Глубоко в сердце

Утром, выйдя на кухню, Юнги увидел Чимина у плиты. — Доброе утро, хён, — Чимин улыбнулся, обернувшись. — Привет. Ты рано встал. Не спалось? — Наоборот. Я прекрасно выспался, просто привык рано вставать. Завтрак почти готов. — Слушай, ты не обязан, на самом деле, ну… готовить постоянно. Я мог бы и сам… — Да все в порядке, мне это в радость и совсем не трудно. А если ты еще и похвалишь мой кулинарный талант когда-нибудь… — Размечтался. Смотри, а то сгорит, что у тебя там на плите? — А, это тосты в молоке с сахаром. Уже все готово, можно садиться завтракать. Юнги опять удивился, попробовав новое странное блюдо. Он никогда раньше такого не ел, и вряд ли захотел бы, предложи кто-то другой. Но, мать твою, у этого пацана все было так вкусно! — У нас сегодня много дел. Нужно оформить тебя в школу, уже середина июля, второе полугодие скоро начнется, еще надо заехать на студию и в офис заскочить. Как у тебя с учебой, кстати? — Не могу сказать, что входил в пятерку лучших учеников. Но учусь нормально. — Странно, всего полгода в старшей школе осталось, а ты решил все так резко изменить… — Хён, останься я в Японии еще на полгода, мама так и не решилась бы ни на что с Хоби-хёном. Его терпение тоже не бесконечно. Я хочу ей счастья. Она этого заслуживает. Да и мне рано или поздно придется стать самостоятельным, так почему бы не сейчас. — Рассуждаешь очень по-взрослому. Ладно, давай собираться. Юнги был удивлен, насколько легко и быстро им удалось записать Чимина в школу. Он думал, что придется столкнуться с традиционной корейской бюрократией и побегать с бумагами по разным инстанциям. Но директриса, полистав документы парня и посмотрев его табель успеваемости, улыбнулась и быстро все подписала, объяснив напоследок где внести оплату за обучение. На самом деле все объяснялось просто. Чимин, может, и не входил в пятерку лучших, но в десятку точно, и имел очень высокие баллы. Он вполне мог претендовать на бюджетное обучение, но они, чтобы облегчить задачу, сразу решили зачислить его на платной основе, ведь это всего на полгода. Уладив дела со школой, они отправились в агентство, предварительно договорившись с Намджуном. Тот, в свою очередь, прослушав Чимина, особого восторга не испытал, но виду не показал. — Заниматься вокалом придется долго и усердно, — только и сказал он. — Но, у нас прекрасный преподаватель, и, думаю, через несколько месяцев результат будет. — Я бы хотел, чтобы ты посмотрел его в танцевальном классе и сказал свое мнение. — Разумеется, я хочу увидеть все грани бесценного «бриллианта Хоупа». Намджун был в курсе, что Хосок лично просил за Чимина, и решил немного разрядить напряженную обстановку после прослушивания. Однако уже в зале, глядя на Чимина, переодевшегося в удобную одежду и отдавшегося полностью танцу, отключившись от всего остального кроме музыки, передающего всю красоту мелодии отточенными движениями, Намджун не мог не признать, что парень действительно стоит сил, потраченных на «огранку», чтобы превратить этот пока еще алмаз в самый сверкающий и великолепный бриллиант. — Что ты думаешь? — спросил Юнги, когда Чимин ушел переодеваться. — Он действительно талантлив. Хорош собой и танцует прекрасно. Но что ты хочешь услышать от меня по поводу вокала? Ты, с твоим безупречным слухом и прекрасным чутьем, и сам все прекрасно понимаешь. Научить петь хорошо мы, конечно, сможем, но сделать его голос уникальным могла только природа, но она потратила весь лимит на пластику. — Значит, только группа. — Да, и он в ней будет занимать ведущую позицию танцора и вокалиста. Вернувшийся Чимин, подойдя к ним и услышав последнюю фразу, посмотрел на Юнги с надеждой. — Работать придется много, — посмотрев в ответ, безэмоционально проговорил Юнги. — Я готов, сонсенним Юнги, сонсенним Намджун, — поклонившись, сказал Чимин и снова улыбнулся. Мужчины переглянулись, Юнги закатил глаза, Намджун улыбнулся в ответ. Вечером после ужина, снова приготовленного Чимином, они расположились в гостиной. Юнги решил немного поработать, поэтому телевизор был выключен, и Чимин, чтобы не мешать, с наушниками в ушах тихо играл в телефоне, лежа в углу дивана. Вдруг раздался звонок в дверь. Юнги, с удивлением посмотрев на часы, пошел открывать. Чимин, отложив телефон, сел на диване, опустив ноги, но не решаясь выглянуть в прихожую. Открыв дверь, Юнги увидел на пороге ту, которую меньше всего ожидал здесь увидеть. — Ёнхва, что ты здесь делаешь? — Оппа, здравствуй. Я соскучилась. Узнала сегодня, что ты был в агентстве, но мы разминулись. Я расстроилась и решила прийти, составить тебе компанию. У меня есть соджу. Она показала пакет в руке и улыбнулась. — Енхва, я не жду гостей. И не ждал тебя. И не звал тебя. Поэтому отправляйся домой. И не налегай на соджу, тебе завтра работать. — Оппа… — Я что-то неясно сказал? — Оппа, не будь таким жестоким. Позволь хотя бы вызвать такси и подождать у тебя, ведь уже поздно. Юнги был зол. Юнги был раздражен. Но Юнги, как бы то ни было, оставался разумным человеком и понимал, что опасно выставлять девушку за дверь в такое время. — Хорошо, можешь пройти, я вызову тебе такси. — Оппа, может, ты все-же передумаешь и мы сможем… Ёнхва не успела договорить, так как вошла в комнату и увидела Чимина, сидящего на диване. Он тут-же поднялся и, поклонившись, поздоровался. — Здравствуйте. — Это еще кто? Оппа, я думала ты один. — Как видишь, нет, — ответил Юнги, беря телефон, чтобы вызвать такси. — Меня зовут Пак Чимин. Я живу здесь. Приятно познакомиться. — Что-о-о-о? Что значит живешь здесь? Оппа, что это значит? — Это значит то, что он сказал. Он живет здесь. — Но у тебя не может никто жить, ты сам говорил! Почему тогда он здесь? — Я как-то упустил из виду, что должен был спросить у тебя разрешения. — Но почему тогда мне нельзя оставаться у тебя? — Ёнхва уже почти кричала. — Потому, что я этого не хочу. — А его ты хочешь? — А его хочу! Внезапно до них обоих дошел смысл сказанных слов. Ёнхва, кусая губы, смотрела на Юнги. Ее лицо покрылось красными пятнами. Она злилась и не могла держать себя в руках. Юнги же невозмутимо смотрел на свой телефон, лежащий на стойке, как будто мысленно заставляя его быстрей сообщить о подъехавшем такси. И телефон не подвел. Не прошло и пяти минут, как он завибрировал входящим сообщением. — Тебе пора. Такси ждет. Провожать не буду, ты знаешь где выход. — А он знает о нас? — О каких нас? Не неси чепухи. Тебе пора. — И все-же. Он спит в той же постели, где и мы с тобой? Не думала, что у тебя такие предпочтения, оппа. Чимин, переместившийся к стене и все это время стоявший молча, при этих словах сильно вздрогнул и подавился воздухом. Он не мог поднять глаза от стыда и смущения. Девушка, одарив его напоследок ненавидящим взглядом, развернувшись, вылетела в прихожую. Не утруждаясь натянуть ремешки босоножек на пятки, она, всунув в них ноги, пулей вылетела из дома, громко хлопнув дверью. В комнате несколько минут стояла гробовая тишина. Чимин решил слиться со стеной и притвориться обоями. Он не знал, как смотреть в глаза Юнги после всего. Юнги, в свою очередь, был так зол, что боялся не сдержаться и сорваться на парня при малейшем замечании. Но Чимин молчал. Гнев Юнги постепенно проходил, и он посмотрел на младшего. — Не стоит обращать внимание на ее выходки и слова. К тебе это не имеет никакого отношения. — Кто она? — Наша с Намджуном подопечная. Подает неплохие надежды, но характер, как видишь, дерьмовый. И послать бы все, да выкинуть ее, контракт все равно еще не заключали, но слишком много сил и средств в нее вложено. Да и Намджун на нее большие надежды возлагает. — Я могу спросить? У вас с ней… — Нет. Чимин, иди к себе, уже поздно. Я сказал, это тебя не касается. — Да, хен. Прости. Я пойду. Войдя к себе в комнату и прикрыв за собой дверь, Чимин прижался к ней спиной и закрыл глаза. Слова, сказанные девушкой и Юнги, до сих пор на повторе крутились у него в голове. «А его хочешь?» «А его хочу!» Боже, что же это за наваждение! Почему они на него так действуют? И что Юнги имел в виду? У Чимина совсем не было опыта в отношениях. Он никогда ни с кем не встречался, ни с кем не целовался и вообще не интересовался этой стороной жизни. Ранняя самостоятельность в семье никак не повлияла на его позднее взросление как мужчины. Учеба, тренировки, домашние обязанности не оставляли времени ни на что другое. Он не смотрел порнушку с друзьями, как все подростки. И не только потому, что жутко смущался. Просто его это не заводило так, как остальных. Он, конечно, маструбировал иногда, физиология брала свое, но только для того, чтобы снять напряжение, и никого в этот момент не представляя. Но два дня назад все изменилось. В тот день, когда он познакомился с Юнги, вернее ночью после встречи, он впервые в жизни увидел мокрый сон. И в нем был Юнги. Он шептал ему что-то своим завораживающим голосом, смотрел на него темными глазами, обнимал и тянулся губами, чтобы поцеловать. Чимин проснулся с жутким стояком и пятном на боксерах и впервые ласкал себя с конкретным человеком в мыслях. Ощущения оказались намного сильнее. Ему было неловко смотреть в глаза Юнги на следующий день, и он улыбками пытался скрыть смущение. Чимину до сих пор неловко, потому что наваждение по имени Юнги так и не прошло. И стоило ему только услышать голос старшего или увидеть его глаза или руки, как у младшего сразу поднималась температура и учащался пульс. В силу своей неопытности он не мог понять что это за чувства. Простое увлечение, восхищение, желание или влюбленность. То, что он с первого взгляда влюбился в человека своего пола, его почему-то совсем не смущало. То, что этот человек старше на несколько лет, тем более. Смущало только то, что Юнги, скорее всего, не разделит его чувства. Более того, ему может стать противно или даже он может посчитать Чимина извращенцем и захочет выгнать его. Ведь Ёнхва ясно дала понять, что между ними что-то было, и это значит, что Юнги предпочитает женщин. Чимин почувствовал, как сердце наполняется отчаянием. Ему не с кем было это обсудить, не с кем поделиться, не у кого спросить совета. Уже лежа в постели, он вспомнил, что опять не взял воду с собой на ночь, но решил не выходить из комнаты, как бы не хотелось пить.