Шоемау
Минуло несколько дней с момента нашего возвращения в Чи-ананг, и то были лучшие дни моей жизни. Во-первых, на Лика никто больше не смотрел как на чужака и не собирался убить его. Во-вторых, уже на следующее утро нашли у реки Саусара и Яса, и они оба были живы здоровы, причём я слышал, что застали их там при весьма интересных обстоятельствах, и люди Хоуи даже не решились сразу обозначиться, а дождались, покуда те доделают свои важные, очень важные дела. Теперь все мои друзья в безопасности. И, в-третьих, не нужно таиться — здесь для всех я Великий воин, а не только сын вождя и могу появляться с Ликом вдвоём, не таясь обнимать его и не бояться, что кто-то косо посмотрит в нашу сторону! На следующий день я обо всём поговорил с отцом, рассказав подробно, что случилось в этом северном походе и какие злоключения обрушились на меня, моего мужа и наших друзей. Отец слушал меня внимательно и ни разу не перебил, но с каждым новым словом я видел, как тяжело ему даётся мой рассказ. В его глазах вспыхивал то страх, то негодование, то огонь ненависти. Не стал от него скрывать ничего и рассказал всё как было, ничего не преувеличивая, ничего не приуменьшая. После этого отец совсем по-другому начал смотреть на Лика и даже поблагодарил его за то, что тот защищал меня всё это время, и пошёл против своих людей, родной крови. Он назвал его сыном и благословил наш союз на правах моего отца и вождя. Теперь мы официально для всех первая пара Чи-ананга и при каждом нашем появлении на людях, нам под ноги кидают цветы и зёрна — знак благословения грядущего счастливого брачного союза и пожелания нам счастья и долгих лет вместе. Отец устроил пир в честь моего возвращения, нашей помолвки и победы над захватчиками. Меня и остальных приодели, отмыли, и теперь я снова стал похож на человека. Жрецы нанесли каждому из нас ритуальные рисунки почётных воинов, и я страшно горд тем, что и Лик отмечен этим знаком. Кроме того, ему было даровано самое дорогое из украшений отца — ожерелье из раковин, бус и тонких золотых пластинок, на каждой из которых изображено божество неба, воздуха, земли и быстрых вод. Он снял его со своей шеи и сам надел Лику. — Это Вампум, — пояснил я мужу, — ритуальное ожерелье, которое отец, по идее, должен был передать мне, как своему наследнику, в день моей помолвки.Лик
Сменяя прежний мрак, в нашей жизни наконец-то засветило солнце. Я не ожидал такого почтения от народа Шоемау, и уж тем более от его отца. Люди здесь живут не хуже наших сколотских селений. Я всё ещё зову сколотов «наши», но я больше не один из них. Меня приняли здесь как почётного воина, и даже как супруга Шоемау. Это для меня ещё непривычно. Стесняюсь прилюдных знаков внимания с ним, тех, что далеко не дружеские, а вот Саусар освоился куда быстрее меня и не просто перенял местные обычаи, но и принялся делиться знаниями и умениями сколотов. Например, он научил кузнецов изготавливать акинак — обоюдоострый удлинённый клинок, он отличается от здешних кинжалов с одним остриём и в бою куда эффективнее. Луки у воинов Чи-ананга есть, но слишком простые и натяжение у них слабовато. Саусар изготовил лук по нашей технологии, с изогнутыми плечами, что позволяет, прикладывая меньше сил, делать выстрел более пробивным. А учитывая, что доспехов у местных как таковых нет, то этот лук здесь смертоносное оружие. Туск пытался помочь Саусару и ввести хоть какие-то доспехи, но воины Чи-ананга не носят их принципиально: ни поножей, ни кольчуги, одни набедренные повязки да украшения. Туск все эти дни ходит как в воду опущенный. В нём произошли разительные перемены. Вижу, как он смотрит на сестру Шое, похоже, это любовь. Приближаться к девушке ему запрещено, и он передал через Шоемау подарок для неё: на охоте он убил оленя, снял с него шкуру и с помощью местных женщин сшил из неё платье. Украшения для наряда он оставил на усмотрение белошвеек. Получилось очень даже прилично. Но вопреки всему, до сих пор Иниан не одела его, хотя и приняла. Это расстраивает Туска. А ещё он усердно пытается узнать, с кем же она помолвлена, но Шоемау упорно умалчивает, даже мне не говорит. Среди всего этого праздничного блаженства меня не покидают мысли о Падаге. Его не было ни среди убитых, нет и среди пленных. Саусар рассказал, как ударил Падага, и из его виска сочилась кровь, но он не уверен в том, убил он его или тот просто потерял сознание. Я был удивлён, когда Сау сообщил, что Падаг пытался изнасиловать Яса. Был в его шатре, когда убирали тела и сжигали остатки лагеря: он был пуст, и на полу, устланном пожухлыми листьями и правда была запёкшаяся кровь. Не нашли и Хоки. Конечно, их тела могли утащить звери, ведь мы вернулись туда лишь спустя пару дней, и большинство мёртвых были растерзаны хищниками, но я всё равно не нахожу себе покоя, не могу расслабиться, постоянно жду подвоха. В попытке отвлечься, я принялся обучать местных воинов бою с акинаками и щитами, а также с двумя акинаками в руках. Выходит многообещающе. Воины Чи-Ананга не такие сильные как сколоты, но очень подвижные. К тому же это помогает мне вернуть былую форму. Моя спина навсегда останется покрытой позорными шрамами: на родине это означало, что я был рабом, а для сколота нет ничего более презренного, унизительного, и многие предпочли бы смерть. Но для меня не было выбора, я должен был жить и принять это ради Шоемау и Яса. Вчера вечером, спустился в темницы к пленным. Вепри больше не чтят меня как Лунного бога, они поняли, что я смертный… смертный, предавший их. В этом они сошлись со сколотами — Акнаром и Фертом. Пытался разузнать у них, известна ли им судьба Падага, но в ответ получил лишь презрительный плевок под ноги и молчание. Что ж, они вправе меня презирать и ничего не расскажут даже ценой своей жизни.Шоемау
Вижу, что Лик никак не может расслабиться, и стараюсь не отвлекать его. Это всё равно не поможет, тем более что я и сам переживаю из-за неопределённости с Падагом. Очевидно, что он жив и часть его воинов тоже. Значит, он собирается с силами, чтоб нанести решающий удар, и мы будем готовы, когда придёт время. Прошло несколько недель, а Падаг всё ещё не даёт о себе знать. Разведчики не наблюдают ничего подозрительного вокруг города, словно люди Падага вообще испарились. Может, он вернулся на север, чтобы зализать раны и собирает новую армию?! Если он объединится с Шиай Чуа — нам придётся нелегко. Войско отца многочисленно, но всё же оно изрядно поредело в последние годы, в городе больше простых мирных жителей. Я тоже не раз ходил в разведку, но следов Падага так и не нашёл. Стараниями Лика и наших друзей, воины Чи-ананга значительно преуспели в военной тактике, но как всё это будет на деле, пока остаётся загадкой. Я, Лик и Яс успели окончательно окрепнуть. Моя былая форма вернулась ко мне. Так приятно снова уложить на лопатки очередного противника в тренировочном бою! А ещё приятнее ловить на себе взгляды Лика в этот момент. — Завтра церемония Нонге Пэхлока, — напоминаю друзьям, что собрались сегодня вместе со мной у огня в главной зале высокого отцовского дворца. — И что это? — Церемония прокалывания ушей, — вместо меня поясняет Яс, так уютно отдыхающий на плече у Саусара. — А зачем? — не понял Туск. У сколотов, конечно, были в ходу украшения для ушей, но по большей части это была прерогатива женщин, как я понял из рассказов Лика. — Подростков готовят к вступлению во взрослую жизнь, когда они начинают обучаться военному делу, науке любви и могут выбрать себе будущего супруга. На церемонии им проколют уши для ношения вот таких клипс, — объясняю и показываю свои проткнутые мочки, в которых красуются плоские серьги — заглушки, украшенные сложным рисунком. На диске из золота изображено божественное существо — Бог войны, в виде красочной инкрустации из камней и ракушек. — Надеюсь, нам это не грозит. Я бы не хотел настолько обабиться. — Туск хмыкнул. Саусар ткнул его локтем, чтоб он придержал свой язык. — А я что, я ничего… Шоемау с Ясей это идёт, а я бы не хотел носить в своих ушах такие дурацкие блямбы. Пусть они даже будут из чистого золота! Это ж кошмар! Я видел, у некоторых тут уши растянуты золотыми бирюльками аж до плеч, я бы не хотел путаться потом в собственных ушах, свисающих ниже моего члена!Лик
— Не переживай Туск, будешь заплетать тогда уши в косички за спину, или вплетать их в свои космы, — шучу я, намекая, что ему пора бы подстричься и побриться. Я привык быть безбородым здесь и оценил все прелести этого, как и Саусар. Больше не собираются в бороде остатки ужина и обеда, не приходится слишком часто и усердно её вымывать, да и чего уж там, целоваться куда удобнее. Но Туск продолжает следовать традиции сколотов: его длинные лохмы сплетены в косы, а борода успела отрасти так, что полностью скрыла шею и грозилась дотянуться до груди. И выглядит он внушительно, по-мужицки, лет на двадцать старше своего истинного возраста. — А чего тебя не устраивает в моих космах?! Борода? В наших землях ты тоже этого не гнушался. — Да, там она грела зимой, — смеюсь я. — Подумаешь. — А ты вот и подумай, — подначивает Саусар. — Все мужчины здесь гладко выбриты. — Причём, во всех местах, — добавил Яс и Саусар тут же ему закивал. — ЧТО?! — возмутился Туск. — Там тоже? Друзья снова дружно кивнули, а я спрятал стыдливый взгляд: Шоемау лишь на днях уговорил меня на удаление волос с нижней части тела, и это было очень больно. — И ты Саусар?! Предатель! Ну нет! Чтобы ножом у моих яиц шуровали?! Не-е-е-е… — Там не нужен нож, всего лишь топленый пчелиный воск, — пояснил я тихо. — И ты, Лик?! — Туск даже вскочил на ноги, с таким видом, словно его друзья добровольно отрезали себе мужское достоинство. — Вы с ума сошли?! — Да тише ты. Всё там цело, просто без волос. И на твоём месте, раз уж ты в женихи подался к местной княжне, подумал бы о внешнем виде, чтобы соответствовать понятиям здешней красоты. — Я?! Да вы… Да я же… — раскраснелся здоровяк, с досады плюнул в очаг. — Не бывать этому! Чтоб я лысый ходил словно юнец, а не мужик! — но вижу, что он задумался, ведь Саусар умело манипулировал его притязаниями к Иниан. Мы смеялись, а Туск мрачно дулся, сложив руки на груди. Хмурясь, он и вовсе походил на сурового, прожжённого в боях сколота, давно преодолевшего порог молодости.Шоемау
Нам хорошо и легко вместе. Вечер перед первым из празднеств, намеченных моим отцом, включая скорую свадьбу Иниан, сладкий и тягучий, словно мёд. Мы смеёмся, болтаем, и возникает ощущение, что время застыло. Я подсел к Лику и опершись на его могучую грудь спиной, слушаю рассказы Саусара, бухтение Туска и любуюсь блуждающей улыбкой умиротворения на губах Яса. Давно он не был таким спокойным, и я дико счастлив за него и Саусара. Ловлю себя на мысли, что не хочу, чтоб кто-то из них когда-нибудь покинул нас, молю богов о том, чтобы ни Саусар, ни Туск, и уж тем более мой Лик не надумали вдруг вернуться к себе на родину. Клянусь, будь моя воля — отдал бы не колеблясь Иниан замуж за Туска, но отец против. Её жених — один из самых почётных жителей города, молодой и перспективный воин и мой друг Хоуи. Так уж сложилось, что именно его выбрал отец ей в мужья, но я не говорю Туску, не хочу расстраивать ещё больше. Хоуи тоже мой друг. Не хочу, чтоб Туск, сгорая от ревности, переломил ему хребет. Иниан Туск сразу приглянулся, и она спрашивает меня о нём, но сама встреч не ищет, боится гнева отца. Она приняла его подарок, и я как-то застал её в том самом платье, но дальше своих покоев она в нём не показывается. Обидно. Туск очень переживает, а я хотел бы помочь ему, но не могу. Поток моих мыслей прерывает голос Иниан. Встрепенулся, не сразу сообразив, что она настоящая и… взволнованная. — Шоемау! — она подлетает ко мне и дёргает за руку, заставляя подняться. — Там!.. — она так волнуется, что не может нормально объяснить, что она хочет. — Скорее! Туда! — Что случилось? — Пожар! Туск вскочил с места и Иниан повернулась к нему, объясняя, хотя он понимал её только через слово. — Там всё в огне! Горят склады с припасами! Хоуи уже там, он послал меня за вами! Ему нужна помощь! — Только этого не хватало…Лик
Вот оно! То, что не давало мне спокойно раствориться в неге тихих дней. — Иниан, Яс — соберите стариков, детей и женщин… — задумался я, соображая, где бы укрыть столько мирных жителей. — В храм! — словно прочитал мои мысли Шоемау. — Он достаточно крепкий и на высоте, там мощные двери, и ни в коем случае не выходите оттуда, пока кто-то из нас не придёт за вами. Часть людей уже убежали тушить пожар, другие рассредоточились по городу в поисках врагов. Я кивнул Саусару и Туску, и все мы ринулись к проходу в Чи-ананг. По пути забрали своё оружие и два отряда воинов. Мой новый акинак и лук с колчаном стрел, наконец, найдут себе должное применение. Я чувствую, что вскоре встречусь с Падагом и пытаюсь думать как он, хочу понять, где я его встречу. Когда мы прибыли на место, то уже застали людей Падага, прибывающих через расщелину. Мы опоздали, чтобы удержать их снаружи. Воины, охраняющие проход, пытались дать отпор, но нападение было таким стремительным и наглым, что многие пали сразу, застигнутые врасплох, а остатки сейчас теснили малочисленное войско Падага. Корю себя за беспечность. Зная о тактике захвата больших селений, я мог бы предугадать диверсию Падага. Он хороший стратег, хитрый, в этом я ему уступал всегда. Завязался бой, жестокий, яростный. Но воины Чи-ананга всё прибывали, и враги гибли под нашими мечами. Их становится меньше, однако я заметил, что Падаг не терял времени и тоже обучал вепрей искусству боя! Ищу среди этого звенящего клинками кровавого танца силуэт Падага, но его здесь нет.Шоемау
Золотой город охватила паника. Пожар никак не могут потушить и пламя объяло уже не три, а пять невысоких каменных домика-склада. Крыши здесь сплетены из сухого тростника и листьев, может поэтому и занимается всё очень быстро. Хоуи и его воины кое-как локализуют пожар, но запасы, увы, уже не спасти. Ещё один Вепрь пал от моей руки, отираю с лица чужую кровь, переводя дыхание. — Лик, тебе не кажется, что людей для такой атаки маловато? — Да уж, — пыхтит разгорячённый Туск. — Где остальные? — Где Падаг?! — словно прочтя наши общие сомнения, высказался Саусар, и он прав. — Уверен, что пожар его рук дело, — предположил Туск, переглядываясь с Ликом. Уж кому как не ему знать, как тот бывает изощрён в вопросах тактики захвата. — Тогда… выходит, он уже давно… внутри, — у меня зашевелились волосы на затылке от одной этой мысли. — Но где он тогда? Город большой, он может спрятаться где угодно! — Он любит наносить удар в самое сердце, — произносит Лик. Мой взгляд утыкается в возвышающийся над всем городом храм Огиданаквад. К нам на подмогу спешит Хоуи и ещё несколько воинов, остальные борются с огнём. — Что там? — кричу. — Придётся делать новые запасы, — пыхтит Хоуи и врывается в битву наравне с нами. Осталось совсем немного. Хоуи пытается показать себя, жаждет моего одобрения. Ценю это и вижу, что он достоин. Он так увлёкся боем, что собрал слишком много противников вокруг себя, едва успевая отбиваться от россыпи ударов, обрушивающихся на него со всех сторон. Ему помогает Туск, сражающийся рядом. Они, казалось, одолели своих противников, Туск радостно вскидывает руки вверх, и изображает победный клич, как вдруг сзади на него нападает раненый Вепрь, метя остриём клинка в спину. Я услышал свой надорвавшийся голос, пытающийся предупредить Туска об опасности, но всё равно не успел бы защитить его… это сделал Хоуи. Будучи близко, он вовремя увидел врага и прикрыл собой спину Туска, приняв удар на себя. — Хоуи! Нет!Туск
Что-то толкнуло меня в спину, молниеносно оборачиваюсь на вскрик позади, только и успеваю, что словить оседающего Хоуи. Он защитил мою жизнь, приняв клинок грудью, умудрившись убить покусившегося на меня Вепря. Глазам своим не верю! — Хоуи… — помогаю опуститься ему на землю. Он булькает кровью пытаясь что-то сказать, но через мгновение его глаза стекленеют, а тело бездвижно опадает, выдавая последний выдох. Всё затихло, бой прекратился нашей победой, но мы за неё заплатили слишком дорого. Понимаю это, когда подбегает Шоемау. Он взволнован, ведь они были добрыми друзьями. Мне не по себе — я должен быть на его месте. Встаю и осторожно отхожу, давая Шоемау возможность обнять своего друга.Шоемау
— Да пребудут с тобой Духи, храбрый среди воинов и добрейший среди сердец, — шепчу я, закрывая ему глаза. Сердце моё обливается кровью. Но он пал как настоящий герой — в бою, защищая чью-то жизнь и отдав свою! Я сам мечтаю о такой судьбе, ибо это лучшее, что может пожелать каждый воин. Великие предки воздадут ему за этот поступок. Я знаю. — Чужаки захватили храм! — прервал молчание, бегущий к нам воин Чи-ананга.Туск
— Падаг! — мы с Ликом переглянулись. Сейчас я впервые увидел в его глазах настоящую злость: до этого в них ещё поблёскивали и сомнение, и надежда. А теперь только бездонная ненависть. Лик, как сорвавшийся с цепи пёс помчался в сторону храма. Без колебаний мы все устремились следом. Падаг слишком хитёр, и сейчас в его руках беззащитные женщины и дети. Иниан! Она тоже там! При этой мысли мои ноги помчали ещё быстрее, а сердце сдавил ужас, когда добежав, я увидел Падага на возвышении храма, на фронтальной платформе лестницы. Одной рукой он сжал миниатюрное плечо Иниан, а другой приставил к её горлу нож.Падаг
Хоки. Не зря я не казнил этого пронырливого, льстивого, тщедушного хорька… Он в очередной раз очень пригодился мне. Он и Томирис помогли мне выбраться из лагеря, когда на него напали дикари. Я оценил это, учитывая, что бо́льшую часть моих воинов попросту перебили, а другая половина разбежалась от страха, едва запахло жаренным. Бежала! Бросив своего царя! Буквально по крупицам собирал я рассредоточившихся по этим душным влажным чащам жалкие остатки своего войска. Я был сломлен, думал, что это конец. Я проиграл. Но боги благоволят мне! Хоки вы́ходил меня, и в считанные дни поставил на ноги. Он рассказал мне всё про узкий тайный проход и город, и я начал готовить новый план. О, это будет сюрприз для его жителей, но нужно немного времени, чтобы перегруппировать свои силы и обучить Вепрей тактике боя сколотов, чтоб восполнить острый недостаток в численности. Хоки рассказал, где хранится зерно и семена, сколько и где обычно стоит охраны. Осталось только дождаться удобного часа, чтобы всё осуществить. Мы ушли к холмам, туда, где воины Золотого города не могли нас найти и очень тщательно заметали следы своего присутствия, чтобы сбить их ищеек. Охотились тихо, передвигались ночью, костров почти не жгли. Нам удалось отловить одного из воинов Чи-ананга и я выпытал у него, что происходит в городе. Каковым же было моё удивление, когда я узнал, что Лик там в большом почёте! Проклятье! Желание взять этот город только удвоилось. Жажда мести брату заполнила все мысли, я жил, думая о том, как проткну ему сердце, а потом сверну шею его длинноногому супругу! Очень скоро разведка доложила, что нас перестали искать, а из расщелины появляются от силы пятеро человек в сутки, для патруля. Что ж, пора! Наш час пришёл! Мой час! Я сделаю город своим! Я стану их богом! Лучшая тактика — внезапное нападение, диверсия, тихое незаметное проникновение, которое даёт фору, пока враг не понял, что я на его территории. У меня развязаны руки, я хозяин положения и я диктую условия. У меня всего несколько десятков человек — всё, что осталось от почти тысячной армии! Крохи. Я разделил воинов. Бо́льшая часть пошла со мной и Хоки. Он провёл нас через длинную глубокую щель в скале. Мы тихо убрали часовых, спрятали тела поукромнее, без суеты, но очень быстро пробираясь вглубь сонного города. Впервые увидев Чи-ананг собственными глазами, я поразился его величию и красоте. Со слов Хоки я представлял что узрю, но оказался совершенно не готов к тому, что предстало перед моим взором! Это потрясающе! Ничего подобного я не видел за всю свою жизнь. Ни одна захваченная прежде земля, со всеми её красотами и богатствами, не шла в сравнение с этими величественными постройками, возвышающимися симметричными башнями вверх, тонущие в зелени и диковинных цветах, золотыми статуями и аккуратными плодоносящими садами, усыпанными тысячами огней факелов. Даже ночь не смогла украсть у Золотого города его великолепие, и я замер, широко распахнув глаза, словно ребёнок, увидевший нечто непостижимое и чудесное, не верящий своим глазам, желающий увидеть больше, вдохнуть глубже. — Он будет мой… — шепчу я сам себе, восхищённый до глубины души. — Он уже почти твой, повелитель, — прошелестел рядом Хоки. — Надо идти, нас могут заметить. — Да, ты прав. Мы подожгли их запасники и укрылись там, где, по мнению Хоки, наверняка соберут больше жителей, в том числе и из рода вождя. И он снова не ошибся! Едва жители заметили пламя и послышались первые крики, сразу побежали в сторону самого большого храма. Началась неразбериха. Они, словно муравьи, гоняли от склада к складу, пыжась утихомирить разбушевавшееся пламя. Вижу, как горсти воинов спешат в сторону ущелья… там их ждёт ещё один мой подарок — оставленная часть воинов, которые отвлекут внимание защитников Чи-ананга, пока я доведу до конца свой план, пока в главном храме не соберутся беззащитные женщины, дети и старики. Братец. Я вижу его из своего укрытия. Он и его дружки бегут в первых рядах. Слышится отдалённый звон клинков. Мы захватываем мирных жителей, что собрались в храме. Им не уйти. Хоки, пройдясь меж ними, указывает мне на одну из молодых женщин, которая пытается утихомирить плачущего ребёнка. — Это она, повелитель, старшая из дочерей Вихо Ваштэ. А это младшенькая. — Предатель! Подлец! — цедит сквозь зубы Иниан и если бы не Томирис, скрутивший ей руку за спиной, она наверняка бы дала жрецу кулаком в челюсть! — Не трогай её! — О, кто это тут у нас… — оборачиваюсь, и к своему удивлению натыкаюсь на давнего знакомого. Улыбаюсь. — Яс… девочка моя. Ты ещё жив? — Ты тоже, к сожалению. Что это у него в руке… Меч сколотов? Это что-то новенькое. Глаза Яса блестят, он готов биться за них, но всех ему не спасти. Кроме него воинов тут не осталось. Как я жалею, что не успел взять его тогда! — Ты не в том положении, милый, чтоб указывать и угрожать. Брось меч, или я убью здесь всех. И начну вот с этой малышки, — беру девочку, что жмётся к боку Иниан и плачет, делаю быстрый захват. — Одно неверное движение и её шея хрустнет как сухая соломинка. Он мечется между желанием защищать и сдаться. Но он такой же, как Лик… как Шоемау… тряпка. Он готов ради какой-то соплячки и горстки стариков и баб рисковать собственной шкурой. Как это трогательно и глупо. Яс роняет клинок на пол и его берут под стражу. Теперь дело за мной. Звуки битвы прекратились. Пора. — Идём, солнышко, — меняю сестёр и вывожу старшую на балкон, — поздороваемся.Лик
Словно в кошмарном сне я смотрю вверх на храм, как и всё, но в отличие от них, вижу там ненавистную мне тень самого себя. Жажду убить. Он вновь воспрял из безнадёжной ситуации, как бессмертный злой дух. Вижу испуг в глазах Шоемау, Туска и вождя Вихо Ваштэ. Падаг, как всегда, избрал самое разящее оружие для достижения своих целей. Хоки тоже вышел на лестницу, и торжествуя, встал рядом с Падагом, глядя сверху с таким пренебрежением, словно мы черви пред ним и всё, чего он хочет — раздавить нас. — Проклятый змей! — закричал в гневе вождь Чи-ананга. — За твоё предательство боги покарают тебя презрением! — До сих пор они меня хранили. Так что не сыпь проклятья! — смеётся Хоки. Падаг что-то ему сказал, отсюда было не услышать, но после Хоки поклонился ему и отошёл назад. — Мои условия просты! — взял слово Падаг, ещё удерживая Иниан. — Вы сдадитесь и покоритесь мне! Я стану правителем Золотого города, а ваш вождь и его наследник будут казнены! И тогда эта девушка будет жить! Может, я даже возьму её в жены… — он как хищник припал к её шее, втягивая аромат юности. — Если будешь себя хорошо вести, дитя. Туск было ринулся в сторону храма, но я остановил его за руку. — Видишь братец, ты снова не на той стороне. На стороне неудачников, — этот выпад Падаг уже адресовал мне. Вождь переглянулся с Шоемау, я вижу в его взгляде отчаянье и понимаю, что в некоторой степени в случившемся виновен и я. Вождь готов на всё ради своих детей, даже отдать жизнь. Шоемау безмолвно соглашается, едва кивая отцу в ответ. Он тоже пожертвует собой ради близких. Я должен с этим что-то сделать. Слишком много несчастий и горя принесло наше появление здесь. Горстка чужаков взбудоражила вековой покой местных. Когда Вождь хочет взять слово, я резко его останавливаю. Я сам должен всё исправить, остановить Падага, или сгинуть. — Тебе нужна смерть старика и его наследника? — говорю я, выступая вперёд. — Да, мне нужна власть, Лик! Моя по праву! — И ты готов вырвать её чужими руками? — Я и сам могу их убить, если они сдадутся, или начну с этой маленькой сучки! — он крепче сжал Иниан. — Давно ли ты стал трусом, Падаг? Ты бахвальствовал, что во всём лучше меня, что добивался всего сам, а не ждал подачек от богов. — Так и есть, Лик! Я лучше тебя во всём, я первый! — огрызнулся он. — Но волей богов, я до сих пор жив, и до сих пор наследник по праву рождения. Я всегда был любим отцом больше тебя, а он был великим воином и знал толк в людях… И сыновьях! Ха! Так в чём же ты первый? Выскочил чуть раньше из утробы матери? Да. Но ты был и остаёшься вторым после меня. Ты не доказал своего превосходства ни в чём, кроме умения плести подлые интриги и мучить слабых и невинных. Даже сейчас, ты стоишь там, прикрываясь хрупкой женщиной! — Лик… — окликает меня Туск, узрев, как с каждым моим словом свирепеет Падаг. Я делаю ему жест не встревать. — Я убью тебя! — орёт мне брат. — Убьёшь? — смеюсь. — Как? Ты там, а я здесь, живой и здоровый. Видишь вот это? — указываю на ожерелье, которое подарил мне вождь. Падаг впадает в лёгкое замешательство, он не знает, что такого в этой побрякушке. — Это символ наследника! — поясняю. — Вождь принял меня как сына и своё продолжение. Так кто из нас с тобой неудачник?! Вижу, как побагровел от гнева Падаг, шепчась со жрецом, Хоки поясняет ему, что я не лгу. — Ты… Тебе конец! — взревел Падаг. — Я должен был убить тебя раньше! — Но что же ты этого не сделал?! Струсил? Не смог?! — смеюсь. — Да я тебя… — Ты меня что? — перебиваю. — Давай! Спустись и хоть раз попробуй забрать то, что ты считаешь своим по праву! Сразись со мной в честном поединке! Докажи, что ты не пустословный скоморох, докажи богам, что они ошиблись! Докажи, Падаг, сын Спаргатара, во всём второй кроме рождения!Шоемау
Падаг согласился на поединок. Лик задел его за живое, выбрав верную тактику. — Лик, это необходимо? — тихо спрашиваю я, видя, как взъелся Падаг от его острых слов. Он теперь не просто зол, он в бешенстве. — Это должно завершиться так, — шепчет Лик и нежно прикасается к моей щеке. Глупый вопрос, я и так знаю на него ответ. Лик всё равно это сделает. Он не может иначе, и будь я на его месте, то поступил бы точно так же, чтоб защитить тех, кто мне дорог, кого я люблю. Он делает это не только для меня, но и для народа, ставшего для него своим. С замиранием сердца едва касаюсь его пальцев, чтобы поддержать и показать, что я буду молиться за его победу. Саусар кивком показывает Лику, что тот всё делает верно. Какой он всё-таки хороший друг. Да и Туск… он не сводит взволнованных, любящих глаз с балкона, с маячащей там фигурки Иниан, которую Падаг грубо отталкивает в руки Хоки. Нервничаю. Да что уж там, не на шутку боюсь потерять Лика. Падаг убьёт его, если будет возможность, он не знает пощады и ему не ведомо прощение, милосердие. Но Лик отменный воин. Мы не бились с ним ни разу, но я видел его в бою: он искусен, и не даст так просто себя убить. Это рождает во мне уверенность в его победе. Не буду его обнимать, хотя очень этого хочу. Не стану прощаться — он должен видеть, что верю в него. Он победит! Я знаю! — Давай. Сделай это. Пусть твои и мои боги хранят твою жизнь, а духи предков направят оружие прямо в его сердце.Лик
Моё сердце ускоряет свой ритм, но не от страха и волнения перед этим боем, а от лицезрения стольких глаз, искренне любящих меня. И главное его… Шое. — Я люблю тебя, Шоемауэточокоеуохкэто, — произношу его полное имя. Мне стоило больших трудов и времени, чтобы суметь запомнить и правильно произнести имя того, кто стал моим смыслом. Ловлю его улыбку и отворачиваюсь, исполненный готовностью идти до конца. Падаг спустился. Люди образовали круг, образовывая арену для нас у самого подножия Огиданаквада. На лестницах я заметил нескольких воинов Падага — сколотов и вепрей, которые вышли посмотреть на наш поединок. Мы обнажили акинаки, встав в напряжённые боевые позиции друг напротив друга. Падаг скалится и смотрит исподлобья, и я сосредоточен, каждый ожидает, когда нападёт другой. Внимание сотен глаз приковано к этой немой схватке. Тишина установилась такая, что слышу крик сокола, пролетающего в светлеющем после ночи небе. — В этот раз я тебя щадить не стану, Лик. Боишься? — шипит Падаг. Мы осторожно движемся вокруг незримого центра, смотря друг другу в глаза. — Нет. Потому что и я готов тебя сразить ещё с того дня, когда ты убил отца. Падаг кидается с замахом на меня, но я увожу от его удар в сторону, слышен первый звон пересёкшегося железа. — Неплохо, — говорит Падаг и тут же нападает быстрыми рубящими ударами с разных сторон, я защищаюсь, отступая и отражая каждый из них. Он быстр, я едва успеваю. — Ты выдыхаешься, Лик, я сотни раз указывал тебе на эту оплошность, и с возрастом это не изменилось. Тебе не победить. Пользуюсь моментом и вместо ответа иду в наступление такими же быстрыми ударами, но мне удаётся лишь оцарапать его плечо в одном замахе, от которого он легко увернулся. Первая кровь. Это разъяряет его ещё больше. В необузданном бешенстве он кидается с удвоенной силой. Выставляю защиту, но в последний момент, перед тем как наши мечи сойдутся, он на ходу перекидывает акинак в левую руку, правой захватывает мою защиту, не давая применить меч, и я чувствую, как его акинак обжигает бедро, рассекает мышцу. Беспроигрышный финт стоит мне болезненной раны. Я почти падаю на одно колено, но успеваю выкрутить руку с акинаком из его захвата, и уйти в сторону от следующего удара. — Сколько можно Лик?! Ты всегда пропускаешь этот удар… и так бездарно, — смеётся Падаг. Дело плохо, понимаю, что больше не могу полноценно опираться на свою правую ногу. Отступаю от его энергичных атак, едва изворачиваясь, чтобы перевести дух. И наконец, он выдыхается, как и я. Ещё несколько мгновений я стараюсь отдышаться. — Тебе конец, братец, просто признай это, хватит бегать, — он тоже ровняет дыхание. — Я не сдамся. Он вожделенно наблюдает за моей болью. — Кстати, Лик, — попутно разговору он медленно уходит в сторону, пытаясь зайти мне за спину, но я поворачиваюсь вместе с ним, держась наготове. Он не спешит, уверен, что победа в его руках, желает поиграть, — я хотел спросить тебя. Твоей «жёнушке» понравились чужие члены, или ты успел уберечь его дырку для себя? Я лично подбирал претендентов, заботился, чтобы твоему грязному дикарю всё понравилось. Скотина! Попал в цель. С рёвом кидаюсь на него, но он отбивает удар, хотя с удивлением понимает, что силы мои не иссякли, а скорее возросли. — О, так вот что тебя заводит, Лик! Вот что из тебя делает мужика! Ха-ха-ха! — он отходит, заставляя меня двигаться за ним в каждом взмахе, это меня изматывает. — Давай! Ну что же ты! Видимо, это он тебя трахает, да? Ты стал бабой?! Я буквально слепну от гнева, но зато это заглушает боль, и я становлюсь свирепей, ему всё сложнее выдерживать мои удары. Мы скрещиваем мечи с силой, давя друг на друга. Но он не выдерживает, один мой сильный толчок откидывает его назад так, что он едва устоял на ногах. Вижу, что Падага это удивило, и он немедля идёт в атаку, чтобы исправить свою оплошность. В одно перекрестье его акинак вдруг перерубает мой пополам. Мне приходится откинуть теперь уже бесполезную железяку и увернуться от его яростных атак. По пути я выхватываю из земли горящий железный факел, один из тех, что расставлены по городу и зажигаются на ночь. Он уже догорает, длиной с половину моего роста и это позволит мне защищаться и нападать, держа Падага на расстоянии от себя. Замахнулся, но он блокировал удар, слева над своей головой, однако, из факела на него посыпались остатки тлеющих углей и искр. Он зашипел от боли и попытался их стряхнуть с волос и лица. Я сбил его с ног, и обезоружил, пнув выпавший из его рук меч куда-то в толпу. — ТВАРЬ! — взревел он. — Вставай. Я не буду бить лежачего, — даю ему время подняться на ноги и откидываю факел в сторону. Теперь мы наравне. Его лицо в ожогах, пахнет палёными волосами и плотью. — Твоя ошибка, ты слишком справедливый и добрый, прямо-таки образец доблести и благородства. Но чего это стоит? — сплюнул он. — Хочешь на кулаках? Ха! Хорошо.Шоемау
Ни один поединок прежде не вызывал у меня столько эмоций как этот. Всякий раз, когда Падаг атаковал Лика, я напрягался, словно чувствуя каждую клетку его тела и пытаясь управлять им, чтоб отразить очередной удар. Я хотел бы биться с ним, но вынужден стоять и смотреть. Так увлёкся, что не сразу заметил отсутствие Туска подле себя, а когда начал озираться, Саусар легонько толкнул меня по плечу, возвращая к схватке Луны и Солнца. Я уже догадался где он и про себя поблагодарил его за это. Падаг хочет позлить Лика и, конечно же, он использует самое очевидное слабое место — меня. Я раскраснелся, когда он упомянул тот жуткий позорный день, но хвала богам он говорил на своём языке, и мой отец и наши воины не поняли его слов. Моё смущение сменилось злостью. Подлец. Он не может биться как мужчина, без уловок. Он сейчас напоминает мне змею, которой наступили на хвост: она извивается от страха и боли и кусает, куда попадётся, лишь бы освободиться, но понимает, что это конец. Змея яростна, но от этого делает себе только хуже.Яс
Почти вся охрана пошла смотреть поединок Падага и Лика, лишь несколько вепрей остались караулить пленных жителей внутри храма. Это очень на руку. Медленно продвигаюсь к углу зала, не привлекая лишнего внимания. Пока все увлечены стычкой внизу, у меня есть шанс убить тех двоих, что находятся ближе всего к балкону, на котором спиной ко мне стоит Хоки, держа в заложницах перепуганную Иниан. У него в руке нож, поэтому девушка и не думает сопротивляться. Кроме того, в заложниках и её маленькая сестрёнка. Она не станет так рисковать. Но что это? Возле окна мелькнула на полу большая тень. Сморгнул и смотрю в проём, откуда на меня с улыбкой глядит лицо раскрасневшегося Туска! Я опешил: прямо перед ним стражник. Он стоит к Туску спиной, но в любой момент может и обернуться! Как Туск поднялся по стене?! Тут же не менее четырёхсот локтей высотой! Ненормальный… влюблённый… Он очень рискует. Если его заметят…! Хочу помочь и, чтоб стража нечаянно не увидела Туска, карабкающегося на балкон к Хоки, быстро пересекаю переполненный людьми зал, переключая на себя внимание надсмотрщика у окна, и бросаюсь на воина, стоящего у противоположной стены. Ему тут же на выручку спешат другие, но это даёт Туску немного драгоценного времени.Лик
Мы сцепились как два враждующих за добычу хищника. Не уступаю ему в силе, но он подло ударяет меня по израненной ноге. Только теперь ему удалось меня сломить. Я пал на колено, отцепившись от Падага, и ухватился со стоном за сведённое резкой болью бедро. Ему хватило доли секунды, чтобы нанести мне следующий удар ногой в голову. Мощный звон в ушах. Не сразу понимаю, что лежу, распластавшись на земле, во рту вкус крови. Пытаюсь приподняться, в глазах двоится, едва слышу эхом размытые слова: — Вот… и приш-ш-шла твоя-а-а с-смерть, Лик-к, Белый волк… Взывай к своим богам! — вижу, как в нескольких метрах от меня, он поднимает с земли большой угловатый камень, настолько тяжёлый, что ему пришлось приложить усилия, чтобы оторвать его от земли. Падаг направился в мою сторону. Кое-как удаётся перевернуться набок, оглушение понемногу проходит, вижу чётче, но не могу найти сил подняться. Не отрываю от него взгляда, когда ладонь подо мной вдруг нащупывает, твёрдый железный жезл откинутого ранее факела. Падаг его не видит, потому что он укрыт моим телом. — Скажи последнее слово, брат! — командует Падаг, поднимая камень повыше, чтобы тот при падении размозжил мне голову. — ЛИК! — слышу голос Шоемау. — Да пусти же меня, Саусар! Крепче ухватываюсь за факел, собирая капли сил в своих руках и теле, ловя драгоценные мгновения. — Говори! — рычит Падаг. Набираю воздуха в лёгкие, слышу, как сердце бьёт в моих висках тяжёлый ритм, словно отмеряя последние толчки. Рывок. Я зарычал что было мочи, стремительно направляя факел остриём, которым его обычно втыкают в землю прямо в грудь Падага. Он проходит сквозь неё так легко, будто тот призрак. Падаг на несколько мгновений застыл на месте как вкопанный, удивлённо взирая то на грудь, то на меня. Но его тело ослабело: булыжник своим весом потянул его назад и Падаг упал вслед за ним на спину, а в моих руках остался только факел, обагрённый кровью брата. Стало так тихо, первые лучи восходящего над храмом солнца ударили мне в глаза. Не могу понять, что реально, отпускаю из рук холодное железо, когда капли крови стекли по нему к моим рукам, пачкая их. Я смазал кровь пальцем, и только теперь понимаю, что она настоящая… это произошло… Падаг… мёртв? Мой брат… Приподнимаюсь и почти ползком приближаюсь к нему. Он ещё жив. Предсмертная агония содрогает его тело, изо рта сочится кровь. Он едва дышит. Хватает меня за волосы и притягивает моё лицо ближе из последних сил, произносит: — Т-ты… побе…дил… отец… был… п-прав… брат, — по его губам скользнула едва заметная ухмылка или то лишь содрогание мышц. — Брат… — шепчу я, а его рука отпустила меня и опала, в глазах быстро погас свет жизни. — Лик! Лик! ЛИК! — раздались один за другим голоса людей, затем превратились в громкий хор. Они возвещают о моей победе, о радости, спасении, но я чувствую себя потерянным, не верю, что он мёртв… а если так, то значит умерла и часть меня? Так сказал отец… «отец был прав».Шоемау
Отпихнул Саусара и кинулся к Лику. Ему сейчас нужна моя поддержка. — Всё кончено, Лик. — Обнимаю его, помогая подняться на ноги. Рана серьёзная, но он будет жить. — Ты победил! Знаю, как ему тяжело сейчас. Только что он схлестнулся с частью самого себя, ему пришлось не просто одолеть врага, но убить родного человека. Каким бы мерзким ни стал Падаг, когда-то он тоже был всего лишь милым ребёнком и, как и многие другие дети умел любить. Наивно, крепко, откровенно, всем сердцем… Годы, люди и обстоятельства сделали его тем, кем он стал, но я уверен, что он всё же не мог прогнить насквозь. Даже его слепая зависть и злоба на брата не смогли выдавить из него того крошечного, чистого осколочка духа, что теплился в нём до самого конца. Лика обступают люди. Сквозь марево голосов и лиц я ловлю силуэт отца. Он кивает мне, но тут же его взор обращается наверх, на балкон. Ещё не всё закончено.Туск
— Я её убью! — заорал Хоки. Он уже понял, что их план пошёл прахом, и его «Повелитель» мёртв. Отсюда я вижу всю картину целиком. Лик жив. Мы победили, а я с трудом преодолел последние выступы на пути к нужной платформе и теперь тихо подбираюсь к Хоки со спины. Слышу звон падающего оружия — это воины Падага, решив сдаться, скидывают его вниз. У них больше нет выбора. Бороться нет смысла. А Хоки, как запуганный зверёк трепещет, его рука с кинжалом дрожит, вижу это отсюда по локтю, но он знает, что если сдастся — пощады не будет, потому и огрызается до последнего. Люди внизу уже видят меня и застыли в гробовой тишине. А Хоки недоумевает отчего они молчат. — Отпустите меня, или я перережу ей глотку! — не успокаивается горе-шаман. — Ага, щас! — одно ловкое движение и голова Хоки прокручивается на затылок с неприятным хрустом сломанной шеи, он падает на пол, как мешок с коровьим дерьмом, не успевая даже пискнуть. Иниан шокирована, но невредима. Она на радостях бросается мне на шею… правда ей приходится подпрыгнуть, чтобы на этой самой шее повиснуть, но у меня хватает сил её удержать. До чего же приятно она пахнет! Цветами. Надеюсь, её женишок сейчас смотрит оттуда, снизу, и понимает, что он в пролёте! Я тут главный, я герой, я её мужик! Видишь?! Народ возликовал, засвистел, заорал ещё громче, чем после победы Лика. Теперь-то точно… победа! С лёгкостью беру на руки царевну и поднимаю вопреки её писку вверх над головой, чтобы все видели, что она жива, и она… моя! Девушка пронзительно заверещала. — Да опусти ты её, — из-за спины появляется Яс. — Не видишь, она напугана?! — Напугана? — недоумеваю я и смиренно опускаю девушку на землю. — А я думал это восторг. Яс смеётся. В храм уже несётся Саусар, он переживал не меньше меня. Но надо ловить момент! Наскоро отпихиваю пинками тело Хоки в сторону, чтоб не мешался и становлюсь на колено перед Иниан, вспоминая весь свой словарный запас на их языке: — Будешь теперь мой женщина? — Кхем… — кашляет Яс, пихая меня в плечо, — встань. — Да чего тебе, не лезь, видишь я… — Я говорю, встань. Она ещё не женщина, а дева. Иниан раскраснелась, но стала ещё прекраснее. Она отступила на шаг. Хмуро смотрю на Яса, медленно поднимаюсь. — И что? Это значит она мне откажет? — Я не могу принять такое решение, если откажет мой отец… даже если я захочу быть… мм… — пролепетала Иниан шёпотом, а Яс перевёл. — Моей женщиной! — громко закончил я. Как всё сложно. Яс кивает, а Иниан смущённо опустила лицо и прикусила нижнюю губу. Ох, как она обольстительна! — Но я тебя спас! Я, а не твой… До сих пор не прибежал! Иниан вдруг обеспокоенно посмотрела вниз на людей, словно искала этого своего женишка, но взгляд её блуждал так, будто она никак его не найдёт. — Его там нет. Где Хоуи?! — взволнованно произнесла она. И тут до меня дошло, словно обухом по голове! Хоуи?! Он… был её женихом?! Я нервно сглотнул и побледнел. — Что с тобой, Туск? — Да я… ничего… идём уже вниз.Яс
Мы заторопились вниз, туда, где ликующие воины Чи-ананга окружали сдающихся Вепрей и сколотов. Я взял за руку подлетевшую к нам Гинивэнс, пока Туск, источая деликатность и заботу вёл Иниан. Спасённые жители благодарят, кланяясь и стараясь дотронуться до нас или края наших одежд, провозглашая спасителями. Иниан держится к Туску поближе. А они смотрятся вместе. Он — высокий и крепкий как столетнее дерево, а она рядом хрупкий и нежный цветок. Невольно улыбаюсь, представляя их вместе. Мы как раз спускались по лестнице, когда я увидел немного взволнованное лицо Саусара, что пытался найти меня в выходящей толпе. Машу ему, и он сразу выдыхает и улыбается. Затем мой взгляд наткнулся на знакомое лицо: среди воинов, что держали заложников в храме, был однорукий Томирис. Я сразу узнал его. Он вышел из храма вместе с остальными воинами, но в отличие от них не бросил оружие на землю, сдаваясь, а лишь смиренно опустил голову. Воины Чи-ананга не обратили на него внимания, потому что правой руки не было. Но замечаю, что в левой сжатой ладони сверкнул нож. Острие скрывается за запястьем, поэтому практически невидимо. Он идёт медленно, но целенаправленно… Волк! Он так увлечён Ликом, что ничего вокруг не видит, а между ними всего несколько шагов! И как назло у меня нет оружия! Крикну — и Томирис сделает всё быстрее, не останется и шанса помочь Шоемау. Моим спасением стал Саусар. Он увидел страх на моём лице, и проследил куда я смотрю. Саусар ближе к ним. И он не колебался. В момент, когда Томирис оказался у Шое за спиной, Саусар был подле него и успел вклиниться меж ними. Томирис вдруг охнул, вздрагивая всем телом и, широко распахнув глаза, посмотрел на нелепо торчащий из своей груди акинак. Люди расступились, зашумели. Лик опасливо прижал Шоемау к себе, а Томирис выронил нож, и что-то надрывно процедил сквозь зубы в лицо Саусара, после чего упал ему прямо под ноги. — Что он сказал? — спросил я потом. — Проклятая волчья кровь.