Повелитель времени

      1940 год       Сознание возвращалось медленно, будто он продирался сквозь тëмную чащу, где ветви деревьев цеплялись за одежду, норовя задержать незадачливого путника; веки налились свинцом и казались неподъëмными. Над головой простирался до боли знакомый потолок больничного крыла. Это выбивало из колеи: слишком давно он был в Хогвартсе, слишком давно уже не считал его домом. С губ сорвался болезненный стон, но, поморщившись, юноша всё же принял сидячее положение. Организм однозначно был против подобного издевательства: рëбра ныли, боль накатывала волнами. Видимо, всё же следовало отлежаться. Усталый взгляд скользил по помещению, подмечая детали. Планировка другая: кроватей явно больше, ширмы, отделяющие больничные койки, словно сошли со станиц позабытых книг или были взяты из реквизита старых фильмов — он видел их мельком по телевизору, убираясь в доме своей тëтки. Почему же так много кроватей?       «Темпус!» — Поттер взмахнул рукой, намереваясь выяснить дату и время: необходимо понять, сколько он был без сознания. В памяти всплыл разговор с сущностью, и он сглотнул вдруг ставшую какой-то слишком вязкой слюну. Удивительно: он прошёл этот грëбаный ад, смог в очередной раз избежать смерти, очутился в сороковых, а будущему Тëмному Лорду только четырнадцать, и тот учится на третьем курсе! А ведь Дамблдор приложил все усилия, дабы быть уверенным в том, что карманный герой исполнит свою роль: одни только «дополнительные занятия» с погружениями в омут памяти чего стоили. Гнусный и лживый тип! Мысли о нём вызывали скрежет зубной эмали и желание пожать старику шею. До хруста. Выдохнув, Гарри прикрыл глаза, стараясь успокоиться, возводя уже привычные ментальные щиты в своём сознании: не время поддаваться эмоциям.       Была ли какая-то эпидемия в сороковых?       «Нет, так просто по душе нынешней медиведьме».       «Как ты обходишь мои ментальные щиты?» — Мысленно проворчал Поттер.       «Я — Смерть», — напомнила сущность.       Он усмехнулся, качая головой: в чужом голосе явно проскальзывало самодовольство.       «Ты решила прописаться в моей черепной коробке на постоянной основе?» — это чертовски отвлекало: он с трудом мог сосредоточиться на реальности, а не вертеть головой в поисках невидимого собеседника.       «Увы, у меня много работы, — война, развязанная Грин-де-Вальдом, действительно добавляла хлопот. — Ты нуждался во мне: лечение заняло месяц, Гарри. Столько потребовалось целителям, чтобы снять все проклятия».       «Спасибо», — на душе было откровенно дерьмово. Действительно, почему им потребовалось столько времени? Неужто заклинания, которыми его столь щедро приложили напоследок, ещё неизвестны в этом времени? Это определëнно создало бы парадокс. Впрочем, разве Вечная не обозначила, что у него развязаны руки? Что он может переписать историю по своему усмотрению? Сделать мир лучше? Однако он один, и он безумно устал. Да и порой, где-то на подсознательном уровне, вертелась уверенность, что в мире нет ничего, что можно было бы исправить.       «Тебе достаточно лишь пожелать. Ты — Повелитель Времени, Гарри, и можешь менять события, лично тебя они не коснутся», — добавила Смерть. Она не станет вмешиваться: это только его выбор. Знала последствия, но не спешила делиться информацией с юным Повелителем: тот был слишком упрям… так же, как и Игнотус. — Запомни, теперь ты — Адриан Певерелл. Директор скоро будет здесь».       Подросток облегчëнно выдохнул: присутствие сущности перестало давить на сознание. Он чувствовал, как раскалëнный обруч, сжавший виски, исчез. И почему не было боли, когда она вторглась в его разум? Быть может, Смерть обосновалась в его сознании, пока он спал? Сглотнув, Поттер методично, слой за слоем, укреплял защитные барьеры: чëрта с два он позволит Дамблдору уловить даже поверхностные мысли. По позвоночнику, с королевским величием, важно и неторопливо шествовали мурашки, и он повëл плечом в попытке избавиться от липкого страха: одна оплошность, один мизерный шанс, что старик сможет заглянуть в его — его! — голову заставляли содрогнуться.       Тело затекло, и мальчишка осторожно, всё ещё морщась от боли, размял мышцы. И только в это мгновение разум зацепился за несоответствие: руки слишком тощие, ладони явно меньше… тело было детским. Чёрт побери, он потратил долгие годы, дабы избавиться от этой отвратительной худощавости! Закусив губу, юноша переждал приступ какой-то иррациональной обиды. Отчаянно хотелось высказать сущности всё, что он о ней думает. Возможно, даже матом, не выбирая слов и выражений. Так или иначе, он не пустит ситуацию на самотëк и найдëт способ вернуться к прежней форме.       В коридоре гуляло эхо, отвечая отзвуком на каждый шаг, заставляя прислушиваться, повернув голову в сторону двери. Кажется, скоро у него будут посетители, и он был настроен решительно¹. Интересно, сколько навскидку лет ему дадут? Определëнно школьный возраст. Увы, времени на то, чтобы продумать свою историю, юноше не хватило. Во всей этой ситуации радовало одно: не придëтся иметь дело с Дамблдором, так как нынешний директор — Диппет.       Сегодня ему явно не везёт: в помещение зашëл и бывший наставник, Поттер узнал его, пусть тот и был на несколько десятков лет моложе. Впрочем, находившегося рядом старого мага — Диппета — он тоже видел раньше, пусть и исключительно в виде портрета в кабинете директора. Армандо был немногословен, даже в те моменты, когда защищал Альбуса от нападок Финиаса Блэка. Если рассматривать ситуацию под данным углом, то были все шансы, что Дамблдор успел оплести его своей паутиной из недомолвок и манипуляций. Директор был ровно таким же, как и на портрете там, в будущем: такой же худой и сухощавый. Впрочем, Гарри никогда не судил по внешности. Причина столь быстрого явления посетителей, видимо, в оповещающих чарах. И было чертовски странным отсутствие медиведьмы. Это настораживало.       — Здравствуйте, юноша, — слово взял Диппет. Он подошëл ближе, к изножью больничной койки, с жалостью рассматривая подростка. — Как Ваше самочувствие?       Альбус не выдержал:       — Ваше имя? Кто Вы?       Едва ли он ощущал себя юношей, однако придëтся привыкнуть. Что они ждут от ребëнка, которым он сейчас является? Как выстроить речь так, чтобы звучало естественно? Манера изложения мыслей явно не по годам, не на уровне школьников.       — Чувствую себя неважно, — боль была вполне терпимой, однако знать им об этом необязательно.       Дамблдора мальчишка проигнорировал. Это было грубо, но перебивать кого-то — ещё более некультурно. Даже он, четырнадцатилетний подросток, знал эту прописную истину. Как его зовут? Хороший вопрос. Кольца наследника древнего и чистокровного рода нет. Статус маглорождëнного его не прельщал, не в этом времени. Раньше его защищало имя, которое знал каждый ребёнок: Гарри Поттер, Мальчик-Который-Выжил. Здесь и сейчас он никому неизвестен — чистый лист.       — Адриан Певерелл, — внутренне юноша усмехнулся: Смерть плохого не посоветует.       — Ирэн?! — окликнул медсестру директор. Ответа не последовало. Размашистым шагом старик пересëк помещение, тогда как через мгновение костяшки узловатых пальцев уже аккуратно стучали в дверь её кабинета. Тихий скрип двери, и вот глаза уже обводят пустое помещение. Медиведьма отсутствовала, что весьма озадачило Армандо: не в её привычке пренебрегать своими обязанностями. Нахмурившись, он прошёл дальше, к её личным покоям. Стук повторился. Пересекать границу Диппет не стал: уважал чужое личное пространство. Да и на апартаментах были чары, снимать которые весьма затратно по времени.       И, когда он уже отчаялся дождаться ответа, прикидывая в уме возможность вызвать домового эльфа, дабы уточнить местонахождение сотрудницы, дверь распахнулась, открывая вид на растрëпанную и растерянную женщину.       — Директор? Что-то случилось?       — Пациент пришёл в сознание, — пояснил он. — Мальчик неважно себя чувствует. Думаю, ему требуется обезболивающее.       — Что?! — удивлëнно. — Высшие целительские чары должны были помочь. Да и заклинание оповещения я поставила, и, если бы юноша очнулся, узнала бы об этом. — ребëнок не мог снять «следилку», следовательно, это сделал кто-то со стороны. Кто? Почему? Впрочем, сейчас это не имело ровным счётом никакого значения: пациенту требовалась помощь. А потому, отмахнувшись от мыслей, она поспешила к шкафу, хранившему в своих недрах зелья на все случаи жизни.

***

      — Откуда вы? — Альбуса всё ещё интересовал мальчишка, и он был намерен добиться от него ответов.       Сила, которую он ощущал от юноши ранее, успокоилась, и теперь невозможно было уловить даже её отголоски. Подросток хорошо контролировал магию. Слишком хорошо. И принимать это как благо или же как неизбежное зло — он не имел ни малейшего понятия. Мальчишка напоминал Тома: тот также отлично управлялся со своей силой даже в одиннадцать лет.       Вместо ответа Поттер вымученно улыбнулся, прижав ладонь к животу: не было никакого желания ввязываться в диалог, симулируя вежливость. Возможно, в дальнейшем это сыграет против него: Альбус может превратить его жизнь в ад, по крайней мере, пока он является несовершеннолетним. Жизнь Тома Реддла была несладкой: декан раз за разом отсылал его в приют, прекрасно зная, что идёт война, а Лондон находится под обстрелом. Гарри устало прикрыл глаза. Черт возьми, будь он взрослым по магическим меркам, всё складывалось бы куда удачнее.       Профессор трансфигурации прочистил горло, тогда как в голубых глазах отразилось нетерпение:       — Адриан, мальчик мой, откуда вы?       Малахитовые глаза потемнели, превращаясь в холодную стылую смерть — пожалуй, сейчас, в этот самый момент, цвет был сравним только с третьим непростительным. Магия рвалась на свободу, готовая превратить в пепел всё, что попадётся у неё на пути. Гарри с трудом удержал её в узде. «Мой мальчик» — отвратительное обращение. Он не «его мальчик». Ни сейчас, ни в будущем. Дыхание было тяжëлым и слишком шумным — подросток проклинал себя за слабость: не за наличие, нет — за то, что Дамблдор был тому свидетелем. Впрочем, прежде чем декан алознаменного факультета стал более настойчивым, их прервала женщина. Медиведьма передвигалась весьма живо, особенно для её возраста. Она была старше Августы Лонгботтом, которую он видел лишь раз — во время битвы за Хогвартс.       — Итак, юноша, у Вас есть аллергия на какие-либо зелья? На их компоненты? — Чанг не имела понятия, имеет она дело с волшебником или же нет: одежда подростка была маггловской.       — Его зовут Адриан, — вклинился Диппет.       — Не знаю, — вопрос был неожиданным.       — Вы раньше принимали обезболивающее? — уточнила женщина, нахмурившись.       — Несколько раз, — юноша утвердительно кивнул головой. — При переломе руки. — в его словах не было лжи: недоговорил — да, соврал — нет. Подробности данного случая не требовали огласки. Если он начнёт пояснять, то вряд ли его речь останется без внимания: «Тот случай отнял у меня целую ночь в силу того, что я не просто сломал руку, а мне удалили все кости» — перебор. Говорят ли так подростки? Вряд ли. Однако он не способен изменить свою речь по щелчку пальцев, а потому предпочтительнее всё же минимизировать контакт.       — Ясно, — улыбка озарила лицо ведьмы, но быстро увяла, когда она вспомнила причину пребывания юноши в её владениях. — Вот, выпейте. Третья степень — высокая дозировка, но, думаю, в вашем состоянии это допустимо.       Он подавил желание выхватить заветный пузырёк из чужих рук, и, опустошив флакон в один большой глоток, растянул губы в благодарной улыбке. Зелье действовало быстро, отчего с губ сорвался облегчëнный выдох. Варил ли эти зелья Слизнорт, как и Снейп в его времени? Помнится, опуская тот год, когда на должности профессора зельеварения был толстяк Слагхорн, мрачный и нелюдимый Ужас подземелий готовил необходимое для больничного крыла исключительно из собственноручно собранных трав. Едва ли у его коллеги было время заготовить сборы. В противном случае он бы говорил об этом много, часто и со вкусом: старый зельевар любил внимание.       — Спасибо, мне уже легче.       — Не за что, — отмахнулась Чанг. — Мы бы не допустили, чтобы ребëнок испытывал боль.       Он прикусил язык, сдерживая поток сарказма: не допустили, чтобы ребëнок страдал? Смешно. Он знал человека, что уже сделал так в будущем. Необходимо помешать набрать Дамблдору политический вес. Но, драккл его задери, он всего лишь ребëнок! Четырнадцатилетний мальчишка! Пожалуй, к этому он ещё долго не сможет привыкнуть.       Диппет наколдовал стул, — невербально и достаточно небрежно, даже несколько лениво, как заметил Поттер, — усаживаясь на резную деревянную поверхность. Это впечатляло. И чертовски хорошо, что юноша смотрел на свои руки, уловив движение чужих пальцев лишь боковым зрением. Едва ли стоило выдавать своё удивление: сквибы директорами школы не становятся.       — Итак, Адриан, вы готовы к разговору? — мягко уточнил Армандо. Волновало ли директора его состояние, или вопрос был просто для галочки, Гарри не знал. Да и что именно говорить — тоже. Создавать историю своей жизни здесь и сейчас, под бдительным взором Дамблдора? История требует доказательств, а у него их нет. Впрочем, идёт война — жертв тысячи, а то и десятки тысяч. Возможно, ему поверят.       — На мою семью напали. Тётя и дядя были единственными моими родственниками, которых я оставил, — голос охрип, на глаза набежали слëзы. Право слово, скажи ему кто, что у него такие актëрские способности, не поверил бы. Взрослые побледнели, однако явно не были удивлены. — Их убили, и я не в силах был им помочь: сражался изо всех сил, но противников было больше, они были сильнее… я часто уворачивался и падал. Странные лучи света летали повсюду. Хотелось найти безопасное место — это всё, чего я желал в тот момент… я больше ничего не помню, честно! — нарочито громко воскликнул мальчишка.       — Нужно сообщить в аврорат, — решил Диппет. — А пока, думаю, тебе нужно поесть, не так ли?       — В какой школе магии вы обучались? Дурмстранг? — вмешался Альбус, проводив взглядом медиведьму, которая, видимо, ушла за обедом. Он не собирался покидать помещение, пока не разберëтся в сложившейся ситуации. Так же, как и не собирался выпускать мальчишку из своего поля зрения. Столько всего, и он выжил? Картинка не складывалась. Но, увы, профессор не мог устроить юноше допрос.       — Школа? Я никогда не посещал школу магии, — Поттер воззрился на собеседника, как на умалишëнного.       — Вы не получали письма-приглашения в одиннадцать лет, Адриан? — обеспокоенно уточнил Армандо.       Ранее спокойные тëмно-синие глаза директора наполнились тревогой. Не такие светлые, как у Альбуса, без раздражающего блеска. Он действительно волновался, это не было искусной игрой или праздным интересом. Поттер мог сказать это наверняка, считав поверхностные мысли: заглядывать глубже он не решился, прекрасно понимая, что тот, скорее всего, почувствует прикосновение к своему разуму.       — Нет. Впрочем, тётя и дядя были достаточно скрытными людьми — их поведение было довольно... своеобразным, — зелëные омуты загорелись, будто то, что не давало ему покоя на протяжении многих лет, стало кристально ясным и понятным.       — Они вас били? — вопрос Чанг застал юношу врасплох.       — Иногда. — Юноша закусил губу, тогда как пальцы нервно смяли ткань одеяла. — Чаще всего мне не доставалось еды. Они говорили, что подобным образом искореняют «уродство», а я не понимал, почему не могу…       — Вы сказали, что раньше употребляли зелья, — Альбус подловил его на лжи.       — Неверно, — яростно прошептал Гарри. — Я и раньше принимал обезболивающее… врач спрашивала об этом, не так ли? — он перевëл взгляд на медсестру. Сказать, что знает о мире магии? Опасно. А вот сделать акцент на магглах — допустимо, ведь в таком случае проверить его слова будет более затруднительно.       — Боюсь, я имела ввиду зелья, но понимаю, почему вы запутались, — ответила Чанг, поставив поднос на колени пациенту. — Ешьте, Адриан, вы выглядите голодным.       — Необученный юный волшебник! Неслыханно! — тембр Армандо сталью резал пространство, тогда как спокойное синее море на дне радужки обернулось штормом. Его магия обжигала. — Я позабочусь о том, чтобы министерство дало разрешение на учëбу в стенах Хогвартса! Даже при отсутствии опекуна!       — Магия?! — с благоговением прошептал мальчишка, но резко помрачнел. — Но, сэр, у меня нет денег. — наглая ложь. Есть. Однако сообщать об этом он не намерен.       — Для таких ситуаций есть фонд, — пояснил Диппет. — Однако это трудно, юноша: вам придëтся много работать над собой.       — Обещаю! — заверил директора подросток.       — Армандо, думаешь, это разумно? — спросил Дамблдор.       — Альбус, я не оставлю волшебника без образования, — возразил мужчина. — Ничего не желаю слышать! — последний пазл встал на место, и картина в его голове сложилась: стали ясными и понятными и побои, которыми не брезговали «дражайшие» родственники подростка, и общий заморенный вид. Теперь же у ребёнка будет нормальная жизнь и возможность получить образование.       — Ешьте, Адриан, — напомнила об обеде женщина. — И, если вам интересно, я дам ознакомительную литературу: в ней рассказывается о мире магии. Возможно, всё это ошеломляет, но верю, что вы быстро приспособитесь.       — Вы знаете о своих родителях? — вклинился в беседу Альбус, перебивая медиведьму.       — Мне интересно, — лицо юноши озарила улыбка, когда тот говорил с Чанг, прежде чем снова помрачнеть, сталкиваясь взглядом с Дамблдором. — Увы, они так и не ответили ни на один из моих вопросов. — На этот раз он даже не солгал. — Как только заходила речь о родителях, тëтя переводила тему. И если раньше она хоть как-то терпела меня, то в десять или одиннадцать лет всё стало хуже. Поэтому я перестал спрашивать. — Правда и ложь слились воедино, и главное во всём этом — следить за словами: не хотелось бы попасться на мелочах.       — Певерелл — старинный род. Быть может, это его родственники? — задумчиво пробормотала Ирэн.       — Возможно, — согласился с ней директор. — Нужно вызвать авроров. Это что-то по типу вашей… полиции. Не волнуйтесь, Адриан, они просто примут заявление.       — Вы будете присутствовать? — это было бы весьма кстати: присутствие Армандо защитит от неуставных вопросов. К счастью, на него не действовали чары истины, а веритасерум ещё не изобрели.       — Конечно, если вам так спокойнее, юноша. — Волнение подростка было естественным, Армандо это понимал. И хорошо, что ребëнок не видел, как он наколдовал себе стул, иначе истерики было бы не избежать. — И, если вы не против… когда вы родились, Адриан?       — Двадцатое сентября, — слова вырвались сами собой, словно кто-то заставил его это сказать.       — Итак, третий курс, — кивнул Армандо. — Что же, прошу прощения, Адриан, но мы вынуждены вас оставить. Пообедайте в тишине и спокойствии. Если станет плохо, то мисс Чанг будет рядом.       — Да, сэр.       — Замечательно, — улыбнулся его собеседник. — Идём, Альбус, юноше следует отдохнуть. — Он не сдвинулся с места, пока не убедился, что Дамблдор действительно намерен уйти. У Армандо было странное чувство, будто тот ждал встречи с подростком, будто, не столкнись они случайно в коридоре, Альбус всё равно навестил бы его самостоятельно.       Юноша проводил их взглядом, мысленно усмехаясь. Он и не думал, что когда-нибудь наступит тот день, когда Дамблдор будет сбит с толку. Ему понравился Диппет. Действительно понравился. Он мог бы притвориться гением, — надо же как-то оправдать его знания, не так ли? — пусть и воспитанным магглами, однако это лишний риск. Ему необходимо имя. Нужны знания и силы, чтобы заявить о себе. А потому следует озаботиться вылазкой в «Гринготтс», разобраться с делами и работать на репутацию, чтобы каждый волшебник знал: лучше не переходить дорогу Адриану Певереллу.