***
Альбус Дамблдор, безусловно, чувствовал силу, исходящую от подростка: она не била небольшим родником, как у многих учеников, не накатывала морскими волнами, как у других преподавателей, а разливалась безбрежным океаном, манила и опьяняла. Пожалуй, бóльшей концентрации магии он никогда не ощущал. Поэтому до тех пор, пока он не подтвердит, несëт ли этот, без сомнений, ценный ребёнок опасность для окружающих, он не выпустит его из виду. Тот факт, что сила всë ещё ощущалась, хотя мальчишка, несомненно, участвовал в смертельно опасной дуэли, тревожил куда сильнее. Именно поэтому Альбус отправил ребëнка в Хогвартс, а не Мунго, как того требовала ситуация. Если доверить мальчишку профессионалам, то, увы, этот миг станет первым и последним, когда Дамблдор его видит: посещать пациента могут родственники, а он не имеет к ним никакого отношения. А здесь есть возможность присмотреть за юным дарованием. Исключительно ради его же безопасности. На месте происшествия также отсутствовала волшебная палочка, соответственно, она была утеряна или в момент самого перемещения или раньше. Да и аппатировать в столь юном возрасте… неудивительно, что Альбус опасался. Тихое хриплое дыхание заставило ускорить шаг: профессор не желал смерти мальчишке, он лишь хотел убедиться, что тот не представляет угрозы для окружающих. С большой силой приходит и большая ответственность, и он не в праве оставаться в стороне: этот мир не выдержит второго Грин-де-Вальда. Альбус отгонял мысли о Геллерте. Люди возлагали на него слишком большие надежды: письма с просьбами оборвать жизнь тёмному магу приходили одно за другим. Его умоляли о помощи. Бремя, что взвалили ему на плечи, сама мысль об убийстве, были ужасающими. Так что обладать могуществом — действительно огромная ответственность. Он сам тому примером. Вскоре он успешно добрался до Хогвартса, носилки всё ещё парили позади него. Профессор проигнорировал любопытных детей, пытающихся взглянуть на раненого. Ученики ошибочно полагали, что в Хогсмиде что-то произошло, и пострадал студент. Время сыпалось песком сквозь пальцы: Альбус молился, чтобы медиведьма была на месте. Растянув сухие губы в напряжëнной улыбке, ступая по коридорам мимо учеников, он старался их заверить, что всё будет хорошо. Получалось скверно. — Ирэн, вы нужны немедленно, — его голос разнëсся по больничному крылу. Мальчишку же Альбус отлевитировал на кровать, что ближе всего находилась к её кабинету. — Альбус? Что происходит? — это была уже Ирэн Чанг — школьный медик. Она в замешательстве воззрилась на волшебника, не заметив пациента. Её глаза быстро пробежались по фигуре мага: похоже, он не пострадал. Да и вряд ли бы осмелился войти в её владения, если бы на то не было весомого повода. По какой-то причине Дамблдор избегал больничного крыла. Помнится, в прошлом году, будучи больным, он так и не переступил порога, только и выпросил у Слизнорта зелья, продолжая вести уроки. Пожалуй, Альбус был самым упрямым магом, которого ей доводилось видеть. — В Хогсмиде был найден раненый подросток, — объяснения не заставили себя ждать. — О, Мерлин! — женщина, наконец, заметила тело на кушетке. В пациента полетела связка диагностических чар. В следующее мгновение она очистила его дыхательные пути, залечила один из порезов на голове. Если подросток всё же выживет, то скрыть шрам волосами не составит труда. Результаты диагностики не радовали. — Альбус, я не в состоянии справиться со всем этим. — Увы, некоторые из этих проклятий были весьма тёмными по своей природе. — Есть кто-то из Св. Мунго, кто мог бы оказать вам помощь? — он не хотел, чтобы мальчишка отправился в объятия смерти, однако, если всё же придëтся переправить его в больницу, необходимо будет как-то справляться с ситуацией. Да и будь он проклят, если он, Альбус, не сможет оставить юношу под своим присмотром. — Почему бы не отправить его туда, Альбус? — в голосе Чанг отчëтливо слышалось недоумение. — Это займëт определëнное время, а времени у него осталось мало. И если оставить мальчика здесь, то можно будет куда быстрее приступить к лечению… он ещё может выжить, — в ход пошли убеждение напополам с давлением на чувство долга. За годы своей жизни профессор научился виртуозно играть на чужих эмоциях. И это сработало: Чанг переключилась с Альбуса на пациента, приняв нелëгкое решение. Быстрым шагом она пересекла помещение. — Мунго, кабинет Яксли! — её голос активировал каминную сеть. Он был лучшим целителем, особенно, когда дело касалось тёмных проклятий.***
Гарри моргнул, а затем ещё раз, но уже быстрее. Он сидел? Или стоял? Все его чувства затерялись где-то во всеобъемлющей, всепоглощающей тьме. Неужели они всё-таки победили? Он мог поклясться, что помнил, как уходил: этот момент калëным железом выжжен в памяти. Это конец? Впрочем, данное было бессмысленным: умерев, он уже однажды видел вокзал Кингс-Кросс. Боль отсутствовала, однако любопытно было узнать, чем всё кончилось. Или всё же правильнее будет сказать «что происходит сейчас»? «И ты не задумывался, почему видел тогда вокзал Кингс-Кросс? Там, в своей голове?» — спросил обманчиво мягкий голос. — Потому что оказался на грани, у меня был выбор, по крайней мере, я так думал, — признался он. — Где ты? Что произошло? Он не проснулся? Голос звучал слишком странно. «Нет, это произошло потому, что именно там изменилась твоя жизнь. К лучшему или к худшему, но ты больше не Гарри Поттер, ты — Мальчик-Который-Выжил», — голос настаивал, и, как только он сказал, что его жизнь изменилась, его озарило светом. Вокзал. Он был таким, каким его запомнил Гарри. Или, скорее, его призрачная версия. Кем бы ни было это существо, оно знало его. И как только он вошёл в поезд, то стал тем, кем хотел его видеть волшебный мир. — Да, — признал чужую правоту Гарри, не видя необходимости лгать тому, с кем вёл беседу. — Итак? Моё путешествие подошло к концу? — он столько раз уже был на грани, что Смерть бы оскорбилась его безразличием: было откровенно плевать, умер ли он на этот раз окончательно или ещё нет. Ему осточертело балансировать на острие ножа, выживать в бесконечной гонке. Хотелось тишины и покоя. Впрочем, где-то на подкорке скреблась мысль, что и на этот раз ему не позволят уйти, предоставив выбор. «Верно», — в голосе неизвестного проскользнула гордость. — Ты читаешь мои мысли? Я… мои ментальные щиты… — Гарри был ошеломлён: защита была хороша, он позаботился об этом, ведь в его жизнь уже достаточно вторгались. «У тебя здесь нет магии. Едва ли кто-то, кроме меня, способен пользоваться ей между мирами», — сообщили ему. — Кто ты? — повторил Поттер свой недавний вопрос. «Смерть, — было ему ответом. — Я хотела встретиться раньше, но ты не был готов к тому, что я намерена тебе сказать. Был только один человек, которому ты верил, и только ради него ты всегда возвращался, несмотря на моё отвращение». — Дамблдор, — губы скривились в едкой усмешке. «Да». — У тебя есть тело? Или ты просто голос? — полюбопытствовал юноша, однако вспомнил ранее сказанное Смертью. — Подожди, что я не был готов услышать? И почему не был готов? «В ту ночь ты понял, что являешься Повелителем Смерти, Гарри, но ты отказался от этой силы… от моих даров», — собеседница явно раздражена. Поттер уловил чужие эмоции и даже устыдился на мгновение. Он действительно отказался от титула Повелителя Смерти: спрятал воскрешающий камень и старшую палочку, оставив лишь мантию-невидимку. Юноша был чертовски силён даже без них: люди боялись, голословно обвиняли в занятиях тëмной магией. И эти ложные высказывания не прекращались, ничего удивительного. Так было всегда. Эмоциональные «качели» начались ещё в годы учëбы в Хогвартсе: его то возносили на пьедестал, то сбрасывали в бездну. «С моими дарами или без них силы остались: ты черпал их во время дуэли», — объяснила Смерть. — Знаю, — короткий кивок головы в подтверждение слов. Юноша сел, но чувствовал себя безумно странно: казалось, будто разговаривает сам с собой. По крайней мере, тьма отступила, и от этого стало легче: — Что значит быть Повелителем Смерти? Принять это… или я уже принял? — тихое задумчивое бормотание. «Ты последний из рода Певерелл. Именно поэтому все три дара привязаны к тебе. Ты стал кем-то бóльшим, чем просто магом. И только у тебя есть возможность изменить волшебный мир, остановить поток бесконечных ненужных смертей», — тембр собеседницы потеплел, в нём появились соблазнительные, увещевающие нотки, словно она действительно уговаривала его. — И как мне это сделать? — Поттер нахмурился: подобное предложение вызывало закономерные сомнения. «Ты — Повелитель Смерти, Гарри, и время для тебя не имеет никакого значения. Ты можешь оказаться в любой эпохе, в какой только пожелаешь», — усмехнулась Смерть, опуская детали: право слово, не говорить же ему, что уже переместился. — Я смогу остановить воскрешение Волан-де-Морта? — задумчиво спросил юноша. У этой идеи были свои достоинства, но Тëмный Лорд, как оказалось, наименьшее из зол. В мире магии намного больше проблем. — Разве можно вмешиваться в ход времени, менять историю? «Ты не просто волшебник, Гарри, — обронила Смерть. — Зачем останавливаться на достигнутом? Ты в силах исправить многое». — Почему я? — соболиные брови сошлись к переносице: Поттер нахмурился. После того, как с ним обошлись, почему именно он должен заботиться о магическом мире? Черта с два он позволит втянуть себя в очередную авантюру. Он безумно устал от лицемерия и череды предательств. «Нравится тебе это или нет, но это твой мир, — послышался короткий смешок, — шляпа была права: твоё место на Слизерене. Там бы ты встретил настоящих друзей, смог бы изменить мир». — Откуда знаешь? — сквозь сомнения проступили какие-то потерянность и обречëнность. «Я вижу, что есть, что грядëт, что может быть, а что никогда не случится: все события, которые делают жизнь таковой, какова она на данный момент», — ответила Смерть. — И ты видела мою жизнь на Слизерине? — поинтересовался Гарри. «Да. Ты бы не доверился Дамблдору; избегал бы своих испытаний — друзья отговорили бы, настояли на обращении к учителю; не вернулся бы к Дурслям, ведь они бы пригласили к себе на каникулы, позволили остаться, несмотря на то, что твердил тебе старый дурак о кровной защите. Стал бы ты тёмным? Да. Злым? Едва ли. Ведь Тьма — не всегда зло, а Свет — не есть добро. Так или иначе, ты бы выиграл войну, но куда быстрее», — Смерть не упомянула, что в данном случае его друзья остались бы в живых: ей казалось, что эта тема для юного Повелителя всё ещё является запретной. — Думаю, это можно сделать, если ты научишь меня путешествовать во времени, — идея изменить всё крепла в его сердце. «Есть загвоздка», — замялась сущность. — М? — Поттер не удивился: всегда что-то да было… «На восстановление магии после перехода требуется девять месяцев. Раньше совершить второй «прыжок» не выйдет», — максимально просто пояснила она. «Это имеет смысл», — мелькнула в вихрастой чëрной макушке мысль. Сможет ли он спасти своих родителей? Можно ли уйти так далеко в прошлое, не изменив ход истории? Честно говоря, мысль о том, что всё станет куда хуже, ужасала. «Мысли шире, Гарри, — хмыкнула собеседница. — В этом нет ничего необычного — со временем ты поймëшь все грани своего дара», — в голосе звучала твëрдая убеждëнность, что так оно и будет. — Шире? Чего ты хочешь? Ты явно что-то знаешь — просто скажи. Слишком часто мной манипулировали, и я не желаю участвовать в очередном спектакле, быть марионеткой, которую дëргают за ниточки, — откуда-то со дна, из самых тëмных уголков души поднял голову гнев, оскаливая пасть, полную бритвенно острых зубов. Без уже привычных ментальных щитов он был уязвим. По пространству прокатился звериный рык, заставивший юношу поëжиться. Что же, возможно, это была далеко не лучшая идея обвинить Смерть в манипуляциях. «Ты уже использовал этот дар. Перед тем, как в тебя ударило смертельное проклятие, хватило лишь мимолëтной мысли, чтобы ты прошёл сквозь пространство и время», — на удивление спокойно пояснила Вечная. — Отлично, — простонал Поттер. — И где же я? — он боялся ответа и, тем не менее, ждал его с затаëнной надеждой. — Пожалуйста, скажи, что это не каменный век. Ответ юного Повелителя позабавил Смерть: «Нет, как ни странно, очень знаменательный год — тысяча девятьсот сороковой». — Тысяча девятьсот сороковой год? — юноша распахнул глаза, вглядываясь в туман, будто мог что-то в нём рассмотреть. — Почему это важная дата? — он отчаянно силился вспомнить, чем это время столь значимо. Что-то вертелось в голове, однако он никак не мог поймать ускользающую мысль за хвост. «Том Марволо Реддл только на третьем курсе, Гарри, он ещё не стал причиной смерти плаксы Миртл, не расколол свою душу, — откликнулась его собеседница. — Только ты можешь остановить его». — Но у меня ничего не будет, мои деньги… моё имя… Как я должен со всем этим справиться? — Подросток был не на шутку обеспокоен. «Используй фамилию Певерелл», — просто сказала она. — Это изменит историю? «Это зависит от тебя: то, что выберешь сейчас, изменит весь мир». — Тогда никаких проблем, — иронично протянул Гарри. «Именно, — позлорадствовала Смерть, — ты замечательно впишешься в Слизерин». Для Гарри Поттера, наконец, всё стало куда интереснее. Возможно, ему были предначертаны великие дела. Повелитель Времени и Смерти. Он сделал первый шаг к величию и, обладая знаниями, мог многое предотвратить, повернуть жизнь на сто восемьдесят градусов. Пришло время вернуться в реальный мир — игра только начинается. Гарри исчез, а Смерть, как и многие века, с изрядным самодовольством наблюдала за своим любимцем. Она знала, что этот день настанет, когда забрала душу его предка, Игнотуса, в свои Чертоги. Она ждала очень долго, пока её внимание не привлекла попытка избежать уготованной каждому смертному участи. Люди умирали, умирают и будут умирать — её работа не закончится никогда. Она наблюдала за юным Повелителем ещё несколько секунд, прежде чем он появился там, где ему быть суждено.