Повелитель времени

      Плавным кошачьим шагом юноша скользнул в недра Выручай-комнаты, прижимая к груди коробку с камнями. На совсем юном лице расцвела холодная жёсткая ухмылка, тогда как детский восторг в глазах, так усердно демонстрируемый окружающим, сменился усталостью. Таких глаз не бывает у подростков. Все маски слетели, обнажая истинное лицо. Впрочем, здесь, в Выручай-комнате, никто не сможет уличить это несоотсветствие «упаковки» и содержания: в помещение невозможно попасть, если кто-то уже находится в нём. Эту информацию в своё время Гарри слышал от Лонгботтома. Бутылочно-зелёные глаза поймали в фокус синий хрусталь с выгравированными по краям рунами, тогда как мозг обрабатывал информацию, сопоставляя древнюю письменность с положением стекляшки в пространстве. Вздохнув, мальчишка вновь полез за книгой, дабы убедиться в правильности своих намерений, и только удостоверившись в своей правоте, разместил камень на положенном ему месте. Целая неделя ушла на то, чтобы вытравить необходимые для ритуала снятия надзора руны. И Поттер прекрасно знал, чем может обернуться даже малейшая ошибка, а потому работа продвигалась медленно и неспешно.       Камни детально осматривались, прежде чем расположиться по краям начерченной мелом пентаграммы. Порой они подвергались небольшой корректировке, перед тем как занять свою позицию. Равно как и Поттер ещё неоднократно сверялся с фолиантом, пусть и знал, что проверил всё «от» и «до». Паранойя — дама назойливая. К слову, книга — та самая, что он скопировал из запретной секции библиотеки в чёртовых пять утра. И не было в мире чар, способных поднять нынешнего завхоза — Гарольда Рена — в такую рань. Он был волшебником, что выбивало из колеи: так странно наблюдать, как завхоз чистит что-то магией, а не при помощи маггловских средств и домовых эльфов, как незабвенный Филч. И, честно говоря, старый сквиб вызывал в душе какое-то нелепое сочувствие напополам с гадливостью. Это несправедливо: заставлять человека, обделённого возможностью колдовать, наблюдать за этим день ото дня из года в год. Ничего удивительного в том, что старик ненавидел малолетних волшебников и ведьм. И, если проводить аналогию с неспособными, но наблюдающими, туда же можно отнести и полувеликана.       «Мордредов ублюдок, — мысленно сплюнул Поттер, вспоминая, кто принял Филча и Хагрида на работу, — ни стыда ни совести. Так, не об этом размышляю. Что там по плану? Ритуал? Вот о нём и надо думать».       Юноша усмехнулся, разглядывая древний фолиант — это одна из тех книг, что при открытии изображают из себя банши. А потому он лишь скопировал её и выскользнул из библиотеки, словно никогда там и не был. Вернувшись в свою комнату, Гарри предпочёл забраться обратно в постель и доспать оставшиеся несколько часов. Так что о дельце, которое он так удачно провернул в ночи, никто не знает.       «Ну, ладно, — попинал себе подросток. — Никто, кроме Реддла. Книгу он не видел, однако окинул нечитаемым взглядом, прежде чем его губы расползлись в поистине лисьей усмешке. И Том, так или иначе, ничего не сказал, лишь задёрнул полог кровати. Впрочем, неудивительно. У нас игра в гляделки: он смотрит на меня, я смотрю на него, оба молчим — красота! Хотя, кажется, это из-за негласного соперничества за лидерство в учёбе. Удивительно, что Реддл не отстаёт ни по одному из предметов. Грёбаный вундеркинд! Чёрт, возможно, я не должен получать такое удовольствие от процесса, ведь ему только четырнадцать. А мне, несмотря на внешность, двадцать один год. Хотя идиотские гормоны со мной не согласятся: балом нынче не всегда разум правит. И это мне ещё повезло, что ментально я старше и могу хоть как-то себя контролировать».       Мальчишка тихо вздохнул: он знал, что должен подружиться со слизеринцами, особенно с юным Волан-де-Мортом, дабы иметь возможность влиять на ситуацию. Впрочем, «влиять» — это грубо сказано. Скорее, показать альтернативу, другой путь достижения целей. Хотя глупостью было бы думать, что такой гений, как Том Реддл, действительно был слеп и не видел, к чему всё идёт. Однако он всё же выбрал путь насилия и политику чистоты крови, чтобы собрать больше последователей, а также удержать их верность.       «Пожалуй, это тревожит больше всего: что Том знал и всё равно пошёл по выбранному пути, — маг закусил губу, тогда как брови сошлись к переносице — он нахмурился. — И, пожалуй, я впервые буду так рад ошибиться».       Буквально несколько дней назад Гарри принял решение сблизиться с Реддлом. Причём таким образом, чтобы инициатива исходила не с его стороны, дабы всё выглядело максимально естественно, не вызывало подозрений. Ведь если подросток будет искать внимания Тома, то подобные действия истолкуются, как неискренность, и тогда на попытках стать «своим» среди змей можно ставить большой и жирный крест. Как ни крути, а только идиот не поймёт, что Том — если не король, то однозначно принц Слизерина. И пусть Поттеру было глубоко наплевать почти на всех представителей серебристо-зелёного факультета, он всё же хотел помочь Реддлу. И отсиживаться в стороне, как Альбус, не вариант — юноша прекрасно помнил, чем именно закончилась такая политика невмешательства.       А потому, если представится возможность, он ею воспользуется.       Пол под протекторами ботинок скрипнул, оповещая, что волшебник оказался внутри пентаграммы. Концентратор также находился здесь — в противном случае ритуал не сработает. Или сработает, но не полностью. Камни с выгравированными на них рунами заняли свои места, а грудь подростка наполнилась воздухом под самую завязку. Сердце стучало где-то в глотке, а живот свело от страха. Типичная реакция на что-то противозаконное в его исполнении: с одной стороны поджилки дрожат, а с другой — такой прилив адреналина, эйфории и мордред знает чего ещё...       «Sevoco summoveo vestigium helcium omnino tumultuatio desino», — проговорил про себя юноша, дабы быть уверенным, что помнит заклинание.       Руны засветились оттенками синего — от нежно-голубого до глубого индиго, — повторяя силуэт пентаграммы. Свечение нарастало с каждой секундой, и подростку пришлось смежить веки, чтобы не ослепнуть.       — Sevoco summoveo vestigium helcium omnino tumultuatio desino... — слова слетели с губ легко и просто, а глаза мальчишки распахнулись от удивления — он почувствовал, как его магия пульсирует в такт вспышкам света в пентаграмме, тогда как воздух потяжелел и запахло озоном, прямо как перед грозой. — ...festinatim mea praecantatio egomet prensatio ollud nullus¹, — с трудом закончил он. Дыхание сбилось и стало поверхностным, равно как и появилось чёткое ощущение, словно Поттер пробежал несколько миль. Мир перед глазами кружился какой-то дикой тошнотворной каруселью. Сила разлилась безбрежным океаном, заставляя своего владельца покачнуться от усталости. На лбу появилась испарина, когда он, наконец, почувствовал, как магическое ядро и волшебная палочка дёрнулись — магия вымыла из них следы надзора. Бледные и чуть дрожащие губы растянусь в победной ухмылке — теперь он сможет колдовать в любое время и в любом месте. Пожалуй, впервые за долгое время подросток испытал столь сильный эмоциональный подъём, будто сама магия выбрала его своим фаворитом.       К сожалению, это чувство быстро истаяло: пентаграмма потухла, выполнив свою задачу. И только в этот момент Гарри позволил усталости и изнеможению взять верх, падая на колени. Чертыхнувшись, мальчишка медленно прикрыл на пару мгновений глаза: похоже, он заработал не только магическое истощение, но и физическое. Чёрные точки зрачков зацепились за хрусталь, тогда как мозг в автономном режиме фиксировал изменения: руны исчезли, а накопитель треснул в нескольких местах, став непригодным. Впрочем, неважно: это обычные камни с Чёрного озера, трансфигурированные в голубой кристалл.       Чертовски хотелось спать. Увы, вырубиться здесь и сейчас наглым образом — слишком рискованное занятие. Ладно прийти поздним вечером, но не ночевать в своей комнате? И сдадут ли его с потрохами слизеринцы, не желая рисковать собственными задницами, или всё же промолчат, придержав информацию, Поттер не знал. А потому, собравшись с силами, мальчишка скинул испорченные камни в коробку (Мордред и Моргана, у не было сил даже на обратную трансфигурацию!), и попросил Хогвартс отправить их в комнату забытых вещей, а также стереть пентаграмму с пола. К большому облегчению, кристаллы действительно исчезли, а каменный пол оказался девственно чист.       «Минус один повод для беспокойства, — фыркнул подросток. — Итак, книга. Дьявол, у меня не хватит сил даже уменьшить этот дракклов фолиант! Мордред с ним, пускай болтается в школьной сумке. Так или иначе, если попадусь кому-нибудь из профессоров, то для обыска понадобится куда более серьёзная причина, нежели разгуливание по замку в вечернее время».       Зашипев сквозь зубы на слабость организма, юноша поднялся. Его всё ещё шатало из стороны в сторону. И прежде чем Поттер ступил за порог Выручай-комнаты, в нескольких метрах от него материализовался пузырёк с зельем. Соболиная бровь взметнулась вверх в изумлении. Эликсир казался чертовски знакомым. Хмыкнув, Гарри поднял фиал, принюхался и, кивнув самому себе, осушил его в один глоток. Зелье восстановления магического резерва, он варил его несколько раз в прошлой жизни. И, в общем-то, оно уже начало действовать. Однако физическое состояние эликсир не улучшал. Впрочем, данное можно исправить, хорошо отдохнув.       На плечи скользнул шёлк мантии-невидимки, а скрип двери оповестил о том, что Гарри покинул Выручай-комнату. Ткань приятно скользила под пальцами, и в глубине души зарождалось тепло. Определённо приятно получить артефакт обратно. И сделал это Поттер весьма нетривиальным (а когда у него было, как у людей?) способом: мантия свалилась на него, как снег на голову. Как юноша понял из слов Вечной, он настолько сильно желал заполучить её назад, что умудрился призвать вещь. Первой реакцией была паника: мантия — семейная реликвия рода Поттер на протяжении нескольких поколений, и воровство ему явно не сойдёт с рук. Однако после он выдохнул и позвал Смерть. Итог их разговора теперь точной копией лежит в чемодане его родственника. Естественно, не дар Госпожи, а лишь чуть более высококачественный аналог обычных мантий-невидимок. Подделку никто не заметит. И, подводя итог, мальчишка мог теперь смело сказать, что он вновь владелец одного из трёх могущественных артефактов, что помогает ему оставаться незамеченным в стенах замка. Его шаги оставались бесшумными и неторопливыми, когда Поттер преодолевал расстояние до подземелий. Комендантский час ещё не наступил, однако было не с руки, если бы кто-то увидел его в коридоре восьмого² этажа. Он не знал, нашли ли Выручай-комнату Реддл и Дамблдор, однако не хотел рисковать.       Как только подросток вышел на территорию Слизерина, то, оглядевшись по сторонам, стянул с себя мантию и отправил её в сумку. Пробормотав пароль — в данном месяце это было слово «величайший», — Гарри проскользнул в гостиную факультета. Пожалуй, больше всего во всей этой ситуации Поттера удивляло, что никто так и не догадался, что пробраться на территорию змей довольно просто: стоит лишь подобрать верное слово, от которого за милю несёт высокомерием. По общему признанию, легче всего попасть в Равенкло: отгадал загадку — путь свободен.       Юноша осмотрел мгновенно притихших однокурсников и, пожав плечами, отправился на свободное место в углу гостиной. Поттер с головой закопался в свою сумку в поисках пергамента и чернил для завершения ещё одного эссе по трансфигурации, тогда как слизеринцы вновь возобновили свои разговоры.       «Чем быстрее я разберусь с этим дерьмом гипогрифа, тем лучше, — он скривился. — Этого чёртового домашнего задания оказалось больше, чем я предполагал. Пять штук готовы, осталось ещё десять. Главное, сделать идеально, чтобы Дамблдор не смог придраться ни к одному слову».       На стол легла книга по трансфигурации — после того, как Реддл указал ему на несоответствие общеизвестной истории и того, что демонстрирует он сам, Поттер решил действовать в рамках отведённой себе роли. И сейчас даже для приличия периодически заглядывал в учебник. Подросток не знал, рассказал ли Том кому-либо о своих наблюдениях или нет, но на всякий случай старался поддерживать легенду. Рука довольно быстро устала, и Гарри, бросив перо, принялся растирать конечность.       — Меня тошнит от этой грязнокровки! — голос Эйвери, спорящего, кажется, с Амикусом Кэрроу, как гром среди ясного неба. — Она думает, что самая умная!       Поттер тихо фыркнул. Ирония заключалась в том, что обсуждаемая дама, видимо, была более умна и талантлива, нежели большинство ПСов первого поколения. Реддл, естественно, в этот список не входил — он был следующим пришествием Мерлина, не иначе. Гарри не нужно было быть легиллиментом, чтобы понять чужие мотивы: идиоты, что ради силы и развлечений (к слову, весьма специфических) пришли к Волан-де-Морту. К сожалению, его реакцию всё же заметили.       — Какие-то проблемы? Намерен встать на защиту грязнокровок и стать предателем крови? — выплюнул Эйвери. Он не ожидал такой реакции от другого слизеринца. — Или ты просто один из них? — ухмылка делала мальчишку совсем уродливым, похожим на мопса.       — Поправь меня, если я ошибаюсь, однако предателями крови называют тех, кто защищает магглов и их права, — отчеканил Поттер, рассматривая чужое лицо. Руки автоматически скрестились на груди по старой привычке, тогда как поза, наоборот, стала более расслабленной. — И тех, кто вступает с магглами в брак. Подобная ошибка в терминологии для чистокровного — идиотизм. Быть может, тебе стоит почитать соответствующую литературу?       Эйвери грозно нахмурился, с ног до головы оглядывая Певерелла. Тот выглядел расслабленным и вполне себе спокойным. Это выбешивало буквально на «раз-два»: все младшекурсники и те, кто не входил в его круг, прекрасно знали, что с ним нельзя связываться.       — Аргументы, как понимаю, отсутствуют, — устало проговорил юноша, а после всё же не удержался от язвительности: — Или у тебя так плохо с английским? Хотя, возможно, твоё сознание переживает коллапс, пытаясь уравнять эго и словарный запас³, — губы дернулись — он едва удержался от ухмылки. Пожалуй, вся эта ситуация забавляла его, и это чертовски неправильно: именно эта нетерпимость и стала потом основой для убийств десятков, если не сотен, невинных людей.       Дорея прикрыла рот ладонью, будучи не в силах сдержать сорвавшийся с губ смешок, и взглянула на Адриана с уважением. Вальбурга же кусала губы, скрывая собственное веселье, и ткнула родственницу локтём в бок, призывая к молчанию. В конце концов, привлекать внимание разъярённого, как мантикора, Эйвери — последнее дело.       — Закрой рот, грязнокровка! — зашипел подросток, поднимаясь с места.       Члены старых семей, в частности Блэки, скривились в отвращении. Они хорошо знали, кто такие Певереллы. А также были в курсе, что представители этого древнего чистокровного рода в какой-то момент перебрались в Америку, а после, видимо, всё же вернулись в Великобританию. И было совершенно очевидно, что Адриан вырос именно на Туманном Альбионе, так как акцент у него отсутствовал. Перевелл — древнейший и благороднейший род, входящий в список священных двадцати восьми, чего не удостоились даже основатели Хогвартса.       — Подарите ему на Рождество словарь, — скучающим тоном продолжил Гарри. — Ты снова повторяешься, парень. Знаешь, чертовски утомительно вести диалог с тем, кто твердит одно и тоже. Кажется, даже у попугая лексикон шире.       — Ты даже не отрицаешь… — сплюнул его оппонент, тогда как его щёки покраснели от едва сдерживаемого гнева вперемешку со смущением. И с каждым раздавшимся за спиной смешком нервы натягивались всё сильнее. — Видимо, я прав. Ты действительно грязнокровка! — торжествующе добавил юноша.       — А ты уверен, что чистокровный? — рассеянно уточнил Поттер. — Каждый идиот знает, что Певерелл — древний род, — мальчишка лениво опёрся задницей о кресло. Как бы Эйвери ни хотелось, а в действительности он не был магглорождённым. Гарри являлся полукровкой и весьма гордился этим фактом. — Впрочем, считай, как тебе там заблагорассудится.       — Бомбарда! — рыкнул подросток, не думая о последствиях сорвавшейся с цепей ярости.       Гарри на рефлексах перекатом ушёл в сторону. Слизеринцы расширившимися в изумлении глазами наблюдали за такой быстрой и выверенной реакцией, отступая подальше от участников назревающей дуэли. Семикурсники оперативно возвели полог, ограждая младших. Многие были заинтригованы: то, что сделал Певерелл… ничего подобного они в жизни не видели. И если юноша среагировал так же, когда на его семью напали люди Грин-де-Вальда, неудивительно, что он выжил.       — Как понимаю, правда тебе не по нраву?       — Конфринго⁴! — желание уничтожить оппонента поднималось откуда-то из глубин. Чёрт побери, он ещё никогда не был так унижен: втоптан в грязь на глазах всего Слизерина.       Поттер просто уклонился от направленного в него луча заклинания:       — Закончил? — сегодня определённо стоит навесить дополнительный слой чар на свою кровать.       — Экспеллиармус! — прошипел Эйвери.       — Ты в курсе, что у меня нет волшебной палочки, да? — мальчишка склонил голоу набок: — Видимо, со зрением, как и со словарным запасом, — беда.       — Торменто⁵! — красная пелена застлала чужие глаза.       Юноша хотел бы сказать, что был удивлён, узнав заклинание, однако данное не было бы и на сотую долю правдой. Увы, щитовые чары не выдержат пыточное. Проклятье летело по касательной, он вполне мог уйти с его траектории, однако краем глаза заметил чей-то силуэт. Повернувшись, подросток увидел до боли знакомое лицо в женском воплощении. Видимо, это была мать Северуса Снейпа — Эйлин Принц. Дальше Поттер не думал, действуя на рефлексах и по привычке: оттолкнул девушку в сторону, словив луч вместо неё.       На лице отобразилась гримаса боли, однако изо рта не вырвалось ни звука. Мальчишка впился бритвенно-острым взглядом в фигуру оппонента, молча обещая все муки ада, если тот сейчас же не отменит заклинание. К сожалению, это дало обратный эффект: Эйвери разозлило, что Певерелл всё ещё стоял на ногах, а не бился в агонии на полу, срывая голос от боли.       «Пора перевернуть шахматную доску», — пронеслась шальная мысль.       Резкий взмах руки, и ситуация в корне изменилась: магия вырвалась из, казалось бы, хрупкого тела потоком, заполняя помещение, придавливая остальных монолитом, не давая свободно вдохнуть, тогда как Эйвери отшвырнуло к стене, с силой вдавливая в холодный камень. Из глотки вырвался задушенный хрип, а пальцы разжались, роняя концентратор — деревяшка покатилась по полу, к счастью, не сломавшись. Подросток пытался дышать, хватая ртом воздух. Чёрт побери, он в двадцати футах от пола, и магия, казалось, держит его прямиком за глотку. Гнев в глазах сменился сначала растерянностью, а после и вовсе первобытным, животным ужасом.       — Попробуй выкинуть что-нибудь подобное ещё раз, Эйвери, и твой следующий вдох станет последним! — рыкнул Поттер. Сила продолжала буйствовать, разливаясь в гостиной серебристо-зелёного факультета безбрежным океаном. Казалось, будто ей нет конца и края.       — Достаточно, — спокойно обронил Том. За этим самым «достаточно» отчётливо слышалось «прекрати немедленно». И когда ничего не произошло, юноша нахмурился и произнёс уже более резко: — Отпусти его, думаю, он усвоил урок.       Тонкие изящные пальцы обхватили деревко тисовой палочки. На удивление, артефакт был направлен не на Певерелла, а в сторону Эйвери. Последний, к слову, дико озираясь, цеплялся за стену, будто способен найти в ней опору.       Гарри опустил руку, и Эйвери полетел вниз.       — Арресто Моментум! — Реддл замедлил чужое падение, но не остановил его, хотя и мог бы, заставляя и так пострадавшего Эйвери приложиться спиной о попавшуюся на пути мебель, и только после упасть на пол. Тот получил по заслугам: Том говорил, что Адриан Певерелл неприкасаем. Взгляд глубоких чёрных глаз был холодным и резким — его обещание было ясным, как день: Эйвери заплатит за этот проступок сполна.       — Ты как? — Гарри развернулся в сторону первокурсницы, прикидывая, насколько сильно ей досталось.       — В порядке, — отмахнулась юная мисс Принц.       Губы юноши дрогнули в улыбке и, кивнув, он вернулся к своим вещам, чтобы собрать их, прежде чем скользнуть по лестнице, не сказав больше ни слова. Только тогда гостиная Слизерина взорвалась оживлёнными разговорами о том, что только что произошло, и догадками, почему он, к всеобщему ужасу, не отреагировал на пыточное проклятие. Одно они знали наверняка — не стоит доводить Адриана Певерелла.