Запечатанный

Гет
NC-17
Завершён
243
Горячая работа! 694
автор
OlgaTigr бета
Размер:
327 страниц, 35 частей
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
243 Нравится 694 Отзывы 101 В сборник Скачать

Глава первая, в которой путь лежит из Зеррикании в Темерию

Настройки текста
Всю дорогу на север ее тошнило, просто выворачивало наизнанку, бросало в пот и в жар, а потом — в ледяной холод. Она бессильно свешивалась с верблюда и извергала содержимое желудка в зерриканские пески. К телесной агонии добавлялась и душевная — ей было до безумия тоскливо и грустно — она лишилась всей своей жизни практически в одночасье. Преступницей она себя не считала, что бы они там ни пели в импровизированном суде, эти идиоты. Проклятое роковое недоразумение поставило ее в положение ужасного выбора: провести годы в тюрьме, даже услышать смертный приговор, или самой стать тюрьмой для эфирной сущности. Иногда жизнь — просто удивительное по своей сути дерьмо. Когда они подошли к горному перевалу, ей стало наконец-то лучше — джинн, как и обещано было, успокаивался, смирялся, засыпал. Надо бы смириться и ей. Перевал был последним рубежом, последней межой, отделяющей Зерриканию от остального континента. Здесь с караваном пришлось распрощаться, пересесть с верблюдов на лошадей. Впереди были горы, а за ними — неизвестность. С каждым шагом, совершаемыми кряжистыми низкорослыми мохнатыми лошадками, специально выведенной породы, способной карабкаться по горным тропкам почище козлов, она все больше и больше приходила в себя, и взгляд угольно-черных глаз больше не был обращен вовнутрь, теперь эти глаза жадно впитывали мир. Все мелкие шрамы, морщинки, пятнышки, все отметины, накопившиеся за годы жизни, вдруг исчезли с ее кожи, как будто их и не было, как будто с рождения она купалась в молоке, как будто не ее кожу целовали жгучие солнце и мужчины, любившие ее или любимые ей. Тело и так подтянутое, тренированное, но уже успевшее войти в пору зрелости, налилось вдруг новыми молодыми соками. Исчезла угловатость, резкость, некая свойственная любому человеческому существу несовершенность. Она стала похожа на алебастровую статуэтку, стала тем, чем должна была быть — почти совершенным сосудом, не хуже заговоренного кувшина, в котором спал он — тысячелетний джинн. Путь через Северные провинции прошел уже намного легче, она спокойно держалась в седле, тошнота больше не мучала. Она с интересом разглядывала свою новую родину — люди были удивительно светлокожи, серые, голубые и зелёные глаза, считавшиеся абсолютной экзотикой в Зеррикании, встречались тут на каждом шагу. Пару раз она видела и нелюдей — вот уж диво! И со всем этим придется теперь жить! Скорее всего с этим всем придется и внезапно умереть, когда придет ее час. На седьмой день пути через поля и леса Темерии, северная природа которых, стоявшая в расцвете августа успела ей уже приглянуться и даже несколько полюбиться (надо же — столько зелени сразу), они достигли замка короля Фольтеста. К ним на неуютный, выложенный мощным булыжником двор, вышли всего лишь трое. Это было правильно — тонкие дипломатические дела стоило держать в величайшем секрете. Высокий статный мужчина, рыжеволосая женщина и совсем юная девушка — рано созревший подросток с бегающими глазками. В высоком мужчине она признала по тяжёлой цепи и покрытому регалиями облачению самого монарха и тотчас же прониклась уважением к нему. Не каждый осмелился бы выйти так вот — действительно один. Обычно правители тащили с собой целую рать, сильные мира сего чувствовали себя крайне неуютно без козырей в рукаве. Этот — нет. Льнувшая к нему девочка оказалась недавно обретенной дочерью Аддой, которую он не отпускал от себя, а рыжеволосая женщина — придворной чародейкой Трисс Меригольд из Марибора. Сопровождающие соскочили с коней, склонились перед королем до земли. Голоса зерриканских воинов синхронно зазвучали в приветствии, славя северного короля и короля зерриканского, ее мучителя и палача, царя Аниаха. Фольтест Темерский церемонно поклонился. — Рад приветствовать вас, — сдержанно произнес король. — Почту великой честью назвать правителя Аниаха своим другом. Один из воинов помог ей сойти с коня и она тоже согнулась в низком поклоне на грязных камнях. Фольтест смотрел на все это, подняв брови и ей все понятнее становилось, что король к такому не привык. Не привык, чтобы люди так низко кланялись ему, чтобы смотрели при разговоре в пол. Интересная земля — север. — Правитель Аниах заверяет вас в своей дружбе и шлёт обещанное! — провозгласил один из воинов и указал на нее. — Могучий джинн, спящий в человеческой оболочке. Фольтест величественно, совершенно по-королевски согнул голову в ответ и оглядел ее цепко, холодно, строго. — Как тебя зовут? Тебя, человека? Повинуясь зерриканскому этикету, голову она не поднимала: — У меня пока нет имени, Ваше Величество. Король удивлённо смолчал. Пугливая принцесса неожиданно высунулась из-за спины отца, подалась вперёд. В глазах девушки разгорелся интерес, задорный интерес к запретному, к тому, чего не должно быть, а есть: например, человеку без имени. Несмотря на юный возраст, интерес перевешивал и страх, и робость. — Как это — нет имени? Носик принцессы дергался. — Свое зерриканское имя она утратила, став сосудом для джинна. Новое станет темерским, ведь джинн призван защищать Темерию. Сопровождающий прокашлялся. Принцессе про темерское имя понравилось. Она протянула руку и рассмеялась как колокольчик — так обычно принцессы и смеются. Кажется, в голову принцессе закралась мысль, которую та посчитала невозможно остроумной. — Посмотрите как бурно разросся Ирис на наших клумбах в этом году! Ни одна роза из-за него не прижилась! Вот пусть и будет Ирис! Король Фольтест и чародейка Трисс сдержанно, хоть и удивлённо покивали — это была не самая плохая идея принцессы. А может — им просто было все равно. Так ее и стали звать Ирис — хорошее темерское имя. Северное имя. Оно совершенно не вязалось с яркой, абсолютно южной внешностью, но все постепенно привыкли. Ирис из Вызимы. *. *. *. Скажи Ирис из Вызимы кто раньше, что она станет фрейлиной — она бы рассмеялась. Зерриканские женщины рождены для того, чтобы гордо идти в бой наравне с мужами, а не приседать в реверансах, шурша муслиновыми юбками или пить бесконечный чай, объедаясь пирожными и сплетнями. Ну или как она — быть Цветком в Саду Тысячи Цветов. Прекрасным и желанным. Который заставит мужчину поверить насколько именно он особенный и забыть обо всем. Странная служба какая — укладывать локоны, разучивать танцы, обсуждать кто на кого как посмотрел. Но теперь она — не зерриканка. Получила новую родину, а могла бы — петлю на шею. Никакая гордость не стоит того, чтобы платить за нее жизнью. Придется привыкать. Придется заставить себя полюбить север, тем более многое здесь не так уж и плохо. Впрочем была одна вещь, которую Ирис молча ненавидела. Это глупое неприятие не таких, как ты. Непонятную идею расовой вражды. В Зеррикании они научились жить в относительном мире с драконами и джиннами, а здесь — из-за того, что у эльфов острые уши разгорелась война. Мракобесие. Постоянные предрассудки, из-за которых дичь на кухню брали исключительно у охотника-человека, и пусть она будет жилистой и старой, а заточку ножей приходилось заказывать у вечно пьяного Барка с Восточной улицы, хотя ясно, что краснолюд у Северных ворот сделает куда лучше, казались вчерашней зерриканке варварскими и тупыми. Впрочем, таким снобизмом могли позволить себе страдать исключительно дамы при вызимском дворе. Простой люд ворчал, но затачивал ножи у краснолюда, справедливо предпочитая сэкономленный орен и качество работы размытым политическим идеалам. На одном из балов Ирис танцевала с Верноном Роше, охотником на этих самых нелюдей, особой загадочной и королю немало приближенной. За глаза его называли убийцей женщин и детей, многие морщили нос и отводили взгляд, когда он проходил мимо. Наверняка сами куда больше женщин и детей заморили своими непосильными поборами, дундуки, так что Ирис на такие толки плевать хотела. Вернон Роше ей понравился — в этом человеке содержание довлело над формой. Было видно, что король возвысил его не за изящные манеры, рука, которую Роше протянул Ирис была мозолистой и грубой, и мозоли эти были от меча. Темерский пес. Роше немного прихрамывал, но танцор из него был вполне приемлемый. У Ирис было к нему бесконечно много вопросов, но она не осмелилась задать ни одного. Скорее всего, Роше посчитал ее безмозглым украшением двора, очередной грелкой для королевской постели. Неизвестно почему, но Ирис это расстроило. Хотя каждый бал они исправно танцевали вместе. Как будто она была ему чуть-чуть менее неприятна, чем остальные дамы. С Роше интересно было бы поговорить. Говорят, у него в отряде даже служит одна женщина. По-настоящему служит, наравне с мужчинами. Не то что здесь — при дворе. Король Фольтест, в вызимском замке бывший не так уж и часто, оказался тем ещё ходоком, половину придворных дам уже удостоилась его интереса, вторая половина — с радостным трепетом ждала своей очереди. Дошла бы эта очередь до нее, она бы не посмела сказать — нет. Но очередь не дошла. Вероятно Фольтест брезговал делить постель с женщиной, которой придется перерезать горло. Вероятно, даже королю становилось от этого не по себе. Жизнь шла своим чередом Люди просто привыкли к Ирис, к ее смуглой коже, южной внешности, иногда странным манерам, как привыкли к паре ярких экзотических ящериц, живущих в огромном стеклянном коробе под лестницей, ведущей к комнате принцессы. Благодаря джинну Ирис выглядела так, как будто каждый день купалась в гламарии: ровная, без изъяна кожа, угольные глаза, длиннющие ресницы и высокие, аристократические скулы — повезло ей, что придворная чародейка Трисс Меригольд не была ревнивой до чужой красоты. Добрая и улыбчивая Трисс нравилась ей, и она старалась не думать, что когда Темерии понадобится джинн и вражеская армия осадит крепость, магичка, вполне возможно, не дрогнув и ресницей, отнимет у нее жизнь. Хорошо, что никто не знал. Она действительно стала Ирис из Вызимы в глазах реданских, каэвденских, ривийских и ливийских гостей — диковинкой при дворе темерийского правителя. Воспоминания о том, как ее лишили родины, лишили всего, как она отчаянно хотела выжить, даже став сосудом для джина, блекли с каждым днем, исчезали как тень на солнце. Скоро ей стало казаться, что она всегда жила здесь — при дворе Фольтеста, всегда любовалась облаками стоя на крепостных стенах, всегда смеялась (потому что не смеяться неприлично и нельзя) над натужными шутками заезжих баронов, танцевала с молодыми, и не очень, спесивыми, и не очень, кавалерами и сплетничала с другими дамами, сплетничала с удовольствием. Интересно было поболтать например о том, то что заезжий бард Юлиан, по прозвищу Лютик — тощ как палка в плетне, но ловок в комплиментах и воспевании дамских прелестей, ну просто как черт ловок, удивительно даже. Не то что наши, темерские рубаки, всех дам с одним и тем же розовым кустом сравнивают, потому что Пантелеймон Ражка в 1188 году так сказал. Фантазии — ноль, просто стыдно за них.
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Укажите сильные и слабые стороны работы
Идея:
Сюжет:
Персонажи:
Язык:
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.