***
Саша провернул ручку крана и выключил этим поток прохладной воды. Молодой человек выходит из ванны, берёт в руки тёмное полотенце и начинает вытирать своё тело. Волосы после трения о махровую ткань смешно пушатся, но быстро укладываются в привычную форму. Леонтьев натягивает на себя чёрные боксёры с жёлтой майкой и цепляет на нос запотевшие очки. Одеваться полностью совершенно нет никакого смысла, Саша всё равно планирует поскорее завалиться в кровать и хорошенько выспаться, концерт выдался слишком выматывающим и тяжёлым. Мышцы неприятно ноют, в горле ком стоит, кажется там вечный сушняк. Гитарист выходит из комнаты и делает несколько шагов вперёд, когда чувствует, как на его плечи опускаются чьи-то ладони, медленно спускаясь чуть ниже. Хватка крепкая, ещё немного и она оставит синяки. В волосы Леонтьева утыкаются носом и шумно втягивают терпкий мятный запах, от которого у многих слезятся глаза. Ренегат ощущает, что на его шее слегка смыкаются зубы сзади стоящего, а ладони опускаются ниже, останавливаясь на талии. Хватка стала заметно слабее, что дало возможность вырваться и пойти дальше. Сейчас нет настроения ни на какие игрища. Лось и без этого едва стоит на ногах от усталости. Удивительно, как у Поручика ещё остались силы. Саша почти доходит до двери спальни, когда его грубо впечатывают в стену. По телу сразу же расходится противная волна боли, а затылок дико загудел. Молодой человек шипит, матерясь сквозь зубы, его отпускают, но тут же нечто скользкое и мягкое обвивается вокруг шеи и начинает душить, но не сильно, чтобы Ренегат не задохнулся. Леонтьев хватается руками за отростки, но удержаться её может из-за влажности тех. Лось просто ненавидит, когда старший так делает потому, что в такие моменты сразу чувствуется собственная, слабость, смешанная с полной потерей хоть какого-то контроля над ситуацией. Это бесит до дрожи в коленях и одновременно нравится до такого же состояния. Раздражает и то, что Щиголев об этом прекрасно знает и постоянно пользуется. Гитарист смотрит на длинное фиолетовое щупальце, обвившее шею и уже не пытается его отстранить от себя, лишь осторожно поглаживает, от чего хватка уменьшает свою силу. Порой младшему кажется, будто отростки живые и существуют отдельно от ударника, имея собственное сознание. Второе щупальце забирается под футболку, тонкий конец начинает вырисовывать непонятные узоры на коже гитариста, иногда надавливая на рёбра и щекоча этим их. Первое всё же отпускает шею, а после начинает ласково водить по части тела, будто прося прощение за причинённую ранее боль, оно оставляет влажный след за собой и, будто снова извиняяесь, цепляет на нос упавшие очки (их потерю Леонтьев даже не заметил). Другой тентакль убрал спавшую на лицо прядь волос за ухо и потёрся после этого действия о щёку, ласково, словно кошка о ноги, когда просит что-то вкусное. Тентакли отрываются от своих занятий и вместе пытаются снять с музыканта футболку, уже грязную и мокрую от слизи. Лось помогает им и кидает вещь в сторону, думая, что потом придётся хорошо вымыть пол. Отростки обвивают талию и заставляют повернуться к стене лицом. Чтобы не впечататься носом в поверхность, Ренегат выставляет руки вперёд и упирается ими. Одно щупальце начинает гладить спину, чем вызывает табун мурашек. Оно невероятно мягкое, эластичное, едва тёплое и постоянно мокрое от собственной слизи. Гитарист иногда сомневается, что последней не становится больше в моменты возбуждения. Теорию так и не удалось проверить, ведь Щиголев меняет форму только в двух случаях: либо когда хочет потрахаться, либо из-за желания поплавать, иногда всё вместе. Старший, поняв, что тёзка отвлёкся на свои мысли, направляет два своих щупальца под боксёры Леонтьева, заставив этим действием того вздрогнуть всем телом. Тентакль, ласкавший спину Лося, резким движением перемещается ко рту гитаристу и начинает настойчиво тыкаться в губы. Младший облизывает тонкий конец и спускается чуть ниже, после чего слегка прикусывает, радуясь отсутствию присосок. Конечность заходит глубже в рот и начинает нагло водить там по всей поверхности. Пара, находившаяся под единственной тканью на теле, разделяются: одна конечность выбирается к груди, а другая так и остаётся в боксёрах. Она скользит к паху и обвивает яички, слегка сжимая их. Леонтьев давится слюнями от неожиданности, и жидкость стекает по подбородку, капая на пол. Третий отросток стучит по спине, а после проводит по щеке, будто спрашивая о состоянии. Поручик явно не желает говорить, он не любит этого делать лишний раз. Как только младший немного приходит в себя, Щиголев запускает ещё один тентакль под чужие боксёры, а другой так и продолжает сжимать и разжимать желёзы, поглаживая их и оставляя мокрые следы. Один из отростков скользит к бёдрам и останавливается у ануса. Щупальце проводит тонким концом вокруг, слегка надавливает, явно дразня и заигрывая. Фиолетовая конечность, находившаяся во рту, выскальзывает из него и заботливо поправляет очки гитариста съехавшие на нос. Лось сразу же делает несколько глубоких вдохов и выдохов, пытаясь успокоиться. Тем временем одно щупальце, ласкавшее яички, переходит на член и тут же обвивает его, кончик ложится на головку органа, а после задевает уздечку, чем вызывает шумное сопение. Гитарист раздвигает ноги чуть шире и меняет положение рук, теперь уже утыкаясь в них, очки снова сползают на нос. Одно щупальце толкается внутрь молодого человека и входит примерно на четыре-пять сантиметров. Кончик тентакля смазывает стенки прямой кишки и начинает медленно двигаться, постепенно проникает всё глубже. Другой отросток ласкает член младшего в такт толчкам. Леонтьев чувствует, как по бёдрам стекает уже привычная слизь, которой, кажется, становится всё больше и больше. Конечность у барабанщика мягкая, едва тёплая, но вместе с этим сильная, она точно способна поднять человека. К анусу скользит другое щупальце, оно смазывает всё, а после медленно входит, только концом, но тут же принимает быстрый темп. Молодой человек скулит в руку, растянули его недостаточно хорошо, от чего приятные ощущения отсутствовали, радует только то, что отростки мягкие. — Блять… — Шипит Ренегат и пытается отстраниться от партнёра. < Но Щиголев не даёт этого сделать, обвивая другими пальцами талию, тем самым удерживая на месте, и вынимая из анала один отросток. Оставшимся Поручик принимает попытки получше растянуть, для этого вновь чуть вводит другое щупальце, с которого на пол капает слизь. Старший, убедившись, что на этот раз всё нормально, вновь входит в тело ещё одной фиолетовой конечностью, неглубоко, большей длины Ренегат не сможет осилить. С последнего стекают капли пота, воды и слизи, всё смешивается и падает на пол. Дыхание музыканта быстрое и рваное, он сам немного дрожит, его член так и продолжает обвивать тентакль, играя с темпом: то увеличивая до бешеного состояния, то, наоборот, уменьшая, а иногда и вовсе сжимая, дабы не дать кончить. За последнее особо сильно хотелось придушить Щиголева только сейчас тут скорее он так поступит. — Саша… блять, пожалуйста… — Еле выдавливает из себя младший, а после скулит, уткнувшись в руку, обмазанную собственными слюнями. Леонтьев слышит, как тёзка хохочет в свой кулак, от этого становится немного унизительно и неловко. Ещё одно щупальце так же скользит под трусы и обвивает яички, другие же ускоряют толчки так, словно сейчас начался марафон или соревнование. Ноги гитариста разъезжаются в разные стороны, стоит огромных усилий не грохнуться на пол. Поручик ещё несколько раз водит по чужому члену и доводит этим партнёра до разрядки. Ренегат громко выдыхает и кончает, пачкая боксёры. Из него выходят щупальца, и музыкант, не удержавшись, падает на пол.***