***
Всё началось пару месяцев назад, когда одним поздним вечером, находясь в общежитии старой религиозной лондонской Академии, Мария, сидя на древнем и очень неудобном скрипучем стуле, усердно готовилась к первому и самому сложному для неё выпускному экзамену по математике. Голова уже гудела от зубрёжки, хотя ночь ещё только начиналась. Пальцы непроизвольно потянулись к вискам: обычно массаж хотя бы немного помогал, однако вот уже несколько недель приступы мигрени были слишком навязчивыми. Руки устало упали на исписанную тетрадь, голова опустилась на них сверху. Силы покидали тело. Математика давалась Марии слишком тяжело. Приподняв взгляд на часы, она поняла, что ещё может позволить себе заглянуть в очередной раз на кухню за шестой кружкой кофе за этот вечер. Ведь до комендантского часа оставалось ещё полчаса. Воодушевившись, Мария подхватила пустую кружку со стола и зашагала на выход из комнаты, смешно разминая затёкшую спину незамысловатыми наклонами вбок. Кухню уже давно в студенческом простонародье обозвали «Большой комнатой». Это было самое излюбленное место всех обитателей общежития. Но на данный момент Мария знала, что вряд ли кого-нибудь там встретит. «Спящее время» — период с 11 часов вечера до 6 часов утра, когда студентам вообще запрещалось выходить из комнат. За этим правилом следили почему-то слишком тщательно, хотя Марии, например, это казалось дикостью. Туалеты и умывальники, конечно, были в каждой комнате, но всё равно — обстоятельства же бывают разные. Например, ей не нравился вид из окна своей спальни. Обычное футбольное поле да северная стена главного школьного корпуса; катастрофически мало звёздного неба и ни грамма гор. Вот из общажной библиотеки вид был намного лучше, особенно ночью, особенно в полнолуние. Никаких кирпичных стен, только небо да холмы, укрытые острыми кронами елей. А ходить и любоваться нельзя — что ж, кто вообще в здравом уме не хотел бы посмотреть ночью на чистое небо. У Марии, конечно, и в мыслях не было повиноваться глупым правилам, но сам факт наличия каких-либо запретов уже её раздражал. Ещё и для того, чтобы успокоить отца и мачеху, попадаться на нарушениях было категорически запрещено: как-никак лучшая ученица и глава школьного совета — не какой-нибудь шуточный титул. Но всё-таки способность совмещать свои пристрастия с ролью идеальной студентки не слабо тешила самолюбие. Во мраке коридора не было видно выражения лица девушки, но на искусанных губах играла самодовольная улыбка. В мыслях всплывали воспоминания с недавнего полнолуния, когда Мария смогла вылезти из окна своей комнаты глубокой ночью и забраться с пледом на крышу. В тот раз она смогла сполна отомстить злому садовнику, который почти поймал её с сигаретой в зубах в глубине студенческого парка. После того случая этот дед прохода ей не давал, пытаясь найти доказательства своим сомнениям — даже подговорил некоторых уборщиц, и те хвостом ходили за ней в уборные. Но той ночью Мария оторвалась. Садовнику перепала серия сонных параличей на убывающую луну, а уборщицы отделались парочкой кошмаров. После этого садовник в парке почему-то сменился, но Мария уже потеряла к этой ситуации интерес. Как же её расстраивает это взросление — ещё пару лет назад ей столько удовольствия приносили всякие шалости… Ведь она столько всего могла благодаря своим способностям! Например, в классе седьмом у неё вроде ещё была парочка конкурентов или завистников, над которыми можно было изощрённо пошутить. Нагнать мрак в зеркало или регулярно менять местами вещи в их комнатах, играя на их нервах, а сейчас всё это даже улыбку не вызывает: все стали какими-то слишком серьёзными, даже она сама. Ещё и голова регулярно по вечерам болеть начала. Деревянная лестница, ведущая на первый этаж, казалась сегодня более скрипучей, чем обычно. Но Мария правильно предсказала пустоту кухни: голосов из неё слышно не было. Добравшись до кофе-машины и нажав нужные кнопки, ей нужно было подождать всего-то полторы минуты, и она бы спокойно ушла обратно в комнату учить формулы. Но вдруг за тонкой, обклеенной старыми обоями стенкой, раздался звонок. Там находилась комната-кабинет пожилой комендантши. Мария услышала, как тётя Люся подняла трубку, а спустя пару секунд выбежала, не закрыв за собой дверь. Первым делом тетушка заглянула на кухню, потому что привыкла по вечерам разгонять по комнатам щебечущий цветник. Девочки собирались шумными группами, сдвигали небольшие столики, устраивали беспорядок, заваривали много чая и помогали друг другу с выполнением домашних заданий. Однако, в столь поздний час, привалившись спиной к холодильнику, не включив свет, в Большой комнате находилась одна Мария. — О, как хорошо, Машенька, там как раз тебе мама звонит. Это было в крайней степени неожиданно. И ещё большей неожиданностью стала первая фраза, которую она услышала, подняв трубку. «Мария, что ты, чёрт возьми, подселила ко мне в школу?» Хорошо, что тётя Люся осталась ждать девушку на кухне и не стала присутствовать при разговоре. С каждым услышанным словом Марии становилось всё сложнее придумать ответ, а боль в голове усиливалась в геометрической прогрессии. Этот треклятый звонок состоял лишь из монолога Матушки. Та быстро и нервно рассказала, что с начала весны ей еженедельно стали поступали жалобы от учениц на непонятные явления в школьном здании. То посреди ночи девушек странный топот по потолку разбудит, то за несколько часов сна окна спален с наружной стороны царапинами покроются, то бельё с расчёсками и щётками пропадает… Марии же в данный период жизни было не до этого: она отмахнулась, напомнив, что дома не была с прошлого лета, и, находясь в Лондоне, явно ничего призвать в родительское поместье не могла. Пообещав во всём разобраться по возвращении домой и пожелав терпения, она постаралась повесить трубку как можно быстрее. Девушка понимала, что матушка явно позвонила на эмоциях, забыв, что телефон смотрительницы является общественным и разговоры чаще всего записываются. Их, конечно, редко проверяют, да и сбивчивая японская речь мачехи была тяжела даже для понимания Марии, но всё же иногда такое случается, так что обсуждать некие странности падчерицы и сверхъестественные проявления происходящие дома у столь благородной семьи — идея не самая лучшая. Благо, последующих звонков вплоть до сдачи последнего экзамена не последовало. Но по окончании учёбы, то есть, спустя почти два месяца, оказалось, что время пролетело быстро и относительно без проблем только у неё. Из разговоров с семьёй, уже по мобильному телефону, она поняла, что дома появились проблемы посерьёзней пропадающего белья у молодых девушек, но внятного рассказа она ни от отца, ни от мачехи не добилась. Они даже про деньги на билет до дома забыли, так сильно заняты были, и их несчастной дочери пришлось задержаться в общежитии ещё на пару дней, получив порцию негодования от директора студенческого городка. Единственным человеком, который охотно рассказывал ей подробно о ситуации в доме, был её шестилетний братик Марк. Она провела полтора часа, выслушивая восторженный пересказ всех пьяных сплетен папиных постояльцев из гостиницы. Среди них были и нагие дамы посреди леса, зовущие за собой, и призрачные утопленники в горячем источнике, тянущие на дно купальни случайно задремавших отдыхающих, и стучащие в окно кухни души потерявшихся на большой территории гостиницы детей, что оставляют кровавые следы рук на стеклах, и так далее, и тому подобное. Половину из этих баек Мария выучила наизусть, будучи ещё в трёхлетнем возрасте, услышав их от тех же пьяных дядек. Конечно, было странно, что все эти древние сплетни навели такой шорох в родительском бизнесе настолько внезапно, да и без особой надобности — отец бы про дочь в другой стране не забыл. Но так как понятных объяснений она от взрослых не получила, решила придерживаться позиции «увижу-пойму, пойму-разберусь» и сильно не волноваться. Ранним утром в день вылета, после двадцати четырёх часов, проведённых в маленькой комнатушке общежития, одиночестве и раздумьях, Мария всё же решила открыть историю звонков и пересчитать пропущенные вызовы от единственной подруги. Её родственники уже давно поняли, что их дочь не очень контактный человек, и звонили только в случае крайней необходимости и на телефон общежития, ведь подобный звонок уже так просто проигнорировать нельзя. Но вот Харе Масако такой номер, по которому до Мари можно с лёгкостью дозвониться, был неизвестен. Поэтому последний разговор у них пусть и длился почти три часа, но датировался восемнадцатым числом апреля. А на сегодняшний день, то есть четвертое июня, пропущенных звонков от подруги Мария насчитала семьдесят четыре. Совесть мучила нещадно, и, надо признать, заслуженно, а ещё вполне здравые мысли твердили, что Матушка со стопроцентной вероятностью обращалась к Масако за консультацией по поводу ситуации в доме. Пусть она была настроена крайне негативно ко всему сверхъестественному, но так вышло, что лучшая подруга падчерицы по совместительству являлась её лучшей выпускницей. Матушка была наследной хозяйкой частной школы, обучающей богатых дочерей самых влиятельных семей Страны Восходящего Солнца искусству быть гейшей. Хоть Мария даже в детстве считала «окию» мачехи каким-то смешным детским кружком для напыщенных золотых куриц, но Харой Масако искренне восхищалась уже долгое время. Да, её подруге все дороги изначально были открыты благодаря влиянию семьи, но она сама всегда старалась сверх человеческих возможностей, пытаясь быть идеальной дочерью своих родителей. Попав в шоу бизнес в подростковом возрасте, она смогла не только развить актерские навыки, но и, параллельно, экстрасенсорные способности, и показать их миру. Мария прекрасно знала, что над подругой смеялись сверстники, а родители считали её способность, лишь детскими играми. Но она превратила их в настоящий бизнес, добившись собственной славы без упоминания чужих имён. На данный момент Хара Масако была успешной актрисой и самым востребованным экстрасенсом с телевидения, так что, если появившиеся паранормальные явления в школе заставили всех так сильно волноваться, то с ней родители Марии бы явно связались даже раньше, чем с дочерью. Звонить подруге надо было в любом случае, но как именно подобрать слова оправдания, Мария не знала. Конечно, экзамены вещь сложная, а все экзамены, сданные на «отлично», — это вообще повод для гордости, но семьдесят четыре попытки… На скромный взгляд Марии — слишком много даже для их дружбы. До этого месяца держался рекорд в пятьдесят восемь пропущенных, который Масако поставила два года назад, когда впервые поцеловалась с мальчиком, а Мария тогда писала научную работу на важную студенческую конференцию. Размышляя над тем, какая реакция на долгий игнор будет у подруги, Мария решила, что позвонит позже. Хуже в любом случае уже вряд ли может быть, а так она седьмой раз перепроверит, всё ли сложила в чемодан.***
Стрелки часов в библиотеке указывали на полночь, а луна в больших окнах так и не появилась. Зато почти в километре от семейного дома, на холме посреди леса, в окнах величественного четырехэтажного здания гостиницы мерцал свет. И все фонари горели теплым оранжевым оттенком, указывая дорогу, ведущую к главному входу, а рядом так же ярко сияла, обычно менее заметная, двухэтажная пристройка, где лишь пару дней назад жили всего несколько известных «гейш» с телевидения со своими ученицами. Все бы хорошо, только вот Мария точно помнила, что отец лично перекрыл электричество, воду и газ везде, кроме безопасного семейного дома. Сейчас же она, стараясь не смотреть в окно, сортировала в свете фонарика книги семейной библиотеке по жанрам и алфавиту, чтобы хоть как-то отвлечься от страха. К сожалению, вчера, как только Мария переступила порог дома, не успев даже перетащить чемоданы в комнату, она увидела Матушку, которая судорожно перетаскивала гору сумок ближе к выходу. Стоило той заметить падчерицу на пороге, ею сразу был отдан приказ подниматься в логово главы семейства. После разговора с подругой дальнейшее развитие событий Марии предугадать было несложно. В кабинете отца было невероятно душно и пахло пылью: сам хозяин комнаты с возрастом стал появляться здесь всё реже, проводя больше времени с сыном или со знакомыми коллегами по бизнесу, которые приезжали к нему на источники отдыхать и пообсуждать дела. Но вот жене он так же не разрешал наводить у себя на рабочем месте порядок, под предлогом того, что она плохо знает иностранные языки и может по ошибке выкинуть какой-нибудь важный документ. Конечно, эта отговорка всем казалась слабой, супруги даже не раз сильно ругались из-за этого, но в итоге Юмеко сдалась. Мария догадывалась, что та, скорее всего, увидела как-то у него в ящиках стола книги по колдовству, доставшиеся ему от предков, и опустила руки. Хотя даже сама дочь помнила, как он клятвенно обещал избавиться от всего, что связывало бы их семью со сверхъестественным миром, за исключением, конечно, самой Марии. Но, видимо, на что-то у него рука всё-таки не поднялась. Причин на самом деле могло быть много: как, например, воспоминания о тёмном, но очень интересном прошлом, так и просто внушительные цены, за которую эти книги можно в будущем продать знатоку. А что до самой Марии, так отец показал ей свою коллекцию довольно давно, когда он ещё видел в дочери только себя. Это было до того, как родился малютка Марк, и, до того, как Мария стала взрослеть и все больше становиться похожей на родную мать. До того, как длинные пепельно-белые волосы, доставшиеся от отца, начали отливать золотым блеском и виться от влаги, а в серых глазах стало возможно увидеть синее небо, при солнечном свете. Стоя в кабинете, Мария видела своего очень уставшего отца. Марк, который помогал мужчине собирать все важные документы в одну папку, был очень рад видеть сестру. Только он успел обнять Марию и начать рассказывать, что очень тщательно готовился к её приезду, как тут же глава семейства отправил его за дверь с папкой документов. — Марк, отнеси документы маме, пусть она их положит к моим вещам. И помоги ей собрать еду, — этот голос совсем не изменился за год, вместе с тяжёлым взглядом, он не предполагал какого-либо неповиновения. Но у Марии он почему-то даже в детстве вызывал лишь широкую улыбку, а сейчас и вовсе чувство ностальгии. Вот и брат сперва вытащил из кармана леденец, передал его сестре, подождал, пока та погладит его по копне чёрных волос и только потом забрал папку со стола и покинул помещение. — Он сказал, что оставил свой альбом с рисунками у тебя в комнате на кровати, — начал отец, указав жестом на стул, который стоял рядом с его столом, предлагая ей присесть. — Ты увезешь его к родителям Юмеко? — спросила Мария, заняв предложенное место и вытягивая вперёд уставшие ноги. Всё-таки долгая бессонная дорога сильно её вымотала. — Да, я хочу, чтобы они были в безопасности, пока происходит не пойми что. Разумеется, я и тебя не хочу подвергать такому риску, но ты понимаешь, как мыслит Юмеко… Ты уже связывалась с Масако?***
Почти двенадцатичасовой перелёт Мария перенесла вполне легко, хотя поспать ей толком не удалось, хотя вообще-то надо было. Всё-таки девять часов разницы во времени у Токио с Лондоном, это не шутки, а девушка, итак, после любых перелётов тяжело перестраивает режим. Но вышло как обычно… Она обещала себе, что перед новым этапом жизни — первым курсом в университете — хорошенько отдохнёт и наберётся сил, оставив всю учёбу в Лондоне. Однако, посидев с повязкой на глазах с пять минут, Мария поняла, что не заснёт, и открыла методичку первокурсника по античной философии, для лёгкого чтения. Следом пошла психология, а за ней и исторический роман на немецком языке. В сон её потянуло только на последних тридцати минутах полёта. Получив свой чемодан с двумя сумками в аэропорту Токио, она первым делом задержалась на ближайшем диванчике, чтобы проверить почту, и обнаружила ещё три новых пропущенных от Масако. Всё же нужно было ей позвонить ещё по пути в аэропорт, но Мария опять отложила всё на потом… Её раздирало желание заскочить к ней на работу в офис, ведь они виделись последний раз больше года назад, а по телефону разговоры казались неполноценными и явно не могли заменить живое общение. Мария, конечно, на работе у подруги ни разу не была, но зато точно знала, что офис её компании находился где-то в центре города. Благо, девушка вовремя вспомнила про уже купленные билеты на электричку до Тоямы, прибытия которой следовало ожидать в 5:00, и ей оставалось лишь полчаса, чтобы успеть добраться до станции. И только по пути на вокзал её осенило: во-первых, ещё слишком рано для работы в офиса, во-вторых, подруга как-то упоминала, что появляется там только по вызовам начальства и, в-третьих, поняла, что в любом случае бы потерялась, ибо знает лишь место расположения аэропорта, вокзала и автобусной стоянки. В общем, на электричку Мария не опоздала, но до конца осознала, что в самолете нужно было всё же поспать несколько часов. Хорошо хоть в вагоне она оказалась единственным пассажиром, и могла бы себе позволить немного вздремнуть, но, к сожалению, в общественных местах девушка спать не любила. Стоило ей только погрузить все свои вещи на полку и удобно усесться, подобрав под себя ноги, как её телефон зазвонил. Мария сразу поняла, кто это был, и в её желудке резко затянулся узел волнения. Часы показывали 5:05, а Масако почему-то не спала. Сглотнув слюну и сев ровно, Мария подняла трубку. — Доброе утро? —Мари, слава Богу, ты наконец-то ответила! Где ты сейчас? — голос на другой стороне был искренне взволнованным, но и некое облегчение тоже можно было уловить. Мария не смогла сдержать улыбку. — Я только отъехала от Токийской станции… —У меня для тебя плохие новости. В этот момент Мария быстро переключила звонок на видеосвязь, и не смогла понять, где вообще её подруга сейчас находится и точно ли это вообще Хара Масако. Человек, с которым она разговаривала, выглядел, мягко сказать, уставшим и не похожим на шикарную знаменитость. Но все её комментарии опередили. И со знакомой ехидной улыбкой собеседница отметила: — Ты выглядишь просто ужасно с этим пучком и толстовкой. А вот синяки под глазами— бомба. Мария облегчённо выдохнула, это точно была Её Масако. В окне электрички мелькали высокие дома, столицы Японии. Вагон знакомо гудел, набирал скорость. Прошлым летом она также ехала домой, слушая записанные подругой голосовые сообщения, которые накопились за неделю. Тревога стала потихоньку отступать. — Да, я провела 11 часов в самолёте без сна и сейчас ещё должна пережить 2 часа на электрички и час на такси. Ты, кстати, тоже выглядишь не как сошедшая с экранов телевизоров. Где ты вообще? — В офисе. Мария ткнулась лбом в прохладное стекло и тяжело вздохнула, как же она не любила такие моменты. Масако тоже на секунду задумчиво затихла. — К твоему списку того, что тебе предстоит пережить, надо добавить нашествие призраков дома. Твой отец заказал у нас дело. Мария была очень рада, что находилась сейчас в пустом вагоне. Она съехала на корточки, облокотившись спиной на сиденье, в осознании того, что её ждёт. Хотя на тот момент Мария даже предположить не могла, как она занижала свои ожидания. — Когда вы с ним разговаривали? Там действительно всё настолько плохо? Я разговаривала с Юмеко три дня назад, но она толком ничего не рассказала, разве что, только про пропадающее белье её учениц. И Марк старые байки из нашего детства пересказал. Мария заметила, как Масако устало прикрыла глаза, словно у неё тоже сильно болела голова. — Сегодня ночью одну из учениц Юмеко-сан нашли в ванной у разбитого зеркала без сознания. — Э? — вырвалось у Марии, благо хотя бы телефон не уронила. — Я попыталась позвонить тебе сразу, как узнала… Даже не так. Я звонила еще неделю назад, когда твой отец обратился к нам с просьбой проверить, всё ли в школе нормально. Запрокинув голову и уставившись в потолок, Мария молча ждала продолжения — ладони уже вспотели, живот скрутило. А электричка выезжала за пределы шумного города. Теперь в окнах высокие дома виделись где-то далеко, их стали сменять холмы и деревья. Подруга тоже не знала, какие именно сейчас нужно подбирать слова, и в итоге — сдалась. — Ну и сегодня, где-то около часа ночи, твой отец позвонил мне и рассказал, что «так-то так, произошёл вот такой инцидент, пострадала девушка»… По словам жертвы, на неё напали. Она проснулась посреди ночи от кошмара и пошла в ванную — умыться. Сначала её напугало отражение, потом она увидела позади себя тень, почувствовала, как её схватили, а затем ощутила горящую боль в руке. Девушка почти сразу потеряла сознание, пролежала на холодной плитке часа два, пока её не нашла уборщица, проводящая обход, — Масако говорила безэмоционально, будто зачитывала статью о погоде в утренней газете, но, заметив побледневшее лицо подруги, тут же затихла. Обе девушки ждали реакции друг друга. — И что меня ждёт? — сиплым шепотом спросила Мария. — Юмеко-сан уже начала собирать чемоданы. Гостиницу твой отец прикрыл ещё на прошлой неделе, хотя из неё и так тогда уже почти все уехали, а ученицы и сотрудники покинут территорию в течение этого дня, — в глазах подруги мелькнуло сочувствие. — Ребята сейчас собирают всю нужную информацию и сортируют те данные, что получили от твоего отца и учениц; мы стараемся работать как можно быстрее, но приедем, в лучшем случае, завтра вечером. Лес за окном становится всё гуще, горы покрывали горизонт. Обычно Марию очень успокаивал вид природы, однако сейчас он ассоциировался лишь с домом, в котором ей предстояло пережить, как минимум, одну ночь. Одну ночь, наполненную кошмарами. Ещё не прибавлял счастья тот факт, что сегодня, даже при свете дня, она уже точно не заснёт. Так что предстоящая ночь будет полна не только кошмарами, но и её собственными страданиями. — Знаешь, я, когда выходила из самолета, внезапно вспомнила, что ты мне когда-то объясняла, как добраться до офиса. Я даже на секунду забыла о раннем времени. Почти поддалась порыву пойти к тебе на работу. Не знаю, что это было, потом ещё себя за это отругала. А сейчас, вот, жалею, что решила использовать билет на электричку. Не хочу домой… Масако слушала её с серьёзным лицом. — Всегда слушай свою интуицию, Мари, — подруга повторяла ей это слишком часто. — Знаешь, что… как я поняла, явления затрагивают только территорию школы Юмеко-сан, и, возможно, ещё гостиницу. Поэтому ученицам не сразу поверили твои родители — они же не там ночуют. Так что можно сделать вывод: в вашем доме относительно безопасно. Я предполагаю, что это твой отец постарался, но он вряд ли признается. Тебе не о чем волноваться. Я буду торопить Нару и Джина, как могу, а ты звони мне сразу, как одна останешься. Хочешь, будем всю ночь болтать, а утром ты попробуешь поспать? Ну, как тебе идея? Я даже могу на связи висеть, пока ты спать будешь! — Мария не успела ответить. Она услышала, как подругу кто-то позвал, и видела, как та злобно зыркнула в сторону этого человека, но, сразу после этого, тепло улыбнулась в камеру. — Спасибо, Масако. И прости меня, виновато шепнула Мария. — Забей. Ты как экзамены-то сдала?***
— Мы созвонились по пути сюда. Она кратко ввела меня в курс дела. Сказала — ожидать агентство завтра вечером. Отец, насколько безопасна территория дома? — Мария сразу решила перейти к делу. — Пока никаких странных явлений в самом доме не происходило, совсем. Можешь быть уверена, что территория вокруг дома вполне безопасна до самого леса. При дневном свете уж точно, — он ненадолго задумался и вдруг неожиданно заговорил: — Я постараюсь вернуться как можно скорее — сразу, как отвезу Юмеко и Марка к родителям, — по взгляду дочери он возможно понял, что это было, мягко говоря, неожиданно, и следом произнес. — Я же тоже хочу узнать, что происходит, и тебя одну бросить следить за расследованием не могу. Ты же понимаешь, что и дом больше не на кого оставить, и всем уехать — никак. Родители мачехи, мягко сказать, недолюбливали Марию, и не пустили бы её даже просто в свой город, в отеле пожить, да и отец не хотел скандалов. Ещё и огромную территорию без единой живой душу оставлять было нельзя, ну, разве что на охрану злобных сущностей, а найти желающего переночевать в «проклятом месте» — даже за деньги — крайне сложно, поэтому выхода, и правда, не было, Мария это прекрасно понимала. Так, отец передал ей все ключи с документами и планами зданий на территории, дал несколько советов: какие бумаги могут понадобиться коллегам Масако; сводил её в котельную в подвале, перекрыл воду и газ везде, кроме жилого дома, а потом показал, как выключать электричество. Вызвав такси для семьи, Мария помогла матушке и брату вынести все вещи к машине. На душе было погано, ведь она толком не успела с Марком даже просто пообщаться. Разве что, пока показывала ему, как упаковывать с собой сэндвичи, немного поспрашивала, нравится ли ему учёба на дому и какая у него сейчас гувернантка. Оказалось, работница опять сменилась в середине зимы, и матушка пригласила свою знакомую, но и та уволилась три недели назад, по понятным причинам. Ещё новостью для старшей сестры стало то, что Марк начал учиться играть на фортепиано. В общем, мальчишка невероятно вырос за год, и Мария несказанно им гордилась. Марк махал ей в заднее стекло машины, пока такси не скрылось за поворотом. Стоило девушке закрыть автоматические ворота пультом управления, она вмиг потеряла звук автомобиля в порыве ветра. Кое-как взяв себя в руки, Мария огляделась. Сейчас всё, что её окружало, выглядело совершенно незнакомым. Семейная территория представляла собой кусок леса на холмах. Дом находился на окраине острова, и к нему вела отдельная дорога. Массивный кирпичный забор являлся лишь формалистикой — он отделял дорогу от подъезда к частному зданию, а за здание уходила металлическая решетка со скрипучей калиткой, ведущей вглубь леса. Ещё была вторая ограда, но она окружала гостиницу и школу. Так что всю их территорию на разные куски делил лишь лес и протоптанные в нём дорожки. От семейного дома шла только одна тонкая тропинка, постепенно расширяясь. Она вела вверх по холму к зданию школы, но сейчас будто убегала от калитки вглубь леса и, скрываясь, казалась невероятно мрачной в тени деревьев. Прямо рядом со школой находилась четырёхэтажная гостиница. Сейчас, издалека они сливались в одно массивное и неестественное здание, которое странным образом в дневное время суток казалось жутко тёмным. Ветер усиливался, кроны сосен шумели просто оглушительно. Мария сжала телефон с ключами в руках и поспешила скрыться в доме.