навстречу Саусару.Саусар
Сын вождя варваров. Мне казалось, они попрощались ещё днём. Может, решил пойти с нами на почве того, что они побратались? — Ночи тебе, Шоемау, — приостанавливаю его, хочу убедиться, что он безопасен, мало ли что. Он не поймёт, но, по крайней мере, я смогу бегло оглядеть его на наличие оружия, — что ты тут забыл?Шоемау
Не даю ему прикасаться к себе. Не позволю даже коснуться своего синего плаща, что укрывал меня до земли. — Отойди от меня. Не смей трогать! Это может сделать только муж. Сегодня первая ночь, — пусть он ничего не поймёт, но мой тон красноречив — не приближайся, я не в себе. Лучше не гневи меня! Вижу, что Лик уже проснулся, и шумлю сильнее, привлекая его внимание.Лик
Проснулся от шума. Но вполне вовремя: пора сменить Саусара на посту. Что там творится? Приближаюсь и различаю фигуру Шоемау, плотно укутанную в плащ. Вопросительно смотрю на Саусара. — А я откуда знаю, чего он припёрся? Бузит на меня, не даёт досмотреть, явно чего-то скрывает… — пожал плечами воин. — Ладно, иди поспи, я тут разберусь. — После инцидента в доме Шое, нам стоило с ним разговаривать с глазу на глаз и постараться объясниться, насколько это возможно в нашей ситуации. — Да я могу и остаться. — Нет, я справлюсь. И Саусар безропотно отходит. В нём всегда было достаточно рассудительности и покорности, он не любит открытые конфликты и не своевольничает, и даже будучи моим другом, да ещё и старше по годам, всё равно осознаёт мой статус. Когда он ушёл, вопросительно смотрю на Шоемау. — Ну, что случилось?Шоемау
Меня не смущает, что здесь были его первые мужья. Мне нечего стыдиться, моё тело безупречно. Тем более, что мне лишь надо увлечь его собой, чтоб уединиться и…убить. Потом вернусь за остальными, тут мне поможет Яс… трубка с дротиками наготове, если не совладаю с тем же здоровяком Туском, он поможет его усмирить. Но уверен — справлюсь и сам. Я готов. Пока мы шли, попросил Таная научить меня нескольким словам и коротким выражениям, которые хотел сказать при встрече с Ликом. Медленно подхожу к нему, не спуская с него взгляда. Надеюсь, не увидит в нём лишнего. Сейчас мне надо подавить в себе всё, кроме жажды убивать, но мой инстинкт охотника подавляло иное. Я смотрю на него и мои колени подгибаются, я хочу прикасаться к нему, владеть им, слышать его бархатистый низкий голос, пусть даже я ничего не понимаю. Стягиваю с себя плащ. Голубая, словно ясное небо ткань приятно ползёт по моим обнажённым плечам и смазанному маслом торсу, спадая к ногам. Почти наг, не считая плетёной струящейся повязки из бусин, едва ли прикрывающей моё естество, обозначая его величину весьма доходчиво. Мои волосы собраны на затылке в высокий хвост и украшены тонкими косичками и широкой золотой заколкой. На мне много золотых украшений, указывающих на высокий статус и сейчас, всё это великолепие переливается в свете потрескивающего костра. Перешагиваю через плащ и подхожу ближе, вижу, как блестят его глаза. Не без труда произношу заученное ранее: — Я готов быть третьим мужем для ты. Сегодня у мы первая ночь. Возьми меня. Слышу, как где-то за моей спиной кто-то подавился и от натуги громко пустил ветра. Понятно, Туск уже тоже не спит. Тем лучше.Лик
Стою в оцепенении, мои глаза, должно быть, заняли половину лица от удивления. — А я тебе говорил, что мужики у них стра-а-анные. — Хохотнул Туск, чем вывел меня из ступора. — Т-ты чего, Шое… мау… Какие ещё мужья для ты? — Я попятился от него, споткнулся о корень дерева и чуть не угодил гузном в костёр, но тут же вскочил на ноги, Туск ржёт в одеяло, Саусар, с интересом истинного ценителя, наблюдает за происходящим, как-то оценивающе глядя на Шоемау. Мне жутко неудобно. Я беру Шоемау за локоть и наскоро увожу подальше от зрителей, туда, где потемнее и поглуше. А, чуть не забыл его плащ… Накрыть скорее. Срамота! — Ты что! С ума сошёл?! — шепчу ему, пытаясь понять, к чему он вообще устроил такое жуткое представление, опозорил себя перед моими друзьями. Он! Сын вождя пришёл предлагать мне своё тело, словно какой-то раб для услад. Нет. У моего народа это позорно, но я знал и те, у коих это норма. Например, у эллинов, я слышал, юноши сношались со взрослыми мужами ради забав. У персов для этого держали рабов, к тому же их кастрировали подчистую… а он, смотрю, вовсе не обделён природой. Пф… куда смотрю?! Запахиваю плащ на нём. Он обескуражен, да чего там, может, даже слегка… напуган?Шоемау
Всё как я и предполагал. Он шокирован и смущён, осталось недолго. Снова скидываю плащ, показываю ему свою руку, на которой хорошо виден порез. — Муж. Утром ты взять я в мужья, — показываю движения, что он сделал, когда прикасался рукой к губам и сердцу, подхожу к нему и кладу руку ему на грудь. О, как он взволнован, сердце так и норовит выскочить из груди. Тоже волнуюсь. Нож у меня в волосах, в высоком хвосте, осталось лишь подобраться поближе, и когда он забудется — вонзить лезвие ему в шею. Так он не сможет позвать на помощь друзей. Всё просто. Мои руки ложатся на его мужественные крепкие плечи, забываюсь… не соображаю… вопрошающе тянусь к его губам, накрывая их своими. Это какое-то безумие! Почти набрасываюсь на него, увлекая на землю за собой и крепко сдавливаю голыми бёдрами, дыхание срывается в сладкий стон, и я уже не принадлежу себе. Этот чужак поработил мой разум и волю. — Лик, — шепчут ему мои губы.Лик
Что?! — ЭЙ, мм… ты… мм… — он затыка́ет мне рот поцелуями, крепко держит меня под собой. Я даже… позор! Я чувствую, как к моим чреслам приливает жар. НЕТ! Резко отрываю его от себя. — НЕТ! Это ошибка! — пытаюсь смотреть в глаза, достучаться до его разума, но, кажется… я теряю свой. Стоп. Нет… нет… я не какой-нибудь там перс, а он не раб! Пытаюсь успокоиться, осторожно ссаживаю его с себя, пока тело, так бурно отреагировавшее, не выдало ему моей позорно возникшей похоти. Помешательство, просто помешательство. — Послушай, я не муж! Ты меня понимаешь? Друг, — показываю порез, жесты, губы, грудь. — ДРУГ! БРАТ! НЕ МУЖ! У нас нет муж и муж! — стал объясняться на таком же ломаном языке. И когда он успел так выучить мой? Шоемау Незнакомые слова. Их я ещё не знаю, но знаю другой язык. Его тело мне говорит обратное. Он меня желает! А я думал, что в нём не шевельнулось ничего по отношению ко мне, не видел в его глазах даже тени ответного чувства. И всё же… одно дело, любовь, и другое — желание. Злюсь. Значит, он всё же не возлюбил меня, когда брал себе в мужья. Как же так? А остальных он тоже не любит? Моё терпение кончилось, и я напал на него. Но на этот раз без поцелуев. Вжал в землю и потянулся к своим волосам. Нож выскользнул легко и вот я уже прижимаю лезвие к его кадыку, как и он некогда держал острую кость возле моей шеи. Теперь мы поменялись ролями. — Прости, — ещё одно слово, которое запомнил на его языке. Моё лицо перекосило от боли, никогда в жизни не было так тяжело, как сейчас. Даже когда скончалась матушка. Рука дрожит, отказываясь слушаться, но скрипнув зубами, я собираю всю свою волю в кулак, готовясь нанести этот удар. В висках оглушающий пульс. Давай! — Шоемау, — шепчет он хрипло моё имя. Смотрю широко распахнутые глаза и понимаю… не могу этого сделать…просто не могу. И разжимаю хватку, безвольно отшатываясь от него, ругаясь в ночь. Я не смог. Всё. Это конец. Теперь мне нет дороги назад. Я изгой. Из горла вырывается скорбный волчий вой, словно душу только что разорвали на кровавые ошмётки и развеяли по ветру. Её уже не собрать воедино. Обречён. Падаю на колени, нож вогнан в землю, а по моим щекам впервые за долгие годы льются слёзы злости и отчаяния. Лик Он так расстроился из-за того, что я отверг его? Подумал, что мой ритуал был свадебным, и даже пришёл ко мне, чтобы… отдаться?! А теперь… Может, это как у нас, когда муж отвергает жену, она подвергается насмешкам и изгнанию. Может в этом дело? Но я ведь объяснил ему, что то был не свадебный ритуал… он плачет?! Воин, роняющий слезы, как отвергнутая женщина. В моей голове всё перемешалось: жалость, злость, вожделение, непонимание… в груди сжалось. Что я делаю?! Сам не понимаю. Подползаю к нему также на коленях. — Шое… — тихо окликаю его. Не хотелось бы, чтобы кто-то пришёл в этот момент. Кладу ладонь на его влажную от слёз щеку. — Ну… ну что ты. Как же мне тебе объяснить? У нас так не принято, — а внутренний голос коварно шепчет — а ты больше и не «у нас», ты в чужих землях, так далеко от дома, и, возможно, никогда не вернёшься. — Так… — смотрю в его большие глаза, а он их прячет. Взгляд падает невольно на его губы. Если бы я не знал, что это он, не отличил бы его поцелуи от женских, и губы у него такие мягкие и нежные. Невольно облизываюсь. Для меня это ново. Шоемау Мне противно от самого себя. Он смотрит на меня и вдобавок ещё и жалеет. Меня! Мужчину-воина, который ещё не знал ни одного поражения в схватке! Это было невыносимо. Отпрянул от него, вставая и наскоро отирая пылающие щёки. — Не трогай меня, — огрызаюсь. — Не смей. Никогда. — Тихо говорю, подхватываю свой плащ, нож и ухожу туда, где в чаще оставил Яса и Таная. Лик Я озадачен. Как он умудряется покидать меня всегда в этаком состоянии — я ничегошеньки не понимаю! Но он ушёл и это хорошо, ведь в следующую минуту, не знаю… я бы… я бы коснулся его губ, причём сам. Стыдно даже себе признаться! Ну его! Сумасшедший! Вот и я теперь злюсь. Ощущение, что он со мной решил играть в какую-то игру, морочит голову. Тьфу. Сплёвываю с досадой, встаю, замечаю на земле длинное и мягкое перо, бурого цвета, всё усыпанное мелкими темными полосками. Должно быть оно упало с его волос. Застыл. Не знаю зачем, беру его себе. Возвращаюсь к друзьям, конечно, они не спят, во все глаза смотрят на мой потрёпанный вид: я весь в траве, земле и листьях, волосы растрёпаны. — Ты убил его? — спокойно спрашивает Саусар, без единой эмоции. — Нет. — Так что ты… этого… на того… его…? — с сомнением интересуется Туск, подняв одну бровь. — Нет! Они переглянулись. Саусар подал знак Туску, мол, не их это дело, да и видишь не в духе он, не трогай. Он меня очень хорошо изучил. Сажусь у костра на караул, парни, наконец, ложатся спать. Мне и не спалось бы. Хорошо, что на карауле. Верчу задумчиво перо в пальцах. Шоемау Меня ни о чём не спрашивали. Яс и так всё понял. — Давай я это сделаю! — охотно предложил он, уже поднимая трубку, чтоб прицелиться. — Нет. Не надо. Оставь. — Но Шоемау. Тебя изгонят. Твой отец не… — Я знаю. — Тогда что ты будешь делать? — А вот этого я пока не знаю. — Твой долг идти за мужем, мой господин. — Танай всё это время помалкивал, а тут вдруг выдал такое. Я задумался. Наверное, он прав. — Идём, Великий Волк, — поднялся Танай. — Я помогу тебе поговорить с ним. Укутался поплотнее в плащ, я собрался с мыслями и мы, уже втроём, вышли к костру. Не смотрю в его сторону, пусть Танай говорит. — Ночи звёздной для ты, Белый волк, — поклонился Танай. — Я привёл твой муж поговорить. Лик Сунул треклятое пёрышко за спину и схватился за рукоять клинка, так неожиданно они подошли. Видать, вся эта ситуация подкосила мою бдительность. И этот раб тоже говорит о Шое, как о моём муже. Они что, с ума все посходили?! Злюсь. Друзья, на моё счастье заснули, судя по храпу Саусара. — Прекратите эту чушь нести! — шепчу так, чтоб никого не разбудить, — передай ему, что я не женат на нём! Это невозможно! Он мужчина, я мужчина, это позорище — связывать себя узами брака с мужчиной! Он придумал себе, будто я взял его в мужья, связав нас кровью, но это не так! — чувствую, что мой голос начинает противно скрипеть, я едва не срываюсь на громкую речь от возмущения. — Что он устроил тут?! Я сын царя, как и он, а не раб! Как он смеет проявлять ко мне такое неуважение?! Пусть скажет спасибо, что я его не убил! За такие выкрутасы у нас убивают или изгоняют! Что это вообще за бред?! Жениться на мужчине! Зачем мне это?! Танай едва поспевал за мной переводить Шоемау всё, что я наговорил сгоряча. Так, спокойно, тише… Оглядываюсь на ребят. Храп затих, конечно они проснулись. Сокрушённо выдыхаю. — Да ладно вам притворяться. Я знаю, что вы не спите! — Уснёшь тут… — буркнул Саусар и сел, откинув одеяло, он указал пришельцам, что его нож наготове, и он не промахнётся. Я-то знаю этот блеск в его зелёных глазах. Кто-кто, а он не склонен доверять даже своим. Туск тоже выглядит напряжённым. Киваю гостям на место у костра, приглашая их сесть. Может, хоть это немного разрядит обстановку. Шоемау Мы приняли приглашение, а вот на демонстрацию силы, которую позволил себе Саусар, тут же ответил Яс — показал ему, что его духовая трубка тоже всё ещё с ним, а он в этом даже лучше меня. Саусар это тоже понял, запахнул плащ и усмехнулся. Вызов принят. Все расселись вокруг костра, и я заговорил. И я говорил уверенно и спокойно, стараясь по возможности избегать смотреть на сидящего прямо напротив меня Лика. Я рассказал ему об обряде, который он посмел провести без моего ведома, о гневе моего отца и моем изгнании, которое я должен был обменять на его жизнь. Танай переводил всё, тщательно подбирая нужные и правильные слова, чтобы избежать малейшей путаницы. Он использовал всё своё умение. Я уже понял, что Лик не собирался брать меня в мужья, более того, он ничего не чувствует ко мне. Что ж, значит на то воля великих Духов. Возможно, они наказывают меня так за сорванное жертвоприношение, и я обречён мучиться вечно от неразделенного чувства, которое уже зародилось во мне. Чувствую это, но не могу сознаться самому себе в том, что это происходит со мной. Объясняю ему, что какими бы ни были его намерения, для меня это обряд венчания. Так заведено у моего народа, где в порядке вещей брать себе мужа или жену, независимо от пола, но его обряд оскорбил меня, потому как я, как сын вождя, обязан взять в жены ту, что подарит народу законного наследника. А благодаря ему, мой род оборвётся, и я буду вечно унижен, потому что стал сам чьим-то мужем. Надеюсь, до него дошло, почему я так зол на него сейчас. — Теперь я не могу вернуться к отцу. Он ненавидит меня, потому что, позволив взять себя в мужья, я нанёс ему большое оскорбление. Он не примет меня назад, а я, как муж, обязан следовать за тобой, нравится тебе это или нет. Если тебя такой поворот не устраивает, то держи, — я кинул в него свой нож, тот самый, которым должен был убить его. Нож просвистел возле его виска, едва коснувшись волос, и вонзился в дерево прямо за его спиной. Думаю, ему знаком его же бросок. Теперь дело за ним. Молчу и смотрю на него с решительностью и вызовом. Лик О Боги, то есть теперь я обречён таскать его с собой до конца моих дней? — Убей его. Это разумнее, чем навлекать гнев местного народа из-за него. У нас и так не лучшее положение, — заключил Саусар. — А может оставить его как раба? Пусть таскает вещи, чистит лошадей, стирает, готовит, м? — предположил Туск, а потом хохотнул. — Ну раз уж он так хочет быть тебе женой. Шикаю на Туска, уж больно несерьёзно воспринимает ситуацию. Шоемау убьёт его, если поймёт, что он предложил. Он воин, такой же как мы. Молчание затянулось. Все ждут от меня решения. Что я должен сделать? Меня в корне не устраивает ситуация, но почему свои ритуалы он принимает, а мои не в счёт?! Вынимаю нож из дерева. А он меток… Так… Что мы делаем, если брак нас не устроил… Ну конечно, всё просто! — Значит так! Объясни ему, что у нас этот ритуал означает следующее — он мой друг, брат по крови. С момента обмена кровью каждый из нас не сможет предать другого, что будет биться за его жизнь как за свою! Это, конечно, не брак, но, тоже имеет огромное значение. Чтоб он понимал, это большая честь, а для чужака вроде него вообще исключение. Переглянулся с Саусаром, но он покачал головой, словно говоря мне — ну и глупость же ты сотворил, породнившись с этим юнцом. Он прав, это глупость, теперь я это вижу. Но с другой стороны, это было моим решением, и он по праву был мной отмечен. Ловлю себя на том, что уже несколько секунд молча гляжу на него, пока Танай переводит, а он внимательно слушает и смотрит на меня. Я нервно сморгнул. — Так вот… У вас обычай таков, то… Ну… — я пожал плечами. — Верну тебя отцу, как жену, что не может родить. Скажу, например, что ты изменил мне и я отрекаюсь от брачного союза с тобой. Это возможно у вас? Шоемау Танай поджал губы, не сразу решаясь сказать такое своему господину. — Что он сказал? — спрашиваю я и он, смущаясь, краснея и опуская взгляд, переводит мне. Я зол, зол как никогда. — Да как ты смеешь?! — вскакиваю, не думая о том, что он не понимает. Всё он понимает, урод! — я сын вождя, а не шлюха, не пустоголовая женщина, которую можно вернуть отцу как несостоявшуюся мать! Ты забываешься! Я не собираюсь ни готовить вам, ни убирать, — это я уже адресую его друзьям. Их слова Танай всё же мне перевёл. — И ты мне не друг, и они мне не друзья. Вы чужаки и я уже сто раз пожалел, что подобрал вас на берегу и потом ещё не дал Хоки передать вас великим Духам! — во мне бурлил гнев, он застил мне глаза. Конечно, я не жалел об этом… ну разве что чуть-чуть. Меня обижает, что этот человек так легко может отказаться от того, кого называет своей семьёй. Ведь он так сказал тогда, сразу после обряда! Танай переводит. На лице Лика появилось изумление, он прищурился, встрепенулся, словно что-то вспомнил, и теперь смотрел на меня, словно видит впервые. — Это так ты чтишь тех, кого семьёй зовёшь? А от своих друзей, когда будет надобность, ты тоже так избавишься? — указываю на Саусара и Туска. — Я не вернусь домой! Хочешь убить? Убей. Я лучше умру в битве, как настоящий воин, чем вернусь и опозорю своего отца. Яс тоже поднялся. Вижу краем глаз, что он готов принять любой вызов ради меня, и, если чужаки сейчас посмеют напасть — будет защищать меня. Танай перевёл до конца. Повисло длительное молчание.Лик
Саусар и Туск схватились за ножи. Да чего там, даже я напрягся и встал, когда дёрнулся спутник Шоемау с трубкой. Я понял его слова. Вспомнил, где видел его глаза! Конечно… берег, эти медовые глаза — это было первое, что я увидел, когда пришёл в себя едва не захлебнувшись, а потом этот козёл… муж… вырубил меня. Делаю сигнал своим друзьям успокоиться. — Ты говоришь, я обрёк тебя на изгнание и позор, лишил тебя возможности продолжить род. Я же иду тебе навстречу и хочу исправить то, что натворил. А теперь ты заявляешь, что не хочешь этого? Ты что, готов лечь под меня, как презренный раб в угоду вашим традициям?! Я не убил тебя за твою дерзость и вот тебе залог моего уважения к семье! Но так ли у вас принято чтить мужа в таком случае? Приставлять к его горлу нож? О чём я говорю, я сам себе дивлюсь, я уже готов смириться с замужеством с этим чужаком?!Шоемау
Мы никак не придём к чему-то определенному. Я не понимаю его, он не понимает меня и дело уже совершенно не в языковом барьере. Ситуация сильно усложнилась, обстановка накалилась до предела. Драка неминуема, скидываю неудобный плащ, сковывающий движения, но до моего острого обоняния донеслось нечто постороннее. Мы уже не одни! Пока мы спорили, нас успели окружить и взять в плотное кольцо. Запах мне знаком. Это другое племя. Таких, по периметру достаточно. Кочевые племена, не нашедшие себе места на чужих землях, нередко оказываются на наших территориях, охотясь на нашу дичь или нападая на отдельные группы, с целью ограбить или убить. Я слышал, некоторые не гнушаются поеданием человеческой плоти. Замираю, делая жест всем не двигаться. Ох, я кинул в него свой единственный нож. Сейчас я безоружен и уязвим, плохо. Яс, видя мою реакцию, тут же напрягся, озираясь по сторонам и держа наготове духовую трубку, но куда именно целиться непонятно. У него верная рука, но это сейчас не поможет. Похоже их больше чем всех нас вместе взятых. Танай сжался в комок, прикрывая голову руками. Поняв, что их присутствие раскрыто, они напали. Сперва просвистели дротики. Я успел отклониться от того, что летел мне в шею, Яс тут же отправил дротик в ответ, и, по всей видимости, попал: послышался шелест падающего тела. Сразу же из кустов повыскакивало около двадцати полуобнажённых воинов, чьи лица были наполовину раскрашены чёрным, а головы украшали оленьи рога и морды диких животных — знак кочевого племени. Они атакуют нас, но мы готовы. Недалеко от ноги Туска упало пущенное в него копьё. В черноволосого Саусара угодило бы такое же, если бы его не пихнул в сторону Яс, оказавшийся рядом. На меня напали трое. Лику повезло ещё меньше, я вижу, как к нему бросились около пяти воинов. Хруст сломанной шеи, я отбрасываю от себя ещё одного врага и смотрю туда, где сражаются остальные. — Сзади! — кричу я Лику, но он не реагирует, слишком занят схваткой, цапаю в ладонь первое, что попалось под ногами — камень, и кидаю в атакующего Лика сзади воина. Он упал как подкошенный. Я метко угодил ему в голову. Вижу, как руководит один из нападавших, готов поклясться, он указывал в мою сторону. Возможно ли, что они знают кто я? Конечно же! На мне полно́ золота, что могло бы открыть мой высокий статус. Ещё у Лика и его спутников есть лошади, а это лакомый кусок! Значит, они пытаются нас поубивать и ограбить.Лик
Не успеваю следить за тем, как справляются другие, слишком много врагов налетело, я только отбиваюсь, благо по силе, любой из них уступает даже мне, Туск и вовсе ломает их как веточки. Но чужаки ловкие, юркие. Одному из них удалось чиркнуть мне по руке лезвием, прежде чем я воткнул в его горло его же собственный нож. Саусар ревёт, словно дикий медведь — неотъемлемая часть сражения. Так мы призываем силу наших зверей покровителей, и это часто обескураживало другие народы, они называли нас зверями, дикими… Просто они не понимали. Их слишком много. Успеваю заметить, что Шоемау сражается голыми руками. Улучил момент и сразил одного из нападавших броском клинка в шею. Не дурак, возьмёт оружие.Шоемау
Нож мне пригодился. Навалившегося на меня сзади воина я убиваю этим ножом, вогнав его прямо в голову. Нож вошёл почти по рукоять, но вынуть его я уже не могу. Ничего. Яс стоит спиной ко мне, прикрывая собой, я сбиваю с ног ещё одного, пытавшегося достать меня остриём копья. Не сразу заметил, что он уже успел ткнуть им меня в бок и по моему бедру струйкой бежит кровь. Не чувствую боли, рана несерьёзная, и я продолжаю отбиваться. Мне нравится рык Лика и его друзей, я тоже рычу, словно я большой свирепый волк, этот рык даёт мне сил. В этом мы с ними очень похожи. Врагов уже совсем мало. Последние трое, поняв, что они проигрывают схватку, попросту убегают от нас, включая их вожака, и мы с Ясом кидаемся вдогонку. Им не уйти.Лик
В чём нет равных Туску, так это в метании дротиков. С его силищей он мог пробить насквозь на скаку своего противника там, где прочие едва ухитрялись попасть стрелой. Так он и сбил одного из трёх беглецов. Я тоже ринулся бы в погоню, если бы не заметил, как осёл Саусар, сжимая кровоточащую рану на боку. Я спешу к нему. Рана неглубокая, но мой друг слабеет за секунды. Яд?! У нас это значит смерть, если рядом не оказывалось знахаря. — Саусар! Нет! Держись, борись! — пытаюсь не дать ему закрыть глаза, трясу. Туск обречено плещет воду на его рану. Но я вижу, как бледнеет кожа Саусара. Отрава в крови убивает его, я теряю своего друга. В бессилии я реву как раненный и загнанный зверь. Боги несправедливы, теперь чувствую это как никогда. Я бессилен… Саусар тяжело дышит, сжимает мою руку, ему больно, он стиснул зубы, а я не могу ничего сделать. Туск… Эта скала мужественности… Второй раз за эту ночь вижу слёзы в мужских глазах. Он смотрит то на Саусара, то на меня. Что… что мне делать?!Шоемау
— Отойди, — отпихиваю его от раненого друга. Мы уже вернулись. Мы с Ясом преследовали беглецов, я убил вожака, Яс ещё одного, но последний, к сожалению, сбежал, и преследовать его дальше было бесполезно. Мы вернулись и поняли, что кто-то был ранен. Я тоже был ранен, но похоже, что на этот яд у меня давно нет реакции. Воинов нашего города с самого детства понемногу опаивали разными травяными настойками, чтобы вырабатывался необходимую стойкость к отраве. Но другое дело чужаки. Я склонился над Саусаром. Он был совсем плох. Судя по его состоянию и запаху от раны — это сок Алого цветка — красивой травы, растущей возле заболоченных рек и цветёт большими алыми цветами, привлекая к себе внимание. Его сок при попадании в кровь может парализовать дыхание. Сперва жертва слабеет, потом затрудняется дыхание и, в конце концов, человек умирает от удушья. Рву на нём одежду, чтоб дать ему нормально дышать и видеть, что происходит с током крови. Я не лекарь, даже близко. Матушка умела врачевать, но не я, но всё же знаю больше об этой траве, чем мои спутники, и беру на себя ответственность прямо сейчас. Он обречён, но есть шанс помочь. Почему не попробовать?! — Яс, у них в сумках должно быть вино, давай сюда скорее! — в дарах отца всегда было наше вино. Крепкий и терпкий напиток, настоянный на сотнях трав, собранных жрецами и освещённый в Великом храме. Его пьют не как обычный напиток, а как вино для обрядов, как профилактическое средство от многих хворей. Это благословение от духов земли. — Сейчас! — Яс подрывается и бежит к обеспокоенным лошадям. Их уже не пять, а всего четыре, видимо, одна отвязалась, и с перепугу ускакала, когда на нас напали. — Вот! Я приподнимаю голову Саусара и начинаю вливать в него вино. Знаю, оно мерзкое на вкус, но в нём столько полезных обеззараживающих организм трав, что они способны заглушить любую заразу. Ополаскиваю и рану, чтоб вымыть из неё ядовитый сок, потом делаю то, что обычно делала матушка, когда я поранюсь — плюю на рану, втирая в неё свою слюну. Яс тоже решился помочь. По-своему. Он вскинул над грудью умирающего ладони и запел воззвание к Духам, прося не дать умереть славному воину. Подпеваю ему, нас обоих Духи услышат быстрее! Только Танай сидит в сторонке и скорбно глядит на наши потуги.Лик
Что они творят?! Гляжу за всем как парализованный. Меня подмывает оттолкнуть их от Саусара, но я согласен даже на танцы с бубнами, если это поможет ему. Туск отшатнулся от этого действа, я вижу, как он напуган, с Саусаром он прошёл не одну войну, были раны и куда серьёзней, о чём повествуют наши тела своими разношёрстными шрамами. А тут… Царапина! Саусар закрыл глаза, его тело расслабилось спустя некоторое время после того, как он давился их вином. — Он… мёртв? — произношу пугающе дрогнувшим голосом. Терял воинов, людей, друзей, но только не Саусар… он неуязвим в моём представлении, выживал в самой безнадёжной ситуации и не раз спасал жизнь мне и моему отцу. Тыркаю Таная. — Спроси, что с ним!Шоемау
— Он без сознания, — отвечаю, проверяя пульс раненого, — но он будет жить, — встаю на ноги сам делаю несколько глотков вина́, чтоб помочь и себе, потом сую бурдюк в руки Лику, у него тоже есть порезы, пусть тоже пьёт, — пей. Великие Духи услышали нас и помогли ему. Перенесите его на одеяла и укройте, ему надо поспать, чтоб организм мог бороться с отравой. Яд сильный, на лечение уйдёт пара дней, но он крепкий, справится. Пока Танай переводит, я осматриваю трупы поверженных чужаков, собирая всё, что может нам пригодиться — шкуры, дротики, ножи. Наши жрецы могут вы́ходить Саусара лучше меня, но в город им возвращаться нельзя. Стража попросту не даст им войти. Меня там тоже не ждут. Я должен был вернуться ещё час назад.Лик
Делаю всё, что он сказал. И больше. Он тоже ранен, но, похоже, как и я неотравленным оружием. Туск не отходит от Саусара, не сводит с него глаз. Он будет в порядке и это главное. Сейчас я беру ещё не остывший уголёк из костра и прижигаю рану на своём плече. Это всегда помогало, лучшее средство от сочащихся ран. С этим же углем я подхожу к Шоемау. — Можно? — хочу помочь, отблагодарить хоть как-то. Наша перепалка стала вдруг такой неважной и далёкой. — Рану надо прижечь, кровь сочится, — объясняю ему, а Танай уже по привычке переводит и без моих тычков.Шоемау
У нас раны в основном не прижигают. Небольшие сами затягиваются, а глубокие зашиваются лекарем. У меня не было никогда таких серьёзных ран, чтоб их нужно было зашивать или обугливать, но я представляю себе как это больно. Лик пытается помогать и я не отказываюсь. Подставляю ему бедро и внимательно наблюдаю, как он будет это делать. Я не боюсь вида крови, но вздрагиваю, когда его тёплая рука касается моей кожи перед тем, как причинить боль. Яс тоже наблюдает, делая это украдкой, он вызвался помочь Туску перенести Саусара на подстилки, чтоб в рану не попала грязь или насекомые.Лик
Его тело довольно гладкое, я не вижу глубоких шрамов, в основном узкие полоски порезов, ничего такого, как на мне. Может, их лекари и лучше. Я знаю, что это больно — прижигание, но уже привык, он тоже не боится. Подношу к ране и как следует прижимаю. Он вздрагивает, стискивает зубы, но из его уст не вырывается ни единого звука. Боец. Пахнет палёной плотью, жжёной кровью, но теперь его рана заживёт скорее, и никакая зараза не проникнет. Он морщится, но мужественно выдерживает всё. — Ты хороший муж, — вдруг говорю. Правда так думаю. Если бы наши женщины были такими сильными и полезными, возможно, я бы давно женился. — Смущённо отворачиваюсь.Шоемау
Танай переводит его слова, невольно улыбаюсь, киваю в благодарность. — Спасибо, — помню это слово на его языке, остальное переводит Танай, — а ты хороший воин. Ты станешь достойным вождём своему народу, когда придёт твоё время, — лукаво улыбаюсь. — Значит, ты передумал возвращать меня отцу?Лик
— Ну, если ты хочешь… — сконфуженно ухмыляюсь, совсем как мальчик, впервые познающий женщину. Он качает головой и лучисто улыбается. Меня тревожит эта улыбка. Она вызывает во мне противоречия, осознаю, что любуюсь ею, желаю смотреть на него, ловить каждое движение, вздох, поворот головы, всплеск тёмных длинных волос по плечам, потревоженных порывами ветра. Запускаю уголёк обратно в костёр и перевожу тему: — Моё племя далеко отсюда. Может статься, что я больше никогда не увижу родную землю, я даже не знаю куда плыть, если бы и хотел. А тут я никто, мои люди кучка выживших, они могут угодить разве что в рабство к таким, как вы. Вас слишком много. — Усаживаюсь к огню, который всё это время пытаюсь поддержать. — Тела похороним на рассвете, — киваю на мертвецов.Шоемау
Подсаживаюсь, подзываю Таная и прошу перевести следующее: — Твои люди ушли на север, в сторону наших врагов. Я знаю те места и отведу тебя, когда твой муж… друг, сможет сидеть верхо́м, но для начала…думаю есть смысл вернуться на тот берег, где я тебя нашёл после шторма. След поведёт меня оттуда. Наблюдаю, как Яс укрывает Саусара и сев с ним рядом, тихо напевает. — Яс тоже хороший следопыт, он поможет. Мы проводим тебя к твоим людям, а потом…- Он молчит, ожидая, что скажу, и я заканчиваю фразу, — потом я уйду. Лик — Уйдёшь? — не ожидал этого. Он только что говорил о том, что будет следовать за мной, и, кажется, я уже почти согласен. — Куда ты пойдёшь? — Не знаю, куда-нибудь. — Ты говорил, что должен следовать за мной, в противном случае прогневаешь своих Духов. — И какое мне дело? Я же не всерьёз собираюсь быть его мужем.Шоемау
Танай переводит от моего имени: — Я должен следовать за своим мужем, если он признает меня, но не когда он хочет от меня поскорее избавиться или считает ровней рабыне или наложнице. Я же вижу, что ты не в восторге от того, чтоб я таскался за тобой хвостом. Я избавлю тебя от своего общества, когда отведу тебя к твоей семье. — Смотрю на него пристально и спокойно. — Или ты уже не против взять меня с собой и представить своему отцу, как законного и единственного мужа? — хихикаю, отчего по телу идёт неприятная вибрация и я шиплю от боли. — Если тебе интересно, то наша брачная церемония ещё не совсем закончена.Лик
И зачем я его спросил. Что он болтает? Мой отец задушит его, а брат расчленит на куски, если прослышит про такое. Со мной они ничего не сделают, ведь я тут в роли мужчины, а его сочтут презренным рабом, что не лучше дерьма на дороге. Но он ведь не такой, он спас мне жизнь… Не раз. Он спас Саусара, он отличный воин и в нём есть достоинство… невольно опускается взгляд на его причудливую повязку, отвожу глаза. Не смотреть, может не так понять. — Что ты имеешь в виду? — знаю, что он имеет в виду, но для меня дико то, как просто он об этом говорит. У него были мужчины? Наверняка. — Мой народ убьёт тебя или предаст прилюдному позору, если я представлю тебя в таком свете.Шоемау
Вижу, что он прекрасно меня понял. Его смущение трудно не заметить. Я не стал распаляться по этому поводу. А вот разговор о его родне меня заинтересовал, и я стал задавать ему вопросы о его семье, о народе и близких. Мне было интересно буквально всё, что касается той далёкой земли, откуда он родом. Спросил и про Духов, которым они поклоняются, обычаях перед битвами, о принесении жертв и иерархии. Что они едят, на кого охотятся. Когда небо уже начало розоветь, утомлённый Танай, устав переводить, попросил дать ему поспать хотя бы час. И я задал свой последний вопрос, который был мне любопытен: — Почему такой воин, как ты до сих пор не взял себе жены? Ты представитель третьего пола? Танай не стал дожидаться его ответа и ушёл спать. Мы остались одни у костра.Лик
Показываю ему, что не понимаю. — Я мужчина! — гордо встаю и демонстрирую главный признак этого, приподняв свою набедренную повязку. Итак всё видно, что за глупый вопрос. — Что это за третий пол?Шоемау
Смотрю внимательно. Я и прежде видел его голым, ничего нового, а вот наличие принадлежности к третьему полу у него вроде не было. Но надо было проверить. — Я проверю, можно? — спрашиваю, и жду, когда он ответит.Лик
— Да видишь же! — киваю.Шоемау
Он вроде кивает, а может, мне показалось, но я всё же подхожу, присаживаюсь на уровень его бёдер, хватаю и приподнимаю его достоинство и заглядываю между ног. Не, он точно не третий пол.Лик
Я остолбенел, особенно, когда ещё и заметил, как Туска от этого зрелища заворотило. Он наскоро отвернулся. Отпрыгиваю от Шоемау. — Эй! Ты что?! — опускаю обратно повязку. Возникает желание разбудить Таная.Шоемау
— Смотри, — вижу, он не понимает, о чём речь, и я решаюсь ему объяснить. Беру из костра ветку и рисую на земле мужчину и женщину. Я не ахти какой художник, но основные принадлежности полов указал верно. У Мужчины — о́рган побольше, у женщин грудь и… всё остальное. Потом рисую мужчину, у которого нет груди, но есть то, что обычно есть у каждой женщины между ног, плюс то, что есть у мужчины. — Жрецы, — говорю я, покопавшись в закромах своей памяти. Танай так называл их на том языке. — Яс, покажи… Мой друг недовольно косится на Лика. — Нет, ты что, Шоемау! Я не стану ему показывать. — Я прошу тебя. Танай! — прикрикиваю, пытаясь разбудить переводчика, но тот делает вид, что спит. — Ты нам нужен! Иди сюда, немедленно! — Нет! — упорствует Яс. — Даже твой отец не знает! — Не думаю, что он скажет моему отцу. Пожалуйста. Яс нехотя подходит и стягивает с бёдер тканевую повязку, демонстрируя Лику принадлежность сразу к обоим полам. Я попытался объяснить, что третий пол — это очень почётно. Это редкие люди, которые имеют у себя сразу два пола, и они священны! Именно из них получаются самые великие жрецы, но родители Яса скрыли этот факт от других, и Яс стал воином, а не жрецом. Только Шоемау знает его секрет. Стесняясь, Яс запахнулся и отошёл от нас, недовольно бурча в мой адрес. — Теперь понял? — спрашиваю я Лика.Лик
Туска теперь и вовсе перекосило. Да и меня похоже. Хочу найти слова, но, кажется, у меня что-то переклинило в голове. Никогда такого не видел. Даже не знаю, как это назвать… Проклятием или отметиной богов? — Третий пол. — Произношу я на их языке. Иначе и не скажешь… С подозрением кошусь на Шоемау. Он тоже такой? Если у них такие мужчины, то женщины и вправду не нужны. — Ваши мужчины могут давать потомство без женщин? — я слишком удивлён, но мне интересно. Пририсовываю к его изображению третьеполого круглый живот, и вопросительно смотрю на него.Шоемау
— Нет. — Отвечаю, уловив суть вопроса даже без Таная, перечёркиваю у фигурки округлый живот, но всё же пожимаю плечами. Не знаю. На моём веку такого не случалось, но думаю, что такое возможно, если на то будет воля Великих Духов. — А может уже хватит извращаться, а? — взмолился позеленевший Туск. Он стал сторониться Яса, и хотел уже отогнать его от Саусара, но Яс не дал ему такой возможности, отошёл сам, ему было не по себе, и он решил прогуляться по лесу, чтобы остыть. Не стал останавливать его. Нашёл свой плащ и закутался, начиная сильно мёрзнуть. — Надо поспать, уже почти утро, — показываю я Лику на алеющую полоску над нашими головами и лёг поближе к костру прямо так, на землю. Мне не привыкать. Костёр почти потух.Лик
Пусть поспят. Я-то уже спал, хоть и недолго, а впечатления и множество мыслей обо всём, что произошло, не дадут мне заснуть сейчас. Лучше займусь пока мёртвыми. Сниму скальпы, разведу костёр поодаль и сожгу их тела. Мы не хороним таких, как они в земле. Это только для своих. Снимаем скальпы, вешаем их на узду лошади как бахрому. У моего брата всегда было больше скальпов, и он приносил больше голов врагов после битвы. Он всегда был лучшим воином, чем я. Для него всё это было легко и, наверно, из него бы получился лучший царь для Сколотов, чем я. Он бы не стал метаться или задумываться, не стал бы говорить с Шоемау и его спутниками, а после всего просто убил бы их. Заканчиваю со скальпами. Подношу факел к кучке тел, уложенных вперемежку с хворостом. Я весь в крови и грязи, но ничего, помоюсь в реке, она тут недалеко.