Любовь или влюбленность?

Тьма ползла медленно и бесшумно. Скрываясь в тенях и за мебелью, она незаметно заполнила комнату, заглушая слабое мерцание уличных фонарей. Но мрак не давил на клона. Он не знал, сколько времени прошло, да и наступления ночи не заметил. Разумеется, после разговора от части опасений Ромео избавился, но король боялся, что если просто закрыть тему, то шансов на что-то большее, чем бытовое общение, не останется. После недолгих размышлений самым лучшим вариантом был выбран подарок. Но главный вопрос заключался в содержании. Неожиданно розовый понял, как мало он знает о своем предмете воздыхания. Уверенно назвать он мог лишь серый цвет и душниловщину. Это пренеприятнейшее открытие заставило получше покопаться в своей голове. Легкое раздражающее тиканье часов раздавалось в глухой тишине спящей квартиры. Плотно закрытое окно не пропускало жалобный скулеж ветра и городской шум, создавая ощущение вакумности, словно комната была отдельным миром. Через бесконечность отброшенных вариантов седьмой схватился за мысль, изначально отвергнутую. В конце-концов он решил, что идея вовсе не плоха, а на оборот — прекрасна. Воодушевившись, Ромео сел за ноутбук, включая первый попавшийся сайт для бариста, совершенно не замечая, что короткая стрелка гуляет по циферблату далеко за цифрой 12. Утро наступило подозрительно быстро. Выходя из комнаты, герой поразился абсолютной тишине. Пройдясь по комнатам, он никого не встретил. В последнюю очередь он решил заглянуть на кухню. Его встретила картина, знакомая до боли в ребрах. В комнате находился лишь Куромаку, стоявший спиной ко входу. Кажется, он заваривал кофе. Неожиданно серый обернулся, как будто почувствовав чужой взгляд. Смотрел треф открыто, прямо в душу, словно с вызовом. Стало очень неуютно. Не желая затягивать петлю молчания, седьмой подал голос: — Где все? — Уехали, — сказав, как отрезав, король резко отвернулся к интереснейшему напитку в чашке. — А… — Тебя, по всей видимости, решили не будить, а у меня есть дела и поважнее. Растерявшись по началу, неожиданно Ромео понял — второго шанса не будет. Поэтому он быстро подошел и аккуратно прихватил Куро за плечи, лишая возможности отступить. Тело вздрогнуло, возня прекратилась. — Что ты делаешь? — в ровном тоне беспокойство выдавало лишь тихое придыхание. — То, что нам обоим нравится, — неожиданно даже для себя выдает седьмой, поддаваясь внезапно охватившей его уверенности. Розовый ненавязчиво подшагивает, касаясь грудью ровной, идеально обтянутой серой тканью спины. Нежно поглаживая, он разминает мягкие плечи. Не почувствовав сопротивления, опускает руки на талию, мягко сжимая. Ромео легко касается шеи губами. Куро поворачивается в объятиях. Теперь розовому видно, как сильно у него залиты румянцем щеки. Не в силах сдерживаться, Ромео впивается в коралловые уста, сладкие, как мед. Сразу целует глубоко и с силой прижимает к себе, на что слышит недовольный стон, но остановиться уже не может. Задирает рубашку, оглаживает мягкую кожу спины и живота. Опускается поцелуями на молочную шею, наслаждается звуками, слетающими с опухших губ. Рывками расстегивает пуговицы, стаскивает с тела лишнюю ткань. Оставляет следы укусов на изящных плечах, непослушными пальцами пытаясь расстегнуть пряжку ремня, как вместо сладких стонов оглушает крик: — Ишь ты ж, черт тебя подери, скотина!